Любовь со смертью

Глава 19

Портал из Байрата привел нас в незнакомый зал. Небольшой, в изумрудно-золотой гамме, с круглым столом, накрытым к завтраку, с удобными стульями, обитыми зеленым бархатом, с мягкими подлокотниками. Вдоль стен выстроились лакеи в форме. Видимо, мы перешли сразу во дворец.

Помимо нас с Анришем в Ирмунд со Златой на смотрины отправились ее отец и мать, остальных родичей барон фин Рыбка категорически отказался посвящать, куда и зачем отправляется. Для домочадцев они ушли порталом в столицу помочь кому-то очень важному. Конечно, барон опасался какой-либо ловушки или обмана.

На то, чтобы осмотреться, у нас была лишь минутка, вскоре двери распахнулись и в обеденный зал стремительным шагом вошел Ромус ди-ре Солар.

– Темнейший! – почтительно выдохнули Рыбки.

Я вместе с Златой и ее мамой Лидией присела в глубоком реверансе, барон поклонился. Анриш коротко кивнул брату.

Силу Злата фин Рыбка унаследовала от отца, а вот внешне походила на мать, слабенькую целительницу. Несмотря на то, что Лидия фин Рыбка мать довольно взрослых четверых детей, она сохранила изящную фигуру, свежесть и красоту. Не утратила прелести и обаяния. Еще и оделись обе фин Рыбки в платья схожего фасона, элегантные, из тонкой шерсти: дочь – в лиловое с воротом-лодочкой, ее мать – в нежно-зеленое с отложным воротничком.

Ромус, скользнув по гостям быстрым взглядом, буквально ринулся к Злате:

– Счастлив видеть вас, моя нежная фиалка, в своем скромном доме!

Его не формальное приветствие прозвучало восторженно и с легкой хрипотцой. Повелитель взял Златину руку, поднес к своим губам для поцелуя и замер, заметив, что девушка поморщилась. Может быть, ей, как и мне, не понравилось странное монаршее приветствие?

– Хризантема? – предложил Темнейший, прищурившись и явно следя за эмоциями девушки. – Нет? Моя дивная белая роза? Тоже нет? Да вы привереда, моя дорогая…

– Не ваша! – барон растерял страх перед хамоватым повелителем.

Зато столь нестандартная встреча, особенно приветствие, заметно снизило градус напряжения и опасения в нашей брачной компании. Злату, как и наша вчерашняя семейная перепалка с Анришем, ситуация позабавила. И свою руку из ладони Ромуса она выдергивать не спешила. После безуспешной попытки скрыть свое восхищение повелителем, она жадно, с горячим интересом смотрела, буквально не могла отвести от него изумрудных, сверкающих золотыми искрами глаз.

Мне невольно вспомнился день, когда я впервые увидела Анриша. Ледяная, бесстрастная, высокомерная «статуя» с первого взгляда привлекла мое внимание и с того момента окончательно покорила, пленила, забрала душу и сердце. Я невольно выдохнула вслух:

– Противоположности притягиваются…

Анриш и Ромус – абсолютный минус, а мы со Златой – абсолютный плюс. Можно сказать, полярные половинки одного целого.

– Все может быть, – тихо согласился у меня над ухом Анриш, с ухмылкой наблюдая за знаменательной встречей, о которой, уверена, будем рассказывать нашим общим детям и внукам.

– Ваше темнейшество, позвольте напомнить, что вы поклялись не…

– Ох, простите мою невежливость, – так и не выпустив руку Златы, Ромус обратил внимание на ее родителей. – Клянусь, я просто потерял голову от вашей очаровательной дочери!

Подхватил под локоток баронессу и, улыбаясь барону, настойчиво повел его дам к столу.

– Я понимаю, мои жена и дочь невероятно красивы, но все же…

Договорить подобревшему барону Ромус не позволил:

– Откровенно говоря, вся эта авантюра нашей драгоценной герцогини ди-ре Сол, сперва показалась мне крайне обременительной и сомнительной, мне бы пришлось поступиться слишком многим. – Пока Ромус делился своими мыслями, у Рыбок, впрочем, как и у меня, вытянулись лица от неприятного удивления. Я еще и не сразу поняла, почему авантюра матери Анриша, когда это была целиком моя идея. Но хмурые взгляды родителей Златы в мою сторону подсказали, что герцогиня ди-ре Сол – это про меня, оказывается. – Так вот, целые сутки опасался, что беру кота в мешке. Можно сказать, ночь не спал…

– Ничего, сегодня выспишься, – сухо намекнул Анриш, что сейчас кого-то либо пошлют, либо побьют.

Мы со Златой откровенно задымили от злости, а Ромус все шире ухмылялся, продолжая развлекаться:

– Признаю, брат, что ты вчера был абсолютно прав. Теперь и я уверен, что не пожалею о данной мною клятве хранить верность этому нежному прекрасному цветку…

– Вы ее еще не давали моей дочери! – сурово напомнил барон. А потом, спохватившись, добавил: – Нижайше прошу прощения, что вынужден напомнить об этом важнейшем условии нашего договора.

Ромус улыбался, но я уловила в его черных, наглых и хитрющих глазах искорку досады. Вот зараза темная, устроил этот цирк с конями, чтобы сбить всех с толку и взять в оборот. Попытался-таки убедить нас, что все клятвы уже даны. Лакеи незаметными тенями сновали вокруг стола, предлагая блюда, но похоже, была голодной одна я. Ну еще Анриш поддерживал. Злата нервно теребила салфетку на коленях, как вчера перчатки. Ее мама откровенно трусила и просто таращилась на будущего зятя в напряжении, а вот барон упрямо защищал интересы своей дочери. Ну а как же иначе, если ее интерес к повелителю он тоже подметил и понял, что браку быть. Вот и бдел условия сделки. Молодец, этот светлый барон, одобряю!

Неожиданно двери распахнулись и в зал впорхнула яркая красавица в очень провокационном синем платье – облегающем и с внушительным декольте, почти не оставившем простора воображению. И это по утру.

– Ромус… – замолчав, женщина «смущенно» хлопнула длиннющими ресницами, а потом продолжила. – Ой, ваше темнейшество, простите за опоздание, но прислуга не предупредила меня о том, что вы перенесли завтрак в этот зал.

Зазывно улыбаясь и покачивая бедрами, она приблизилась к столу. Затем окинула присутствующих цепким изучающим взглядом. Взглядом отнюдь не непонятливой дурочки, а той, кто решился ею прикинуться ради своих интересов. Все стулья за столом были заняты, рядом с Ромусом сидели я и Злата. Прекрасная незнакомка, капризно надув губки, этаким привычно-интимным жестом положив ладонь на плечо повелителя, приказала ближайшему лакею:

– Поставьте для меня стул рядом с повелителем!

– Мордалео! – громко позвал Ромус.

Высокий, крепкий, похожий скорее на военного мужчина в черной ливрее как черт из табакерки возник рядом с повелителем и поклонился:

– Ваше темнейшество?!

– Эйта ди Рам прямо сейчас отправляется в свое имение. Покои, которые она занимала, внесите в список свободных.

– На какой срок? – все же решился уточнить Мордалео, отметив побелевшее сначала от гнева, а потом страха лицо красотки.

– Эйта ди Рам, я уверен, навсегда предпочтет провинциальную жизнь замужней эйты столичной суете.

– Повелитель?! За что? – потрясенно просипела получившая отставку фаворитка.

А Ромус продолжил ледяным тоном, обращаясь исключительно к распорядителю:

– Проводи эйту, она торопится домой и замуж.

Мы с фин Рыбками таращились на Ромуса. Анриш едва заметно ухмылялся, а Мордалео встав перед эйтой ди Рам, выжидающе смотрел, пока она, бросив на повелителя отчаянный взгляд, не побрела на выход как в тумане.

После того как за ними закрыли дверь, Ромус вспомнил о чем-то важном, потому что приказал лакею подать ему бумагу. Я скосила глаза на быстро написанный им десяток фамилий, насколько поняла, и не ошиблась, потому что лист он передал вернувшемуся Мордалео со словами:

– Возьми. И этих тоже. – Поймав мрачный взгляд Златы, Ромус с секундной заминкой завершил: – Эти покои тоже немедленно освободить. Бессмысленные затраты на содержание… лишних покоев мне больше не нужны. Ты все понял?

– Да, ваше темнейшество, – заметно озадаченный поведением повелителя Мордалео мельком глянул на Злату, а в следующий момент в его глазах мелькнуло понимание, он почтительно поклонился и ушел выполнять приказ.

– Какая у вас насыщенная жизнь, ваше темнейшество, – не без ехидства отметил барон фин Рыбка.

– Нежной, но твердой руки повелительницы не хватает, тут вы абсолютно правы, – не то признал, не то вывернулся Ромус. Слегка повернув в сторону голову, он приказал слугам: – Всем выйти.

Оставшись в тесном семейном кругу, Ромус накрыл руку Златы своей и таким вот прямо мурашечным, проникновенным голосом, под которым она заметно поплыла, спросил:

– Я готов принести тебе клятву верности хоть сейчас. Ты готова ее принять? Стать моей женой?

Мне, сидевшей по правую руку от повелителя было прекрасно видно выражение лица Златы. Ее расширенные, будто под гипнозом, сияющие глаза. Она любовалась Ромусом, трепетала перед ним и добровольно, с большим желанием ответила:

– Да, согласна!

Старшая фин Рыбка горестно всхлипнула, такого зятя она явно не желала себе даже в страшном сне. А вот барон, воодушевленный выселением темных фавориток, наоборот, расслабился и подобревшим взглядом наблюдал за дочерью и ее неоднозначным женихом.

Дальше Ромус принес клятву верности, пустив себе кровь собственным скарификатором, похожим на тот, что я ношу на шее. Надел родовой перстень-артефакт Злате на палец и удовлетворенно откинулся на спинку стула. При этом филигранно «не услышал» ее болезненный «ой» после активации артефакта и недоуменно-подозрительные взгляды барона и баронессы. Еще и посмотрел на нее совсем другим взглядом, этаким собственническим, довольным, словно сделку жизни совершил. Моей новой родственнице еще предстояло узнать, что благодаря этому колечку она тоже будет верна Ромусу до конца жизни.

Поцеловав пальчики своей почти жены, вогнав ее в краску от смущения и удовольствия, Ромус объявил, удивив всех, кроме посерьезневшего Анриша:

– Брачный обряд проведем завтра. Одновременно и для вас, и для нас. Ты прав, уж больно день удачный для такого случая…

– А как же Ройзмунская академия и мой диплом? – опешила Злата.

– Дорогая, поверь, диплом Далейтской академии ничем не хуже! Спроси у Маши, она вон талантами своих светлячков всю столичную академию на уши поставила. Мне страшно представить, что эти светлые избранные по обмену выкинут дальше. Захватят умы всего Ирмунда? Устроят переворот?

На меня уставились три пары зеленых глаз ошеломленного семейства фин Рыбок.

– Мы по мелочи не размениваемся, – зловеще усмехнулась я, подражая оскалам темных. – И готовимся захватить умы всего Хартана.

Посверлив меня недоверчивыми взглядами, светлые нахмурились, похоже, решили, что над ними подшучивают. Злата с улыбкой спросила:

– А как же бесплатные лечебницы и приюты?

Улыбнувшись, я пожала плечами и выдала, опустив все формальности:

– Анриш вчера сказал, что нас к распределению финансов из казны Ирмунда не допустят. А план предполагаемых расходов нужно предоставить за десять лет вперед. Так что я придумала, откуда нам денег взять на свои хотелки. Они еще сами к нам деньги на нужды Ирмунда придут просить.

По-видимому, фин Рыбки окончательно записали меня в неадекваты. А вот повелитель с братом были более дальновидными и очень умными. Тем более, на концерте уже побывали. И какое впечатление на толпу своей музыкой мы оказали, видели. Поэтому, одновременно подавшись в мою сторону, предупредили:

– Налоги будешь платить не Байрату, а Ирмунду!

– Вообще-то, благотворительность освобождается от налогов, – возмутилась я.

– После обсудим, – величественно махнул рукой жадный, корыстный, бессовестный повелитель.

А вот Анриш почему-то с нежностью улыбался, глядя на меня, пыхтевшую от злости. Все же загадочный мне муж достался.

Дворец мы с Анришем вскоре покинули, ведь он торопился показать мне собственный дом. И накануне важного для обеих брачующихся пар дня неплохо было бы как следует отдохнуть и подготовиться.

В герцогской карете было мягко, тепло и довольно комфортно катиться по заснеженным улицам Далейта. Широкие улицы столицы радовали чистотой и рядами нарядных солидных домов. Множество витрин торговых рядов манили посетить лавки с местными товарами, громко кричали зазывалы в ресторации и таверны, сновали сотни прохожих. Город жил сытой и насыщенной жизнью. Анриш следил за впечатлением, которое оказывала на меня их столица. И мои восторги он принимал с облегчением и одобрением.

Сделав большой круг по городским улицам, мы вернулись к дворцу с другой стороны. Нашей целью оказался внушительный и помпезный особняк в глубине огромного ухоженного парка с расчищенными от снега дорожками и даже ледяными скульптурами. С виду этот особняк мало уступал дворцовому комплексу повелителя. Скорее этакое демонстративное проявление уважения в пользу рода ди-ре Соларов.

Нас ждали, потому что на широкое полукруглое крыльцо герцогского дворца сразу вышло несколько встречающих. Первой спешила эйта Ильза ди-ре Сол, мама Анриша. В пушистом меховом манто, черном глухом платье и туфлях на низком каблуке. За ней двумя рядами выстроилась прислуга в черной форме и белых фартуках, не перепутаешь.

– Мама, темнейшего тебе дня! – довольно улыбнулся Анриш, сам помогая мне спуститься по ступенькам кареты.

– Я так рада вас видеть дома, дети! – искреннее воскликнула эйта Ильза и как в прошлый раз ринулась обниматься.

И пока свекровь знакомо стискивала меня в не по-женски крепких объятиях, окунув в густой аромат темного сильного мага, Анриш наклонился к ее уху и что-то шепнул.

– Белая Эйта несказанно щедра к тебе, Анриш! – восторженно, счастливо выдохнула Ильза, хватаясь за его предплечье.

– Согласен, – усмехнулся ее сын.

– Пойдем в дом, дорогая, нечего ноги и нос морозить. Я приказала накрыть стол и…

– Я очень рада вас снова видеть, эйта ди-ре Сол! – я смогла впихнуть в их обмен любезностями свои две копейки. И добавила: – Мы буквально час как вышли из-за стола Повелителя.

– Интересно, по какой причине твой пронырливый братец вынудил вас обедать у него, а не в собственном доме? – насторожилась Ильза.

– Собирается жениться, – хихикнула я.

Но свекровь мое веселье не разделила – побледнела от злости и гневно уставилась на сына:

– Он что – пытается лишить тебя…

– Нет, у него теперь есть своя, – Анриш одарил мать умиротворяющей усмешкой.

– Боги, Великая Белая Эйта милосердна и просто сказочно щедра к своим жрецам и Ирмунду.

– Мы вернем ей благодарность сторицей, – пообещал Анриш.

Я чуть не споткнулась после его слов. Ведь он не просто жрец, а жнец самой Смерти. Чем жнецы смерти радуют свою покровительницу догадаться не сложно. А тут столь зловещее обещание отблагодарить сторицей…

Представлять мне слуг никто не стал, как и морозить на улице. В холле Анриш объявил собравшимся слугам:

– Отныне главная ценность этого дома – эйта Эмария ди-ре Сол. Герцогиня и моя жена. Требую уважать и жаловать!

Чем их основательно потряс! Следующий час мы гуляли по герцогскому дворцу, заглядывая во все мало-мальски интересные или важные помещения. Ильза с нескрываемым удовольствием хвалилась своим домом, словно сошедшим со страниц какого-нибудь местного журнала «Дом и интерьер».

Я ходила словно по музею, любовалась, восхищалась, но никак не могла принять, что вот это все уже завтра станет официально моим. Бывшей сироты из детдома, любимой дочери провинциального обедневшего барона, которой пришлось варить зелья ради пропитания и дров для себя и десяти пенсионеров.

Анриш сжал мою похолодевшую ладонь и шепнул на ухо, согрев своим дыханием:

– Не бойся, ты со всем справишься! Мы с мамой тебе поможем. Во всем!

Я натянуто улыбнулась и крепче сжала его пальцы, цепляясь за них словно за спасательный круг в мире нежданно-негаданно свалившихся на меня роскоши и богатства. И чуть не подпрыгнула, когда Анриш сухо и бесстрастно заявил:

– Вон из дома!

Оказалось, не то уволил, не то просто выпер слугу, замершего навытяжку у стены с ведром угля. С чего бы, чем побелевший бедолага провинился? Однако вскоре работы лишились еще несколько мужчин и женщин, встретившихся нам в доме.

К столовой мы подошли под напряженными и испуганными взглядами остальной прислуги. Ильза решила устроить хотя бы чай со свежими горячими плюшками. Судя по ее манере общения, обращалась она не совсем ко мне, а к тому, кто поселился у меня под сердцем. Плотью и кровью ее сына, а значит и любимого, давно потерянного мужа. Словно я ребенок и меня надо кормить, поить, холить и лелеять. Ладно, только бы за щеки тискать и сюсюкать не начала.

Случайно поймала грустно-ласковый взгляд Анриша на мать, подсказавший, что я права в своих подозрениях. Ильза ди-ре Сол капельку не в себе, когда дело касалось ее сына, ее внука и всего, что имело хоть какое-то отношение к ее погибшему мужу. Придется потерпеть излишнюю опеку и ласковый бабушкин тон. Зато уже третий темный полностью на моей стороне. Кровно заинтересован в моей защите и безопасности. И вот именно этой женщине будет абсолютно плевать, светлый ее внук или темный. Просто, потому что в них течет кровь ее любимых сына и мужа, она перегрызет глотку любому недругу.

В столовой меня опять застало врасплох очередное «Вон!» лакею, обслуживавшему меня за столом. Тот словно прирос к полу.

Ну хотя бы распорядитель решился уточнить:

– Прошу простить меня, ваше темное сиятельство, можно ли узнать причину вашей немилости? В чем ошибка Рерика?

– Я не потерплю в своем доме тех, кто не ценит мою светлую жену. Кто ненавидит ее, не уважает. Кто испытывает к ней даже крохотную неприязнь, – спокойно, четко разделяя слова, чтобы каждый из присутствовавшей в столовой прислуги, а их тут человек десять набралось, услышал и проникся историческим моментом.

– Мы заботимся о процветании и безопасности вас самих и ваших семей. Платим за это своей кровью и жизнями, а вы смеете не любить нашу маленькую светлую прелесть? – добавила яростного жара Ильза к холодному гневу сына.

Я напряженно сглотнула. Ладно Анриш, таким нехитрым, но суровым способом он предупредил своих служащих, позаботился о моем комфорте и безопасности. Уволил с десяток, зато научил разуму сотню. Но Ильза… потеря любимого на ней однозначно сказалась. Внутри все сжалось от волнения, а ведь Анриш был предельно откровенным, когда предупреждал, что любовь темных сможет оценить не каждый светлый. Любовь равную одержимости…

– Ваше темное сиятельство, молю простить мне малодушие и глупость, прошу: не гоните! Я готов выполнять самую черную работу, – отмер бедняга Рерик, низко склонившись.

– Я переведу племянника в конюшни, – попросил распорядитель.

– Первый и последний раз прощаю, – ледяным тоном произнес Анриш. – С этого момента именно ты отвечаешь, жизнью, за отношение прислуги к моей жене. Даже просто глупая шутка в ее адрес или за спиной, непослушание, кривой взгляд или иные разговоры – и ты ответишь лично! Вместе с виновником!

– Я понял, ваше темное сиятельство, – испуганно прошелестел довольно тучный и до этого весьма уверенный в себе распорядитель.

Похоже, Анриш не просто так присоединил его к виновникам, видимо, и этот слуга испытывал ко мне неприязнь. Вот муж и решил сначала проучить его с помощью племянника, а потом при свидетелях наказал следить за каждым в доме, головой отвечая.

Только я тоже хочу жить и жить, желательно, счастливо. И детям моим здесь тоже жить! Поэтому я даже бровью не повела, слушая мужа. Мысленно стенать о том, что мне достался жуткий и жестокий темный маг в мужья тоже не стала. Сама выбрала! Мой фактически-муж лучше знает, как управляться с большим штатом слуг, хозяйством и прочим. У самой-то опыт весьма ограниченный, да и то справлялась исключительно благодаря риссу Арушу и риссу Парину.

– Кушай, деточка, пока булочки пышные и горячие. Тебе полезно, – ласково прожурчала Ильза, пододвинув тарелку со сдобой и погладив меня по руке своей узкой мягкой ладонью.

«Бабуля» явно отвлекала меня от неприятных разговоров. Только вот хитрющий взгляд ее сапфировых глаз подсказал, что пусть она и не в себе, но лишь капельку! А так вдова покойного второго после опять же предыдущего повелителя вполне себе хитрая, продуманная и не менее жесткая темная. И от сына по характеру недалеко ушла.

– Благодарю, эйта ди-ре Сол, с удовольствием, – натянуто улыбнулась я. – Э-э-э… простите, ваше темное сиятельство.

– Лучше зови меня просто Ильза, Маша, – улыбнулась она, искренне и открыто, и даже назвала именем, которое услышала от сына, когда мы знакомились. – Я надеюсь, мы станем не просто родственниками, а подругами. Мне это было бы очень приятно.

– Уверена, мне тоже, Ильза, – я вернула ей не менее искреннюю улыбку.

– Что-то засиделись мы. Может прогуляемся в парке? Главное, тепло оденься! – неожиданно предложил Анриш.

Я с радостью согласилась. Действительно, уже вторые сутки в помещении сидим. Ильза проводила меня в выделенные мне как герцогине ди-ре Сол покои. Проследила, чтобы прислуга помогла тепло одеться ее «светлой прелести» и вернула сие сокровище сыну. Гулять мы отправились вдвоем.

Парк покорил зимней красотой, хрусткой, звенящей, со смолистым запахом роскошных высоченных елей. Морозный воздух щекотал нос свежестью и едва уловимым дымком, доносимым ветерком от дома. Мы неторопливо обогнули особняк, чтобы я увидела его величие и красоту со всех сторон. А когда я устала, мы свернули к большой беседке, украшенной замысловатой деревянной резьбой, со стеклами в снежных узорах. Внутри оказалось тепло от артефакта, резные садовые лавочки и столик гостеприимно манили присесть.

– Фу-ух… – выдохнула я, стянув шапку, расстегнув шубу и плюхнувшись на лавку. И призналась: – Какой суматошный день. Устала, как за месяц в академии.

Анриш с минуту рассматривал меня, не скрывая, что любовался. Затем, приблизившись, кинул свою шапку на стол и опустился передо мной на колени. Раздвинув полы шубы, сгреб меня за бедра в охапку и уткнулся лицом мне в живот. После сел на пятки и, все так же обнимая меня, повернул голову набок и положил мне на колени. Закрыл глаза, затих и расслабился.

Конечно же, я зарылась в его платиновые волосы, наслаждалась их шелковистостью. Анриш сильнее стиснул меня ладонями, словно хотел забраться мне под кожу, соединить нас в одно целое. Неделимое! И от этого было радостно на душе, легко и тепло.

Неожиданно Анриш приподнял голову и, заглянув мне в глаза, приглушенно признался:

– Я люблю тебя, Маш.

– Что, прости? – просипела я растерянно.

Вдруг ослышалась? Вдруг выдала желаемое за действительное?

– До безумия… – он глядел на меня, потрясенную, недоверчивую. И с блеснувшей в его черных глазах уязвимостью хрипло добавил: – Я одержим тобой!

– А я тобой… – наверное, я проскрипела как несмазанная дверь.

Потому что горло сжалось от накрывших лавиной эмоций и штормового счастья. Сползла с лавки на колени, и мы прижались к друг другу поцелуем. Нежным, ласковым, теплым, и любящим.

Теперь я в этом уверена.