Малера (СИ)

8

— Сын, вернись. Подойди ко мне на минуту, — подхожу к маме. — Подержи, — сует мне в руки блендер.

Держу аккуратно, смотрю чтобы с венчика не накапало на пол. Сегодня мама готовит сама. На кухне разгром.

— Что происходит у нас?

— Давай мне теперь. Вот возьми, — хватаю глубокую миску с фруктами. — Чисти черешню и клубнику.

Так, ясно. Не отвертеться. Намечается большая готовка. Мне делать пока нечего, поэтому помогу без проблем. Пока чищу, наблюдаю за матерью. Если бы можно было дать супер-звание, она бы его с легкостью заслужила. Лучшая. Умница. Красавица.

Ей всего ничего, сорок два только. Выглядит как девчонка. Батя тащится от нее. Я ж вижу. Одно время посвятил ей целый альбом. Так и назвал «Живу тобой». Сейчас он уже не поет, ну если только в семейном кругу. Продюсер. Работает со своими подопечными. Талантов особо мне от бати не досталось, так средне-статистически если только. Пою неплохо, играю норм, но до отца не допрыгнуть. Да и не надо мне. Другая профсреда поглотила, программирование. Такие дела.

— Почистил?

— Да, ма. Помочь что-то еще?

— Не рассчитывай свалить по-быстрому, — грозит пальцем. — Вот белки, взбивай.

Не то что я могу готовить, но маму не могу бросить. Остаюсь с ней, помогаю.

— Что за свалка у нас тут? Могли бы и поужинать в ресторане где-нибудь. За каким фигом убиваешься? Ма?

— Но-но! Свалка! Сегодня в гости придут все Архаровы. Вот я и готовлю.

Охуенная новость. Я как-то с некоторых пор не очень готов проводить с ними время.

— Все? — может повезет и Лерки не будет.

— Все. А что тебя удивляет? — поднимает брови мама. — Вы, по-моему, с Леруней пару раз только и виделись. Раньше не растащить было, словно попугаи-неразлучники. Что случилось у вас?

Да уж, случилось. Ничего не говорю, но тихо матерюсь под нос сам себе.

— Что ты говоришь? Не слышу.

— Я пойду покурю и доделаю, ма.

— Когда же ты бросишь уже? Папа не курит, я тем более. А ты как паровоз, — недовольно мне выговаривает.

Молча встаю и выпадаю на улицу. Обхожу дом и заваливаюсь на деревянную резную лавку. Откидываюсь на спинку и прикрываю глаза. Она придет. Придет же. Коже чувствую. И как мне? Думал, что за эту пару недель, смог оторвать от себя навязчивую крамолу по отношению к ней. Но как только замаячила встреча, вся оборона начала трещать.

Две недели я избегал ее. После квеста пропал наглухо, только бы не воскрешать свои чувства. Я должен отказаться от этой идеи. Нельзя рушить то, что есть. Почти получается. Почти удается. Почти.

Думать о ней я начал с начала года. Гнал по первой мысли, отрицал наглухо, а руки все чаще и чаще листали фотки. Залипал надолго. Находил все новое для себя. Херня какая-то, мы росли вместе, но то, что я чувствовал становилось сильнее меня. Росло, ширилось, набухало. А когда она меня встретила на перроне, все прорвало. Смыло весь менж, все на хуй лопнуло, все границы своротило.

Лерка сексуальная, пиздец какая. Рядом с ней зашевелится даже у полумертвого. Степень моей разумности свело на ноль после клуба, когда проснулся рядом с ней. Как ее можно не хотеть? Как ее можно не желать? Она охуенная!

В один миг стал видеть в ней объект одержимого вожделения. Я хочу ее так, что мои мозги теперь в положении исключительно «набекрень». На хрена она такой стала? У меня кровь гуще становится, когда она рядом.

Что мне этот пляж стоил, знает один только бог. Ее купальник вышиб все адекватное. Залип конкретно. Эти завязки на бедрах сводили с ума. Очки боялся снять, чтобы не смутить непрерывным взглядом. Да и Ванька бы меня не понял. И все равно лупился, как ненормально-одержимый. Перло все больше и больше. Но страшнее были мысли о грядущем конце нашего беззаботного прошлого. Я хотел ее. Просто страстно желал и не знал, что мне сделать, чтобы хоть как-то облегчить это состояние. Замкнутый круг.

Макс еще этот истеричка. Заебал маячить. Сдается мне, он так и не понял за что отгреб. Правда делал вид, что ничего не произошло. На любые его поползновения к ней, я зверел. Лапал Лерку на глазах у всех. Не так, чтобы нагло, но мне хватало.

Лера-Лера…

Теперь меня преследует видения о ней. Закрываю глаза и вижу так явственно, что кажется могу дотронуться. Вся ладненькая, слюной захлебнешься. Мне уже похуй, я отодвинул за череп все мысли о том, что не мог бы с ней. Осталось одно — хочу. Я так хочу, что…

Не существует больше препона в виде типа «мы выросли вместе, и я ей как брат». Нету! Исчезло. Испарилось. Но самое страшное не это, а то, что Лера меня в таком качестве не рассматривает, как я ее. Это жопа полная. Хуже такого только, когда представляю ее с этой тварью.

Один момент осознания разнес все мои доводы по сопротивлению в пыль. Она росла для меня. Понимаю это теперь. Придурок? Возможно. Она…

Сигнал сообщения вырывает из грез. Вика… Забыл. Сквозь липкие смайлы выбираю буквы. Пересыпано все настолько, словно разбираю конфетти. Приедет. Встречу, конечно. Только не нужна она мне здесь больше. Но я зову ее. Она хоть какой-то гарант того, что не буду мучить Леру своей осадой.

С Викой мы знакомы что-то около полугода. Это была последняя попытка слезть с Архаровой. Когда после очередного общения с Леркой, я понял, что сейчас перенаберу ей снова и признаюсь, все же остановился. Решил оставить как есть. Пусть пока не знает. Замутил с Викой сознательно. Это была терапия. Но она не сработала! Хотя поначалу думал, что наоборот, а вот сейчас нет. Она приедет. Ну ок. Может и получится выжечь в себе это ненормальное чувство. Посмотрим. Еще мечусь…Хотя понимаю, что ни хрена не преодолею этот соблазн. Без вариантов.

Заканчиваю с мамой на кухне. Точнее больше мешаю, но она довольна мной. Не нахожу ничего такого, что рядом с ней что-то делаю. Такой я. Вне дома я, конечно, так себе, но мама — это мама. Для нее всегда лучший.

Домучиваю остаток дня и с больным содроганием жду часа икс. И он сука не за горами. Быстрее крутятся стрелки. Уйти из дома не вариант. Странно будет. А раньше, после официальной части, мы всегда с Лерой сваливали в закат. Сейчас, вряд ли, обстоятельства другие.

Звонок в дверь, и я слышу шум голосов. Ну вот и все. Молись, Мот, чтобы на нее не наброситься. Оттягивайся назад и сохраняйся как только можешь. Натягиваю одежду, матерясь про себя всем богам. Ну за что? И почему она-то? Да потому!

Тащусь по ступеням, как бурлак. Длинная вожжа пружинит назад тело. Иду так напряжно, будто баржу волоку по мели. И когда же сука привал в виде успокоения? Нет такого на обозримом горизонте. Лера стоит с несчастным видом, привалившись в стене. Недовольно рассматривает пространство. Ее родители прошли вслед за моими. А она стоит. Одна.

Останавливаюсь на ступени и рассматриваю ее. Дааа, бунтарство на лицо. Видимо, как дома ходила, так и пришла в этом же. Кроссы, футболка и спортивки. Охрененный наряд у моей двинутой на шмотках Лерочки. Она толчется некоторое время и потом со злостью скидывает обувь с ног.

Ладно. Смысл стоять здесь. Сбегаю вниз и дергаю за руку.

— Стопэ!

Она резко оборачивается.

— А..это ты…Ну привет, — и разворачивается уходить.

— Стоять! Че за концерт?

— В смысле, — таращит она глаза. — Сам же тормоз нажал, вот и до свидания.

— Прекрати.

— Разбежалась, — борзо бросает и прет напролом. — С дороги уйди, независимый.

— Хорошо уже. Тормознись, — начинаю злиться. — Пошли поговорим.

— Умоешься. Теперь я на педальку жму. Вали к своей Вике. Ко мне не надо. Обойдусь.

А, вон в чем дело. Прислушиваюсь к тому, что делают родители. Доносится лишь мерный разговор, им не до нас. Тогда ок.

— Наверх, — хватаю ее поперек и тащу в свою комнату.

— Пусти, придурок, — пытается громко взвизгнуть, но не успевает.

С нереальной скоростью залетаю по лестнице и затаскиваю к себе. Захлопнув дверь, отпускаю. Осмотревшись, понимаю, сейчас настанет капец. Злая, как пантера. Взъерошенная и раздраженная безмерно.

— Какого хрена, Матвей!

Нет ответа. И не будет. Потому что оставшись с ней рядом, все стопы сняты. И нет у меня ничего другого, кроме того, что хочу ее поцеловать. Не мазнуть, как раньше, а реально засосать так, чтобы ноги подогнулись. Воспламеняется вокруг все, как на углях стоим. Лерка поубавила обороты, но все еще прет от злости. Я напряжен и скручен в стальную пружину. Если распрямит, то взорву все вокруг волной отдачи стремительного раскрута.

Неосознанно делаю шаг вперед.

— Стой! — вытягивает вперед руки.

Все равно на предостерегающий тон. Под ногами уже горит пол. Тело превращается в жидкий металл и в голове постоянно вспыхивает. Хорошо, что дверь закрывается внутрь, а Лера подпирает ее спиной, просто так не выскочит. И я в момент сокращаю расстояние между нами. Наваливаюсь на ее и загребаю. Одной рукой подталкиваю подбородок и ловлю ее горячие губы.

Сопротивляется. Выгибается как кошка. Бьет и царапает, но не может вырваться. Я ее целую. Одержимо. Дьявольски соблазняю нежностью. Все границы упали сейчас, ничего не мешает. Наше детство меня отпускает и в ту же минуту начинается отсчет нового времени. Понимаю, что это пока только для меня. Вряд ли она прыгнет со мной в этот поток, но все возможно, пусть и не сейчас.

Сжимаю сильнее, заземляю. Крутится как юла. Ее губы выскальзывают, и я снова их захватываю, задирая лицо выше к своему направляю. Этот рваный, яркий, болезненный и такой импульсивный поцелуй дезориентирует и тут же возносит к небывалой эйфории. Запоминаю ее уникальный вкус, такой манящий и гипнотический. Понимаю, что подсяду на эту дрожащую волну непреодолимого желания и зовущего, пряного и острого кайфа.

Ле-ра…

В голове бомбит непрерывно ее имя. Мой напор неуправляем, но приносит суперкайфовые ощущения, особенно когда малышка перестает брыкаться и замирает. Сквозь приоткрытые веки наблюдаю, как она успокаивается. Обволакиваю ее языком, не могу удержаться, тут же касаюсь ее и судорожно замираю. Ее рот — погибель. Этот вкус не забыть никогда. Этот священный акт смахивает последние сомнения того, что она не моя. Лера Архарова росла, чтобы мне принадлежать. Теперь я понимаю это четче.

И я позволяю себе её одержимо засасывать. Не могу удержаться. Не способен сейчас.

Лера порывисто вцепливается ногтями в мои плечи и уже слабее, но все же пытается отодвинуться. Нет. Без вариантов. Пользуюсь ее поднятыми вверх руками, подхватываю под спину и шею. Блокирую, не отрываюсь от губ. Не хочу. Мне мало.

Так ничтожно мало, что готов тут долго стоять, не отрываясь. Но все же, прекращаю и прижавшись к ее щеке, шепчу ей.

— Ты моя девочка. Моя теперь. Слышишь? Забудь Макса. Выброси его на хрен из головы.

— Что ты несешь, Мот? — дергается в руках.

— Лер, все не так теперь, — сжимаю крепче. — Будь со мной. Мы все решим.

— Да что ты собрался менять? — сердится она. — Это невозможно. В смысле, что ты там себе надумал.

— Почему?

Раздается громкий стук в дверь, которая сразу же открывается, и входит отец. Я успеваю выпустить Леру из рук.

— Ребят, уже накрыли на стол. Идем. Что вы тут все решаете?

— Ребус, бать. Называется «Невозможное возможно».