Маленькая леди в большом городе

Глава 10

Пейдж не дала мне возможности придумать достойную отговорку – позвонила на следующий же день, да в такую рань, что я подумала, это из дома, спешат сообщить об очередной трагедии.

По счастью, Джонатан уже уехал на важную шестичасовую встречу.

– Алло? – с трудом ворочая языком, произнесла я в трубку. – В чем дело?

– Привет, это Пейдж Дроган! – Ее голос звучал неестественно весело. – Может, встретимся сегодня утром?

Я, было, попыталась изобрести предлог для отказа, но мозг еще не вполне проснулся.

– Э-э… видите ли…

– У меня разговор максимум на полчаса. В одиннадцать вас устроит?

Невероятным усилием я заставила голову заработать в нужном направлении.

– Была бы рада снова вас видеть, но, понимаете, у меня сегодня несколько встреч.

Последовало зловещее молчание.

Если не ошибаюсь, вы сказали, у вас отпуск?

Мне стало до ужаса неловко – будто Пейдж внезапно появилась в комнате.

– Правильно, отпуск, тем не менее мне приходится…

– Значит, вы в любом случае куда-то поедете? Отлично! Я пришлю вам адрес своего офиса. В одиннадцать жду! Большое спасибо, Мелисса! До встречи!

Из трубки послышались короткие гудки.

Секунду-другую я глупо на нее смотрела. Глаза после сна и в полумраке – жалюзи были опущены – почти ничего не видели. Я повела носом, внезапно осознав, какой тяжелый и зловонный после ночи воздух. Хоть у кровати и красовались розы – их ни свет ни заря прислал Джонатан, – запах был такой, будто в комнате спала команда футболистов. Не снимая формы после матча, не потрудившись выбросить коробки с недоеденным ужином…

Проклятье. А ведь я дала себе слово, что буду вставать по утрам первой, дабы порхать перед Джонатаном лишь свежей и прихорошенной. По-моему, даже в берлоге Роджера пахло приятнее. Нет, это не я, не желаю верить!

Протерев глаза, я села на кровати и только теперь заметила, что у меня под боком посапывает Храбрец. Я легонько толкнула его ногой. Пес зарычал во сне, чуть оголил острые клыки и выпустил газы.

Неудивительно, что с его появлением отношения Джонатана и Синди вконец испортились. Одна мамина подруга специально приучила к кровати датского дога – чтоб держаться подальше от грубияна мужа.

– Так дело не пойдет, Храбрец.

Я вздохнула. Невзирая на бурный протест, взяла пса на руки и понесла на кухню. Дверь в коридор, где стояла его корзина, была настежь распахнута.

Пока я готовила завтрак, Храбрец сидел на своем месте и негромко урчал. Когда ему уделяли внимание, он был почти паинькой. Как оказалось, нрава пес был не вздорного, просто бурно проявлял чувства и любил устраивать сцены. Чем усерднее я чесала у него за ухом и хвалила за послушание на прогулках, тем сильнее он старался. Перевоспитывать людей бывало гораздо труднее.

Если Джонатан не позволит мне обзавестись клиентами в Нью-Йорке, подумала я, опуская в тостер ломтики хлеба, я, по крайней мере, обучу хорошим манерам Храбреца.

Прогулявшись до дома Йоланды, собачьей няньки, и оставив Храбреца в компании тявкающих собратьев, я достала карту и поехала на встречу с Пейдж, придумывая по пути вежливые, но категоричные слова для отказа. Задачка оказалась не из легких – следовало все обставить так, будто я не боюсь ни Джонатана, ни трудностей, словом, произвести должное впечатление.

В офис Пейдж удалось попасть не сразу. Едва я очутилась в Сохо, принялась, точно околдованная, глазеть на дешевые ожерелья, самодельные сумки и прочие разноцветные побрякушки, коими пестрели несчетные уличные палатки. К гомонящей толчее и реке машин на дороге я привыкла и в Лондоне, но голова шла кругом от пьянящих ароматов кофе, сладостей и пончиков.

Пейдж обитала на одиннадцатом этаже великолепного здания: фасад украшали величественные колонны с резьбой у оснований – печальные под слоем городской грязи. Я одернула юбку, пригладила волосы и вошла внутрь.

На лифте поднималась в компании двух господ; оба держались важно и будто не замечали присутствия других. Коридор одиннадцатого этажа поразил мое воображение: в противовес старомодному облику здания, тут все до мелочей было выдержано в сверхсовременном стиле. Глотнув, я толкнула стеклянную офисную дверь и вошла.

В отличие от моего агентства, где обстановка располагала к свободному общению, здешнее окружение пробуждало желание скорее уйти прочь, снять с себя одежду, которая утром казалась тебе столь эффектной, и облачиться в совсем иной наряд.

– Мисс Дроган очень занята, – сообщила секретарша.

Можно подумать, я сама напросилась на эту встречу. Пейдж появилась из кабинета, едва я села и собралась полистать американский «Вог», в строгом черном костюме и в телефонных наушниках с микрофоном.

– На звонки отвечать буду, Тиффани. Соединяй со мной всех. – Она торопливым жестом пригласила меня к себе, указала на стул, налила мне кофе и тотчас перешла к делу. – Мелисса, как я рада, что вы выкроили полчасика. Большое спасибо. У вас много дел – давайте не будем терять время. – Она постучала ручкой по совершенно пустому столу. – Я работаю с вашим другом, Риком Спенсером, вы уже в курсе.

Ее лицо осветилось улыбкой, не успела я вставить: «друг» – слишком громко сказано. Как здорово она улыбалась. Я невольно улыбнулась в ответ.

– Чудесное платье, – заметила Пейдж. – Я бы сказала, изысканное. Знаете, я до сих пор под впечатлением! Вы столь ловко скрасили, хм… грубость Рика вчера вечером. А ведь Люси Пауэлл весьма известная писательница и…

– Ну что вы, ничего я такого не сделала. Пейдж, послушайте, пока вы не перешли к главному, должна сообщить…

Пейдж чуть склонила голову набок.

– Хотите начистоту? Меня поразило, что вы не слышали об успехах Рика – его имя у всех на слуху. Он снимается в этом фильме вот уже год, и, помяните мое слово, Мелисса, когда картина выйдет на экраны, Рик станет звездой мирового масштаба. В один прекрасный день его фотография украсит обложку «Вэнити фейр». – Она приковала ко мне немигающий взгляд. – Слышали о таком? В этом журнале статьи о самых известных молодых актерах. Я уже беседую с нужными людьми. Рик непременно попадет на обложку!

– Ого! – воскликнула я, не в силах поверить, что речь о мальчишке-аллергике из школьного театра, каким Годрик запомнился мне. – Неужели все настолько серьезно?

– Да. Послушайте: у Рика есть внешние данные, актерский талант, к его услугам лучшие в Нью-Йорке наставники, но…

Пейдж умолкла и возвела руки к потолку.

– Но?.. – спросила я.

– Ему не хватает единственного. Понимаете?

Пейдж заморгала.

– Чего?

– Чтобы тебя любили, надо уметь очаровывать, – пояснила Пейдж. – А Рик.. Он понятия не имеет, как это делается. Нет нужды растолковывать, скажем, Колину Ферту: не пялься на грудь журналистки, это дурной тон. Ведь так?

– Хм…

– Буду с вами откровенна, Мелисса. Я задалась целью подшлифовать Рика. Он учился в привилегированной английской школе, у него задумчивое лицо – такое впечатление, что перед тобой владелец старинного замка, который вот-вот рассыплется, поскольку родственнички несчастного спустили все состояние, играя в ру летку, а после собственноручно перестреляли друг друга. Понимаете? Надо сделать так, чтобы, видя его, люди думали о волшебных озерах, шикарных машинах на подъездной дороге. Красивой, загадочной и полной страдания жизни. Но обязательно красивой.

Мне вспомнилась собственная дьявольская семейка, однако я не подала вида.

– Понимаю.

– Согласны, что идти надо этим путем? – Пейдж посмотрела на меня поверх нагонявших страх учительских очков. – Буду с вами откровенна: я понятия не имею, из какой Рик семьи. Из него ведь слова не вытянешь. – Она снова вскинула руки и изобразила царапающими воздух движениями, как пыталась выудить из Годрика подробности его жизни. – В резюме он написал, что был отчислен из трех учебных заведений и что любит Уилки Коллинза. – Она прочистила горло. – Больше я так ничего и не выяснила.

– Хм.

Я сообразила, в чем дело. Выпускники частных школ для мальчиков, особенно те, кто не работал в Сити и не связал судьбу с вооруженными силами, нередко отрицали, что учились в колледже, даже на подготовительных курсах. Хочешь, чтобы в Лондоне тебя принимали всерьез – лучше не заносись и будь проще. У брата Бобси Паркин, Клемента, собственная фабрика футболок в Клеркенвелле, а взглянешь на него, ей-богу, подумаешь: человек рос в жалкой хибаре в Хакни. Обращаются к нему так: Ди-Джей– Эс-Пи.

– Рик совсем немногословен, – продолжала Пейдж. – А уж если разговорится… трудно понять, что он хочет сказать. Но на сцене и перед камерой это другой человек. Произносит слова так, что заслушаешься! Если бы вы видели его в «Скорой помощи»! Как он описывал симптомы! О таком враче только и мечтать. Я поняла, о чем речь, только в тех эпизодах, в которых снялся Рик. Честное слово!

Она энергично зажестикулировала.

Я с завистью отметила: у нее идеальные ногти. Ухоженность ньюйоркцев потрясала. Я сжала руку в кулак и обхватила ее другой.

– Такое впечатление, что вы делаете для него все возможное, – пробормотала я, маскируя волнение. – Вряд ли кто-то поможет ему лучше…

– Вы, Мелисса! – с чувством выпалила Пейдж. – Прошу вас, займитесь Риком и помогите ему стать мировой известностью! Я про его манеры. – Она одарила меня широкой, ослепительно белой улыбкой. – Ничего особенного от вас не требуется. Просто… помогите ему не бояться говорить и научите вежливости.

Я пристально всмотрелась в Пейдж, гадая, о чем она умалчивает. Временами я слишком доверчивая, но отнюдь не дура. Пейдж чего-то недоговаривала.

Годрик – актер! Работает на телевидении! Я никогда не имела дел с киношниками, но знала по слухам: они народ опасный. Делают, что их душе угодно; потребуется – не моргнув глазом пойдут даже на убийство.

Меня все больше тревожила мысль: не преувеличила ли я роль своего агентства, пытаясь произвести впечатление на вчерашней вечеринке? Чем конкретно, по мнению Пейдж, я занимаюсь? Творю с людьми чудеса?

Я проглотила слюну.

И потом, эти жуткие манеры Годрика. Если бы он явился ко мне в агентство, возжелав стать любезнее, дабы от него не шарахались девушки, я сочла бы задачу весьма нелегкой. Но ведь Пейдж мечтала «подшлифовать» Годрика не для развлечений с девочками – мечтала, чтобы его приняли и полюбили как международную известность!

Нет, я не должна была за это браться. Чтоб не навлечь на себя серьезные неприятности. К тому же Джонатан предупредил меня: не связывайся с ньюйоркцами. Особенно с Пейдж.

Я набрала в легкие воздуха. Отказывать у меня всегда выходило скверно.

– Пейдж, честное слово, мне приятно, что вы думаете, будто я в силах помочь вам, но не лучше ли обратиться к более узким специалистам? Консультантам по сценической речи, движениям…

Я напрягла память, стараясь припомнить, кто еще работает на телевидении. Помощник осветителя, художник по гриму…

Пейдж поправила очки.

– Мне бы хотелось, чтобы Риком занялись вы.

– Спасибо за доверие, но…

– Мелисса, буду с вами откровенна.

Она повторила эту фразу в третий раз. Ситуация усложнялась с каждой минутой.

– В нашем деле важна крайняя осмотрительность. Положение Рика пока не слишком прочное. Я в восторге от его естественности, все в восторге. Нельзя допустить, чтобы по городу пошли сплетни, будто его учат элементарным вещам, чтобы не навредить ему, понимаете? Куда проще обратиться к вам – человеку обходительному, его землячке. Вы просто будете появляться рядом и ненавязчиво подсказывать, как надлежит держаться. В глазах общественности вы будете его помощницей, старым добрым другом, не подобием костыля.

Я начинала думать, что ее слова не лишены смысла, но продолжала противиться:

– Пейдж, это, наверное, покажется вам странным, однако у нас на родине быть крутым и щеголеватым… не всегда на пользу. Я хочу сказать, может, он и не желает походить на Хью Гранта, старается изо всех сил быть его противоположностью. В таком случае какие бы советы я ни дала…

Пейдж перебила меня и затянула долгую песню о том, как все кругом любят Рика, сколь неслыханную прибыль принесет новый фильм, а под конец заявила: «Маттел» не упустят такой возможности и в скором времени на полках в «Уол-Март» появятся игрушки, сделанные по образу и подобию Рика. Я тем временем терялась в сомнениях.

Мало-помалу идея начинала мне нравиться. А мысль о том, что я могу помочь человеку известному, все больше льстила самолюбию. Если удастся добиться успеха, об агентстве заговорят повсюду в Лондоне. А Габи, когда я поделюсь с ней новостью, умрет от зависти!

Мелодичная речь Пейдж лилась и лилась мне в уши, а я отчаянно спорила с голосом разума.

Не исключено, что работа с Годриком станет отправной точкой законной деятельности в Нью– Йорке. Годрик мужчина, верно, но моя задача лишь обучить его хорошим манерам, не ходить с ним в качестве подружки на балы и вечера, а Джонатану не по душе только это, ведь так?

Желание сопротивляться таяло с каждой минутой; в дальних углах подсознания дребезжали сигналы тревоги, но мне было не до них. Я стану встречаться с Годриком за кофе и проводить с ним беседы – что в этом страшного? Надо быть с ним помягче, не помешает и безобидная шутка, чтобы он хоть изредка улыбался. Такое чувство, что и с этим у него проблемы. К тому же нас единят… воспоминания о прошлом. Не протянуть ему руку помощи будет непростительной грубостью…

– Одолжение другу?

Пейдж многозначительно на меня посмотрела, и я поняла, что не слышала ее последних слов. Как обычно.

– Хм, да, думаю, да, – пробормотала я в попытке спасти положение.

– Мелисса, огромное спасибо! – воскликнула Пейдж, сияя.

Меня охватила паника. На что я дала согласие? Она так обрадовалась, будто я сказала, что выйду за него замуж.

– Но…

– Не сомневаюсь: вы сделаете для него все, в чем я оказалась бессильна. – Пейдж таинственно улыбнулась. – Как только я увидела вас вчера, сразу почувствовала: у этой дамы особый дар. Вы никогда не пробовали себя в сфере пиара?

День был снова жаркий, и голова слегка кружилась, но я сосредоточилась и еще раз взвесила все за и против.

Пиар? Так-так. Во всей этой истории определенно ничего криминального. Джонатан согласится. Меня просят обучить человека хорошим манерам, только и всего. Стать его наставником. Консультантом по… этикету. Да, он мужчина, но какая разница? Пейдж с таким же успехом могла попросить меня подкорректировать поведение актрисы Если все пойдет благополучно, тогда я буду работать и здесь, как в Лондоне. Отношения с Джонатаном от этого лишь выиграют.

Кроме того, подумала я, будет не лишним заработать наличных. В отпуске я не получаю и гроша. А арендную плату за офис вносить придется. И потом, всякий раз, когда я выхожу из Джонатанова дома, непременно натыкаюсь на очередной магазинчик, а в нем оказываются премилая юбочка или туфли, каких в Лондоне днем с огнем не сыщешь.

А вообще-то хорошо, что ничего конкретного я пока не пообещала…

– Может, нам с Риком посидеть за чашкой кофе, прикинуть, выйдет ли из этой затеи толк, – само собой слетело с моих губ.

Голос прозвучал певуче, точь-в-точь как у Джоанны Ламли.

– Отличная мысль. Просто отличная! Выразить не могу, как я рада, что вы верите в успех не меньше моего, – горячо проговорила Пейдж, нажимая кнопку на телефонной гарнитуре и поправляя наушники. – С вашего позволения?

Я кивнула.

– Алло, Тиффани, он еще здесь?

Значит, Пейдж велела Рику приехать? Еще не зная, соглашусь ли я?

Вот что называется «уверена в собственных силах».

Пейдж нахмурилась.

– Тиффани, дорогая, не бубни себе под нос. Это тебя не красит, и мы попусту теряем время, – произнесла она ласковым и вместе с тем суровым тоном. – Где он? Ты ему позвонила?

Я не желала смотреть в ее выпученные глаза и устремила взгляд на огромное окно. Оно выходило на арочные окна соседнего здания.

Он что? Что? Тиффани, дорогуша, я не желаю этого слышать! – Пейдж прижала к щеке палец с безупречным ногтем, и подрумяненная кожа вокруг слегка побелела. – Не звонит и не отвечает?

Из арочных окон выглядывали люди. Я подумала, не помахать ли им рукой? Но отказалась от глупой затеи.

– А сообщения ты ему отправляла? Всего два? Напиши еще!

Пейдж вела бизнес, что называется, железным кулаком в бархатной перчатке.

Таким и надо быть агенту актеров, подумала я и внутренне содрогнулась, когда Пейдж надавила на кнопку, оборвав Тиффани на полуслове.

– Надеялась, он будет здесь, – произнесла Пейдж, слегка пожимая плечами.

Планировала, едва я скажу «да», раскрыть дверь и пригласить его театральным жестом, точно участника телешоу.

Наверное, она позвала бы его и если бы я ответила твердым «нет», чтобы лишний раз продемонстрировать, как он нуждается в помощи, и подстегнуть мой профессиональный азарт.

– Не страшно, – весело сказала я. – Договоримся о встрече на любое удобное для нас обоих время. В моем графике немало окон, так что…

– Вы должны встретиться как можно скорее, – перебила меня Пейдж– Можно позвонить вам, как только он объявится? Журналисты не дают мне прохода, желают при первой же возможности засыпать его вопросами. Надо, чтобы он предстал перед ними другим человеком.

– Понятно, – сказала я. – Давайте…

Пейдж подняла руку.

– Может, с полчасика погуляете в окрестностях? Он наверняка скоро будет. Мы договаривались на пол-одиннадцатого.

Я учтиво улыбнулась.

– Пейдж, в час мы встречаемся с Джонатаном, а я, признаться, плохо знаю Нью-Йорк и хотела бы выехать заранее, чтобы…

– Полчаса. – Теперь ее лицо не светилось, а глаза странно поблескивали. – Всего лишь тридцать минут. Сделайте одолжение, Мелисса…

Я заставила себя улыбнуться.

– Даже если он приедет через полчаса, у меня очень мало…

– Вы ведь знаете, – произнесла Пейдж с нотками грусти в голосе, – у людей вроде Рика нарушено чувство времени. – Она помолчала и вдруг спросила, будто вчера неверно меня поняла: – Вы сказали, у вас собственное агентство?

Я почему-то смутилась.

– Полчаса, ни минутой больше. У меня в самом деле мало времени. Если не возражаете, я посижу в кафе через дорогу – надо сделать несколько звонков. – Я выдержала паузу. – Связаться с помощниками – в мое отсутствие дела в агентстве ведут они.

Я улыбнулась, давая понять, что больше не пойду на уступки. У Пейдж хватило ума кивнуть в ответ.

– Ваш сотовый включен?

– Пока нет – когда я на встрече, не позволяю себе отвлекаться на звонки.

Пейдж просияла.

– Да-да, конечно! Но вы ведь включите его, когда выйдете?

– Разумеется.

Отвечать ей, едва зазвонит телефон, я не намеревалась.

Усевшись за столик в «Старбаксе» со стаканом капуччино и черничным пирожным (якобы низкокалорийным, что мало походило на правду), я включила телефон, и он тут же запиликал, возвещая о поступивших звонках.

– Мел, это Габи. Не могу найти Аллегру. Ее не было целый день, на звонки она не отвечает и оставила записку: забери из гаража мою машину. Поговоришь с ней? О, привет! По-твоему, это в порядке вещей? Да плевать я хотела на твоего адвоката! Я как раз звоню Мелиссе. Не хочешь сказать ей пару слов? Нет? Положи вон туда. Или…

Я закрыла глаза и потерла лоб.

– Здравствуйте, Мелисса! – Я распахнула глаза. Говорила определенно американка. – Я Агнета Кук, вчера была на вечеринке у Бонни и Курта. Не помните? Мы беседовали о чае. Не могли бы вы дать мне адрес магазина в Лондоне где продают тот сорт чая, о котором вы рассказывали?

Боже! Что я такое рассказывала? Под конец мои нервы звенели от напряжения – я уже не запоминала ни имен, ни тем более что кому говорила. Надо ей перезвонить, отметила я про себя.

Переписывая в блокнот несчетные номера Агнеты, я время от времени поднимала глаза и обводила зал внимательным взглядом. По большому счету ньюйоркцы ничем не отличаются от лондонцев, а здешний Сохо во многом как наш: очки в модной черной оправе или солнцезащитные (внутри кафе), эксцентричные наряды, портфели с ноутбуками…

Взгляд остановился, упав на знакомую фигуру – человека в темных очках.

Годрик.

Он потягивал эспрессо и с увлечением читал тонкую книжицу. Черная одежда и поведение, отдававшее экзистенциализмом, наводили на мысль, что книга – оригинал на французском. Работа Вольтера или, к примеру, Сартра. В свое время и Эмери бредила философией бытия. Хотя не исключено, что она таскала за собой эти книжки, так как они коротенькие и не занимают в сумке много места.

У Годрика зазвонил телефон. Люди за соседним столиком бросили на него недовольные взгляды, а он, не отрывая глаз от книги, отклонил звонок.

Нет, честное слово! Одно дело, когда опаздывают по уважительной причине – бросаются в огонь, дабы спасти котенка, или сопровождают в больницу пострадавшую в автокатастрофе женщину. Совсем другое – когда человеку просто на все плевать.

Я поднялась на ноги, пересекла кафе, села напротив Годрика и весело произнесла:

– Привет, Годрик! По-моему, тебе не в кафе надо просиживать, а быть на встрече.

Он изумленно поднял глаза, понял, кто перед ним, и снова понуро опустил плечи.

– Мне решать, где быть, где не быть, – с вызовом выдал он. И тут же прибавил: – А откуда ты знаешь?

Снова зазвонил его телефон, и мы оба на него уставились. Годрик опять скинул звонок

– У тебя встреча со мной, – твердо ответила я.

– Чего?

– Годрик, не мог бы ты снять очки? День, конечно, солнечный, но мы не на улице. Невежливо разговаривать в темных очках.

– Они мне нужны, чтобы никто не лез, – проворчал Годрик. – Не хочу, чтобы меня узнавали.

– Пожалуйста! Тогда беседовать будет намного приятнее.

Годрик сердито запыхтел, но очки таки снял и потер непривыкшие к свету глаза.

– Спасибо! – воскликнула я. – Ого! Ты почти не изменился!

Так оно и было. Невероятно длинные темные ресницы, под круглыми карими глазами тени с фиолетовым отливом. Таким он и запечатлелся в моей памяти, когда, протягивая руки, приближался ко мне у шкафа с бутафорией. Годрик был из разряда ребят, что при любых обстоятельствах выглядят будто с похмелья.

Теперь я понимала, почему Пейдж была уверена, что девочки-подростки по всему миру станут сходить по нему с ума. С другой стороны, если бы он был моим парнем, я, наверное, без конца терзалась бы мыслью, что должна чаще ходить с ним на прогулки, чтоб его лицо хоть чуточку посвежело.

Впрочем, на вкус и цвет…

– Может, пойдем в офис Пейдж? Во время ланча мы встречаемся с Джонатаном – не хочу опаздывать.

– А это обязательно? – В голосе Годрика прозвучали досада и усталость. – Я занят.

– Чем? – терпеливо поинтересовалась я.

– Учебой.

Я взглянула на книгу. «Джеймс и персик-великан».

– Я актер, – проныл Годрик, посмотрев на мою вопросительно изогнутую бровь. – Ты все равно не поймешь.

Если бы не жара и не впечатления от встречи с Пейдж, может, мне не хватило бы решительности. Но торчать тут битый час я в любом случае не могла.

– Итак, пошли? Чем скорее начнем, тем скорее закончим. И спокойно займемся другими делами.

Я встала и задвинула стул под стол.

Годрик обвел меня мрачным взглядом.

– А если я не хочу?

– Годрик, речь о карьере. О твоей карьере!

– Тогда мне и решать, идти или не идти, так? Никак не тебе!

Мое терпение было на исходе. Хотелось одного– очутиться в квартире Джонатана, постоять под душем и привести себя в порядок перед ланчем.

– В таком случае я предъявлю Пейдж счет за три часа украденного у меня времени. Готова поспорить, она заплатит из твоих денег.

Угроза подействовала. Десять минут спустя мы втроем сидели в офисе Пейдж и беседовали о встрече Годрика – или Рика, как теперь надлежало к нему обращаться, – с фотографом Странно, но я без колебаний согласилась при этом присутствовать, дабы быть на подхвате и удерживать Рика от грубостей.

– На кой черт мне нянька? – возмутился Годрик. – Кто я, по-вашему? Безмозглый младенец?

– Нет, но в данном случае позволь принимать решения мне, – быстро проговорила Пейдж. – Или хочешь, чтобы повторился случай с Валтасаром?

Они обменялись столь хмурыми взглядами, что даже меня передернуло.

– Пойду отолью, – объявил негодующий Годрик, поднимаясь со стула и шаркающей походкой направляясь к двери.

– Поверить не могу, – прошептала Пейдж– Как вам удалось затащить его сюда?

– Просто сказала «пошли».

Пейдж хлопнула в ладоши.

– Волшебница! Говорила же я: меня он ни во что не ставит, а вас будет слушаться!

– Главное, выбрать нужный тон, – сказала я, вспомнив мамины рекомендации по перевоспитанию Храбреца.

Сдавалось мне, что в случае с Годриком куриной грудкой и чесанием за ухом, увы, не обойтись.