Мадам Марракеш

Глава двадцать восьмая

Френки вылезла из бассейна и направилась к месту, где оставила свое полотенце, Никто вокруг ее не интересовал, она даже никого вокруг не замечала. Мысли ее были заняты совсем другим.

Как это странно, еще совсем недавно я и не ведала ни о каком Чендлере, а сейчас даже часть дня, проведенная без него, кажется лишенной смысла. Интересно, во что мне обойдется на этот раз роскошь, которую я снова себе позволила. Я снова стала зависеть от мужчины. Но в этот раз совсем другое дело. Она улыбнулась про себя. Каждый раз я говорю – это совсем другое дело. Но с Чендлером действительно совсем другое дело. Весь мой прежний опыт говорит об этом. Такого у меня еще не было. Это человек, которому можно доверить свою жизнь, потому что это честный человек, а кроме того, мудрый и сильный.

– Привет, Френки. Как дела?

Френки обернулась. Под зонтом сидела Изобель. Надо же, я ее не заметила. Даже не знаю почему, но не люблю я эту женщину. Видимо, под влиянием Чендлера. Вообще, находясь рядом с ней, чувствуешь какой-то дискомфорт.

– Доброе утро, Изобель.

– Посидите со мной. Выпьем чего-нибудь. Без мужчин сегодня так скучно.

Френки посмотрела по сторонам, подыскивая какой-нибудь предлог избежать ее общества.

– Спасибо, Изобель, но я… я ищу Малагу.

– Да садитесь, немножко отдохните. А Малагу я видела несколько минут назад. Она пошла писать письмо своему арабскому другу. Карлотта играет в гольф.

Френки села в шезлонг напротив Изобель. Та жестом подозвала официанта.

– Что вы выпьете, милочка? Томатный сок, как я, или добавите в него чего-нибудь горячительного?

– Если можно, лимонный сок.

Изобель заказала и заговорщически наклонилась к ней.

– Малага сказала мне, что собирается выйти за этого арабского парня. Как вам это нравится? Это ж надо! Если бы я знала адрес ее родителей, то обязательно написала матери, чтобы она приехала и помешала этому безобразию.

Френки посмотрела на нее, сощурив глаза.

– А собственно почему? Они же любят друг друга.

– Да, разве вы не видите? Они же… совсем другие люди. Не такие, как мы. Они же вроде негров. И я уверена, – она понизила голос, – они занимаются совершенно ужасными вещами, ну… вы понимаете… в постели.

Френки закурила сигарету.

– Ну и что же? Это даже интересно. Старое ведь все приедается.

Она пристально разглядывала сигарету. Вот одна из причин, почему мне хочется сказать этой женщине какую-нибудь гадость. Ну, какое ее дело, выходит или не выходит Малага замуж за араба?

Изобель кисло улыбнулась.

– Вы, наверное, шутите? Не нужно надо мной смеяться.

Официант принес напитки. Изобель задумчиво отхлебнула свою Кровавую Мэри.

– Представляю, как вы повеселились в Фесе. Чендлер такой интересный мужчина. Хотелось бы знать, как выглядит его жена?

Френки поставила свой бокал.

– Я не расслышала, что вы сказали?

– Я говорю о его жене, милочка. Разве вы не знаете, что он женат?

Френки усмехнулась.

– Конечно, он женат. И неоднократно. О которой жене идет речь?

– Разумеется о той, на которой он женат сейчас. Ой, я же совсем забыла, что познакомилась с Чендлером раньше Вас. Он тогда много говорил о своей жене. Она должна была приехать сюда к нему, но потом что-то помешало ей это сделать. Он очень переживал тогда, поверьте мне. Но, как все мужчины, встретил вас и быстро утешился. Да разве им можно доверять. Вот вернется он к ней после отдыха и будет уверять, что все это время изучал местную архитектуру. А о вашем существовании быстро забудет, как будто вас и не было вовсе.

Френки вдруг стало холодно. Все стало как-то муторно и противно. Не дав Изобель договорить, она резко встала.

– Извините, но у меня что-то разболелась голова. Наверное, перегрелась на солнце.

Она повернулась и быстрым шагом скрылась из виду. Изобель проводила ее взглядом и с гаденькой усмешкой подняла свой бокал.

Войдя в номер, Френки тут же прошла к кровати. Села на край. Вспомнила, что забыла в бассейне полотенце. Да, Господи, какое там полотенце! Чендлер женат… Нет, только не это! Бледная, она сидела, закрыв глаза, слегка покачиваясь из стороны в сторону. А, собственно, почему бы и нет? Он никогда не говорил, что не женат, Ему даже нравилось рассказывать о своих женитьбах. Боже мой, опять то же самое! Опять!

А ведь я бежала из дома, чтобы забыться. Забыть, как через месяц жаркой любви, я неожиданно узнала, что Джек женат. А какие красивые слова говорил, как лгал мне все это время. А теперь, вот, Чендлер… Нет! Нет! Я думала, что могу контролировать себя, свои чувства, а вот влюбилась в него, и так скоро. Но я же думала, что он меня любит. Верила, хотя он ни разу не произнес слово «любовь». Но он говорил, что никогда не допустит, чтобы я страдала, что будет со мной всегда. Ну, конечно. До тех пор, пока не надо будет возвращаться к жене. Какая ложь! Какое вероломство!

Боже, ну почему я не могу заплакать, закричать, разбить что-нибудь? Ведь так больно. Не могу, не знаю почему. И самое главное, я даже не испытываю к нему ненависти. Я просто больше не хочу его видеть. Никогда. Просто не смогу смотреть в эти благородные, честные, лживые глаза.

Я должна бежать, бежать немедленно и куда глаза глядят.

Она нашарила рукой телефонную трубку.

– Соедините меня с портье. Это портье? Когда ближайший рейс самолета отсюда? Не важно куда… Хорошо. Забронируйте мне одно место и приготовьте счет. Да… и вызовите такси. Я буду внизу через пятнадцать минут.

Изобель не торопясь потягивала из бокала темно-красную жидкость. Широкие поля шляпы скрывали ее лицо. Она улыбалась. Эта дурочка, Френки, повела себя даже лучше, чем я ожидала. Наверное, рассчитывала, что Чендлер женится на ней.

Изобель улыбнулась еще шире, вспомнив, какое у Френки было лицо. Ну, просто отпад. У нее был такой вид, как будто кто-то вдруг вытащил из-под нее стул. Теперь, конечно, она даст Чендлеру от ворот поворот, а тот, лишившись ее, непременно окажется у меня, Не зря же он дал мне такие авансы. Пару раз, по крайней мере. Если же Френки все ему расскажет, то я отвечу, что неправильно его поняла, когда он трепался о своих женах. Но не думаю, чтобы Френки ему что-нибудь рассказала. Она ведь гордая. Молодые идиотки называют это гордостью. Дуры. С такой гордостью всегда будешь спать одна.

Она поставила пустой бокал и оглянулась. Ну ни одного симпатичного мужика вокруг. Надо пойти наверх и выпить еще, чего-нибудь посущественнее.

По дороге к лифту она даже что-то беззвучно напевала себе под нос. Выйдя на своем этаже, посмотрела в сторону двери Френки. Слуга выносил из номера два чемодана.

Рот Изобель искривился в улыбочке. Она вошла в свой номер и прямым ходом направилась к бутылкам.

Налила себе прилично виски и выпила залпом. Затем налила еще и с бокалом направилась к дивану. Присела на край, посидела немного и забралась с ногами. Запустила пальцы в волосы.

Это надо отпраздновать. Это победа. Устрою себе сегодня праздничный обед. Надо встряхнуться, ведь после Иэна я еще не пила по-настоящему. Эта дрянь, Дайана, все испортила.

Она счастливо вздохнула и приложилась к бокалу.

Послеполуденное солнце сильно припекало, в саду было душно. За столиком расположились Карлотта с Малагой. Карлотта читала, а Малага задумчиво глядела вдаль. Официант бесшумно убирал чайные приборы.

Из отеля появились Джереми и Чендлер, с ними Бриджит, Они остановились, оглядывая сад. Увидев Карлотту с Малагой, направились к ним.

– Девушки, привет. – Чендлер произнес эту фразу, подойдя к ним вплотную. – Очень без нас скучали? Чем занимались?

Карлотта отложила книгу в сторону, а Малага, очнувшись наконец от своих мечтаний, приветливо взмахнула рукой. Джереми тронул Карлотту за плечо. Та, откинув голову назад, улыбнулась ему.

Поколебавшись секунду-две, он присел на стул рядом. Я чуть было не поцеловал ее. Это было бы так естественно, так правильно, но… очень боюсь выглядеть дураком, пока не узнаю всей правды. Если Чендлер окажется прав. О Господи, пусть он окажется прав!

Чендлер сегодня снова обещал, что заставит Изобель все ему рассказать. Одному Богу известно, как это он сделает. Невозможно представить, чтобы такая красивая, желанная женщина оказалась лесбиянкой. Но в этом мире возможно все. А обладают ли лесбиянки сексуальной притягательностью? Те, что играют у них роль мужчины, те, наверное, нет. О Боже, у меня уже мозги набекрень пошли. Почему я снова думаю об этом? Наверное, потому, что я завидую Чендлеру, его счастью с Френки. И у Малаги все прекрасно складывается с Абдулом. И еще, наверное, потому, что Чендлер дал мне какую-то надежду. Он обещал докопаться до правды. Но ведь правда может оказаться другой, не такой, какой я ее ожидаю…

Он почувствовал на своей руке ее легкое прикосновение и заставил себя повернуть голову. Наклонившись вперед, Карлотта заглядывала ему в лицо.

– Очень утомился, Джереми? Ты не произнес еще ни одного слова.

Он покачал головой.

– Нет, просто задумался. Мне, конечно, не следовало этого делать. Не так уж много у меня мыслей, чтобы позволить им разбегаться. А ехали мы хорошо. Друг за другом. «Купер» мой летел как птица. Ну абсолютно никаких происшествий в дороге.

Он посмотрел на часы.

– Какое-то непонятное время: для чая уже поздно, а для выпивки вроде бы рано.

– Это для тебя рано, – заявил Чендлер, – а вот я так устал и перегрелся на солнце, что без большого холодного коктейля обойтись не смогу. Ну а вы как, девушки? Поддерживаете меня? Нет? Ну, что же… – И он, подав знак официанту, стал оглядываться вокруг.

– А где же наша юная Френки? Карлотта пожала плечами.

– Мы с Малагой только что это обсуждали. Я не видела ее весь день. Звонила ей пару раз, но никто не ответил.

– А я видела ее сегодня утром со своего балкона, – заметила Малага, – она сидела с Изобель, рядом с бассейном. Ни та, ни другая на обеде не появились. Может быть, они пошли куда-нибудь вместе? Вы же ничего определенного не сказали, когда вы вернетесь.

На балкон с бокалом в руке вышла Изобель. Некоторое время она без интереса разглядывала публику за столиками внизу. Заметив седую голову Чендлера, она быстро убрала бокал за спину.

Ага, значит они вернулись. Надо спуститься вниз и понаблюдать за реакцией Чендлера на исчезновение Френки. Она поспешила в спальню и села за туалетный столик. Конечно, не следовало так много пить, но все равно никто не заметит. Это мое счастье, что, сколько не выпью, никогда ничего не видно. Да и сейчас вот, совсем не пьяная, только чуть-чуть хорошо.

Тщательно напудрив влажное лицо, взбив волосы на лбу и окропив духами за ушами, она удовлетворенно улыбнулась себе в зеркало.

При приближении Изобель к их столику Джереми и Чендлер привстали. Она приветственно подняла руку.

– Привет всем. Когда вы приехали?

– Примерно десять минут назад.

Чендлер подал ей стул.

– Вы не видели Френки?

Изобель сначала села. Основательно села, старательно натянув юбку на колени, и полезла в сумочку. Спрятав в ней лицо, она улыбнулась. Вынула салфетку и только тогда подняла голову.

– Нет. Мы с ней виделись утром, а с тех пор – нет. У меня разболелась голова, и я обедала в номере.

Чендлер мягко улыбнулся.

– Могу поспорить, что ленивое существо весь день провело, валяясь в постели. Пойду, разбужу ее.

Изобель проводила взглядом его стремительный уход.

Можно представить, какой у него будет глупый вид, когда он обнаружит, что ее нет. Внезапно Изобель начал разбирать смех. Она поспешно приложила к губам салфетку и наклонилась вперед.

Все с тревогой наблюдали вздрагивание ее узких плеч. Прикрытый салфеткой рот издавал какие-то звуки. Карлотта наклонилась к ней.

– Что с вами, Изобель? Вам помочь?

Та отрицательно покачала, не поднимая головы. Постепенно приступ смеха прошел, и она промокнула со щек слезы.

– Прошу меня извинить. Какой-то приступ кашля. Знаете, это иногда у меня бывает.

Интересно, сколько времени понадобится Чендлеру, чтобы убедиться, что Френки действительно убралась отсюда? Какое у него будет при этом лицо? Ой, не буду больше думать об этом, а то снова начну смеяться. Она подняла голову и улыбнулась Джереми.

– Ну как, снова с вами ваша прелестная маленькая машинка?

Джереми усмехнулся.

– Знаете, Изобель, я не думаю, что тому, кто владеет таким автомобилем, как «Купер С», понравится, как вы называете его прелестным и маленьким. Он может делать сто десять миль в час, а вы, сидя в нем, этого даже и не почувствуете.

Изобель примиряюще выставила ладонь.

– Джереми, дорогой, я не хотела вас обидеть. Я только имела в виду, что он выглядит маленьким, как игрушка, по сравнению с моим «кадиллаком».

– Ничего, Изобель, все в порядке. Я вовсе не обиделся. У вас есть «кадиллак», а у меня мой «Купер». Не каждый может позволить себе «кадиллак». А, вот и Чендлер. Ну как? Разбудил ее?

На Чендлере лица не было. Он сел, не отвечая. Губы крепко сжаты. Посмотрел на Джереми невидящим взглядом. Тот тревожно спросил:

– Что-то случилось?

– Она уехала.

Голос Чендлера звучал глухо, еле слышно.

– Уехала? Что значит уехала?

Глаза Чендлера вспыхнули.

– Уехала, – прохрипел он. – Вот, что это значит. Это значит, что ее здесь нет, она отвалила, слиняла, сделала ручкой.

Малага и Карлотта смотрели на него во все глаза. Изобель наклонилась, спрятав лицо. Карлотта начала неуверенно:

– Но она не могла уехать просто так, ни с кем не попрощавшись.

– Оказывается, могла. Я был в ее номере. – Он сделал паузу, чтобы проглотить слюну, и продолжил: – Я был в ее номере. Там живет какая-то француженка. Френки нет. Я пошел к портье, думал, она поменяла номер. Но оказывается, она сменила… город. Она уехала рейсом в час дня на Касабланку. Оттуда она могла вылететь куда угодно: в Париж, Мадрид, Лондон, Нью-Йорк, Гонконг…

В конце фразы он перешел на шепот. Малага сжала его руку и удивленно подняла брови, почувствовав, как он дрожит.

– Она наверняка оставила тебе письмо и свой адрес.

– Нет, ничего не оставила. Даже неоплаченного счета за отель, как это делали все ее предшественницы.

Малага обернулась к Изобель.

– Изобель, вы с ней утром общались. Говорила она вам что-нибудь о своем отъезде?

Изобель подняла голову.

– Нет. Я и понятия не имела, что она может уехать. Хотя, постойте, по-моему, она упоминала что-то о письме из дома, которое она получила сегодня утром. Она была в каком-то лирическом настроении, точь-в-точь, как вы, Малага, когда вспоминаете своего Абдула. Знаете что? По-моему, она приехала сюда, в Европу, переживать последствия какой-то неудачной любовной истории. Вот почему она путешествует одна, а не в группе, как это делают большинство американских девушек ее возраста. И я почти уверена, что письмо это было от ее дружка. Она обрадовалась и полетела к нему. Разве это не… роумантично? Она была так возбуждена, что даже забыла попрощаться.

Чендлер сидел с непроницаемым лицом, не проронив ни слова. Стояла полная тишина, и никто не решался ее нарушить. Изобель вновь опустила голову. Бесшумно приблизился слуга и поклонился Малаге.

– Вы ждете телефонного звонка, мадемуазель? Малага вскочила. Со смущенной улыбкой посмотрела на остальных.

– Извините меня. Это наверное Абдул. Он обещал сегодня позвонить.

Она поспешила на выход. За столом еще несколько минут царило молчание. Наконец, встала Изобель.

– Как только скрывается солнце, становится прохладно. Я замерзла и удивляюсь на вас, мужчин, как вы сидите в легких рубашках без рукавов. Это, наверное, потому, что вы большие и сильные. Пойду, приму душ и переоденусь к ужину. До встречи.

Джереми и Карлотта ей улыбнулись. Чендлер даже не повернул головы.

По дороге Изобель опять что-то бормотала себе под нос. Похоже, Чендлер не очень-то и расстроен бегством Френки. Правда, зол, очень зол. Так ведь любой мужчина придет в бешенство, когда его вот так бросит подружка. Но это хорошо, очень хорошо.

Скоро ему понадобится другая женщина. Она ему будет нужна, чтобы показать себе и другим, что ему на Френки наплевать.

Выйдя из лифта, она пошла по коридору. Прошла несколько шагов и остановилась. Посмотрела на дверь Чендлера. Наверно, пару дней Чендлер будет сдержан. Он же такой джентльмен, будет думать, что оскорбит меня, если начнет слишком решительно действовать. Теперь мне нужно сделать встречные шаги…

Она остановилась перед его дверью. Улыбнулась. Если он не запирается на ночь, я могу прийти к нему прямо в постель, не дожидаясь, когда он соберется прийти ко мне. Надену свою черную комбинацию. А может вообще не надевать? Просто голая?

Она оглянулась. Коридор был пуст. Быстро подошла к двери и нажала на ручку. Дверь отворилась. На полу лежал белый конверт. Она наклонилась и подняла его. Женским почерком на нем было выведено: «М-ру Чендлеру Керку». Она одобрительно кивнула головой.

Это, наверное, Френки, от нее письмо. А как же иначе. Этого следовало ожидать. Какая женщина уедет, не оставив письма.

Она спрятала письмо в сумочку и, плотно закрыв дверь, пошла по коридору к себе.

Начало смеркаться, а все трое продолжали сидеть молча, не проронив ни слова. Встала Карлотта.

– Пойду, переоденусь тоже.

Она нерешительно тронула Чендлера за плечо.

– Чендлер, я очень, очень огорчена тем, что случилось. И я… не могу ничего понять. Тут что-то не так. Что-то произошло, чего мы не знаем. Вы очень… просто очень ей нравились. Я уверена, что она любила вас.

Чендлер посмотрел на нее, как будто впервые увидел. Губы его скривились в горькой усмешке.

– Любила меня? Это все ерунда, дорогая. Она просто дала мне отставку, элементарную отставку и даже забыла сказать: «До свидания». Все это очень даже понятно. Когда будете проходить мимо официанта, скажите, чтобы он принес мне большой сухой мартини и большой виски для моего друга.

Она ушла, а Чендлер полез в карман брюк. Достал что-то и пару секунд рассматривал, положив на ладонь. Затем выбросил в кусты.

Тут же вскочила Бриджит и, подняв хвост, ринулась туда же.

Джереми вопросительно посмотрел на него.

– Что это было?

– Да так, ничего. Безделица, которую мне больше не хочется видеть.

Через несколько минут у столика появилась Бриджит. Радостно повизгивая, она сунула свой холодный мокрый нос в ладонь Чендлера и что-то в нее обронила. Затем села рядом, ожидая поощрения. В руке у Чендлера был маленький золотой талисман на цепочке.

– Я же совсем забыл, что это охотничья собака. Прикрой ей на секунду глаза, пока я заброшу эту штуку куда-нибудь подальше. Не счастье она мне принесла, а совсем наоборот.

Он встал и забросил вещицу далеко в кусты. Бриджит выпрямилась и заскулила, натянув поводок. Чендлер ее погладил по загривку и снова сел.

– Из всех женщин на свете ты, Бриджит, пожалуй, единственная, кто заслуживает любви.

Официант поставил на стол бокалы. Чендлер поднял свой и залпом его осушил. Пустой тут же возвратил официанту.

– Принесите мне еще.

Затем он вытянулся на стуле и устремил взгляд в сгущающуюся темноту.

– Любовь… Какая чушь! У Малаги глаза на мокром месте из-за этого ее араба. Ты терзаешь себя безнадежной любовью к Карлотте. И, наконец, я… представший, Боже мой, каким дураком из-за этой маленькой… Я даже не знаю, как ее назвать.

Любовь? А что это такое? Вот посмотри, – он показал в глубину сада, где у фонтана стояла пара. Мужчина обнял девушку за талию, та положила голову ему на плечо. – Вот парень обнимает девушку, он вожделеет ее. Но ведь она не более, чем двуногий сосуд с экскрементами. Покрытый плотью контейнер, где перерабатывается в дерьмо смоченная желудочным соком пища. Ладно, а секс? Ну, это вообще смешно. Как хорошо об этом сказано у французов: ощущения прекрасны, да вот движения смешные.

Официант принес Чендлеру его мартини, и она с Джереми молча выпили. Чендлер вдруг выпрямился на стуле.

– Слушай, я веду себя, как ребенок, как паршивый школьник. Прости меня, Джереми. Это все потому, что я люблю эту девочку, очень люблю. Пытаюсь ослабить боль грубостью и цинизмом. Но это вряд ли поможет.

Он глубоко вздохнул.

– Как бы мне хотелось знать, что же на самом деле произошло. Нам же было так хорошо прошлой ночью. Мы были счастливы. По крайней мере, мне так казалось.

– Я тебе искренне сочувствую, Чендлер, и тоже ничего не понимаю.

Чендлер допил свой мартини и поставил бокал.

– Ладно. Единственное, что я сейчас должен сделать, так это перестать быть скотиной-эгоистом. Если мне погано, то это не значит, что должно быть погано тебе. Поэтому я сейчас поднимаюсь и иду прямо к Изобель. И я выбью из нее правду о Карлотте. Жди меня здесь. Я недолго.