Маленькая победоносная война

Глава 20

Лу прошла через мастерскую и, забравшись на диван с ногами, уютно пристроилась под материнской рукой. Лиза теснее прижала к себе дочь и легко поцеловала в теплую макушку.

— Что-то я тебя совсем забросила с этим птичьим проектом.

Действительно, дни, когда Рон уезжал по делам, а Лиза оставалась дома, можно было сосчитать по пальцам. Лу вдохнула сладковатый запах маминых духов и зажмурилась от удовольствия.

— Не беспокойся, мам, у меня все хорошо.

— Чем сейчас занимаешься?

— Рисую, — Лу кивнула в сторону закрепленного на мольберте холста.

— Очередной футболист?

Девушка зажмурилась в притворном ужасе:

— Да. Они мне уже в кошмарах снятся. И футболисты и чирлидеры.

— Да пошли ты их всех нафиг.

— Можно, конечно, — Лу склонила голову к плечу и задумчиво рассматривала незаконченную работу. — Но это хорошая практика. Я даже разработала свою технику. Использую строительный клей, — на нижнюю полку стеллажа рядом с коробками, заполненными кистями и красками была втиснута большая белая пластиковая пластика. — Он не позволяет пожухнуть подмалевку из акварели, и лессировки лучше ложатся.

— Ты заметно продвинулась, — Лиза погладила дочь по руке.

— И неплохо заработала, между прочим. Смогу сама оплатить летнюю поездку в Италию, и кое-что отложила себе на обучение.

— Много?

— Ну, на первые полгода хватит. Что? Что я с сказала смешного, мам?

Лиза рассмеялась, запрокинув голову на спинку дивана. Потом отерла слезы и, еще крепче обняв Лу, снова поцеловала ее.

— Ты не представляешь, как они все бесятся из-за этого. И Александр и Чарльз и даже мой Рон.

— Почему?

— Ты ничего никогда у них не просишь. Они столько сил тратят, чтобы зарабатывать деньги, получить власть, которую дают финансы, и через них контролировать всех вокруг. А тут какая-то пигалица даже не замечает их могущества и полностью игнорирует авторитет.

Лу пожала плечами:

— Не понимаю. Им же проще. Я ведь никому не создаю проблем.

— Твоя независимость для них сама по себе одна большая проблема. Деньги давали бы им право требовать от тебя отчета в поступках. Тогда они знали бы, чем ты занимаешься, что планируешь…

— Да они и так все знают, — фыркнула Лу. — Тоже мне тайна. Я ничего не скрываю.

Лиза фыркнула точно так же, сразу было ясно, что мать и дочь слеплены из одного теста.

— И это им особенно подозрительно. Потому и мучаются. Впрочем, так им и надо.

Лу попыталась представить, как выглядит эта самая власть денег. Картинка получалась до смешного примитивная: догвокер со сворой разномастных шавок на поводках. Хотя, если сразу отстегнуть все шлейки, наверное, поневоле заволнуешься.

— Мама, а тебя они контролируют?

Лиза склонила голову к плечу и весело подмигнула:

— Им кажется, что да. Но, видишь ли, когда за ниточку держатся с двух сторон, еще не известно, кто у кого на крючке. Ох, девочка моя, сколько сил я потратила, чтобы это понять. Наверное, если бы я не воевала так отчаянно с отцом, то и не вышла бы так рано замуж.

— За папу?

— Да, за Чарльза. Правда, — тут глаза Лизы сверкнули еще веселее, — ты не представляешь, каким он тогда был. Женщины от одной его улыбки по стеночке сползали ему прямо под ноги. А этот бог на мотоцикле три года был только моим.

— Всего три года?

— Целых три года. Женщина в восемнадцать лет и в двадцать один — это две совершено разные женщины. А рождение ребенка вообще меняет весь мир вокруг.

— Тогда, может быть, — Лу неловко поерзала на диване, прежде чем решиться на следующий вопрос, — это я виновата, что вы расстались?

— Как ты можешь быть виновата в том, что я повзрослела? — Лиза покачала головой. — Дело вовсе не в тебе. Почему мне стало мало нашей с Чарли веселой возни, секса, поцелуев? Почему на место влюбленности не пришло доверие и ощущение надежности жизни? Кто знает? Только не я. — Она пожала плечами, и в этом жесте не было ни капли сожаления. — Мне просто стало неинтересно. Я поняла, что все самое лучшее Чарльз мне уже дал — тебя, моя девочка. А потом моя жизнь стала сжиматься, как шагреневая кожа.

Лу опустила голову на колени матери. Теплые пальцы стащили с ее головы бандану и погрузились в волосы.

— И ты ушла?

— Да, и тогда я ушла. Знаешь, — кончик косы пощекотал нос Лу, — я где-то читала, что обычно человек запоминает восемь-десять счастливых моментов своей жизни. Тот день и был таким счастливым моментом. Я помню, как забросила свои вещи в багажник и усадила тебя в детское кресло. Мне и нужно-то было лишь доехать из Санта-Моники до Малибу, но, когда я закрываю глаза и пытаюсь воссоздать мои тогдашние ощущения, в памяти почему-то все время возникает платформа маленького полустанка; я стою на площадке последнего вагона и смотрю, как удаляется здание станции, водокачка и фигура стрелочника.

— Кажется, — пробормотала Лу, — я могла бы это нарисовать.

— Нет уж, — решительно сказала Лиза, — рисуй свою собственную жизнь.

— Великолепно, — Марго благоговейно коснулась крупной жемчужины. — Поверить не могу, что держу в руках то самое ожерелье.

Большая бриллиантовая роза подмигивала ей синими и оранжевыми искрами, пять жемчужных нитей светились холодным светом на черном бархате под обтянутой черным шелком крышкой.

— Хочешь померить? — В голосе Глории теплилась улыбка. — На коже жемчуг приобретает теплый розоватый оттенок.

Марго осторожно выдохнула воздух. Конечно, Глория привыкла жить в пещере Али-Бабы, но так обыденно говорить о колье, когда-то лежавшем на плечах самой Одри Хепберн… к этой мысли нужно было привыкнуть. Кстати…

— Так это правда, что вы стали прообразом Холли (68)?

— Нет, конечно. Это выдумали журналисты из-за нашего сходства с Одри. Трумен сам признался, что написал Холли со своей соседки с нижнего этажа, а он, насколько я помню, врать не любил. Ну-ка, повернись.

Марго послушно обернулась, привстав на носочки.

— Ты одела его правильно. Таким юным девушкам нужно спускать жемчуг на спину, а розу оставлять на ключицах. А вот так, — Глория быстро перевернула ожерелье. Роза переместилась к плечу, а жемчужные нити скользнули Марго на грудь. — Так будешь носить лет через двадцать.

Марго замерла перед зеркалом, а затем бережно положила ладони на перламутровые зерна.

— Глория, а откуда оно у вас?

— Разве я не рассказывала? — Бабушка Лу удивленно подняла брови. — Его специально для меня купил на аукционе Александр вместе с тем самым черным платьем от Живанши.

— А где же платье?

Руки Марго похолодели от волнения. Неужели сегодня ее ждет еще одно чудо? Глория удивилась еще больше.

— Год назад я подарила его Лу. Неужели она его тебе не показывала? Лу!

Лу оторвалась от своего неизменного блокнота и покачала головой.

— Нет, ба. Я ведь его так ни разу и не надела. Оно висит у меня в шкафу в чехле.

Марго с Глорией переглянулись. При этом Марго изо всех сил боролась с непослушно отвисающей челюстью. Как можно было поверить, что самое знаменитое платье всех времен и народов висит в шкафу у маленькой девочки, и об этом знают только два человека во всем мире?

— Подруга, как ты могла со мной так поступить, — прохрипела Марго почти натурально. — Водички мне…

— Лу, мы ее теряем. Быстро неси с кухни кувшин с лимонадом. И бокалы, — распорядилась Глория.

Марго аккуратно уложила колье обратно в коробку и, не закрывая крышку, поставила на столик рядом с креслом Глории.

— Глория, как же вы смогли бросить такого мужчину? — Пробормотала она ошеломленно, и тут же вытаращила глаза, шокированная собственной смелостью. — Ой… извините.

— Не извиняйся, девочка. Наоборот, я рада, что дожила до того времени, когда могу посплетничать о мужчинах со своей внучкой и ее подругой.

— Да? — В голосе Марго звучало облегчение. — Лу, иди скорей сюда! Мы будем говорить о мужчинах.

— Да? Появились какие-то новые сведения? — Лу уселась со своим стаканом во второе кресло и насмешливо уставилась на сплетниц.

Глядя на эту юную нахалку, Глория сокрушенно покачала головой:

— К чему эта ирония, дорогая, если ты еще и азов не освоила?

— Но я уже подумываю над этим. Над освоением, то есть.

— Неужели? — Глория с Марго чокнулись стаканами. — И кто же этот счастливчик?

— Я пока не хочу о нем говорить. Тем более, что я не уверена, — Лу пожала плечами и сделала большой глоток. — Ой, какой холодный.

Сидя на полу между бабушкой и внучкой, Марго удивленно морщила лоб:

— Разве за тобой кто-то ухаживает? Я никого не заметила. Черт, надеюсь, это не какой-нибудь виртуальный знакомый? Я читала про жирный старых извращенцев, которые прячутся за чужими фотографиями и соблазняют в сети юных девушек.

— Нет, конечно. Они все фуйные, — Лу забавно наморщила нос. — Он симпатичный и приятный. И он действительно не ухаживает за мной. Я бы сказала… он подкрадывается.

— А ты делаешь вид, что ничего не замечаешь? — Задумчиво заметила Глория. — Ну что ж, разумная тактика, — одобрила она.

— И потом я еще ничего не решила. Я не уверена, что с ним мне будет лучше, чем без него.

— Я тебя не тороплю, дорогая, — Глория расправила на коленях складки рубиново-красной шали с пурпурной каймой. — Могу только сказать, что когда-то Александр сделал меня очень счастливой. Я ни о чем не жалею.

— Но почему же вы ушли от него? — Марго во второй раз попыталась выяснить тайну, что не давала ей покоя.

— Потому что перестала быть счастливой с ним и поняла, что без него мне будет лучше. — Старуха пожала плечами под вышитой кашмирской камис (69). — С какого-то момента, он стал постоянно говорить, что хочет сделать меня счастливой и беспокоится о моей безопасности. И как-то сразу все полетело под откос.

— То есть он начал вас контролировать? — Недоверчиво уточнила Марго, а Лу понимающе фыркнула.

Глория с видом фаталиста пожала плечами:

— Вот именно. А заодно завел себе парочку любовниц.

— И вы обиделись?

У Марго уже глаза лезли на лоб. Глория Вандербилт действительно разговаривала с ними, двумя девчонками, как со взрослыми женщинами.

— За любовниц? Ни капельки, — Старуха вскинула подбородок и победно усмехнулась. — У меня даже настроение не испортилось. Собственно, вот так я и поняла, что больше не люблю Александра. Я даже была благодарна, что получила такой удобный повод для развода.

— Так, может быть, не стоило и начинать? — Расстроенная Марго начала теребить бахрому на шали, и Глория мягко вытянула у нее из рук пурпурную кисточку.

— Почему же? Этот мужчина сделал меня сильнее. До него я бы не осмелилась заняться собственным бизнесом, например. Он меня изменил, и за это я ему благодарна.

— Бабушка, — подала голос Лу, — но ведь он до сих пор не оставляет тебя в покое со своим контролем.

Глория тихо рассмеялась и махнула рукой.

— Так только кажется со стороны. Мы-то с ним понимаем, что все уже давно не так. И вообще, эти мужчины такие смешные. С ними вполне можно ужиться, если не обращать внимания на их мании, и делать все по-своему. Достаточно не спорить вслух, и они успокаиваются.

Марго усиленно пыталась усвоить полученную информацию. Конечно, ей неплохо жилось и до Логана, но он такой заботливый и с ним так весело… играть. Правда, в последнее время девушку стал раздражать его навязчивый интерес, где она находится и чем занимается. Но если способ Глории действует… Она хихикнула, на что Лу с Глорией тут же бросили на нее подозрительные взгляды.

— Наверное, Логан со временем станет таким же, как Александр, — пояснила Марго. — Но пока он еще душка, и я оставлю его себе.

— Хочешь сказать, он тоже делает тебя счастливой? — Переспросила Лу.

— Ха! — Марго гордо вскинула подбородок. — Ты меня недооцениваешь. Я умею быть счастливой сама по себе. Его дело — не мешать.

— Вот именно, бабушка, мы сами умеем быть счастливыми. И потом, я летом собираюсь поехать в Италию, — практичная Лу уже строила планы. — Куда я его дену? Не с собой же брать.

Насмешливо улыбаясь, Глория наблюдала за девушками: надо же, какое занятное выросло молодое поколение, такое независимое и деловитое.

— И все же, я считаю, что попробовать стоит, — сказала она. — Причем обещай мне, что попробуешь дважды. Это важно.

Практика в итальянском языке была для Джареда вторым поводом зайти утром в мастерскую Лу.

— Буонджиорно, синьорина.

Он остановился на пороге, ожидая приглашения войти внутрь. Три-четыре раза в неделю, когда Рон с Лизой ночевали в поместье, он перебирался спать в свою половину бывшей конюшни. Честно говоря, необходимости в этом не было, потому что после расставания с Эмбер, девушки у него дома не появлялись и тем более на ночь не оставались. Основной причиной этих ночевок и первым поводом для утренних встреч был зеленый чай. Завтракала Лу редко, а вернее, почти никогда. Зато заваривала настоящий китайский чай. Джаред и сам не заметил, как подсел на эту желтую водичку. Оолонгом (70) «Прогулка по лугу» ее снабжал Джеки, а Джаред по такому случаю подарил девушке большой глиняный чайник, как раз на двоих.

— Бенвенуто (71).

Дверь мастерской открывалась только после зарядки и душа, и это был сигнал, что чай готов, но Джаред все равно предпочитал дождаться устного приглашения. Если Лу хочет его видеть, пусть скажет это сама. Он слишком много потратил времени и сил, приручая эту дикарку, и потерять все с таким трудом и терпением набраные очки из-за мелкого просчета ему вовсе не улыбалось. Лу уже не замолкала при его появлении, улыбалась доверчиво и не дергалась, когда он словно ненароком касался ее локтя или плеча. Его признали «братом» и разрешали иногда чмокнуть в макушку или в нос. Труднее всего было делать вид, что этого ему вполне достаточно.

— Комэ ва (72)? — Джаред поставил на стол две чашки. — Тебе наливать?

— Да, — донеслось из ванной.

Ноут на столе был подключен к колонкам, но звук убавлен почти до минимума. Джаред щелкнул мышкой, прибавляя громкость:

— Опять слушаешь «Травиату»?

Лу показалась на пороге ванной. Собрав в кулак жгут длинный волос, она немилосердно драла их щеткой.

— Эта запись с Марией Каллас, моя любимая.

— Да, знаю. Когда я первый раз услышал, как она произносит «Пусть веселье меня исцелит», сразу понял, что обязательно помрет в последнем акте.

Лу хихикнула и снова скрылась в ванной, оставив дверь приоткрытой. Джаред с чашкой в руке заглянул внутрь. Похоже, девушка плохо заплела волосы на ночь и теперь не могла справиться с запутавшимися прядями.

— Дай помогу. Что? — Джаред поднял брови, в точности копируя Лу. — У моей матери тоже длинные волосы, и кое-чему я у нее научился. Повернись и не дергайся.

Он начал пальцами разбирать спутанные кончики. Потом вытащил из ящика костяную расческу с редкими зубцами. Ее он нашел в том же китайском магазинчике, где покупал чайник. Лу приподнялась на цыпочки и попыталась рассмотреть свою косу в зеркале. Она явно не ожидала, что Джаред так ловко справится с ее проблемой.

Тяжелые густые волосы скользили между пальцев, словно шелковые нити. Хотелось собрать их в кисточку и пощекотать маячившую перед глазами белую шею. Или собрать в горсти и окунуть в них лицо. К счастью Лу ни о чем таком не догадывалась. Она взяла из стаканчика зубную щетку и принялась чистить зубы, Джаред тихо фыркнул, заметив, как ловко она подстраивается к ритму арии Жермона. В какой-то момент щетка замерла за щекой, и взгляд Лу остановился на стаканчике. Ну конечно, опять отключилась и сбежала из реальности: рассматривает солнечный свет в стеклянных гранях. Джаред протянул руку через ее плечо, передвинул эту занимательную стекляшку на границу света и тени и шепнул девушке на ухо:

— Так лучше?

От его дыхания пошевелилась тоненькая прядка, запутавшаяся в сережке, и его пальцы переместились к новой цели. Лу воспринимала его манипуляции на удивление спокойно — наверное, с усами из пахнущей мятой пены девушка чувствовала себя в полной безопасности. Она улыбнулась клоунским ртом и быстро наклонилась, чтобы сплюнуть в раковину. С проворством тореадора Джаред отступил на шаг назад. Хоть он и был в джинсах, но его настроение сейчас легко прощупывалось даже через плотный деним. Лучше не рисковать.

— Ты уже решила насчет Нового Орлеана?

Идея с поездкой обсуждалась уже неделю. На Рождество Джаред уезжал к матери, и оставлять Лу без присмотра в Лос Анжелесе ему совсем не улыбалось. Решение проблемы напрашивалось само собой — простое и красивое. Причем достаточно было подбросить идею насчет поездки Логану, вслед за ним сразу загорелась Марго, а когда ехать всем вместе решили и Джеки с Остином, Джаред уже был уверен в успехе своего замысла.

— Поеду, конечно, — Лу снова набрала в рот воды и наклонилась к раковине.

— А теперь не дергайся. — Джаред разделил густую каштановую гриву на три части и проворно начал заплетать тугую косу. — Побродим по Французскому Кварталу (73), поищем «Дом восходящего солнца» (74). — Он снова наклонился к уху Лу и добавил: — Я обещал Лизе присмотреть за тобой. — Не давая ей возможности ответить, помахал в воздухе пушистой кисточкой: — Готово. Иди пить свой чай.

Уже на пороге мастерской Джаред не удержался и обернулся:

— Чао, синьорина!

Опершись бедрами о столешницу, обхватив чашку обеими ладонями, Лу стояла посреди мастерской и смотрела ему вслед.

(68) Холли Голайтли — героиня романа Трумена Капоте «Завтрак у Тиффани»

(69) Камис — Длинная туника, часть индийского женского костюма шальвар-камис

(70) Оолонг (улун) — сорт китайского зеленого чая

(71) Benvenuto (ит.) — добро пожаловать

(72) Как дела?

(73) Французский квартал — центр старой части Нового Орлеана

(74) Действие песни «The House of RisingSun» происходит в Новом Орлеане