Маленькая леди в большом городе

Глава 1

Мое имя Мелисса Ромни-Джоунс, но в период между девятью утра и пятью вечера можете называть меня Милочкой.

В это время я на работе, в собственном агентстве, первом в Лондоне фриланс-сервисе, что предлагает помощь невесты или подруги. Когда я в офисе, я Мила Бленнерхескет, бич запущенных домашних хозяйств и королева неухоженных холостяков. Мое детище – спасение многострадальных одиноких парней, которые, бывает, крайне нуждаются в женском совете; бедняг такое множество, что просто не верится.

Должна подчеркнуть, мой труд отнюдь не столь привлекателен, как может показаться на первый взгляд, но на мужчин я теперь во многих отношениях смотрю иначе.

Как указано на моих визитных карточках, я, точнее, Милочка оказывает любые услуги подружки, какие только могут понадобиться мужчине, кроме интимных и стирки. За остальное я с готовностью берусь, даже если просьба неожиданная или ставит в тупик, поэтому дел у меня видимо-невидимо. За последний год я порекомендовала купить не одну сотню костюмов; вынудила десятки жаждущих обзавестись внуками дам оставить сыновей в покое; пять помолвок помогла расторгнуть и девять устроила; привела в порядок три квартиры после безумных вечеринок; выбрала уйму подарков крестникам и крестницам; отправила тысячи роз женам, секретаршам, сестрам и таинственным возлюбленным; и почти в каждом случае действовала как женщина-невидимка, что так нужны большинству мужчин, дабы те не сбивались с пути.

Вы, наверное, гадаете, почему я отказываюсь от собственного имени. На то есть ряд серьезных причин.

Во-первых, если фамилия Ромни-Джоунс показалась вам знакомой, это из-за моего отца, Мартина. Он единственный в истории член парламента, удержавшийся на посту после как минимум четырех политических скандалов (два связаны с налогами, один с пошлой интрижкой, последний с производителями сыра из Люксембурга – эта сомнительная история по сей день покрыта мраком). Создавая личное агентство, я не желала, чтобы папаша о нем узнал, а теперь, когда дела идут как нельзя лучше, не хочу, чтобы он задумал нагреть на моем бизнесе руки.

Во-вторых, если начистоту, в обычной жизни я неисправимая простофиля: мной долгие годы безжалостно пользовались и отец, и вся невообразимо эгоистичная семейка. Вот я и подумала: если буду временами превращаться в смелую Милочку, которая носит блистательные наряды, безупречно причесана и накрашена, то в каком-то смысле получу право заниматься тем, о чем прежде и не помышляла. Начнем с того, что туфли Милочки гораздо более изящные, нежели мои. Большинство на шпильках, и с ними прекрасно смотрятся узкие юбки и сногсшибательные джемперы – так я хожу на работу. К тому же Милочка не боится, если надо достигнуть цели, топнуть ногой, обутой в такую туфельку. В критическую минуту – весьма решительно. Порой я даже не замечаю, что у меня на пальцах волдыри, пока не приду домой.

И потом, признаюсь честно, в Милочке намного больше сексуальности. Она никогда не сутулит плечи, дабы ложбинка между полных грудей не слишком обращала на себя внимание, и не задумывается о том, как выглядит сзади. Мне и в голову не приходило, что, если носить на работу чулки, успех не заставит себя долго ждать…

Хм. О чем я?..

В-третьих? Любой рад возможности в конце рабочего дня отстраниться от дел, ведь так? Если часами решаешь чужие проблемы, надо уметь от них сбегать. Я и сбегаю. Возвращаюсь в удобные туфли Мелиссы – без каблуков.

Свое занятие я ужасно люблю, не говоря уже об изысканных нарядах. До того как я открыла агентство, работала секретаршей – меня вечно забывали поблагодарить и отовсюду сокращали; теперь же мне каждое утро, клянусь, буквально

не терпится вновь приступить к делам. Взяться за очередного неприглядного холостяка и открыть в нем тайные достоинства – все равно, что отремонтировать заброшенные особняки, в которые никто не решался въехать, и увидеть день-другой спустя, как обновленные дома осаждают покупатели. Удовольствие, да и только! Среди моих клиентов есть и такие, кому тоже требуется «косметический ремонт» и частично «капитальный» приводить их в божеский вид – увлекательная игра. Когда работа проделана, к глазам, бывает, подступают слезы.

До поры до времени я и представить не могла, что Мелиссе доведется соперничать с Милочкой. Ведь Милочка настолько более… яркая, нежели я. Более уверенная, энергичная – лучше во всех смыслах.

Но случилось необыкновенное. Мы… то есть я познакомилась с одним человеком Джонатан высокий, обаятельный, учтивый, с идеальными, как у всех американцев, зубами и прекрасно танцует – словом, настоящий не вполне современный джентльмен.

То, что он стал моим клиентом, отчасти затруднило положение, однако, хоть я и уверяла себя: «Джонатан влюбляется в Милочку», он заявил, будто увлекся мной. Мелиссой! Не Милочкой! Оправившись от изумления, я почувствовала себя на седьмом небе от счастья.

Так оно и по сей день. Я несказанно счастлива.

Справляюсь с работой я лучше некуда, однако это не значит, что в агентство являюсь всегда вовремя и что по утрам у меня на колготках не спускаются петли. Я опаздывала уже на семнадцать минут и подозревала, что Габи, моя лучшая подруга, которая согласилась помочь с сегодняшним первым заданием, еще тоже не в офисе.

Я припозднилась из-за Нельсона, соседа по квартире, – умник позвонил на Эл-би-си, вставил свое слово в жаркий спор о переработке отходов и заставил меня записать его выступление с радио на кухне.

Габи задержалась на распродаже в Хэмпстеде, что началась в семь утра.

В восемь тридцать три мы обе чуть не бежали по тротуару к агентству, прекрасно помня, что Тристрам Харт-Моссоп будет ждать нас у входа в «Селфриджез» в девять.

– Не понимаю, почему нам сразу не поехать на Оксфорд-стрит, – тяжело дыша, произнесла Габи.

– Потому что мне надо переодеться! Успокойся, мы почти пришли.

Я поспешно шагала вверх по Эбери-стрит. В одной из школ, где я училась, одобряли быструю ходьбу.

– Боже, Мел, ну и темпы у тебя для взрослой-то девочки! Кстати, а почему ты опаздываешь? – задыхаясь, спросила Габи. – Устроили себе с Доктором Ноу быструю утреннюю разминку?

– Нет!

Стоит объяснить, что Габи работала неполный рабочий день в агентстве недвижимости, которым управлял Джонатан, и видела в нем только начальника. Как руководитель, он слишком пекся о поставленных целях. Нельсон насмешливо называл его Ремингтоном Стилом, потому что у Джонатана американски четкая линия подбородка, а девочки в офисе, судя по всему, чаще именовали его Доктор Ноу.

Сразу отмечу, что мне Джонатан говорил «нет» весьма и весьма редко.

– Утром он всегда слишком торопится, – прибавила я. – К семи обычно уже готов.

Габи издевательски фыркнула.

– Я это и имела в виду.

Я растерянно на нее взглянула.

– А мне показалось, ты спросила про…

– Забудь, – сказала Габи. – Возвращайся в свой мир Инид Блайтон.

Габи и Нельсон всегда изводили меня двусмысленными фразами. Никогда не понимаю дурацких шуток. Всякий, кто вырос бы в семье, как моя, воспитал бы в себе привычку ни во что особенно не вникать.

– Непорочный ум – небольшая беда, – сказала я, поворачивая ключ и открывая дверь.

На столе лежала стопка бумаг и брошюр, пришедших по почте, но просматривать их, как ни хотелось, не было времени. Миновав расположенный на первом и втором этажах салон красоты,

куда тайком являлись дамы из Челси, чтобы им ввели ботокс или сделали электростимуляцию, мы помчались вверх по лестнице к моему офису.

Я бросила на диван большую сумку и отдала Габи букет лютиков, что купила по пути.

– Итак, – пробормотала я, снимая кардиган. – Я переодеваюсь. А ты поставь, пожалуйста, цветы в воду.

– Хорошо, – ответила Габи, ища глазами вазу. – Черт, ну и уютно же у тебя! Удивляюсь, что никто из твоих клиентов не пытается тут поселиться.

– В этом весь секрет.

Мой офис располагался в небольшой квартирке на третьем этаже. В гостиной с успокоительно-лиловыми стенами я консультировала клиентов, к ней примыкала маленькая ванная, еще более тесная кухонька и вторая комнатка, где я хранила кое-что из вещей, запасную одежду и раскладушку – на всякий случай.

Не закрывая дверь, чтобы можно было болтать с Габи, я скинула с себя легкую летнюю юбку и потянулась за поясом для чулок Здорово, когда работа такая, что можешь спокойно тратить сотни фунтов на белье «Агент-провокатор» и причислять суммы к расходам на офисную мебель. Когда я натянула первый новенький чулок на пальцы, а потом и на всю ногу, почувствовала себя более уверенной. Более собранной. Более решительной.

– Кофе будешь? – крикнула Габи.

– Да, пожалуйста!

Я пристегнула чулок и быстро надела второй. В этом деле у меня уже был опыт. Тут тоже есть свои тонкости: надо по-особому держать чулок большими и указательными пальцами. Я радовалась, сознавая, что владею подобным искусством. И представляла себе Джейн Рассел за тем же занятием. Следующей по очереди шла черная узкая юбка. Как только я застегнула молнию, ткань плотно обтянула изгибы живота. На мне был довольно высокий пояс с утягивающим эффектом, но творить чудес он, увы, не мог.

Околдованная магией чулок, я расправила плечи. И принялась просматривать одежду на вешалках в поисках чистой блузки.

– Печенье есть? – прокричала Габи.

– В банке. Домашнее. Нельсон испек на скорую руку, специально для меня.

Габи шумно вздохнула, восторгаясь песочным печеньем Нельсона.

Я надела чистую черную рубашку поверх розового атласного лифчика «балконет» и принялась застегивать пуговицы снизу вверх. Разумеется, шикарное белье предназначалось не для клиентов, но в нем я лучше себя чувствовала. Дойдя до третьей сверху пуговки, когда тончайшее кружево лифчика едва спряталось под рубашечной материей, я приостановилась. И, поразмыслив, не стала застегивать пуговицу.

День, в конце концов, обещал порадовать теплом.

На обтянутые чулками ноги я надела туфли-лодочки с высокими каблуками и превратилась в другого человека.

В Милу Бленнерхескет. Женщину ростом пять футов и одиннадцать дюймов.

Рука по привычке потянулась за последней деталью, благодаря которой Мелисса окончательно становилась Милочкой: париком с длинными светлыми волосами, красовавшимся на шкафу. Карамельные локоны волшебно обрамляли старинную фарфоровую подставку, напоминая церковные иконы.

Я замерла. Нет. Это единственное, по поводу чего Джонатан сказал «нет». «Подружка напрокат» больше не должна носить парик Я купила его, дабы замаскироваться, а он помог мне открыть в себе качества, о существовании которых я и не подозревала.

Какая красота! И я в нем совсем другая. Просто загляденье, поверьте на слово.

Я подошла на шаг ближе и провела рукой по светлым волосам.

Никогда в жизни я не чувствовала себя столь роскошной женщиной, как когда была блондинкой. Ничего ведь не стрясется, если я на минутку его надену, чтобы снова ощутить…

– Вот! С молоком, без сахара… Боже мой, – пробормотала Габи, появляясь в проеме двери с чашками в руках.

Я с виноватым видом отшатнулась от парика.

– Никак не привыкну, что ты становишься Милочкой, – восхищенно протянула Габи. – Вы

только посмотрите на эту тоненькую талию! Настоящая секс-бомба!

Я махнула рукой.

– Секрет в фасоне. Попробуй и ты…

– Знаю, знаю. – Габи предпочитала более практичную одежду. Она кивнула на парик. – Собираешься надеть?

– Нет, – твердо ответила я. – С этим покончено.

– Навсегда?

– Да. Мы с Джонатаном договорились, что к парику я больше пальцем не притронусь.

– Даже дома? – Габи озорно подмигнула. Порой она теряет всякий стыд. Может сказать в лицо любую гадость, и это благополучно сходит ей с рук. – Он никогда не просил тебя… поиграть с ним?

Я густо покраснела.

– Нет!

Между нами, я и теперь время от времени надеваю парик, когда рядом никого нет. Прикосновение светлых волос к лицу волнует меня и вселяет уверенность. Нельсон, не устающий надо мной посмеиваться, как-то заявил: парик наделен колдовскими силами, точно волшебная штуковина из романа о привидениях. «Парик, который летал сам по себе…»

Открою секрет: иной раз в минуты полуночного отчаяния я задумывалась: не предпочитает ли Джонатан втайне от меня светловолосую Милочку? Он первоклассный агент по недвижимости. Разъезжает на «мерседесе», что стоит больше Нельсоновой квартиры. А его бывшую жену Синди, натуральную блондинку, наверняка не выгоняли из «Пони-клуба» за перекармливание лошади (из любви, не по халатности)…

Мысль о Синди будила во мне страх. Необъяснимый и многогранный. Меня чуть не бросило в дрожь, но я взяла себя в руки.

И подумала о том, что даже не знакома с Синди – паниковать не было причины. Если бы мы встретились, может, воображение тотчас прекратило бы мучить меня немыслимыми видениями.

– Нет, – сказала я с пущей уверенностью. – Джонатан больше не хочет видеть на мне парик. Говорит, блондинками он сыт по горло.

– Ну и дурак, – заявила Габи, протягивая мне чашку и делая глоток из своей. – Поспеши! У нас три минуты при условии, что мы сразу поймаем такси. – Она подула на кофе и прибавила: – Впрочем, ты в таком наряде – проблем с такси не возникнет. Да ты, что ни надень, для мужчин всегда как мед для мух.

– Успеем, – сказала я. – Не хватало ошпарить язык.

Габи поднесла к моему лицу наручные часы.

– Взгляни!

На меня накатило странное спокойствие.

– Тристрам подождет. А мы приедем, когда сможем.

Габи посмотрела на меня чуть ли не с восхищением.

– Ну и дела! Одежки могут изменить до неузнаваемости!

– На высоких каблуках я лучше соображаю, – невозмутимо пояснила я. – Камеру не забыла?

– Конечно, нет.

– Замечательно.

Мы подъехали к «Селфриджез» в начале десятого. В том и секрет Милочки: по большому счету она никогда не опаздывает, но может заставить мужчину потомиться в ожидании минутку-другую и прекрасно знает, чего эти мгновения стоят.

Тристрам Харт-Моссоп, однако, встретил нас без особого восторга, и я поспешно повела его в отдел мужской одежды, на ходу удерживая Габи от соблазна ускользнуть в парфюмерный зал. Теперь мне казалось, она отнюдь не лучший помощник.

Как только мы поднялись на нужный этаж, я собралась с мыслями, точно гимнаст перед выполнением замысловатых упражнений, и полностью переключилась на режим «Милочка».

– Итак, Тристрам, – пропела я, делая широкий жест рукой, – вы запланировали потратить на одежду тысячу фунтов. Я помогу вам! – Я повернулась к Габи, которая снимала меня на камеру, и прибавила со столь широкой улыбкой, что заныли щеки: – Потому что я – Милочка Бленнерхескет и превращу вас в другого человека!

Габи, надо отдать ей должное, не засмеялась. Удивительно, ведь я слышала, как хихикнул проходивший мимо покупатель, а другой громко спросил: «Кто-кто?»

– Тристрам, – прошипела Габи. – Ответьте же что-нибудь!

Тристрам Харт-Моссоп, иллюстрация из учебника к разделу «Трудный подростковый период», застенчиво поежился, но, ибо воспитывался на шоу «Большой брат» и «Обмен женами», от камеры не удрал.

– Отлично! – выдавил он из себя, реагируя на мои незаметные подталкивания. – Хм, Милочка… Хм… Спасибо.

– Что ж! – заключила я, снова ослепительно улыбаясь. – Не будем терять время – приступим к превращению!

– Стоп! – воскликнула Габи. – Чудесно! Неплохо держитесь перед камерой, Тристрам, вам об этом говорили?

Я бросила на подругу многозначительный взгляд: не делай, чего не просят! Она повела бровями, прикидываясь невинной овечкой. Получилось не ахти как. Невинность ей не к лицу.

– Не припомню, чтобы изъявлял желание участвовать в этом проекте, – промямлил Тристрам. Мы шли мимо вешалок со свитерами из овечьей шерсти, я подталкивала его вперед, будто служебную собаку. – И вроде вообще не смотрел эту передачу по Эм-ти-ви…

– Нам позвонила ваша мама – захотела сделать вам сюрприз! – весело прощебетала я, пожимая руку подопечного. – А передачу вы, разумеется, не видели – эта будет первая! Здорово, правда? Вам повезло! Итак, приступим…

Тристраму, по-моему, и в голову не пришло, что в действительности меня зовут не Милочка. Удобно быть гламурной дамой: можно называть себя самым нелепым именем – никто и бровью не поведет. В одной из школ со мной в классе учились Бобси, Маффет и Тролль. Представьте себе, девочку звали именно так – Тролль.

Конечно, мы снимали фильм вовсе не для Эм-ти-ви. Я пошла на эту уловку, чтобы приобрести для ненавистника магазинов Тристрама новые вещи и чтобы, глядя на него, не возникало мысли, будто парнишка одевается в подсобке «Оксфама» и зачем-то вымазывается клеем. Его мать, Олимпия, явилась ко мне в офис в полном отчаянии, узнав про Милочку от подруги, сын которой благодаря мне перестал грызть ногти. (Семнадцать внезапных звонков каждый день заставили его навек отказаться от дурной привычки.)

– Тристрам просто не хочет покупать новую одежду. Не хочет! – причитала Олимпия. – Комплексует из-за роста и еще, по-моему, из-за костлявых коленей… – Она осеклась. – О коленях я с ним, естественно, не заговаривала. Видите ли, любое замечание по поводу внешности он почему-то принимает как личное оскорбление, поэтому носит только две футболки – то одну, то вторую. И пропускает мимо ушей, что бы я ни сказала. А ему поступать в университет. Там наверняка подумают, он какой-нибудь наркоман!

Я посмотрела на верзилу Тристрама, неуверенно приостановившегося над витриной с трусами. Вид у него был такой, словно парень не знал, куда девать нескладные руки. Если он что-то и принимал, то скорее гормон роста.

Я как могла успокоила миссис Харт-Моссоп при помощи тарелки с песочным печеньем и дала слово сделать из Тристрама такого красавца, что родной отец не узнает.

– Ну и тяжелая вам предстоит работа! – Олимпия настолько забылась, что стала макать печенье в чай. – Он не желает тратиться на одежду, даже если это мои деньги. Твердит: лучше купить что-нибудь для компьютера.

У меня упало сердце. Обручить компьютеры и моду – задачка не из легких. Впрочем, я сталкивалась с вещами пострашнее. Некто из моих клиентов, как выяснилось, страдал педикулезом!

– Не волнуйтесь, – сказала я с лучезарной улыбкой, добавляя в кружку миссис Харт-Моссоп чая из фамильного серебряного чайника. – Скажу без лишней скромности: у меня дар справляться с неразрешимыми проблемами.

– Тогда вы, должно быть, гипнотизерша, – с горечью произнесла мамаша и взяла второе печенье.

Теперь мы ходили по «Селфриджез», коварно пользуясь страстью Тристрама к реалити-шоу и исподволь вводя его в мир приличной одежды.

Габи по-настоящему снимала. Хоть я и попросила ее просто делать вид, не включать камеру. Я представляла, какое начнется веселье, когда она включит запись дома. Нельсон – его хлебом не корми, дай надо мной позубоскалить, особенно если речь о случаях, когда мне приходится хитрить, – как пить дать покатится со смеху. Из-за того, что я выросла в таком семействе, врать совершенно не умею. У Нельсона прескверная привычка вопить «Дзинь!» всякий раз, когда он подлавливает меня на лжи.

– Выключи, – прошептала я, когда Тристрам с любопытством уставился на запонки для манжет, будто увидел их впервые в жизни.

Габи покачала головой и отошла подальше, а Тристрам повернулся ко мне.

– Это типа серьги в нос? – спросил он, взяв запонку, чтобы лучше рассмотреть.

– Нет. – Я забрала у него вещицу и вернула в огромную чашу. – Это для тех, кто предпочитает изысканный стиль. Поговорим о нем после. – Я ободряюще улыбнулась. – С чего начнем?

Физиономия Тристрама потемнела от недовольства.

– Может, с компьютерного отдела?

– Нет! – Я мрачновато засмеялась, сознавая, сколь тяжелую ношу взвалила на свои плечи. – Я имею в виду: с выходной одежды или повседневной?

Клиент взглянул на меня, как жираф на смотрителя зоопарка, и покосился на Габи. Та как раз отвлеклась от съемок и изучала трусы на манекене, которого было не отличить от человека.

– Камера работает? – требовательно спросил Тристрам.

– Если пожелаете, сделаем перерыв, – тотчас отозвалась я. – Габи? Не дадите нам минутку отдыха?

Когда камеру выключили, голос Тристрама зазвучал скорее печально, нежели сердито.

– Послушайте, я предпочел бы получить деньги назад. Мне все равно ничего не подойдет. В жизни не подходило. Даже когда мама прикидывается, что ей нравится, я выгляжу в новых одеждах как придурок.

– Ну-ну, не говорите так, – бойко произнесла я. – Просто надо подобрать вещи по вам.

– Меня и моя одежда устраивает. – Тристрам окинул злобным взглядом вывешенные в ряд галстуки и уставился на собственные туфли. – Поппи Брайдуэлл, хм… девчонка, с которой я познакомился на вечеринке, сказала, в футболках я выгляжу как артистическая натура.

Может, аутистическая? Слова очень похожи. Я задумалась, шумная ли была вечеринка.

– Вы с ней встречаетесь?

Тристрам покачал головой, и на джемперы посыпалась перхоть.

– Нет. У меня никогда не было подруги.

– Только задумайтесь, сколько девушек увидят нашу передачу! – с видом заговорщика воскликнула я. – Когда вы предстанете перед ними в новой одежде и они оценят по достоинству эти широкие плечи… – Я приподняла брови. – Помяните мое слово: у вас отбоя не будет от поклонниц!

У меня в ушах почти прозвенело Нельсоново «дзинь», но я скрестила пальцы. Ничто так не вселяет в мужчину уверенность, как мысль, что рубашка сослужит ему добрую службу. Так или иначе, на Тристрама станут обращать больше внимания.

– Думаете? – проворчал он, но его лицо озарилось лучом надежды.

– Пойдемте.

Я повела его к примерочным, где нас уже ждали одежки – я позвонила заранее и попросила консультантов что-нибудь выбрать, с чего мы могли бы начать.

– Вы и так неплохо выглядите, Тристрам, – сказала я, вручив клиенту несколько футболок из тонкого хлопка и кашемировый джемпер. – Но если мы внесем в вашу наружность небольшие коррективы, превратитесь просто в красавца. Примерьте эти вещи, и давайте на вас взглянем.

Приблизившаяся Габи уже смотрела в видоискатель, и Тристрам послушно скрылся за занавеской.

– Забавно: человек чего только не сделает, если думает, что его покажут по телику, – прошептала Габи, будто сама на месте Тристрама вела бы себя иначе. – На выходных я была в торговом центре «Брент-Кросс» – думала, что-нибудь куплю на распродажах, – и видела телевизионщиков… В чем дело?

– Ты сказала, больше не притронешься к своим кредиткам.

Габи переступила с ноги на ногу.

– Да, но… Понимаешь, в моих отношениях с кредитками вовек не разберешься. Примерно как в твоих с париком.

– Давай не будем о парике, ладно? – сдержанно произнесла я.

Пухлые губы моей подруги искривились в шаловливой улыбке.

– Только не разыгрывай Милочку передо мной, Мел, договорились? Девицы, с которыми я работаю бок о бок, гораздо круче и сволочнее тебя.

Вообще-то мы с Габи совершенно разные. Я, по ее словам, принцесса из шале, она – королева торговых центров в северной части Лондона. Однако с первого же моего дня в агентстве недвижимости «Дин и Дэниелс», когда Габи порвала юбку, изображая, как одна из тамошних секретарш, Кэролайн, забирается на свою «веспу», и я при помощи швейного наборчика, который всегда ношу в сумке, привела юбку в порядок, мы с Габи стали подругами не разлей вода. По-моему, отношения близких приятелей напоминают мобильные телефоны: точно объяснить, по каким законам они работают, невозможно, просто с удовольствием ими пользуешься, вот и все.

– Ш-ш-ш! – прошипела Габи, не успела я и рта раскрыть. – Полюбуйся!

Я повернулась к раздевалке и увидела на трубке, к которой крепилась занавеска, забракованные футболки. Очевидно, Тристрам решил минут пять покрутить одежды в руках и прикинуться, будто ему ничего не подошло. Ну, нет. От меня так просто не отделаешься!

Я посмотрела по сторонам, ища глазами портного, который мог бы снять с Тристрама мерки и подобрать ему костюм, если надо – подогнать. Этот номер проходил со всеми слоунскими парнями-неряхами: как только они выбрасывали унаследованные от отцов твидовые допотопности и наряжались в костюмчики, шитые как по ним, сразу распрямляли плечи, начинали следить за походкой и даже больше нравились себе.

Во всяком случае, маневр срабатывал почти всегда.

Тристрам, однако, вышел не в старой футболке, а в новой, правда, ее нижний край не доставал до пояса брюк – и взору представлялся кусочек весьма симпатичного живота, – а рукава джемпера заканчивались в районе локтей. Три– страм как будто наполовину превратился в Невероятного Халка, но и так выглядел много приятнее, чем когда входил в примерочную. Он даже изобразил на лице несмелую улыбку, адресуясь к толпе одиноких девушек, ожидающих его за объективом камеры.

– Видите? – сказала я, повернувшись к оператору Габи. – Потрясающе! С такими плечами можно носить практически любую одежду.

Я вручила клиенту несколько пиджаков и мысленно отметила: надо бы найти консультанта и спросить, нет ли у них джемперов и футболок на больший рост.

– Ужинать собираешься дома? – спросила Габи. – Нельсон сказал, приготовит вкуснятину из свежей форели. Он первоклассный повар, скажу я тебе.

Я посмотрела на нее в упор. О редких кулинарных способностях Нельсона я прекрасно знала. Мы знакомы двадцать с лишним лет!

Когда пять лет назад я переехала в его квартиру, оформленную, можно сказать, в стиле «потертого шика», мы зажили вдвоем спокойно и уютно, что возможно лишь при давней дружбе. Наши отцы вместе учились в школе. Мы с Нельсоном росли бок о бок – без конца играли в «Монополию» и боролись за право спать наверху двухъярусной кровати. Я привыкла жить с ним как будто семьей, но без брака – Нельсон не уставал мной командовать и делать мне замечания, зато помогал со счетами, а я вносила в его быт частицу женского тепла. По выходным Нельсон катался на яхте с другом Роджером. Теперь, в жаркую летнюю пору, в квартире постоянно пахло морским побережьем. Не хватало лишь ароматов шампанского да лосьона для загара.

Однако со свадьбы моей сестры Эмери, состоявшейся перед Рождеством, Габи и Нельсон как будто встречались. А меня все это время, хоть я и желала им обоим счастья, мучили, как бы высказался Джонатан, непрерывные внутренние противоречия (он агент по недвижимости, американец и большой специалист по эвфемизмам). Габи моя лучшая подруга, а Нельсон мне как брат. Когда Габи впервые осталась у нас на ночь, не дав мне времени заранее исчезнуть из квартиры, я проглотила три таблетки найтола и залезла с головой под одеяло, чтоб не услышать ничего такого, чего мне не следовало слышать.

Утром Нельсон счел своим долгом наклониться за завтраком над столом – Габи еще спала – и нараспев сообщить: ничего не случилось. Будто незамужней тетке! Смешно, ведь он сам засидевшийся холостяк. К сожалению, после найтола во мне не нашлось сил гаркнуть ему в ответ, пришлось ограничиться лишь многозначительным взглядом, который Нельсон расценил как проявление нездорового интереса.

Да, такие вот дела. Ситуация усложнялась с каждым днем Я любила их обоих, с многочисленными недостатками, только вся эта история… Брр!

Хорошо временами быть Милочкой, думала я, просматривая список вещей, которые следовало купить для Тристрама, и чувствуя, как краснеют щеки. Она-то всегда знает, что ей нужно, и не боится говорить начистоту. К тому же ей несвойственно робеть. В отличие от Мелиссы.

– Так ты приедешь к ужину или нет? – снова спросила Габи, рассматривая шелковые трусы-шорты.

Я всем сердцем желала, чтобы она не вздумала купить их для Нельсона.

– Мм, да, – заикаясь, ответила я. – Вообще– то нет. Я…

– Как по-твоему, Нельсон будет такие носить? – поинтересовалась Габи, взяв красные трусы.

– Разумеется, нет! – воскликнула я, не задумываясь. – Он вечно твердит, что ненавидит, когда между ног болтается. Боится за что-нибудь зацепиться…

Мы в ошеломлении уставились друг на друга.

По счастью, в эту минуту послышался слабый жалобный вопль, и из-за занавески показалась голова встревоженного и вместе с тем оскорбленного Тристрама. Я машинально переключилась на режим «Милочка».

– Этот тип говорит, спустите брюки! – проныл он.

– Потому что хочет снять с вас мерки, – оживленно сказала я. – Бояться нечего! Потом вам останется лишь выбрать цвет!

Голова исчезла.

– Батюшки! – воскликнула потрясенная Габи. – Я ведь еще ни разу не видела, как ты играешь роль Милочки. Даже страшновато.

– Серьезно?

Я не совсем поняла, о чем она.

– На тебе чулки? – спросила Габи, бросая косой взгляд на мою юбку.

– Что?

Я переступила с ноги на ногу. Обычно никто из близких не наблюдал, когда я работаю. Мне уже казалось, зря я попросила Габи о помощи. Ее присутствие сбивало с толку. Точнее, я не могла окончательно стать Милочкой, когда она была под боком и напоминала, что в действительности я Мелисса.

– Ты в чулках? – Габи неприлично повиляла бедрами, отчего я побледнела. – Или Джонатану и это не по душе? Он наверняка желает, чтобы ты покончила со своим агентством. И стала лишь достойной подружкой преуспевающего агента по недвижимости.

Я подозрительно взглянула на камеру. Горит красный огонек. Это значит, она выключена? Из примерочной кабинки не доносилось ни звука, поэтому я предусмотрительно понизила голос.

– Да будет тебе известно, Джонатан ничего не имеет против агентства. Только не желает, чтобы я прикидывалась чьей-нибудь девушкой. Остальное его не волнует. Если хочешь знать, он даже горд, что я настолько предприимчивая. Все, больше об этом ни слова.

– О-о-о! – протянула Габи. – Как трогательно!

– Не вижу ничего трогательного. Тристрам станет носить костюм во что бы то ни стало, – прибавила я, резко меняя тему. – Ему нужно нечто типа доспехов, чтобы скрыть все изъяны.

Габи взглянула на меня с сомнением.

– Тебе виднее. Спорить не стану, особенно когда ты в таком настроении. Скажу одно: ты могла бы приобрести все необходимое в другом месте и гораздо дешевле. Никогда не думала нанять меня в качестве консультанта? Сэкономили бы кучу денег.

– Мать Тристрама волнуют не деньги, – ответила я, переводя взгляд на качнувшуюся занавеску примерочной. Габи, несомненно, мастер делать выгодные покупки. – Для нее главное – наконец приучить его к одежде для взрослых.

Как только последнее слово слетело с моих губ, Тристрам появился из примерочной в черном пиджаке и отличных темных джинсах. Поверьте на слово, выглядел он замечательно.

– Ого! – восторженно произнесла я, прижимая руку к груди. – Тристрам! Вы только взгляните на себя! Разве не прелесть?

Парень старательно пытался делать вид, будто ему все равно, но уголки его губ тянулись вверх в застенчивой улыбке. Одежда здорово его преоб разила; чего ему и теперь недоставало, это большей уверенности.

Я приблизилась, обняла его, и мы вместе повернулись к Габи. Надеюсь, она прикрепила к себе камеру, подумала я, заметив, как подергиваются плечи подруги – ее душил смех.

Я же, напротив, подходила к делу со всей серьезностью, поскольку видела, как волнуется Тристрам. Почувствовав, что бедняга вздрогнул, я крепче прижала его к себе, и он, расслабившись, тоже обнял меня своей неуклюжей рукой.

– Ну? Как себя чувствуете, Тристрам? – проворковала я. – Пиджак чудесно подчеркивает синеву ваших глаз! Они у вас необыкновенные!

– Хм… Да, хм… круто… – промямлил Тристрам.

Я с трудом разобрала слова, но видела, что лед тронулся, и, отметив про себя, что победа за мной, убрала нескладную лапу со своего зада.

Мы с Тристрамом и Габи премило отдохнули, выпив на первом этаже «Селфриджез», рядом с компьютерным отделом, по чашечке чая. Потом я сказала, что сообщу по телефону, когда передача выйдет в эфир, и Тристрам отправился своей дорогой. Мне показалось, когда он выходил, ему подмигнула продавщица, и я решила: стоит взять сегодняшний метод на вооружение и пользоваться им в будущем.

– Ты хоть заметила, что под конец Тристрам чуть не съел глазами твою грудь? – спросила Габи, просматривая запись на экранчике камеры.

– Правда?

Я, краснея, налила себе еще чая.

– Наклонил бы голову чуть ниже и разговаривал бы с твоим пупком. Хочешь взглянуть?

Габи протянула мне камеру.

– О нет!

Я отклонилась. Ненавижу смотреть на собственные фотографии и изображение в записи. Мне всегда кажется, в жизни я лучше. Хочется думать, я похожа на героинь, что в конце пятидесятых играла Элизабет Тейлор.

– А знаешь, можно в самом деле отправить запись на Эм-ти-ви, – предложила Габи, набив полный рот малиновым пудингом. – И у тебя будет собственная передача. «Уродцы Мел». «Из дерьма конфетка». Что скажешь?

– Сомневаюсь, что это их заинтересует. – Я смотрела на подругу с завистью. Мне стоит лишь вдохнуть запах пудинга, и я поправляюсь на полстоуна[1]. – Не думаешь, что надо оставить местечко в желудке для ужина?

– Не волнуйся. – Габи собрала ложечкой и отправила в рот остатки пудинга. – Обмен веществ в моем организме происходит в рекордные сроки. – Ее лицо озарила широкая улыбка. – Знаешь, почему я считаю, что мы с Нельсоном созданы друг для друга? Я тотчас съедаю все, что он ни приготовит.

Очень смешно. Бывший бойфренд Габи, Аарон, был до того занят, что не имел возможности тратить время даже на возню с лапшой быстрого приготовления. Но он зарабатывал столько денег, сколько Габи успевала спустить. Она чуть не вышла за него замуж.

Я прогнала гадкие мысли. Длинная неделя подходила к концу, и, признаться, я настолько вымоталась, что с нетерпением ждала вечера, когда могла погрузиться в мыльнооперный транс. Желательно с массажем ног в исполнении Нельсона. Он так чудесно разминал мои ступни, что я даже терпела скучные рассказы о том, как его обучали этому искусству во время «пропущенного года» в Таиланде.

Тут я вспомнила, что сегодня у нас дома намечается ужин на двоих и что я буду третьей лишней, и радужные мечты лопнули как мыльный пузырь. Я могла бы поехать к Джонатану, но в пятницу вечером он играет в теннис. К тому же мы в своих отношениях еще не зашли столь далеко, чтобы я позволила себе в его присутствии уснуть за просмотром «Улицы Коронации» и пустить на подушку слюну.

Только не раскисай, велела я себе. Встряхнись!

Я посмотрела на Габи. Она моя близкая подруга, и мне следует радоваться, что у нее столь порядочный парень – Нельсон.

– Спасибо, что согласилась мне помочь в выходной, – сказала я. – Ты настоящий друг.

– Не стоит. – Габи допила чай. – И потом, у меня не совсем выходной. Кэролайн думает, я лечу зубы. Не ждет меня раньше понедельника.

– Габи… – укоризненно пробормотала я.

Подруга ответила мне бесстыдным взглядом.

– Да ладно тебе! Пусть другие поварят за меня кофе. Для разнообразия! В любом случае, день прошел не без пользы. Мы с Тристрамом много чего узнали. Спорим на десять фунтов, что на следующей неделе он как миленький явится за новыми джинсами? Чтобы снова поглазеть на твой бюст. Послушай, а в котором часу будет готов ужин? – Ее карие глаза сделались мечтательными. – Боже! Нельсон… Есть в нем что-то такое, из-за чего я тапочки готова ему греть. Он невообразимо мужественный и настолько благоразумный. Когда я с ним, такое чувство, будто я героиня из старомодного романа.

Я с трудом верила своим ушам. Неужели эта циничная тряпичница в самом деле воображает себя девицей из книги Джейн Остин?

– На Аарона Нельсон совсем не похож, – осторожно заметила я.

Габи категорично качнула головой.

– Аарон – дело прошлое, – заявила она. – Он и его идиотский кризис среднего возраста. Нельсон смотрит на жизнь куда более трезво. Не вздумает в его-то годы бросить все и вернуться в колледж.

– Оставить тяжелую работу и пойти учиться на судебного патологоанатома – по-моему, это не столь страшно, – аккуратно сказала я. – Конечно, Аарону следовало сначала посоветоваться с тобой, но, может, он хочет претворить в жизнь давнюю мечту?

– Мел, ради бога! Ох уж мне эта твоя привычка оправдывать! – Она выразила всем своим видом: очень глупо. – Если он так интересуется мертвецами, взял бы и просто купил «Место преступления» на DVD.

– Может, это у него временный заскок? – предположила я, хоть и подозревала, что заскок скорее у Габи.

– Не исключено. – Она фыркнула. – Захотел остаться один.

Продолжать извечный спор не пришлось – в моей сумке зазвонил сотовый. У меня их два: один, обыкновенный, для личных звонков, второй, черный дорогой, – рабочий.

В этот раз пиликал личный. Когда я взглянула на определившийся номер, сердце упало аж в утянутый поясом живот.

– Алло? – бодро, несмотря ни на что, ответила я.

– Мелисса! – проревел отец. – Сейчас же езжай домой! У нас большие неприятности. Ты нужна маме.

Связь прервалась.

Что ж, подумала я, пытаясь найти плюсы, по крайней мере, одной проблемой будет меньше. Окружить любовью и заботой в родительском доме меня вряд ли планировали.

– Поздравляю, – сказала я Габи. – Сегодня вечером квартира Нельсона в вашем полном распоряжении.

– Спасибо, Мел, – ответила она, и мне стало радостно, совестно и вместе с тем немного тяжко.