Маленькая леди в большом городе

Глава 21

Угадайте, с кем я столкнулась на верхней ступеньке. С Эмери! Которая впервые в жизни опоздала всего на десять минут.

Я еле устояла перед соблазном затащить ее внутрь в качестве вещественного доказательства. Впрочем, было слишком поздно.

– Мелисса? – произнесла она, вглядываясь в мое лицо. – Мелисса?

– Да, это я, – сказала я. – Просто надела парик.

– Тебе идет, – заметила Эмери. – Выглядишь как мама. Только моложе, полнее, чем она, и как будто… злее.

– Парик тут ни при чем, – пробормотала я. – Пошли: умираю хочу выпить.

Расположиться пришлось не в чудесном вегетарианском местечке, где Эмери заказала столик – она забыла записать адрес, – а в обычном итальянском ресторане, где нам тут же принесли по большому блюду пасты и красное вино.

Из меня хлынул неудержимый поток слов. Эмери принялась внимательно слушать. Я знала: это вовсе не означает, что в итоге она даст мудрый совет, но Эмери умела посочувствовать. Не зря годы напролет сострадала несчастным барашкам и обожала поэзию времен Первой мировой.

– А ты ладишь с бывшей женой Уильяма? – спросила я.

– О, мне гораздо проще, – ответила Эмери. – Я с ней не общаюсь. Вероника вообще умерла. А про которую ты спросила? Про Гвендолин?

Я молча кивнула. Даже говорить уже не хватало сил.

– Я делаю вид, будто ее не существует вовсе, – умиротворенно сообщила Эмери. – Твержу себе: это вымышленный персонаж, от которого всего-навсего приходят поздравительные открытки.

– А как же Валентино?

Уильям был отцом пятилетнего мальчика.

Эмери расширила глаза.

– Уильям не желает, чтобы я с ним виделась. Говорит, ни к чему эта путаница.

Я замерла. С вилки на салфетку шлепнулись макароны.

– Значит, так удобно самому Уильяму? Чтобы ты прикидывалась, будто Гвендолин и Валентино нет на свете?

– Угу. Так советует Уильямов врач. По его словам, проще, если я не буду касаться его прежней семьи. Я и бывшая жена с ребенком для Уильяма будто отдельные страницы, понимаешь? По-моему, идея мудрая. Теперь, когда я живу не в Англии, и на отца смотрю, как на человека с другой страницы. – Эмери печально улыбнулась. – Точнее, я переселила его в другую книгу.

– А по-моему, не так уж это здорово, Эм.

– Тебе будет приятнее, если бывшая женщина Джонатана всю оставшуюся жизнь будет совать нос в твои дела? – спросила Эмери с несвойственной ей резкостью.

Я задумалась.

– По мне, было бы лучше, если бы я виделась с ней там, где ожидаешь. Не терялась в безумных догадках, откуда она вынырнет в следующий раз.

Эмери по-сестрински легонько толкнула меня под столом ногой.

– Бедняга Мел, – пробормотала она. – А ты не думала перекраситься в светлый? Тебе очень идет.

Я вздохнула и отодвинула тарелку с пастой.

Эмери поспешила вернуться в гостиницу, чтобы в привычный час перед сном помедитировать, а я медленно побрела по улицам Уэст-Виллид– жа назад к дому Джонатана. Парик, точно постыдная тайна, лежал в сумке, а мои собственные волосы, как мне казалось, были более, чем когда-либо, темные и прилизанные.

Дойдя до Вашингтон-сквер, я опустилась на ступеньку величественного жилого здания, уронила голову на грудь и прижала ладони к щекам. В парке горели фонари, люди до сих пор играли в шахматы, другие выгуливали перед сном собак, третьи, где-то отдохнув, возвращались домой – счастливые и умиротворенные.

Грудь вдруг наполнило несносной тяжестью, приковывая меня к месту. Худшего со мной, пожалуй, не случалось. Конечно, бывали черные минуты и в прошлом, однако столь обессилевшей и опустошенной я в жизни себя не чувствовала. Хотелось оправдаться перед самой собой, но чем отчаяннее я пыталась объяснить, как так вышло, тем сильнее становилось ощущение вины, тем больше пугала мысль, что Джонатан решит: я в ней серьезно ошибся, пора ее оставить.

Поделом мне. Я не оправдала его доверия. Пусть из лучших побуждений, все равно. Не оправдала.

Некрасиво поступил и он – утаил от меня, что отправился на встречу с Синди, – но я провинилась перед ним гораздо больше. По собственной воле оскорбила его.

Глаза наполнились слезами, и горячо захотелось вдруг очутиться на ступенях собственного дома. Все прочие желания затмило одно – вернуться домой.

Потому я достала телефон и позвонила единственному в мире человеку, который мог дать совет или привести в чувства.

Послышались три гудка, потом голос Нельсона:

– Что на этот раз? – Он вздохнул. – ПО– ТВОЕМУ, ЭТО ШКОТОВЫЙ УЗЕЛ, ЛИНН? ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ИЗ-ЗА ТВОИХ НОГТЕЙ ПАРУСНИК РАЗБИЛСЯ О СКАЛЫ В ЩЕПКИ? ПОПРОБУЙ ЕЩЕ РАЗОК!

– Ты ошибся! – взвыла я. – Я послушалась твоего совета, но теперь все так запуталось, что с Джонатаном нам точно не быть. Наверное– Наверное, мне лучше вернуться домой!

Нельсон снова вздохнул и велел кому-то из помощников на время его заменить, мне даже показалось, ему ответили: «Есть, капитан!». Судя по всему, мальчишка.

– Итак, выкладывай, и, пожалуйста, в подробностях, но побыстрее, – сказал Нельсон, однако голос его прозвучал довольно мягко.

Я насколько могла быстро и просто описала свое жуткое положение. Свистки и щелчки, раздававшиеся из трубки, немного сбивали с толку, но я, хоть и всякий раз вздрагивала, говорила и говорила дальше.

– Ясно, – произнес наконец Нельсон. – Насколько я понимаю, ты ввязалась в эту историю из своего извечного стремления помочь кому угодно, только не себе? И доказать Ремингтону Стилу, что и в Нью-Йорке ты столь же находчива, как в Лондоне?

– Естественно! Не ради же собственного удовольствия я обрекла себя на унижение!

– Господи, какая же ты глупая! – Еще один вздох.– Ужасно милая, но глупая. Короче, самое главное: не возвращайся домой.

У меня екнуло сердце.

– Вообще?

– Да нет же! Сейчас, а то сложится впечатление, будто ты правда что-то натворила. Но ведь

ты не изменяешь Ремингтону, не работаешь втайне от него и не лжешь. Если уедешь домой, он подумает, что ты вся в грехах. Просто выжди время, дай ему успокоиться, потом объяснишь, что ты не прикидывалась подругой Годрика, а всего лишь ему помогала. Да, конечно, ты должна была предупредить Ремингтона заранее, но скажи, не желала, чтобы он волновался.

– Думаешь? – неуверенно спросила я. – Нет, я этого не вынесу. Джонатан в бешенстве.

– Мелисса, – сказал Нельсон, – если этот образцовый агент по недвижимости в итоге на тебе женится, ему еще не раз предстоит терпеть твои выходки и впадать в ярость. Он должен понять, что ты действовала из самых добрых побуждений, осознать, что с такой женой будет гораздо приятнее и интереснее, нежели с покорной овечкой, что беспрекословно выполняет любое распоряжение. Если он любит тебя, непременно простит.

По моим щекам текли ручейки слез, но уголки губ приподнялись в слабой улыбке.

– Спасибо, – пробормотала я. – Знаю, тебе он не слишком нравится.

– Не то чтобы… Понимаешь, хм, просто я не уверен… – Видимо, Нельсон решил не делиться со мной тем, что пришло ему на ум. И внезапно произнес совсем другим тоном: – Послушай, Мелисса, все очень просто: подумай, как бы на твоем месте поступила бабушка. Готов поспорить, ей доводилось бывать в подобных ситуациях. Может, спросишь совета у нее?

– Нет, – ответила я, глядя поверх изгороди на парк. – Нет, в этом нет необходимости. Я хотела… поговорить с тобой.

– Чудесно, – грубовато произнес Нельсон. – Как там дела с квартирой? Все нормально?

Странно, но эти простые вопросы успокоили лучше, чем целый час сочувственных ахов и охов.

– Да, я забежала на минутку, когда была в Лондоне. По-моему, все идет своим чередом. – Я мгновение поколебалась. – Только Габи, если не ошибаюсь, не особенно часто там появляется. У нее вроде бы уйма своих дел.

– Да, – сказал Нельсон. – Насколько я знаю, она теперь постоянно на вечерах и праздниках, сопровождает Роджера.

– Серьезно? – осторожно спросила я.

Что еще ему известно?

– Вполне серьезно. – Голос Нельсона звучал даже весело. – В общем, нам с тобой нельзя задерживаться, а то, чувствую, они наломают дров. Верно?

Казалось, он ни капли не тревожится, и я задумалась: не рассказать ли ему, что его подруга, которая на пристани умывалась слезами, теперь и не думает горевать в разлуке. Впрочем, меня это не касалось. С другой стороны, Роджер был лучшим другом Нельсона. А я дружила с Габи. Ее похождения с Роджером могли закончиться плачевно для всех четверых.

– С удовольствием слушал бы и слушал, как ты хныкаешь из-за океана, но на мне ответственность за проверку палубных работ, а тебя ждет бойфренд, с которым надо наладить отношения. Увидимся через несколько недель?

– Да. Буду встречать вас на пристани, с платочком в руках, капитан! – пообещала я.

– Устрой все так, чтобы твой обожаемый американец стоял с тобой рядом, – ответил Нельсон, перекрикивая грохот на заднем плане, и связь прервалась.

Только бы сорванцы не устроили ему темную, подумала я, за то, что, вопреки запретам, он болтает по сотовому. Юнги способны на любые выходки.

Я положила телефон в сумку и еще минуту посидела, собираясь с духом. Следовало вернуться в дом Джонатана и попытаться наладить то, что по моей милости разрушилось. Даже если окажется, что ничего уже не вернешь. Дабы не терзаться потом мыслью, что я трусливо сбежала от собственных проблем, или не прикидываться, что кого-то не существует на свете. А точно знать, чем все закончилось.

Я все еще подумывала, не позвонить ли мне в «Бритиш эруэйз» и не улететь ли первым рейсом домой, когда поднималась по ступеням к парадной двери. Может, Джонатан прав: я не понимаю нью-йоркских законов, а потому живу, руководствуясь лондонскими представлениями о жизни. Точно слушаю знакомую песню, что исполняют на иностранном языке, и, когда пытаюсь подпеть, не попадаю в такт.

Однако, снова и снова прокручивая в уме слова Нельсона, я таки заставила себя войти в дом. Джонатан сидел на кожаном диване в гостиной и невидящим взглядом смотрел в пустоту. Лампы не горели, лишь на темных стенах играли желтые пятна фонарного света, пробивавшегося сквозь ветви деревьев за окном. Джонатан до сих пор не решил, покрасить ли стены или покрыть обоями.

Я было сделала шаг к выключателю, решив зажечь потолочную люстру, но остановилась.

Храбрец, заметив меня, рванул ко мне через комнату, постукивая коготками по деревянному полу. Я взяла его на руки, и он стал лизать мои щеки. Не особенно помогая, но придавая уверенности.

– Джонатан, прости меня, – заговорила я. – Понимаю, тебе больно. Поверь, я вовсе не желала обидеть тебя или поставить в неприятное положение. Именно поэтому и надела парик – чтобы меня никто не узнал.

Джонатан повернул голову, и я ужаснулась, увидев выражение его лица. Оно было каменное, точно лица президентов, высеченные в горе Рашмор. Но определенно печальнее. Таким он бывал, если не желал показывать своих чувств. В последний раз я видела Джонатана в этом состоянии, когда они только развелись с Синди – мы еще не встречались по-настоящему.

– Дело не в проклятом парике! – выпалил он. – И почему ты так уверена, что в нем тебя никто не узнает? Может, тебе просто плевать на… Боже! Нет, я не стану унижаться и повторять в сотый раз одно и то же. Ты все равно не поймешь, ведь так?

– Не так! – горячо возразила я. – Я все прекрасно понимаю. Ты не хочешь, чтобы я ставила тебя в неловкое положение! Не желаешь, чтобы работала в Нью-Йорке! Клянусь, я и не работаю. Всего лишь оказала услугу старому приятелю, который…

– Влюблен в тебя?

Мои щеки залило краской стыда.

– Нисколько не влюблен. Просто немало выпил, вот и стал нести разный бред… И потом, не все бывшие превращаются во врагов и жаждут отомстить. Я, например, во вполне нормальных отношениях почти со всеми, с кем встречалась. А Годрик просто…

Джонатан изогнул бровь.

– Неужели, ты в самом деле, настолько наивна? – требовательно спросил он.

– Лучше быть наивной, чем циничной, – парировала я. – Кстати говоря, ты прекрасно знал, что я общаюсь с Годриком. А я понятия не имела, что сегодняшний вечер ты проведешь на вечеринке с Синди. Сколько раз вы с ней так вот ходили в бары, а? Как часто перезваниваетесь?

Какие еще развлечения она для вас придумывает?

– Речь не об этом.

– Как раз об этом!

– Хорошо, может быть, но давай сначала разберемся с Годриком, ладно?

Храбрец заерзал, сидя у меня на руках, и я опустила его на пол, пользуясь минутой, чтобы привести в порядок путаные мысли. В это было трудно поверить. Мы впервые за все время, что встречались, серьезно скандалили.

Выпрямившись, я глубоко вздохнула и уперла руки в бока.

– Джонатан, мне жаль, что так вышло. Искренне жаль. Я меньше всего на свете хотела выставить тебя дураком. Просто решила помочь другу в беде, подумав, что это не составит для меня большого труда. – Я смело смотрела на Джонатана. – Ради твоего счастья я готова на что угодно, а Годрику лишь сделала небольшое одолжение. В клуб явилась, только дабы удостовериться, что они встретились с Кристи, его бывшей девушкой. Надеюсь, они помирятся… Хорошо, я согласна: может, не стоило напяливать парик, но я была уверена, что это лучший способ не навредить тебе. Ты настолько решителен, не сомневаешься в собственных силах, Годрик же твоя прямая противоположность. Я просто прониклась его проблемами, поставила себя на его место.

– Мелисса, Рик – кинозвезда, – произнес Джонатан, сдерживая гнев. – Если он не может

ходить один на вечеринки, значит, вообще пошел не по той дороге.

– Никакая он не звезда! Обыкновенный человек, который некогда играл в школьном театре, потом зарабатывал этим на жизнь, а теперь становится известным потому…

Я замолчала, осознав, что веских доводов в защиту Годрика все равно не найду. Джонатан покачал головой.

– Только представь, что почувствовал я! Прихожу на вечеринку и вижу собственную девушку в объятиях этого красавца!

– В каких еще объятиях? Ты что, ревнуешь меня к Годрику? – ошеломленно спросила я. – Но ведь это просто смешно!

– Смешно? – На лице Джонатана, будто вырезанном из камня, на миг отразилось неподдельное страдание. – А когда он убирал руки с твоих плеч, что это было? Репетиция роли?

– Я не намерена отвечать на этот вопрос, – заявила я. – Ведь не пристаю же к тебе с расспросами: почему ты согласился продавать квартиру Синди? Позволяешь ей вмешиваться в твою жизнь?

Джонатан вскинул голову.

– Я не могу иначе.

– Сомневаюсь, – пробормотала я. – Другая бы на моем месте давно топнула ногой, я же все терплю. Потому что доверяю тебе. Думала, и ты мне доверяешь.

Последовало невыносимое молчание.

– И я так думал, – наконец сказал Джонатан до жути печальным голосом. Мое сердце замерло. – Может, проблема вовсе не в тебе.

– Джонатан! – Я, подобно Храбрецу, пронеслась через комнату и плюхнулась на диван рядом с Джонатаном. – Пожалуйста, не глупи! Естественно, ты можешь мне доверять!

Чудовищное мгновение мне казалось, сейчас он оттолкнет меня, но Джонатан обвил рукой мою талию, и я крепко к нему прижалась. Минуту– другую мы оба молчали.

Наконец Джонатан глубоко вздохнул и произнес:

– Теперь я всегда буду сообщать тебе о звонках Синди. Если хочешь, можешь проверять телефонные счета. Не делал этого раньше, потому что не хотел тебя тревожить.

– Я ведь не маленькая, – ответила я. – Могу смириться с мыслью, что Синди всегда будет частью твоей жизни.

– А я не знаю, могу ли. – Джонатан взглянул на меня. – Если так тебе будет спокойнее, я попрошу ее не приезжать на праздник. На следующей неделе.

Джонатан занимался благотворительностью вот уже несколько месяцев; очевидно, к тому его обязывала новая должность. Я знала из заметок в газетах, что нынешняя акция каким-то образом связана с церемонией, на которой королева произносит речь и официально возобновляет работу британского парламента по завершении летних каникул. И с новогодним балом в Вене.

– Если ты против, я…

– Нет, – перебила его я. Страх перед Синди следовало в себе изжить. В конце концов, я окончила школу «Сент-Катал». – Она часть твоего прошлого. Только в будущем пусть играет лишь эпизодические роли.

Джонатан взглянул на меня как будто с восхищением, и я не преминула воспользоваться удобным случаем.

– Но, Джонатан, о нашем совместном будущем нет смысла и думать, если ты не станешь уделять мне больше времени, – твердо произнесла я. – Мы почти не видимся. Не для того я сюда прилетела, чтобы довольствоваться общением с твоим псом и секретаршей, хоть и тот и другая ужасно милые.

– Мелисса, ты же знаешь, в последнее время у меня пропасть дел…

– Знаю. Но ведь ты начальник. А я всерьез подумываю, не вернуться ли мне домой. – Я пристально на него посмотрела. – Потом будешь жалеть, что дни напролет отвечал на телефонные звонки в офисе, вместо того чтобы быть со мной. Когда ты сама по себе, даже в «Блуминдейле» ужасно одиноко.

– Я и не думал, что ты страдаешь от одиночества. – Джонатан вздохнул. – Теперь, когда ты объяснила, не понимаю, как мне не пришло это в голову. Вроде бы все очевидно…

– Конечно.

– М-да, выходит, тебе из-за меня приходится страдать куда больше. – Джонатан принялся медленно наматывать на пальцы прядки моих волос. – Только не подумай, что работа для меня важнее, чем ты, милая. Всегда об этом помни. Но пожалуйста, не проси того, чего я не в силах тебе дать.

У меня сдавило горло. Я мечтала услышать совсем иные слова. Впрочем, Джонатан еще не закончил.

– Я уделяю тебе слишком мало времени, совершенно верно. Хорошо, что мы об этом заговорили. Постараюсь что-нибудь придумать. – Он взял меня за подбородок, приподнял мою голову, и я поняла по выражению его серьезных серых глаз: ему можно верить. – Только пообещай, что, если я выполню твою просьбу, ты…

Я вздрогнула, не желая в который раз это слышать.

– Не повторяй. Я усвоила урок. Больше не стану устраивать личную жизнь мужчин.

– Чего ты так напряглась? – Джонатан провел пальцем по моему лицу: обвел невидимой линией щеки, нос. – В Нью-Йорке масса других занятий. Гораздо более приятных, чем возня с идиотами вроде Рика.

– Например?

– Например, организация праздников вроде «дня рождения до рождения». Не сомневаюсь, ты с блеском выполнишь просьбу Дайаны. А у нее море знакомых в Манхэттене. Если ты решишь постоянно этим заниматься, помяни мое слово, тебе не придется скучать ни минуты.

Перед моими глазами замельтешили бесконечные списки покупок, но тут я подумала: лучше буду личной помощницей Храбреца, чтобы, спускаясь по спирали вечной тоски, не сойти с ума.

– Давай постараемся, пока ты здесь, жить так, чтобы радоваться каждому дню, – нежно пробормотал Джонатан.

– Давай, – ответила я. Он хотя бы желал, чтобы я осталась. И предлагал заняться делами. Уже неплохо, ведь так? – У меня, думаю, получится. Да, я почти уверена.

– Мелисса. Как я с тобой счастлив! Джонатан с легкостью поднял меня, усадил к

себе на колени и прижал к груди.

У меня внутри разлилось умиротворяющее облегчение и вмиг стихли сомнения и страхи. Возникло чувство, что я съехала прямо к краю пропасти, с замиранием сердца увидела, как далеко дно, но сумела-таки не упасть.

– Значит, все хорошо? – прошептал Джонатан в мои волосы.

– Да, – ответила я, вдыхая его знакомый теплый аромат. – Все хорошо.