Мальчики из Фоллз

Глава 27 Аро

— Это не смешно! — кричу я, дергаясь в попытке вырваться из их хватки. — Отпустите меня!

Блондин держит мои запястья, поэтому я пинаю дверь, а темноволосый смеется. Его я помню. Он был в парке той ночью и потом в убежище. Столи или как-то так?

— Он нас преследует? — спрашивает первый. Оглядываясь по сторонам, вижу, как мы проносимся мимо фонарей, значительно превышая допустимый лимит скорости.

Столи перетягивает меня к себе на колени, смеясь. Глаза водителя мелькают в зеркале заднего вида.

— Конечно, преследует.

— Тогда пусть начнется веселье! — ревет Столи в ночи.

Его дружок обматывает что-то вокруг моих запястий; я их отдергиваю, но слишком поздно. Рванув конец кабельной стяжки, блондин связывает мне руки.

— Проклятье! — рычу, брыкаясь.

Волосы падают на лицо. Я собираюсь броситься вперед и вцепиться в того, кто сидит за рулем, однако Столи обхватывает мою талию руками, словно в тиски зажав. Он, несомненно, догадывается, что я способна на все.

Наверное, это плохая идея — нападать на водителя, пока он ведет машину, но я никогда не славилась хорошими идеями, так что…

Они проезжают последний светофор, поворачивают налево и выезжают на шоссе, ведущее в Уэстон.

В следующее мгновение я замечаю человека на пассажирском кресле.

— Привет, Аро. — Скайлер наносит блеск на губы и встречается со мной взглядом в своем зеркале.

Я вздрагиваю. Какого хрена?

— Мы просто подвезем тебя домой, хорошо?

— Какие заботливые.

— То есть ты можешь вернуться, — говорит водитель, сверкнув белозубой улыбкой. — Мы просто дразним Хоука.

Столи отпивает из серебряной фляжки. Посмотрев вниз, понимаю, что он скрестил ноги поверх моих, заблокировав меня.

— Ну, ей придется идти пешком, Дирк, — обращается к нему Скайлер. — У речных крыс нет машин.

Сука. Она это спланировала? Немного разозлилась утром, когда увидела меня с Хоуком в его комнате?

Сохраняя спокойствие и глядя на нее, отвечаю:

— Когда-нибудь у меня появится машина. Может, и работа появится. Карьера. Семья. Немного денег. Отпуск на Карибах. — Я делаю паузу. — Может, круиз. Эй, все возможно, верно?

Обернувшись через плечо, Скайлер смотрит на меня.

— Но наличие всего этого дерьма не равноценно счастью. Как тебе отлично известно.

Хоук, вероятно, единственный, кто от нее ускользнул. Ведь она привыкла получать желаемое.

— Я понимаю, — продолжает Скайлер. — Он — твой счастливый билет, возможность прокормиться. Будь я на твоем месте, не стала бы тебя винить за то, что ты нацелилась на него.

Нацелилась на него? Мне не нужен Хоук. Любая женщина с половиной мозга должна полагаться на себя, чтобы зарабатывать на жизнь. Даже если останется матерью-одиночкой. Надейся на лучшее, готовься к худшему.

— Некоторые женщины способны расти только за счет мужчин, — размышляет она вслух.

Не важно.

Столи снова поднимает свою фляжку, и я чувствую запах алкоголя.

— Почему тебя называют Столи? — спрашиваю я.

— Это тайна.

Ага.

Водитель — Скайлер называла его Дирком — увеличивает скорость. Оглянувшись назад, вижу, как Хоук скрывается из виду за поворотом, который мы секунду назад преодолели.

Дерьмо.

Дирк виляет по изгибам трассы, шины визжат. Чтобы удержаться в вертикальном положении, хватаюсь за его подголовник.

— Помедленнее! — рявкаю я.

В этот момент Столи пропевает:

— Эй, Уэстон!

Подняв свой телефон, он направляет фронтальную камеру на нас и записывает.

— Поймали одну из вас! — объявляет парень. — Давайте начнем вечеринку!

Идиот.

Вновь оглядываюсь, но ничего не вижу. Где Хоук? Я не могу вернуться домой. Мои брат и сестра в Шелбурн-Фоллз, к тому же мне негде переночевать.

— Ну что, ребята, вы уже переспали? — интересуется Скайлер.

Я не смотрю на нее.

— Не удивлюсь, — признается она. — Может, именно это и было нужно Хоуку. Немного послоняться по трущобам. Развлечься с той, кто навсегда останется лишь горячей подстилкой.

— Господи, Скайлер. — Засмеявшись, Дирк бросает на нее взгляд, после чего возвращает внимание к дороге. — Мы веселимся. Не будь стервой.

Однако она не умолкает:

— Если он не прикасался к тебе, не переживай. Возможно, он навсегда останется девственником. Его член сломан.

Утром он был достаточно твердым у меня во рту.

Вместо того, чтобы сказать ей это, я наклоняюсь вперед, сжимаю кулаки, по-прежнему сцепленные стяжкой, и дергаю подбородком.

— Эй.

Когда девчонка поворачивает голову, я бью ее прямо в чертов нос.

Скайлер машет руками, но я вскакиваю с колен Столи и хватаю ее за волосы. Машину заносит.

Скайлер кричит, а парни пытаются оттащить меня.

— Все остальные мужчины, которых ты когда-либо встречала в жизни, даже мизинца его не стоят, — шиплю ей в лицо. — Если я услышу еще хоть одно дерьмовое слово в адрес Хоука из твоего рта, тебе понадобится операция, чтобы привести свою мордашку в порядок.

— Эй! — выкрикивает Дирк, стараясь одновременно удержать руль и вырвать Скайлер из моих рук. Столи обхватывает мою талию, дергает назад, только, чем сильнее он тянет, тем выше я поднимаю блондинку с ее гребаного сиденья.

— Ай! — ноет она. Я замечаю, что у нее из носа капает кровь.

Тачка раскачивается, нас болтает из стороны в сторону, и я утягиваю Скайлер за собой, упираясь ногой в спинку сиденья Дирка.

Он жмет на тормоза, юзом вылетает на обочину. Кабриолет резко останавливается. Все теряют равновесие, Столи ослабляет хватку. Я выбрасываюсь из салона на дорогу, смягчив падение ладонями. Судорожно вздохнув, поднимаюсь на ноги.

Не теряю времени даром, даже не проверяю, где нахожусь. Если Столи уже опубликовал видео и «Бунтари» увидят меня в Уэстоне, то не выпустят отсюда.

Я пускаюсь в бег.

С запястьями, связанными спереди, с волосами, летящими в лицо, мчусь через дорогу в лес. Обратив внимание на приближающийся свет фар, не останавливаюсь, чтобы проверить, Хоук ли это.

— Аро! — орет Столи.

Изо всех сил бегу под уклон, лавируя между деревьями, пересекаю грунтовую дорогу.

— Тебе от нас не уйти! — произносит кто-то нараспев.

— Догоняй ее! — слышится другой крик.

Черт. Испарина выступает на лице. Не знаю, когда я успела потерять шапку. Скорее всего, она осталась в машине.

Припав к дереву, тяжело дышу и оглядываюсь по сторонам.

— Аро! — зовет Столи. — У меня есть водка!

И я смеюсь, удивив саму себя. Знаю, они дурачатся — ну, возможно, за исключением Скайлер. Она, наверное, повыдергивала бы мои волосы за то, что я дважды пролила ее кровь.

Но мне нельзя возвращаться в Уэстон. Не сейчас, когда не все еще улажено с Хьюго и Ривзом, а особенно без сестры и брата.

Впереди что-то блестит. Присмотревшись, между стволами деревьев различаю блики лунного света на поверхности воды.

Озеро Блэкхоук.

Я устремляюсь туда, вижу стеллажи с не убранными каноэ, причал и темные здания, едва различимые на фоне воды и под тенью деревьев.

Лагерь. Мы с Хоуком не заходили в домики прошлой ночью. Вероятно, там везде заперто, однако я все равно подбегаю к ним. Можно будет спрятаться между строениями.

Вдруг передо мной возникает чей-то силуэт, и я резко вдыхаю, прежде чем осознаю, что это Хоук. Мои губы расползаются в улыбке, но он выглядит взбешенным. Сорвавшись с места, парень подхватывает меня, перекидывает через плечо и бежит дальше. Хрипло ворча, потому что его сустав впивается мне в живот, говорю ему:

— Я умею бегать, ты в курсе?

Черт, зачем он несет меня?

Хоук поднимается по маленькой лестнице. Я слышу, как поворачивается ключ в замке, и мы оказываемся внутри хижины. В замкнутом пространстве витает запах дыма от костра и дезодоранта Axe.

Захлопнув дверь, Хоук оглядывается по сторонам, словно проверяет наличие потенциальной опасности. Мне не удается сдержать смех.

Хоук пришел за мной.

Он всегда приходит за мной.

Боже, я люблю его. Я…

До сих пор свисая с его плеча, оцепеневаю.

Я люблю его…

Слова звучат в моей голове, но сердце так сильно распирает от чувств, что становится больно.

Закрываю глаза. В руках слишком пусто — все кажется пустым, когда его нет рядом…

Я была готова зашвырнуть эту суку на Луну за то, что она плохо о нем говорила. Не могла ей этого позволить. Такого не должно повториться. Она не подходит Хоуку и не имеет права ничего о нем знать. Мне тошно думать о том, что она вообще к нему прикасалась.

Я не могу любить Хоука.

Но хочу этого.

— Твою мать, — бормочу я.

— Ты в порядке? — спрашивает он, услышав меня.

Парень ставит меня на ноги, и я выбрасываю из головы все глупые мысли, в том числе снизошедшее миг назад озарение.

— Да. Они просто дурачатся, — объясняю я, затем протягиваю ему запястья. Хоук достает ключи и разрезает пластиковый хомут.

— Он ехал со скоростью сто сорок пять километров в час, Аро. Я их убью.

— Четверо против двоих? — напоминаю ему. — Они пытаются вернуть меня в Уэстон.

Парень хмурится.

Мы слышим крики снаружи. Хоук подходит к окну, смотрит сквозь щели в ставнях, которые уже закрыли на зиму. Лунный свет освещает татуировку на его шее, и меня парализует. Он думал, что когда-нибудь сведет ее? Жалеет ли уже об этом?

А может, сохранит тату навечно, чтобы служила напоминанием обо мне. О том, что когда-то мы были здесь вместе.

Слова звучат мягко, но четко, я даже не пытаюсь остановить себя:

— Я люблю тебя.

Хоук слегка поворачивает голову в мою сторону.

Сделав шаг к нему, выпаливаю:

— Ничего не говори. Пожалуйста. Я не хочу знать, если чувства не взаимны. А если скажешь, что тоже меня любишь, я начну беспокоиться, не сказал ли ты это только потому, что я тебе призналась. Я просто…

Мне вдруг становится трудно дышать. Неделю назад у меня и мысли бы не возникло, будто я первой признаюсь в любви, но хочу, чтобы он, когда уедет в колледж, знал — все было по-настоящему. Хоук был важен для меня.

— Иногда мне хочется проникнуть тебе в душу, — шепчу я. — Иногда хочу, чтобы ты был единственным, кого я вижу и слышу. Чтобы в мире для меня не существовало ничего, кроме тебя.

Кто-то пробегает мимо домика, шурша листьями — возможно, животное, — но мы оба не реагируем на шум, не прячемся.

Хоук медленно разворачивается. Я различаю его голубые глаза во мраке.

— Мне страшно, Хоук. Я постоянно боюсь. — Делаю еще один шаг. — Ты пока не видишь этого, но твоя жизнь изменится, и я не поспею за тобой. Я понимаю, что все закончится, только мне нужно, чтобы ты знал, какой ты невероятный. Ты станешь моим любимым воспоминанием. Я буду очень скучать по тебе.

Мои внутренности затягиваются в тугой узел, потому что мне до смерти хочется узнать, о чем Хоук думает, и в то же время тяжкий груз падает с моих плеч. Я всегда прячусь, но должна была поделиться этим с ним.

Хоук молчит.

Вместо ответа он стремительно приближается. Мы заключаем друг друга в крепкие объятия. Парень оттесняет меня к стене, поймав мою губу зубами.

Я не могу дышать. Хоук…

— Кроме тебя, — ловлю воздух ртом; слезы наполняют глаза, — у меня больше ничего и никого нет. И я не могу остановиться, несмотря на уговоры собственного внутреннего голоса.

Он крепко прижимает меня к себе; наши рты разделяют считаные сантиметры. Вдыхаю его запах, желая сохранить его на любой своей вещи — на чем угодно — и никогда ее не стирать.

Позвольте нам жить, раз уж мы должны умереть.

Я обвиваю его шею руками и смотрю ему в глаза.

— Человек приходит в этот мир, брыкаясь и крича, и так же его покидает. Смерть не бывает мирной или безболезненной. В большинстве случаев мы осознаем, что конец близок. Мы напуганы, безнадежно страдаем, чувствуя лишь агонию. Ни о чем другом думать не можем, потому что нам ужасно страшно. Мы не хотим уходить.

Хоук целует меня, я целую его в ответ, запоминая все свои ощущения.

— Мы не сможем вспомнить все чудесные моменты, — продолжаю шепотом. — Будем не в состоянии думать о них. Однако то, что происходило в промежутке между рождением и смертью, — самое важное. Каждый вздох. Каждый удар сердца. Каждый раз, когда оно билось для тебя. — Я нежно прикусываю его нижнюю губу. — Я хочу оказаться в твоих объятиях, потому что не знаю, повторится ли это снова. Я не знаю, наступит ли завтра и будешь ли ты думать обо мне, когда оно наступит, поэтому хочу быть с тобой сейчас. Обними меня. Обними так крепко, как только можешь. Твою мать, я люблю тебя.

Он сжимает мои волосы у корней.

— И я никогда не позволю тебе остановиться.

Вновь накрыв мой рот своим, Хоук забывает о своих друзьях. Его язык проникает внутрь. Ощущения пробирают меня от макушки до пальцев ног.

Я испускаю стон, снимая с него рубашку, а он расстегивает пуговицы на моих джинсах. Стянув брючины с ног, выпрыгиваю из них. Парень обхватывает мои щеки ладонями и целует более напористо.

— Хоук… — Щелкаю языком по его верхней губе. — Черт, я хочу чувствовать все, что ты со мной делал, на протяжении следующих пяти дней. Трахни меня жестко.

Зарычав, он тянет меня к столу в центре комнаты, подталкивает в спину. Застонав, упираюсь в край столешницы. Черт, я такая мокрая, буквально таю.

Хоук срывает с меня трусики, затем я слышу, как он раскрывает презерватив, поднимаю колено и кладу его на стол.

— Аро… — Парень сжимает мои волосы одной рукой, второй направляет свой член к моему влагалищу, после чего говорит на ухо: — Дай мне знать, если будет неприятно, хорошо?

Он проникает внутрь со стоном и менее двух секунд спустя начинает долбить.

Запрокинув голову, закрываю глаза, улыбаюсь и просто держусь. Хоук погружается так глубоко, сжимая мои бедра. Приподнявшись на локтях, хватаюсь за противоположную сторону стола, пока он входит в меня снова и снова.

— Аро, боже, — хрипло стонет парень, словно от боли.

— Не останавливайся, — прошу, всхлипывая от каждого толчка. — Давай жестче и быстрее. Пожалуйста.

Хочу чувствовать его, когда проснусь. Хочу, чтобы по моему лицу было это видно. Что я никогда его не забуду.

— Уэстон не получит тебя обратно, — произносит Хоук. — Ты моя.

Он льнет ко мне, упершись рукой в стол, и наваливается сильнее. Я вскрикиваю. Его стоны наполняют домик. Член Хоука проникает настолько глубоко, кажется, будто я чувствую его в своем животе. Твою мать, практически ощущаю его вкус. Нас невозможно остановить.

— Слишком громко. — Часто дышу. — Они нас найдут.

— Плевать.

Опять улыбнувшись, ощущаю близость оргазма.

— Хоук, Хоук… я кончаю.

Он раскачивается раз за разом, а я задерживаю дыхание, когда волна наслаждения распространяется по моему животу, отчего все тело оцепеневает и жар разливается под кожей. Пока парень продолжает трахать меня, не сбавляя темпа, я подскакиваю в такт его движениям.

Боже, я люблю его.

Внезапно раздается чей-то голос:

— Ой, черт!

Хоук останавливается. Я поднимаю голову и обнаруживаю Столи в дверном проеме.

Лишь на долю секунды. Наклонившись, Трент закрывает собой мое тело и лицо.

— Прости, Хоук! — выкрикивает его друг и захлопывает дверь.

— Они заняты! — слышим, как Столи кричит кому-то. — Очень заняты!

— Серьезно? — спрашивает Дирк за дверью. Следом доносится его возглас: — Молодец, Хоук!

Стараюсь сдержаться, но все равно прыскаю от смеха. Его друзья такие участливые.

Однако Хоук не смеется.

— Я их убью.

Поднявшись на руки, оглядываюсь через плечо.

— Завтра. — Качнув бедрами, насаживаю себя на его член. — Я хочу искупаться в озере, а потом вернуться сюда и скакать на тебе до тех пор, пока ты не вспотеешь.

Он рычит и обхватывает рукой мое горло, заставляя изогнуть спину, прижаться задницей к его паху.

— Смотри вверх, детка.

Подняв взгляд, вижу звезды через световой люк. Хоук двигается во мне в погоне за удовольствием, а я все еще ощущаю отголоски своего оргазма.

Я чувствую только его — мое восприятие, каждый мой вдох наполнен им. Потому что впервые в жизни я нахожусь именно там, где должна быть.

И небо смотрит на меня.

— Хочу остаться тут навсегда, — шепчу я.

Склонившись над центральной консолью, утыкаюсь носом и ртом в рукав рубашки Хоука. Глядя снизу вверх, с обожанием замечаю на нем все свои метки: засос на шее, взъерошенные волосы — он плавал, потом мы играли в воде, потрахались и опять поиграли.

Когда проснулись, подурачились еще немного.

Хоук качает головой, одной рукой удерживая руль, другой — сжимая мою ладонь.

— Девочка, не смотри на меня так. — Его губы растягиваются в улыбке. — Нам нужно поесть. А мне необходимо принять душ.

Я вздыхаю. Знаю. Мне тоже.

Клонящееся к закату солнце светит сквозь листву деревьев. Моя кожа пропитывается вечерним теплом. Мы провели на озере весь день, и ни он, ни я не желали оттуда уезжать.

В бедрах покалывает, между ног немного саднит и болезненно пульсирует, но мне это нравится. Мне нравится любить Хоука своим телом. Мне нравится секс. С ним.

Припарковав машину, мы пробираемся на крышу, спускаемся через люк. Прошло всего пара дней, однако место выглядит иначе. Хотя так же уютно. Спрятанный ото всех, тихий, безопасный мирок.

Хоук подхватывает меня на руки и несет в душ, а я целую его на всем пути в ванную. Мы смеемся и спотыкаемся, раздеваясь на ходу.

Я мою голову и ополаскиваю волосы. Нам обоим не удается оторвать глаз друг от друга.

До начала учебного года остается недолго. Дилан и Кейд вернутся в школу лишь через пару недель, но в колледже занятия стартуют раньше. Хоук сказал, его тетя Куинн уехала, чтобы заново обосноваться в своей квартире в Нотр-Даме, еще до того, как я пришла в башню.

— У меня есть возможность остаться тут после того, как все закончится? — спрашиваю я.

Хоук молчит.

— Я имею в виду, на всякий случай, — выпаливаю. — Например, если дети останутся в этом районе, а мне захочется быть рядом с ними. Может, на время, пока я не заработаю достаточно, чтобы снять жилье для нас с Мэтти и Бьянкой?

Понятия не имею, кто владелец этого места и есть ли у Хоука планы на него после отъезда в колледж, правда, было бы полезно знать, если для меня найдется жилье на следующие несколько недель. Я задала вопрос. Ведь он этого хотел.

Хоук отворачивается, смахивая воду с задней поверхности своей шеи.

— Поговорим об этом завтра, ладно?

Я прищуриваюсь. Почему завтра? Это не так уж сложно. Да или нет?

Так и думала, что лучше не спрашивать.

— Халявы я не жду, — заверяю его. — Просто проверяю, какие опции у меня есть. Забей.

Развернувшись, слышу его голос у себя за спиной:

— Что ты будешь делать со свидетельством о неполном среднем образовании, Аро?

Хм?

— Ты должна стремиться к расширению своих перспектив, — поясняет Хоук.

Разве это его дело? Мои планы на будущее?

Смывая остатки мыла, говорю:

— А может, тебе просто нужна девушка, которая тебя не опозорит.

В конечном итоге он получит докторскую степень. Хоук не может связаться с девчонкой, которая даже школу не окончила. Я отворачиваюсь, но через мгновение он уже рядом, поворачивает меня к себе и обхватывает мое лицо ладонями.

— Никогда больше так не говори.

От слез щиплет в глазах. Уже не знаю, что думать. Мне хочется того же, чего хочет Хоук. В идеальном мире, разумеется.

Однако для меня такой вариант невозможен. Есть более важные вещи. Я просто не могу.

Отстранившись, вместе с ним заканчиваю мыться, хотя мы больше ни словом не обмениваемся. Я укутываюсь в полотенце и иду в тоннель. Едва ступив в тускло освещенный коридор, вижу Дилан и Столи.

Вышедший вслед за мной Хоук с полотенцем, обернутым вокруг талии, сразу же бросается к своему другу. Столи пускается наутек, но Хоук ловит его за футболку.

— Чувак… — Парень судорожно вздыхает. — Это была шутка, просто ради развлечения!

Хоук прижимает его к стене.

— Я больше никогда не прикоснусь к ней! — кричит кретин, прикрывая лицо руками. — Обещаю! Обещаю!

Хоук поднимает кулак, но не бьет. Усмехнувшись, Дилан, одетая в черные шорты, свободный черный топ с длинными рукавами, укороченный спереди и слегка оголяющий живот, и прозрачные черные легинсы, неспешно подходит ко мне. На ней черные ботинки на клиновидном каблуке, который делает ее на несколько сантиметров выше.

— Вы скоро, ребята? — спрашивает она.

Нырнув в свою комнату, отвечаю:

— Мне нужно одеться.

Мы оставляем мальчиков выяснять отношения. Дилан проходит за мной с сумкой в руках.

Достав одежду, я надеваю трусики под полотенцем.

— Я увидела кое-что, что может тебе понравиться. — Дилан протягивает мне сумку. — Не могла их не взять.

— Что это?

Она лишь улыбается.

Заглянув внутрь, вытаскиваю оттуда коробку, похожую на обувную, и бросаю сумку на пол.

Когда открываю крышку, вижу пару ботинок. Практически такие же, как у Дилан, только у нее верхняя часть состоит из ремешков, через которые виднеется стопа, а эти полностью закрытые. Каблук тоже есть, но подошва резиновая. Мне нравятся пряжки и молния.

— Коко говорит, порой девушкам на кинсеаньеру дарят их первую обувь на каблуках, — говорит Дилан, — а ты сказала, что не праздновала, и я не отмечала «сладкие шестнадцать», потому что это така-а-а-а-ая архаика, но… может, я бы хотела отпраздновать… может быть… — После короткой паузы она возвращается к первоначальному ходу мыслей: — В общем, я подумала, что сегодня мы можем надеть каблуки.

Снова глянув на ее ботинки, затем на свои, вспоминаю обычай. Дилан права. Иногда на кинсе ты получаешь первую пару каблуков — символ того, что становишься женщиной, и т. д.

На самом деле, у меня уже была обувь с высокими каблуками. Эта для меня не первая, однако… Вытащив один ботинок, рассматриваю его. Я бы их надела.

Улыбаюсь себе под нос. Трент не так уж плоха.

— Возможно, сегодня нам придется бегать, — подмечаю я.

Вполне вероятно.

Она просто смотрит на меня, немного выпятив нижнюю губу.

— Но я хочу надеть каблуки.

Я смеюсь. Думаю, спорить бессмысленно.

Подняв сумку, Дилан достает футболку, которую я не заметила.

Это сине-черная футбольная джерси «Бунтарей». Ошарашенно уставившись на нее, спрашиваю:

— Где, черт побери, ты это взяла?

Протягиваю руку, но Дилан отдергивает футболку.

— Ты должна надеть каблуки.

Выхватив вещь из ее рук, закатываю глаза.

— Я сломаю лодыжку, — ворча, несу джерси и новую обувь на кровать вместе с остальной одеждой. — Но ладно.

Переодевшись, крашусь косметикой, которую Дилан находит в своей сумочке. Когда волосы высыхают, собираю их в высокий хвост и начесываю для объема. Впечатление такое, словно я надеваю боевые доспехи.

В последнюю очередь натягиваю новые ботинки и осматриваю себя. Ноги выглядят намного длиннее благодаря джинсовым шортам и каблукам. Синий цвет футболки подчеркивает тон моей кожи, и я рада, что Хоук увидит меня принаряженной. Мне понравилось, как он смотрел на меня на вечеринке у бассейна.

Правда…

Что-то не так. В принципе, все смотрится нормально, просто это не мой стиль. Дилан стоит рядом. Мы смотрим друг на друга, и она говорит:

— Мне кажется, нам надо поменяться.

О, слава богу. Черный — мой цвет.

Хихикая, мы стаскиваем с себя одежду. Она отдает мне свои легинсы и блузку, а я кидаю ей джинсовые шорты. Все равно они принадлежат ей. Достав волосы из-под воротника, освежаю свою сливовую губную помаду легким слоем. Когда выходим из комнаты, Хоук и Столи уже ждут нас в гостиной.

— Дилан, что, черт возьми, на тебе надето? — рявкает Столи.

Она дефилирует мимо, заплетая хвост. Огромная футбольная джерси Уэстона болтается на ее стройном теле.

Однако я в данный момент не вижу ничего, кроме Хоука. Он сидит на диване и смотрит на меня, оглянувшись через плечо. Его взгляд скользит от моей новой обуви до головы.

Я чувствую свои обтягивающие шорты и то, как блузка касается моего живота, будто это его пальцы.

Пряди обрамляют мое лицо с обеих сторон. Пристально глядя на Хоука, замечаю жар, вспыхнувший в его глазах.

— Снимай! — орет Столи на Дилан.

— Нет, — щебечет она. — Это будет забавно.

На сей раз мы выходим через парадную дверь пекарни. Солнце уже село, и на Хай-стрит воцарилась вечерняя суматоха. Фонари горят, машины колесят по улицам, у кинотеатра выстраивается очередь. В переполненных ресторанах посетителей усаживают за столики на улице. Я поднимаю взгляд вверх: звезды, словно конфетти, рассыпаны по небу.

Ночь вражды.

Сейчас только шесть, до рассвета еще двенадцать часов.

Двенадцать часов.

Мимо проезжает «Эль Камино» 82-го года. Ее пассажиры смотрят на нас, а мы на них. Хоук и Дилан явно не в курсе, кто находится внутри, но они знают, что это ребята из Уэстона. Зрительный контакт со мной парни сохраняют чуть дольше, один из них проводит пальцем по горлу, улыбаясь.

Бунтари уже прибыли.

— Ты предупредила Хантера? — спрашивает Хоук у Дилан.

Ее ответ лаконичен:

— Он прочитал сообщение.

Сделав глубокий вдох, каждой клеточкой кожи ощущаю приятную вечернюю прохладу и горячий асфальт под ногами. Запах горшечных цветов, украшающих витрины магазинов, наполняет воздух. Пульс громыхает в ушах.

— Идем, — произносит Хоук.

Вдруг услышав рокот, я обнаруживаю черную машину с ржавчиной по краям дверей и потертой краской, из-под которой проглядывает старый синий цвет.

Я хватаю Хоука, останавливая его.

— «Додж Чарджер» 72-го года, — шепчу ему.

Проследив за направлением моего взгляда, он видит, как мимо медленно ползет классический автомобиль, тонированные стекла которого скрывают тех, кто сидит в салоне.

Волоски на моей шее встают дыбом. Обернувшись, смотрю на крышу убежища. Там стоит человек. Его лицо скрыто за деревьями, но я различаю руки и капюшон. И знаю, что он смотрит на нас.

— Мародеры… — говорю, вспомнив рассказ Хоука.

Хотя он отвечает:

— Эта история — выдумка. Она вдохновлена определенными событиями, однако неточна.

— Думаю, легенда может оказаться правдой. — Я поворачиваюсь обратно к улице. — Неспроста между «Пиратами» и «Бунтарями» началась вражда. Их что-то побудило.

В башне появились новые жители. Кое-кто это заметил. Все начинается заново.