Мадам Марракеш

Глава девятнадцатая

Чендлер затормозил перед «Копченым Кабаном». Осмотрелся.

– Не плохо, не плохо, совсем не плохо. Я опять начинаю сомневаться в правдивости этой истории с поломкой машины.

Они вылезли из машины и оказались в саду. Бриджит следовала за ними по пятам. Джереми и Карлотту они нашли у маленького пруда. Они отдыхали с закрытыми глазами на лежаках, повернувшись лицами к солнцу. Услышав голоса, Джереми открыл глаза, поднялся и помахал им рукой.

Бриджит взвизгнула и бросилась вперед. Джереми встал на колени и принял ее на грудь.

– Привет, Бриджит! Привет, милая!

Она исполняла вокруг него свой ритуальный танец, наморщив лобик и оскалившись в улыбке, Восторг был неописуемый. К тому же, она пела, пела свою самую лучшую песню, песню радости. Так продолжалось несколько минут, пока наконец она не уселась рядом с ним. Он обнял ее за шею и ритмически покачивал из стороны в сторону.

Эту сцену, как всегда бесстрастно, наблюдал Чендлер.

– Вот это встреча. Хоть бы раз меня вот так бы кто встретил. Так, нет же. Такому, видно, не бывать. Френки, смотри, он даже не удосужился сказать нам: «Здравствуйте».

Джереми, улыбаясь, посмотрел на них поверх головы Бриджит.

– С добрым утром, ребята. Как это чудесно, что вы приехали нас спасать. В награду за это я угощу вас лучшим завтраком в вашей жизни.

Чендлер продолжал обозревать окрестности.

– Знаешь, дружище, для поломки своей машины ты выбрал очень подходящее местечко. Когда такие вещи случаются со мной, то обязательно в компании с тетей – старой девой и, конечно, в какой-нибудь дыре, вроде Флегбуша. Ну, а выпить ты нам предложишь?

Джереми подал знак официанту-арабу.

– У меня для вас сюрприз. По случаю вашего прибытия я приказал заморозить бутылочку розового шампанского. Кстати, местный механик, похоже, знает свое дело. Он проверил машину и собирается доставить ее сюда. Наверное, на осле или верблюде.

Чендлер кивнул.

– А что? Таким способом ты можешь добраться и до Марракеша. Сэкономишь на горючем.

Официант принес высокие фужеры, в форме тюльпана, и наполнил их искрящимся коралловым вином.

Джереми поднял бокал.

– За всех вас! И еще раз большое спасибо, Чендлер. Если бы не ты, нам бы пришлось добираться до Марракеша на автобусе. А ты по дороге сюда видел хоть один автобус? То-то. А такими сложным механизмом, как осел-верблюд, я управлять не умею. Видимо, механик поставит машину в гараж, ну и придется ее ремонтировать. Скорее всего из строя вышел бензонасос. Но мне повезло, в мастерских Касабланки и Феса они есть. Я сегодня собираюсь туда написать, или даже лучше позвоню, чтобы прислали новый.

Чендлер потягивал шампанское и одобрительно кивал.

– Хорошо, ну просто, очень хорошо. Конечно, заморозить сразу две таких бутылочки ты не догадался?

Джереми улыбнулся.

– Представь себе, догадался. – Он подал знак официанту вновь наполнить фужеры. – Кстати, а на обед у нас будет дикий кабан, жаренный на вертеле. Для охотников здесь просто рай. Очень много дичи: кабаны, муфлоны, куропатки, зайцы. На следующий год я приеду сюда с ружьем. А тебе, подруга, – он потрепал Бриджит по голове, – придется зарабатывать себе еду охотой.

Чендлер сделал очередной глоток.

– Значит на следующий год планы ясны. А что же сейчас? У меня есть одна идея. Наверное, это шампанское во всем виновато, и позже я об этом еще пожалею, но сейчас я предлагаю нам всем, включая Бриджит, забраться в мой автомобиль и направиться в Фес за бензонасосом. Каково предложение? А? И провести там несколько дней. Воспользоваться, так сказать, случаем. Это очень интересный город. Легендарный.

Карлотта с горящими глазами смотрела на Чендлера.

– Какая чудесная, фантастическая идея! Мне так хотелось увидеть здесь древние города – Марракеш, Мекнес, Фес, Рабат… Даже названия их произносить, и то удовольствие.

Чендлер посмотрел на Френки.

– А ты?

Она энергично закивала.

– Да, да. Прошу занести меня в список пассажиров. Я все равно собиралась там побывать, но в компании с приятелями много интереснее.

Чендлер довольно улыбнулся.

– Тогда решено. Надо немедленно выпить еще, а то вдруг передумаю. Кстати, девочки, вам придется взять с собой только запасные трусики и зубную щетку. Багажник этой машины вмещает не больше двух скромных сумок. Поэтому собираться будем не долго и выезжаем завтра.

– Ой…

Все оглянулись на Карлотту. Улыбка исчезла с ее лица, глаза погасли.

– У вас будет больше места, чем предполагаете. Я не могу поехать. Я совсем забыла про Изобель. Я не смогу оставить ее одну.

Чендлер помрачнел.

– Вашу бледную престарелую приятельницу взять с нами в поездку невозможно – для нее просто нет места. Но на вашем месте я не стал бы так уж трепетно воспринимать все, что касается этой особы. Купите ей недельный запас салфеток и оставьте в покое.

Карлотта покачала головой.

– Не могу. Она такая беспомощная, и… совсем одна. Такая добрая. Но ничего не может сама, видимо, рождена быть беспомощной.

Чендлер ее перебил.

– Я не могу согласиться с такой оценкой этой дамы. Она невероятно скучная и нудная, а вы все носитесь с ней, потому что жалеете. Да, она перенесла ужасную трагедию, но ведь и вы, Карлотта, кажется, тоже. Я пригласил вас с собой, не из жалости и сострадания, а потому, что мне приятно ваше общество. И не только мне, но и всем нам.

Она посмотрела на него так, как будто впервые увидела. Улыбка расплылась по ее лицу.

Значит я больше не плыву под фальшивыми парусами безутешной вдовы. Они любезны со мной не из сострадания, а просто потому, что я им нравлюсь.

Она улыбнулась еще шире.

– Это самое приятное, что вы могли мне сказать, Чендлер. Благодарю вас. Но тем не менее, я думаю, мне лучше остаться с ней. Кто-то же должен за ней присматривать. А кто, кроме меня?

Джереми встал.

– Ты очень добрый человек, Карлотта. Давай отложим обсуждение этой проблемы до возвращения в Марракеш и посмотрим, как на это будет реагировать сама Изобель. А сейчас я уже вижу, Мадам показывает, что обед готов. Пойду поговорю с ней, а вы подождите. Это не простая Мадам. Это Мадам с характером. Тот еще характер!

В дверь тихо постучали. Изобель закрыла пудреницу и медленно повернула голову. Посмотрела на дверь. Стук повторился. Она взяла со стола недопитый бокал виски и убрала в шкаф.

– Входите.

Дверь приоткрылась, появилась голова Карлотты.

– К вам можно?

– Конечно, входите. Когда вы вернулись? Проходите, садитесь и рассказывайте. Я тут подкрашивалась к ужину.

Карлотта прошла в комнату и устроилась в шезлонге.

– Мы только десять минут, как приехали. Как вы тут, дорогая? Я чувствую себя ужасно виноватой, что покинула вас, поверьте. Но на обратном пути сломалась машина, мы вынуждены были вернуться.

Изобель шутливо погрозила пальцем.

– Только не надо рассказывать мне сказки. Роман… роумантическая загородная гостиница и приятный мужчина, к тому же сэр.

Она снова открыла пудреницу и поглядела в зеркало.

– Милая, не надо извиняться. Против этого трудно устоять. Я тут вчера неважно себя чувствовала, поэтому рано легла спать. А что еще остается делать, когда одна.

Она тихо вздохнула.

– Одной мне как-то боязно заходить в ресторанный зал. К сожалению, я не такая, как вы. А очень жаль.

– О, Изобель, вы заставляете меня страдать. Я чувствую себя так, как будто совершила что-то нехорошее. Ну, а как вы сейчас? Выглядите хорошо. А машина действительно сломалась. Что-то случилось с бензонасосом. Завтра Чендлер собирается ехать с Джереми в Фес за новым. Френки едет тоже. В машине остается только одно место, поэтому они не могут пригласить нас обеих. Только одну. Я думаю, вы…

Изобель развернулась на стуле.

– Поездка в Фес? Прекрасно. Я просто с ума схожу, так хочу побывать в Фесе и во всех этих старых городах. Значит так. Я надену голубое шелковое платье и коричневую кофту. А еще я купила такое длинное парчовое платье, ну, которым так восхищались тогда все на Малаге. Я купила его в магазине сувениров, прямо рядом с отелем. Там можно купить все эти арабские штучки и не надо ходить в эту зловонную медину. Я покажу вам, где это.

Она пересекла комнату и достала из гардероба серебряный с зеленым парчовый кафтан.

– Ну разве это не прелесть? Пожалуй, я его сегодня надену к ужину. Возьму еще с собой и зеленое кружевное вечернее платье. И…

У Карлотты все внутри похолодело. Боже, как мне с ними было хорошо. Как отлично мы провели время, смеялись, шутили, как всем было весело. Как мне хотелось хоть немного продлить это удовольствие, хоть еще чуть-чуть побыть в этой веселой компании, съездить с ними в Фес. Так хорошо мне еще никогда не было. Я ведь надеялась, да нет, была почти уверена, что Изобель откажется от поездки в мою пользу, а она обо мне даже и не вспомнила. Возможно, Чендлер был прав… Нет! Я не должна так думать об Изобель. Но… О Боже! Да Чендлер все вокруг разнесет, как только узнает, что Изобель собирается с ними в поездку.

Она беспомощно оглядела комнату, как будто где-то там была спрятана надежда.

– Боюсь, что вы немного переоцениваете возможности автомобиля Чендлера. Так много вещей вам взять с собой не удастся. Туда вообще чемодан не войдет. Вы, наверное, знаете эти английские машины, с откидным верхом, Вот у него такая. Четверо пассажиров туда входят, только когда верх открыт. Автомобиль будет забит до отказа. Бриджит будет там, конечно, тоже. Изобель округлила глаза.

– Что, там нет кондиционера? Я вообще езжу только в «кадиллаке» с кондиционером. И эти маленькие европейские машины терпеть не могу. К тому же эта вонючая собака.

Она подошла к зеркалу и взяла пилочку для ногтей.

Поездка в открытой машине. Вся кожа, конечно, после этого будет сухой. Да и к тому же, это неразумно уезжать сейчас, когда так хорошо пошли дела с Иэном. Это даже лучше, чтобы все отвалили и не мозолили здесь глаза. Без них будет спокойнее работать с Иэном, Да…

Она обернулась.

– Карлотта, дорогая. Я даже не знаю, что и подумать. Вы говорите, что машина может взять только четверых. Это ведь означает, что вы не сможете поехать. Я просто не могу с этим смириться. Просто не смогу. Вы обязательно должны поехать и развлечься. А насчет меня скажите, что я плохо себя чувствую, и длительную поездку мне просто не выдержать.

– О, Изобель! Да вы ангел! Но я не могу оставить вас здесь одну. Мы уезжаем почти на пять дней.

Изобель потупилась. Значит пять дней… то есть уйма времени для обработки Иэна. Прекрасно.

Она улыбнулась Карлотте самой любезной из всех своих улыбок.

– Дорогая, я прошу вас не беспокоиться обо мне. Я здесь остаюсь не одна. Здесь будет и Малага, и Дайана Драммонд-Брюс. В случае чего, они мне помогут.

Механически работая пилкой над длинным острым ногтем указательного пальца, она размышляла. Пять дней – это очень много. За эти пять дней Карлотта может сильно преуспеть в своих делах с Джереми. A с другой стороны, с Иэном может ничего и не получиться… Черт побери, почему я не могу быть сразу в двух местах. К тому же, Джереми может забыть о том, что я ему сказала о Карлотте, или перестанет этому верить…

Карлотта наклонилась к ней и положила руку на плечо.

– Не огорчайтесь, Изобель. Я просто не смогу оставить вас здесь одну в таком состоянии. Лучше всего, если мы обе никуда не поедем.

Изобель подняла глаза и нехотя улыбнулась.

– Нет, дорогая, вы должны поехать. Это решено. Я вовсе не огорчаюсь, я просто размышляю, должна ли я рассказать вам то, что услышала недавно от Малаги.

Она вздохнула.

– Все-таки думаю, мне лучше вам все рассказать. Дело в том, что Джереми, конечно, очень симпатичный молодой человек, но вам не следует слишком серьезно его воспринимать. В таких роумантических местах легко потерять голову. Так о чем я говорила? Ах да… Значит, вчера вечером ко мне зашла Малага проведать перед сном, и мы славно посплетничали. Она рассказала мне, что Джереми – а она знает его очень давно, – безумно влюблен в одну американку. Та замужем, но он по-прежнему ни о ком, кроме нее, не может и думать. Разумеется, он спит от случая к случаю с той или иной женщиной, но это так, для развлечения, чтобы удовлетворить желание. Я просто хотела, чтобы вы все это знали, дорогая.

Карлотта смотрела в сторону, мимо бесцветных глаз Изобель. Значит, вот как обстоят дела. Это все объясняет. Слава Богу, прошлой ночью я не сделала никаких глупостей. Теперь я хотя бы знаю, где мое место. Значит, мне светит здесь только дружба, в лучшем случае дружба в постели.

Внезапно на нее навалилась огромная усталость. Она поднялась.

– Вы так добры и внимательны, дорогая. Спасибо за заботу, но в этом не было никакой необходимости. Мы просто приятели.

Она судорожно рассмеялась.

– И у кинозвезд есть хорошие друзья, но это ничего не значит. Ладно, я пойду переоденусь к ужину. Встретимся в баре.

В баре после ужина. На столе разложена карта. Над ней склонились Джереми и Чендлер так, что Френки пришлось встать, чтобы что-то видеть. Карлотта сидела здесь же, подперев руками подбородок, но ей все было прекрасно видно, и она с интересом следила за движениями руки Чендлера.

Малага в это время танцевала с Абдулом. На ней был черный богато отделанный золотом бархатный кафтан с высоким горлом и широкими обшлагами.

– Насколько я понял, – произнес Чендлер, – здесь триста двадцать миль. «Эстон мартин» сделает это за несколько часов, даже на трех колесах. Но все же давайте выедем пораньше, чтобы сэкономить время. Мы поедем через прекрасные места. А в Среднем Атласе поднимемся на высоту где-то около пяти тысяч футов. Я…

Он поднял голову и, удивленный, застыл с полуоткрытым ртом.

– Вы только поглядите туда, на Изобель. Она сейчас просто вылитая горбунья-волшебница из «Сказки о Золотом петушке».

Остальные трое устремили глаза на дверь. К ним не спеша двигалась Изобель. Она была в серебряном с зеленью парчовом кафтане без пояса. Висел он на ней, как балахон на огородном чучеле. Часть этого искрящегося великолепия волочилась по полу. Она помахала им издали своей сухонькой ручкой. Френки прыснула.

– Если бы у нее были черные волосы, я бы сказала, что это Малага, заколдованная злым волшебником.

– Тихо, ты, дурочка, она же может услышать. Он встал с восхищенной улыбкой.

– Это вы, Изобель? Я просто не верю своим глазам. Вы так сегодня хороши, так экзотичны, так… так роумантичны.

Она повернула к нему голову, не поворачивая туловища, так, что подбородок уперся ей в плечо.

– Благодарю вас, Чендлер. Как вы считаете, это для меня не слишком экстраугантно?

Чендлер покачал головой.

– Для вас, моя милая, ничего не может быть слишком экстраугантно.