Мамы-мафия: крёстная мать

3

Я боюсь многих вещей: ос в стакане с лимонадом, контролёров в транспорте, цунами, которое сметёт с лица земли Пеллворм, злых дядей, которые могут что-то сделать моим детям, клещей, переносящих опасные болезни. Когда я не сразу произношу имена моих детей или говорю вещи типа «Принеси, пожалуйста, молоко из стиральной машины», я боюсь, что заболела болезнью Альцгеймера. Я боюсь наших соседей, толстых Хемпелей, и почтальона, который в очередной раз приносит письма от их адвоката. Я боюсь выходить из дома, потому что если со мной что-то случится, то что будет с моими детьми? Я боюсь пауков, падения метеоритов, червей и убийц, которые поджидают с ножом за занавеской душа. И это далеко не всё. Конечно, я никому не рассказываю о своих страхах, чтобы не попасть в дурдом. Моя жизнь была бы жалкой, если бы я действительно перестала выходить из дома. «Страхов много, а жизнь одна», говорит русская поговорка, которой я ежедневно придерживаюсь: я принимаю душ, забираю почту, здороваюсь с соседями и ловлю пауков голыми руками. А что касается падения метеоритов, то я просто надеюсь на лучшее. Вполне можно сказать, что я владею своими страхами. Кроме тех, которые касаются собак.

Если я вижу собаку, я разрешаю себе переходить на другую сторону улицы. Но собаки фатальным образом замечают тех, кто их боится, и поэтому, наверное, они постоянно решают меня преследовать и тоже переходят на другую сторону улицы.

Конечно, я боюсь не всех собак. Если они не больше кролика или, ещё лучше, идут на поводке, меня не бросает в пот от страха. И в присутствии безобидных, глупых и преданных существ типа нашей таксы Элмара на Пеллворме я остаюсь совершенно спокойной. Но питбультерьеров, догов и других слюнявых монстров с широкой грудью и акульими челюстями я боюсь даже на поводке, даже когда они в намордниках – по закону так и должно быть, но закон зачастую не выполняется. (По мне, на поводке и в наморднике должны ходить и их владельцы, но я боюсь, что до этого ещё далеко).

«Он ничего не сделает, он только хочет поиграть», – всегда утверждают владельцы собак, как будто человек, который не хочет, чтобы его укусили, – скучнейший зануда. Но хуже собак с хозяевами собаки без хозяев. Можете быть уверены, что пёс без хозяина сам не догадается придерживаться предписаний насчёт намордника.

И именно такого пса без хозяина и без намордника мы встретили сегодня во время бега в парке, Анна, Нелли и я.

Анна, Мими и я бегаем, как правило, несколько раз в неделю. Иногда к нам присоединяется моя подруга Труди и в последнее время всё чаще Нелли. Мы бегаем в умеренном темпе, потому что нам не важны рекорды, мы больше заинтересованы в приятном общении друг с другом. Чтобы бег не был скучным, мы приберегаем для него актуальные темы для разговоров, и поэтому за приятной болтовнёй мы незаметно наматываем приличное расстояние.

С момента выкидыша Мими больше с нами не бегала. Да и как она побежит – она практически жила на диване.

– Такое чувство, что она больше не выйдет из дома, – сказала Анна.

– У меня периодически тоже такое впечатление, – вздохнула я. К Мими было просто не подступиться. Ронни был в таком отчаянии, что он накапал ей в апельсиновый сок настойку, которую принесла Труди. До сих пор это не помогло.

– Это довольно-таки ужасно, – сказала Нелли. – Я хочу сказать, что это печально, но жизнь тем не менее продолжается. У Мими ведь есть всё, что нужно для счастья: прекрасная внешность, куча денег, супермилый муж, классный кабрио, очаровательные кошки и замечательный ретро-холодильник, то есть всё класс!

– Пожалуйста, не скажи чего-то в этом роде в Мимином присутствии, – попросила я. – Из-за куда более безобидных замечаний Мими швырнула в бедную Труди цветочной вазой.

– Наверное, Труди ей рассказала о выкидышах изо всех своих предыдущих жизней. И при этом поджигала вонючие ароматические палочки, – высказалась Анна. – Почему её сегодня нет с нами? Я хочу сказать, что Труди ещё нужнее заняться своей фигурой, чем мне, не так ли?

– Она в последнее время много разъезжает, – сказала я. – Мне кажется, у неё появился новый тип.

– Новый тип? – Анна посмотрела на меня большими глазами. – Я всегда думала, что она лесбиянка.

– Нет, Труди гетеросексуальна, – сказала я. – Она, возможно, была лесбиянкой в одной из своих прошлых жизней.

– В одной из своих прошлых жизней она была и папой Римским, – заметила Нелли. – Правда, у Труди новый тип? Надеюсь, что на сей раз это не гуру с огромной бородой, который всё время возлагает руки.

– Без понятия, кто это, – ответила я. – Труди высказала только парочку многозначительных намёков. Они знакомы по одной из прежних жизней в древнем Египте, и когда они снова встретились, на небе сияла радуга, и она почувствовала жар на солнечной чакре…

– Как мило, – сказал Нелли. – Это точно бывший фараон. У Труди в её прошлых жизнях никогда ничего не было с нормальными людьми.

– Нет, насчёт фараона Труди ничего не сказала. Мы говорили о Нине-Луизе и о том, что всё так и должно быть, из-за космического порядка и так далее. По мнению Труди, Нина-Луиза не хотела рождаться, – сказала я. – Ей была нужна только короткая инкарнация в животе Мими, из-за каких-то кармических причин, и Мими дала ей своё согласие, сказала Труди, даже если она не хочет это признавать.

– Иногда Трудину болтовню действительно трудно вынести, – заметила Анна. – Бедная Мими. То есть она, по идее, сама виновата?

– Так сказать, добровольная жертва высших сил, – ответила я. – Если я правильно поняла Труди.

– Для меня это слишком заумно, – сказала Анна.

– Я вообще не понимаю, почему все так стремятся завести детей, – заметила Нелли. – Из-за них у людей большие расходы, они создают много шума, задают много работы, оставляют на теле ужасные растяжки, морщины и седые волосы.

– Ох, как ты права, моё сердечко, – сказала я.

– Желание иметь детей – это одна из последних загадок человечества, – произнесла Анна. – Самое удивительное, что люди скорее согласятся быть бедными и уродливыми, чем откажутся от своих детей.

– Это инстинкт продолжения рода, – высказалась Нелли. – Он служит сохранению человечества и заставляет человека делать вещи, о которых он впоследствии пожалеет. Если об этом как следует подумать, то всё это ужасно безмозгло.

Я прикинула, что на внуков мне можно не рассчитывать.

– Мне только жаль, что что я выбрала именно Хансъюргена на это безмозглое продолжение рода, – сказала Анна.

– Но у вас красивые дети, – возразила я.

– Это верно, – польщённо ответила Анна. – И умные к тому же. Хотя это у них, скорее всего, от меня. – Она, улыбаясь, пробежала пару шагов, но затем её лицо снова нахмурилось. – Чёрт побери, этот человек доводит меня до бешенства. Его теперешняя секретарша – это вообще не секретарша, а практикантка. Двадцать лет. Только представьте себе. Постепенно я стала спрашивать себя, нет ли у Хансъюргена педофильских наклонностей.

– Я бы сказала, что его возлюбленные остаются в одном и том же возрасте, только Хансъюрген становится старше, – сказала я, бросая взгляд на Нелли. Хотя в ней было росту метр восемьдесят, нельзя было забывать, что она ещё ребёнок четырнадцати лет и что ей наши разговоры ни к чему. Хотя они её ужасно интересовали.

– Откуда ты всё знаешь так точно? – спросила она. – Он что, рассказывает тебе, с кем у него что было?

Я вздрогнула.

– Только когда я спрашиваю, – ответила Анна.

– Это же мазохизм. Я бы никогда на это не пошла, – заметила Нелли.

«Я тоже», хотела сказать я, но потом попридержала язык. От Лоренца я вытерпела тоже изрядно, и если бы он не оставил меня ради Пэрис, я бы, наверное, до сих пор была бы с ним. Напоминаю: речь идёт о новой пассии моего бывшего мужа, а не о Пэрис Хилтон.

– Сохрани это настроение, дорогая, – сказал Анна. – А самое важное – никогда не подписывай брачный контракт. Один лишь факт, что твой будущий муж предлагает тебе подписать контракт, должен тебя насторожить.

– Я всё равно стану лесбиянкой, – откликнулась Нелли.

– Что? – поражённо спросила я. – Мне казалось, что ты влюблена в Морица.

– Уже нет, – ответила Нелли. – Он ковыряется в носу.

– Да, по этой причине можно стать лесбиянкой! – заметила Анна.

У игровой площадки мы повернули направо. Там почти никого не было, только маленькая девочка каталась на качелях в вечернем солнце.

– А как насчёт Макса?

– Ах, он, – ответила Нелли. – Он всё время с Лаурой-Кристин. При этом скоро каникулы, никаких домашних заданий, к которым надо готовиться. Может быть, он стал её диетологом. Или он помогает ей выдавливать прыщи.

Боже мой, какой злой ребёнок. Ну, это у неё не от меня.

– Мне кажется, что Лаура-Кристин будет участвовать в ансамбле Макса.

Нелли фыркнула.

– В качестве кого? Подтанцовки? Каждый подумает, что это дрессировка слонов.

– Нелли! – с упрёком сказала я.

– Насколько я поняла, она будет играть на клавишных, – ответила Анна. – Макс говорит, она довольно хорошо играет. – Нелли поражённо замолчала.

На моём лице начала возникать злорадная улыбка, и тут я увидела пса. Это был грязно-белый питбультерьер, во всяком случае, наполовину. На вторую половину он был, наверное, боксёром или помесью боксёра, легавой и добермана. Кроме того, среди предков пса явно был ротвейлер. Тот сорт собак, который догонял и загрызал беглых рабов. Пёс стоял у кустарника и глядел на нас своими налитыми кровью глазами.

У меня упало сердце.

– Вы видите то же, что и я? – шепнула я Нелли и Анне.

– Ах, ничего страшного, – ответила Анна, но замедлила шаг. Пёс немного задрал верхнюю губу, словно в улыбке. На самом деле он заворчал. Хотя нас разделяло не менее тридцати метров, я это слышала совершенно точно.

Мы остановились.

– Где его хозяин? – спросила Нелли и осмотрелась. Никого не было видно, кроме маленькой девочки на качелях.

Ну, это вообще – оставлять такое маленькое, хрупкое создание с бойцовой собакой.

– Эй! – крикнула я ей недружелюбно. – Убери, пожалуйста, свою собаку, хорошо?

– Это не мой! – со слезами в голосе ответила девочка. Ей было самое большое шесть лет. – И тот тоже не мой.

Из кустов показался второй пёс, внешне брат-близнец первого. Он тоже неподвижно уставился на нас.

– Святая матерь Божья, пожалуйста, помоги, – произнесла Анна и перекрестилась. Я и не знала, что она католичка.

– Я не хочу умирать, – сказала Нелли.

Момент, здесь что-то было не то! Это была моя задача – в данной ситуации терять самообладание. В конце концов, это у меня была фобия на собак. Но Анна и Нелли не выглядели так, что сейчас они начнут меня утешать.

– Мама, сделай что-нибудь, – сказала Нелли.

– Хорошо, – ответила я своим лучшим тоном Джеймса Бонда. – Достаём газовый баллончик и спиной удаляемся. Но медленно. И смотрим им всё время в глаза, хорошо? Мы альфа-самцы. Вы можете рычать, если умеете. Пойдём с нами, малышка, давай.

Девочка сползла с качелей.

– Я хочу к папе, – сказала она.

– У меня нет газового баллончика, – сказала Анна. – Святая матерь Божья, прости меня, грешную…

– У меня тоже нет, – заметила Нелли. – У меня его вообще нет.

– И у меня нет, – сказала я. – Ну классно.

Собаки победно ухмыльнулись.

– Я хочу к моему папе, – сказала девочка.

– Мы пойдём к твоему папе, – сказала я, не отводя взгляда от ухмыляющихся псов. Девочка уцепилась за мою левую руку, Нелли за правую. Анна крепко схватилась за Нелли. Держась за руки и рыча, мы сделали пару шагов назад. Не хватало ещё, чтобы мы все вместе упали в лужу, а кто-нибудь выпрыгнул из кустов и закричал: «Вы что, шуток не понимаете?»

– Они выглядят такими голодными, – сказала Анна.

– Надеюсь, они привиты от бешенства, – сказала Нелли. – Я однажды видела передачу по телевизору, они там говорили, что их надо схватить за морду и ухватить за язык. Как ты думаешь, у тебя это получится, мама?

– Ну конечно, в каждую руку по языку, – ответила я. – В конце концов, я была в цирке. И зачем человеку вообще руки? Я же не пианистка.

– И-и-и, как можно удержать что-то настолько скользкое, – воскликнула Анна.

– Но это не добрые собаки, – сказала маленькая девочка.

Собаки, словно поняв её слова, пришли в движение. Анна громко пискнула от ужаса. Нелли только хихикала. Не сводя с нас глаз, звери разошлись по диагонали. Я такое уже однажды видела: по телевизору шёл документальный фильм, как львы ловят зебр. Я среагировала за доли секунды. Ещё до того, как оба льва, пардон, пса, припустили к нам галопом, я развернула своих подзащитных и крикнула:

– Бегите, если вам дорога жизнь! Все на дерево!

И мы побежали так быстро, как только могли, к могучей вишне, стоявшей в нескольких метрах позади нас. Нелли первая взобралась на дерево, затем я подняла к ней маленькую девочку и забралась наверх сама.

– Меня сейчас замутит, – застонала Анна. – Я ненавижу лазать по деревьям! – Мы с Нелли схватили её за руки. Обе бестии налетели на дерево и попытались ухватить Анну за ноги.

Анна заорала, как оглашенная, и панически попыталась подтянуться наверх. Маленькая девочка начала плакать.

Объединёнными усилиями мы с Нелли затянули Анну на дерево (я при этом чуть не вывихнула себе плечо, но я это заметила только через несколько часов, когда уровень адреналина упал). Аннина кроссовка и часть её штанов остались в клыках собак.

– Моя нога на месте? – спросила Анна.

– У тебя что-нибудь болит? – спросила я в ответ, пытаясь обнаружить места укусов.

– Собственно говоря, нет, – ответила Анна с удивлённым лицом. – Они действительно убили только мои штаны и мою кроссовку.

Но, очевидно, обоим бестиям этого было недостаточно. Брызжа слюной, они смотрели на нас. Мы слышали их вонючее дыхание. Ну, может быть, поблизости был какой-нибудь навоз, который так вонял.

Собаки злобно зарычали. Вблизи они выглядели ещё опаснее с их налитыми кровью глазами. Как здорово, что я так быстро среагировала! Я была действительно горда собой. Может быть, в газете появится заметка обо мне: «Крёстная мать материнской мафии спасла троих людей от неминуемой смерти». Забравшись повыше, я торжествующе сказала:

– Вы к этому не привыкли, да? Зебры, которые карабкаются на деревья!

– Я хочу к моему папе! – заплакала маленькая девочка.

– Я тоже, – ответила Нелли. Она сорвала вишенку и плюнула косточкой в собак. – Вкусно. Мы хотя бы не умрём здесь с голоду. Попробуй, малышка.

– Мне показалось или дерево действительно шатается? – спросила Анна.

Собаки зарычали.

– Просто держитесь крепче, – сказала я.

– Помоги-и-те! – закричала Анна. Один из псов попробовал схватить другую Аннину кроссовку. Он мог ужасно высоко прыгать. Может быть, среди его предков был кенгуру. Анна, дрожа, взобралась повыше ко мне.

– Какая-то трухлявая ветка, верно? – пробормотала она. – Давайте все вместе позовём на помощь. Кто-то должен нас услышать.

– Помогите! – крикнула одна Анна. Мы с Нелли до этого ещё не дошли.

Никакого ответа. Парк будто вымер. Где все пенсионеры с зонтиками и палочками? Где владельцы собак, которые обычно в это время дают своим Вальди и Брутам покакать в детскую песочницу? Где курящие подростки с их мотороллерами, которые кричат «Эй, старая, чего ты так глупо таращишься?», когда проходишь мимо них? Где все, когда они действительно нужны?

Но потом меня осенило.

– У тебя мобильник с собой, Нелли? – спросила я.

– Конечно, – ответила Нелли и стукнула себя по лбу. – Мне позвонить на телевидение?

– Нет, – ответила я. – Пожарникам.

– Серьёзно?

– Достаточно, если ты позвонишь Максу, – сказала Анна. – Или я тут единственная, кто будет чувствовать себя неловко, если пожарные снимут меня с дерева?

– Да, потому что на нас, остальных, ещё есть брюки, – ответила Нелли и захихикала. Наше приключение, похоже, доставляло ей удовольствие.

– А что сможет сделать бедный Макс? – спросила я. – Расправиться с собаками голыми руками? Кроме того, он сидит дома с Юлиусом и Яспером и поэтому не может отлучиться.

– Он может привести Лауру-Кристин, может быть, она усыпит животных своими клавишными, – сказала Нелли. – Я лучше позвоню папе.

Я закатила глаза.

– И что он сделает? Отведёт собак в суд? Нет, пожарные – это правильный адрес. Звони.

Моя дочь сначала хладнокровно отправила смс Ларе. «За нами погнались бойцовые собаки. В эти последние минуты жизни я прощаю тебе М. Я оставляю тебе свою коллекцию ангелов и розовые брючки от «Мисс Сиксти»», – зачитала она вслух.

– Ну здорово, сейчас Лара будет надеяться, что тебя сожрут, – сказала я.

– Ганнибал! Лектер! – крикнул кто-то. Собаки в первый раз отвели от нас свои налитые кровью взгляды и повернулись. Через заграждение перебрался парень примерно пятнадцати лет со скейтом.

– О нет! – застонала Нелли. – Только не это опять! – Её щёки порозовели.

Собаки побежали к парню и завиляли своими задами. Не то чтобы они от этого стали выглядеть безобиднее. Только у одного из них было какое-то подобие хвоста, у другого был только волосатый обрубок. Ганнибал и Лектер стали лизать парню руки. Боже мой.

Рядом со мной Анна взорвалась от гнева:

– Если это твои псы, дружок, то, будь любезен, возьми их сейчас же на поводок и надень на них намордники. Потому что когда я спущусь вниз, я могу тебя просто вздуть. И потом я займусь твоими родителями! Абсолютно безответственно давать этим машинам-убийцам свободно бегать по округе. Я уверена, что у них даже нет жетонов.

Парень похлопал машин-убийц по мощным спинам и ухмыльнулся.

– Добрый вечер, – сказал он. – Вишни уже созрели?

Похоже, что парень был особенно наглым экземпляром вида «гомо сапиенс подросткус».

Нелли выплюнула ему на голову вишнёвую косточку.

– Привет, Неле, – сказал парень, не переставая ухмыляться. – Забралась так высоко? Спортивно, спортивно. У вас в саду нет собственных фруктов?

– Привет, Кельвин, – ответила Нелли. – У тебя очень ласковые домашние животные. Позволь мне угадать, дома у вас ещё есть маленький боа констриктор, верно?

– Нет, только тарантул, – сказал Кельвин или как там его зовут. Он был довольно симпатичный, с коротко стрижеными светлыми волосами и немного раскосыми зелёными глазами. Его правое ухо было утыкано рядом маленьких серёжек в виде черепов, а на его руках драконы плевались огнём. – Он принадлежит моей младшей сестре и часто убегает. Так что не удивляйтесь, если вы обнаружите в своём саду большое волосатое животное. Кстати, оно охотно лазает по деревьям.

– Я хочу к моему папе, – сказала маленькая девочка.

– Мы над этим как раз работаем, – ответила я.

– Скажи, ты что, глухой? – фыркнула Анна на парня.

– Вы знаете, что у вас видна половина попы, да? – дружелюбно ответил он ей.

– Ты, наверное, чувствуешь себя очень могущественным с твоими двумя легавыми, дружок! – Анна гневно смотрела на него. – Ты сейчас же возьмёшь псов на поводок, иначе кое-что произойдёт!

– Что же? – спросил он заинтересованно. Он был действительно ужасный наглец, я таких давно не встречала. Но, к сожалению, все преимущества были на его стороне. Я уже видела, как мы сидим на дереве до самого рождества.

– Ну вот, дело такое, малыш, – сказала я тоном Джеймса Бонда. – Перед тем как ты тут неожиданно появился, мы уже сообщили по мобильнику, что нас преследует Ганнибал Лектер. То есть в любой момент на сцене могут появиться люди из службы надзора за порядком. Я, разумеется, не знаю точно их правил, поэтому не могу тебе сказать, применят ли они только усыпляющее средство или – поскольку здесь в опасности дети – сразу произведут смертельный выстрел.

– Я слышала, что они иногда кастрируют собак на месте, – сказала Анна.

– Собак и хозяев, – добавила Нелли. – В таких тяжёлых случаях, как этот.

Наконец я смогла заметить искру неуверенности на лице парня.

– Они и мухи не обидят, – сказал он. – Это просто нелепо. Они безобидные, они дома даже спят в колыбельке. Вместе с ребёнком.

– Как это мило, – сказала я. В колыбельке, очень смешно! Туда не поместится и половина собаки. – Да, мы сейчас увидим, какие они миленькие, когда спят. Усыпляющий укол действует моментально.

– Они совершенно безобидные. Или они кого-то ранили?

– Только штаны и кроссовку, – сказала я. – Всё остальное мы своевременно закинули на дерево.

– Ну вот, – ответил парень.

– Ну конечно, они хотели только поиграть, маленькие милые слюнявчики, – издевательским тоном сказала Анна. – Ах, по-моему, приближается машина ловцов животных…

– Ладно, – сказал парень и навязал собак на поводок. – Пойдёмте, Ганнибал и Лектер, пошли домой. Люди в этой местности, очевидно, не слишком любят животных. – Он ещё раз взглянул на нас вверх. – Хотя у них довольно миленькие задницы.

– Ох, спасибо, приятно слышать, – сказала я, а Нелли плюнула в него ещё одной косточкой.

– Тогда до завтра, Неле, – сказал парень с последней наглой ухмылкой. Мы подождали, пока он с Ганнибалом Лектером не исчез за заграждением. После чего мы осторожно сползли с дерева – сначала Анна, потом я, затем Нелли. Последней я сняла с дерева маленькую девочку.

– Ну, и где живёт твой папа? – дружелюбно спросила я.

– В новой квартире, – ответила девочка.

– Которая находится где?

– В красном доме, – ответила девочка.

– Ну, отлично, – сказала Анна. – Таких в посёлке штук сто. Я буду рада обследовать их в одной кроссовке и с половиной штанов.

– По крайней мере, вишни были вкусные, – заметила Нелли.

Анна отправилась домой, а Нелли и я принялись, не жалея красок, описывать наше приключение Максу, Лауре-Кристин и обоим малышам, предъявляя им в качестве доказательства пожёванную Аннину кроссовку и порванные штаны.

Наших слушателей это очень впечатлило, особенно Юлиуса и Яспера.

– Меня они точно бы поймали, – содрогаясь, сказала Лаура-Кристин. Я нашла, что со времени нашей последней встречи она изменилась: она стала заметно менее пухленькой, и прыщей у неё было намного меньше. Собственно говоря, она была очень симпатичная девочка.

– Да, наверное, они бы тебя поймали. – сказала Нелли. – Но угадайте, кто был тот тип, которому принадлежали Ганнибал и Лектер!

Никто этого не знал.

– Они принадлежат Кевину Клозе, – сказала Нелли.

– Кевину Костнеру? – спросила Лаура-Кристин, округлив глаза.

– Клозе! – нетерпеливо ответила Нелли. – Новенький в нашем классе!

– Я думала, его зовут Кельвин? – спросила я.

– Меня тоже зовут не Неле, – фыркнула Нелли.

– Кевин с татуировкой на заднице? – спросила Лаура-Кристин.

– Не знаю, – ответила Нелли.

– Я хочу к моему папе, – напомнила нам маленькая девочка, которую мы спасли от верной смерти через пережёвывание. От, вероятно, верной смерти.

– Ты можешь сказать, как тебя зовут? – спросила я.

– Джон-Энн, – ответила девочка.

– А по имени? – спросила я.

– Это и есть имя, глупая, – заметила Нелли.

– А что это значит? По-монгольски?

– Её зовут Джоанна, – перевела Лаура-Кристин своим милым, мягким голосом. – И как тебя полностью зовут, Джоанна?

– Джоанна Райтер, – ответила Джоанна.

Макс проверил всех Райтеров в телефонной книге. Никто из них не жил в посёлке «Насекомые».

– Мы только что переехали, – сказала Джоанна.

– Ты случайно не родственница Кевина? – спросила Нелли.

– Может быть, ты знаешь, как называется улица, где вы живёте? – спросила Лаура-Кристин.

Джоанна покачала головой.

– Может быть, есть что-нибудь особенное на вашей улице? Что-нибудь, что бросается в глаза?

– Только булочная, – ответила Джоанна, и мы все с облегчением вздохнули. В посёлке была только одна булочная, она находилась в проезде Жука-оленя.

Мы все вместе отправились в путь. Было уже восемь часов.

Нелли получила смс-ку от Лары.

– «Ты ещё жива? Если нет, получу ли я майку от Kookai?», – возмущённо прочитала она. – «А Мориц хочет твой iPod». Они вообще с ума сошли!

Она написала в ответ:

«Цела и невредима не считая сердца, которое вы ранили совершенно сознательно. Должна на завтра срочно одолжить твою куртку «Айсберг».

– Говорю тебе, нам надо проинформировать службу по делам молодёжи, – прошептала мне Анна, когда мы завернули на проезд Жука-оленя. – Игровая площадка находится на другом конце посёлка, и они не могут отпускать такую маленькую девочку так далеко. Даже я бы этого не сделала.

– Верно, – согласилась я.

Джоанна показала на красное здание напротив булочной.

– Здесь живёт мой папа, – радостно сказала она.

Фамилия «Райтер» была наклеена скотчем на один из звонков. Когда мы позвонили, из домофона донеслось усталое «Слушаю».

– Спорим, что он пьяный? – прошептала Анна. – Наверное, он вообще не заметил, что дочка отсутствует.

– Да, здравствуйте, – сказала я в домофон. – Мы привели вашу дочь Джоанну.

В домофоне слышался лишь треск.

– Ха-ха, он, наверное, думает, что мы из службы по делам молодёжи, – злорадно сказала Анна. – Наверное, он лихорадочно ищет рубашку, прячет сорок пустых банок из-под пива под диванными подушками и пересчитывает остальных шестерых детей. Один, два… дерьмо! Я знаю таких пролетариев очень хорошо.

Не успела она договорить последнюю фразу, как входная дверь распахнулась. Светловолосый великан в очках в металлической оправе ошарашенно уставился на нас. У него сбилось дыхание, он, наверное, скатился по лестнице с ужасной скоростью.

– Папа! – закричала Джоанна и бросилась в его объятья. К моему облегчению, он был полностью одет. И пивным перегаром от него не несло.

– Но что ты здесь делаешь? – спросил великан, бросая поверх головы Джоанны вопросительные взгляды. – Вы друзья Бернарда и Бьянки?

– Бернарда и Бьянки? – сбитая с толку, спросила я. – Из «Мышиной полиции»?

– Я и говорю, делириум, им повсюду мерещатся белые мыши, – шепнула мне Анна.

– Гадкие собаки зажевали Аннину кроссовку, – сказала Джоанна. – И злобно на нас смотрели. Как обычно Бернард.

– Бернард зажевал кроссовку? – Отец Джоанны выглядел всё более сбитым с толку.

– Нет, нет, – ответила Анна. – Это был Ганнибал Лектер.

– Серийный убийца из «Молчания ягнят»? – спросил великан, уже совершенно сбитый с толку.

– Мы встретили Джоанну на игровой площадке, – пояснила я. – На другом конце посёлка. Там на неё напали две бойцовые собаки, и я думаю, что в ваших собственных интересах мы взяли её с собой. Она хотела к папе.

– А где же её мать? – спросил великан.

– Может быть, вы посмотрите в своей квартире? – несколько нетерпеливо предложила Анна.

– Что? О нет, мы с Бьянкой разошлись, – ответил великан. – Джоанна живёт с матерью. Я могу её видеть только по выходным.

– Но я хочу остаться с тобой, – заплакала Джоанна.

Её отец выглядел так, как будто он тоже сейчас заплачет. Он крепко прижал Джоанну к себе, потом отодвинул её и сказал:

– Иди наверх в квартиру, дорогая, я сейчас приду.

Джоанна улыбнулась нам на прощанье. Мы улыбнулись в ответ.

– Мне надо позвонить её матери, – сказал великан, скрипя зубами. – Она её уже хватилась, наверное, и обвинит меня в похищении ребёнка.

– Ну, мы там никого не видели. – ответила Анна. – Джоанна была одна в парке. И ещё собаки. И мы. Нам пришлось забраться на дерево, иначе нас всех бы сожрали. Кстати, я Анна.

Взгляд великана помрачнел.

– Это очень типично. Они постоянно оставляют ребёнка без присмотра. Э-э-э, я Джо. От Джозеф.

– Констанца, – сказала я и протянула ему руку. – А это Макс, Нелли, Лаура-Кристин, Яспер и Юлиус. Наши дети. Более или менее. Э-э-э, не важно, очень рада, Джо, и добро пожаловать в посёлок «Насекомые».

Джо выглядел каким угодно, но только не обрадованным. Он не заметил и моей руки.

– Она теряет её с тех пор, как она родилась, – пожаловался он. – Ещё в коляске она постоянно её где-то забывала. Я просто не могу понять, как такой человек получил право опеки. Вы это понимаете?

Мы дружно покачали головами, даже Яспер и Юлиус.

– Если честно, – продолжал Джо, – я выгляжу глупо?

Мы снова покачали головами, лишь Нелли пожала плечами и пробормотала:

– Немножко.

– Но я глуп! – воскликнул Джо. – И эта женщина вовсю этим пользовалась. То есть я хочу сказать, что я носил её на руках.

– Вот что должен говорить мужчина, – шепнула Анна Нелли. – Я ношу тебя на руках, а не Подпиши здесь. Заметь себе это.

– Я брал дополнительные часы, чтобы она могла водить свою Ауди ТТ, – сообщил нам Джо. – Я учитель. После уроков я трудился на стройке нашего семейного дома. Я возводил стены, клал плитку и упрашивал своих родителей дать мне дополнительную ссуду, чтобы мы могли позволить себе выполнять особые желания Бьянки. Когда дом был готов, она потребовала развода. Сейчас она живёт со своим любовником и моей дочерью в моём доме, купается в моём бассейне с позолоченными кранами, а я ючусь в однокомнатной квартире! Сейчас я перед уроками разношу по утрам почту, чтобы выплатить кредит. Я даже продал автомобиль. Это справедливо?

– Ни в коем случае, – сказала я. – Если вы хотите, я запишу вам телефон моего адвоката. Он эксперт в вопросах семейного права.

– А как я смогу его оплатить? – вскричал Джо. – Только недавно я дал Бьянке деньги, которых у меня, собственно не было. На детские качели в саду. Знаете, что она сделала с этими деньгами?

– Она сделала тюнинг ауди ТТ? – предположил Макс.

– Она вставила грудные импланты? – сказала Нелли.

Джо удивлённо посмотрел на них. Очевидно, дети довольно точно поняли характер его бывшей жены.

– Ботокс! – сказал он. – Она разгладила себе морщинки с помощью ботокса. Вместо того чтобы купить качели для своей дочери! Только представьте себе!

Я сильно подозревала, что бедному мужчине больше некому выговориться.

– Как я уже сказала, Антон – великолепный адвокат, – заметила я.

– Как я уже сказал, у меня нет денег, – ответил Джо. – И судья посчитал, что Джоанне лучше быть с матерью. В конце концов, она не работает и может целый день оставлять ребёнка без внимания. Джоанна не ходит в детский сад, эти деньги Бьянка предпочитает тратить на себя. Зато она водит ребёнка с собой в пивную её друга Бернарда, где та целый день пьёт колу!

Некоторое время мы растерянно стояли перед глубинами, которые перед нами разверзлись.

– Ну да, я совсем не хотел вас этим нагружать, – в конце концов сказал Джо, смущённо почесав себе голову. – Ведь я вас вообще не знаю. В любом случае большое спасибо, что вы спасли Джоанну. Может быть, мы ещё увидимся.

– Конечно, – ответила я так дружелюбно, как могла.

А Анна добавила:

– Мы часто приходим сюда купить булочек. Возможно, дети смогут вместе поиграть?

– Да, – печально ответил Джо. – Но у меня она только каждые вторые выходные. Тем не менее, вы были очень любезны. До свиданья и ещё раз спасибо.

– Не за что, – ответила я. – В конце концов, мы мамы-мафия. Супер-женщины посёлка «Насекомые».

– А я думала, что это только наша семья совершенно испорчена, – заметила Лаура-Кристин на обратном пути.

– Нет, не волнуйся, – ответил Макс. – У нас у всех есть свои тараканы, верно, мама? Особенно у папы. Я про него могу тебе такое порассказывать, что ты не поверишь. Верно, мама? У всех есть фамильные секреты.

– Да, и они именно что секреты, – заметила Анна. – В каждой семье есть свои секреты, мой дорогой мальчик, и лучше об этом не говорить. Замкнуть уста. – Она наклонилась ко мне и прошептала: – Он выглядит великолепно, этот Джо, верно? Я давно не знакомилась с таким интересным мужчиной.

– Верно, – согласилась я. – И он свободен.

– Бедняга! – заметила Анна. – Такого безденежного никто не захочет!

Когда я на следующее утро навестила Мими, я была приятно удивлена, что она, очевидно, приняла душ.

– От тебя хорошо пахнет, – сказала я.

Мими раздражённо посмотрела на меня.

– Это так непривычно?

– В последнее время да, – ответила я. – Я тебе опять мешаю при просмотре ток-шоу?

– Да уж, – ответила Мими, проходя мимо меня в гостиную и плюхаясь на привычное место на диване.

В гостиной я огляделась. Она не была особенно убранной, но выглядела намного лучше, чем в прошлый раз. Кто-то здесь пропылесосил.

– Это не я, – сказала Мими, словно читая мои мысли. – Это Ронни. Наверное, он об этом плакался своей мамочке: мама, мама, я должен сам всё время убираться, поскольку злая, бесплодная Мими такая ленивая…

Она снова поглядела в телевизор.

– Это могло бы быть темой для ток-шоу.

– А какая тема сегодня? Мне четырнадцать, и глупый засранец не хочет платить за мою тройню?

– Спокойно, – сказала Мими. – Я терплю тебя здесь только потому, что ты единственная, кто ничего не приносит.

– Да, жадность иногда может пригодиться, – сказала я, радуясь тому, что Нелли съела все булочки с начинкой из рубленого мяса, моркови и лука, которые я испекла специально для Мими.

– Я ненавижу плакать перед другими, – сказала Мими. – Но если они мне говорят, как мне плохо, то я сразу начинаю плакать. Это так унизительно. И это всё твоя вина. Раньше я держала себя под контролем.

– Но сейчас ты вообще не выходишь на люди, – сказала я и села на привычное место, табуретку перед телевизором. – А если и выходишь, то начинаешь швыряться в них предметами, как в Труди.

– Я только потому швыряюсь предметами, чтобы они не доводили меня до слёз, – возразила Мими. – Но я не всегда успеваю. А теперь сиди тихо, я хочу это посмотреть.

Я была не так уж неправа: ток-шоу был на тему «Она хочет навязать мне ребёнка. Сегодня мы узнаем, являюсь ли я действительно отцом».

Полная молодая девушка с мелированной чёлкой и отсутствующим зубом напряжённо улыбалась в камеру.

– Разумеется, Юстин от Роберта, это же видно! Кроме того, Юстин выглядит точно так же, как моя первая дочка, отцом которой является Роберт.

– Разве мы её не знаем? – спросила я. – Сто процентов она была недавно на ток-шоу. Она беременная или просто толстая?

На экране показали фотографию младенца Юстина. Он выглядел, как Ангела Меркель.

– О Боже, какой хорошенький, – не обращая на это внимания, воскликнула Мими и вздохнула. Вид младенца Меркеля вызвал слёзы у неё на глазах.

– Эй, если ты таскаешься по району и <пи-и-пип>, эй, то это совершенно не факт, – сказал предполагаемый отец ребёнка Роберт. Поскольку была середина дня, многие его слова должны были быть заменены резким пипиканьем. – Ты действительно последняя <пи-и-пип> и <пи-и-пип> и не можешь ничего другого, кроме <пи-и-пип>.

– Такой пипец, – пошутила я.

– Если ты судишь о других по себе, Роберт, – сказала девушка с мелированной чёлкой, – то мне тебя жаль.

Ведущая выглядела немного озабоченной.

– Дженни, здесь у нас Йорг, и он говорит, что в интересующее нас время у него с тобой тоже что-то было. Это верно?

– <Пи-и-пип, пи-и-пип, пи-и-пип>, – сказал Роберт Йоргу.

– Да, было, – ответила Дженни и закусила нижнюю губу. – Но только один раз.

– А что насчёт Йенса?

– Это было раньше!

– А Джереми?

– С ним я только <пи-и-пип>!

– У матери Дженни, во всяком случае, было что-то с бараном, – заметила я. – Ты знаешь, что на нас напали две бойцовые собаки?

– Ну, очевидно, вы выжили, – ответила Мими.

– С большим трудом. Мы успели вскарабкаться на дерево. Под нами – кусачие животные, а вокруг никого, кто бы мог нам помочь. Нелли даже оставила завещание. – Мими уставилась на экран стеклянными глазами, как будто она вообще меня не слышала. Я продолжала болтать дальше. – Но что Труди влюбилась, ты уже знаешь, верно?

– Её дело, – ответила Мими.

– Кроме того, мы познакомились с одним действительно симпатичным учителем. Он только что разведён, его безжалостно доит бывшая жена, и он может видеть свою дочь только раз в две недели. Очень печальная история. Его жена водит Ауди ТТ, в её доме золотые краны, а бедный бывший муж вынужден ютиться в однокомнатной квартире и ездить общественным транспортом. Как тебе это?

– Совершенно неинтересно, – ответила Мими.

– Она не работает, и у неё есть любовник. И вместо того, чтобы потратить деньги на качели, она вколола себе ботокс, – продолжала я.

Дженни на экране выглядела совершенно запуганной, потому что только что выяснилось, что отец её ребёнка – не Роберт, не Йорг, не Йенс и не Джереми.

Роберт, оскорблённый и сопровождаемый пип-звуками, покинул сцену.

– Ну, и кто тогда остаётся? – захотела выяснить ведущая.

Дженни не знала.

– Ну, скорее всего, дядя Роберта, – наконец сказала она.

– И угадай, как зовут жену и её любовника, – сказала я. – Бернард и Бьянка! Бернард и Бьянка! Забавно, да?

– Не очень, – ответила Мими. Дженни покинула сцену, правда, она собиралась опять прийти с дядей Роберта на следующее ток-шоу – наверное, на тему «Мне пятьдесят, и у меня пивной живот, но ни одна женщина старше двадцати пяти не затащит меня в постель».

В дверь позвонили.

– Мне открыть дверь?

– Это, конечно, почтальон с письмами соболезнования, – сказала Мими. – Моя невестка только вчера написала мне очень милое письмо с многократными извинениями за то, что она опять беременна. Подожди, оно где-то здесь. Лучше всего то место, где она пишет, что я должна с пониманием отнестись к тому, что она пока не хочет меня видеть, потому что моё несчастье очень угнетает её в данный момент.

– Ась? – не поняла я.

Снова звонок в дверь.

– Открой, – сказала Мими. – Моя другая невестка тоже определённо беременна и хочет извиниться за то, что она не может выносить моего вида.

Я открыла дверь и тут же об этом пожалела, потому что увидела, что на пороге стоят Фрауке и Сабина из местного Общества матерей с букетом розовых гвоздик. Фрауке была матерью Лауры-Кристин и в настоящий момент беременна четвёртым ребёнком. У Сабины было двое маленьких детей, одного из которых она постоянно таскала с собой. Девочку звали Карста, и она имела фатальное сходство с младшим ребёнком Симпсонов, Мэгги с соской. Сабина работала на «Альслебен Фармацевтик» у Антонова отца референтом по фармацевтике или кем-то в этом роде. Она выглядела так, как будто она на себе опробовала новое средство для похудания, разработанное фирмой.

– Ах, привет, Корнелия, – сказала она мне.

– Привет, – сказала я. Было бессмысленно указывать Сабине на то, что меня, собственно, зовут Констанца. Она этого в принципе не помнила.

– Фрау Пфафф дома? Мы услышали о том, что случилось, и хотели принести ей пару цветов, – сказала Фрауке, соболезнующе вытянув своё лошадиное лицо.

– Спасибо, – ответила я, собираясь забрать у неё букет. – Она, конечно, очень обрадуется.

Но Фрауке ревниво прижала букет к себе.

– Мы бы охотно передали его сами.

– К сожалению, не получится, – ответила я. – Она… э-э-э… лежит в постели и никого не принимает.

Фрауке и Сабина обменялись понимающими взглядами.

– Ничего страшного, если у неё немытые волосы или она не накрашена, – сказала Фрауке заговорщицким тоном. – И мы поймём, если она неаккуратно выглядит. Её муж рассказал нам о её депрессии. Он действительно очень обеспокоен, бедный.

Ронни что, с ума сошёл? Как ему взбрело в голову рассказывать о Мимином состоянии именно этим гиенам? Кроме того, у неё не было никакой депрессии. Ей просто было плохо. И она периодически швырялась предметами.

– Она никого не принимает, – упрямо повторила я. В их собственных интересах лучше не приближаться к Мими на короткое расстояние. Они могли получить чем-нибудь по голове.

– Тебя же она принимает, – так же упрямо, как и я, сказала Сабина и с Карстой за руку протиснулась мимо меня. – Я знаю её целую вечность. Мы старые подруги по учёбе.

Это была ложь. Я знала от Мими, что они друг друга терпеть не могли. Я как раз собиралась сказать об этом Сабине, как в прихожей показалась Мими. Наверное, на всех каналах с ток-шоу шла реклама, и она отправилась в туалет. Я была рада, что она приняла душ и вместо заляпанного тренировочного костюма надела чистые джинсы и майку. Её волосы были по крайней мере вымыты, хотя и торчали во все стороны нечёсаными прядями, а что касается отсутствующего макияжа, то оленьи глаза Мими с её длинными ресницами и тёмными кругами выглядели словно накрашенные, и у неё был слегка тот самый «героиновый» вид, который очень популярен среди некоторых моделей. Она выглядела такой нежной и ранимой, что я бы лучше всего затащила её обратно в гостиную, чтобы Фрауке и Сабина не разорвали её на куски.

Но гиены уже ощерили зубы.

– Да вы не в постели, – сказала обрадованная Фрауке. – Мы из Общества матерей посёлка «Насекомые» хотели…

– …уже уходить? – дополнила я. Выражение лица Мими было трудно понять. Что она будет делать? Начнёт швыряться предметами или расплачется?

– …чтобы выразить глубочайшее соболезнование, – уверенно продолжала Фрауке. – Нам так жаль. Мы не знаем, что мы можем сказать.

– Ну так заткнитесь, – ответила я, но меня никто не слушал.

– Мими, дорогая, это так печально, – сказала Сабина, целуя воздух рядом с Мимиными щеками. – Ты должна себя ужасно чувствовать.

– Довольно ужасно, – ответила Мими, и её нижняя губа задрожала. О нет! Если она сейчас не схватит с полки деревянную корову и не швырнёт её в Сабину, будет слишком поздно.

Сабина заботливо взяла Мими за руку.

– Выплачься как следует, Мими, – сказала она и повела её в комнату. Карста ковыляла рядом с ней. Мими едва сдерживала слёзы, я это слышала по тому, как она сопит.

Фрауке сунула мне в руки букет с гвоздиками и последовала за ними.

– Обрежь стебли, – указала она мне через плечо.

– У тебя есть все причины плакать, – ободрительно сказала Сабина, и из Миминых глаз полились слёзы. – Вначале долго не получалось, а потом ты потеряла ребёнка. – Она притащила Мими к дивану и уселась рядом с ней.

Карста с ликующим возгласом кинулась на котят, которые при виде неё испуганно брызнули во все стороны.

– Китикотики! – восторженно закричала Карста, ухватывая маленького коричневого котёнка за хвост.

– Не трогай, Карста, – сказала Фрауке. – Котята могут переносить болезни.

– Кроме того, ему нужен его хвост, – сказала я, освобождая котёнка из маленьких сосискообразных пальцев Карсты.

– Китикотики! Кавста гвадить! – возмущённо заорала на меня Карста, и её соска дико качалась туда-сюда.

– Низя, – ответила я.

А Сабина тем временем продолжала работать над потоком слёз Мими. Казалось, она точно знает, как открывать кран. Сейчас она гладила Мими по волосам.

– И накануне действительно не было никаких признаков? Ведь хорошая акушерка что-то бы заметила, верно?

Мими могла только всхлипывать.

– Позволю себе сказать, что у этой Анны Кёлер не особенно хорошая слава в наших кругах. – Фрауке положила ладонь на живот. Только сейчас я увидела, что на её животе серебряными буквами написан вопрос «Boy or Girl?». – Мы, Общество матерей, составили список лучших акушерок города, который мы охотно предоставим вам к следующему разу.

– Если ты ещё раз забеременеешь, – добавила Сабина, продолжая гладить Мими по волосам. – Это не факт в твоём возрасте. Неудивительно, что у тебя депрессия, дорогая. И бедный, бедный Ронни. Он был бы чудесным отцом.

Похлопывания, всхлипы – это невозможно было вынести.

– Как мать, я очень хорошо понимаю ваши чувства, – сказала Фрауке, усаживаясь с другой стороны от Мими. – Меня, слава Богу, выкидыши пощадили, но о них слышишь всё чаще. Даже в кругу моих друзей случалось такое. – Она сделала многозначительную паузу, во время которой были слышны лишь всхлипывания Мими, и смущённо добавила: – Особенно затрагивает это, конечно, тех, кто вообще не выносил ни одного ребёнка.

– О да, – сказала Сабина и притянула к себе сосущую соску Карсту. – Тогда начинаешь сомневаться в себе как в женщине, могу себе представить. Это ведь привилегия нашего пола – вынашивать детей.

Мими превратилась в живой фонтан. Её слёзы просто брызгали во все стороны, и Карста с изумлением смотрела на неё.

Фрауке сочувственно положила ей руку на колено.

– Роды – это чудесное переживание, – сказала она. – Каждая женщина должна испытать это счастье. Я могу очень хорошо понять, что вы чувствуете себя обделённой судьбой.

Для людей, которые не знают, что сказать, они говорили довольно много, сочла я. Я бы на месте Мими охотно пошвырялась бы в них предметами. Тяжёлыми и острыми предметами. Но все ножи были на кухне.

Я решила сделать последнюю попытку отделаться от Фрауке и Сабины, пока они не загнали Мими в дурдом.

– Очень мило с вашей стороны, что вы пришли и сказали такие мудрые и утешительные слова, – заявила я, помахивая гвоздиками в сторону выхода. – Но Мими опять должна прилечь.

Мими, всхлипывая, втянула ртом воздух. Поскольку Сабина и Фрауке по меньшей мере пять секунд не говорили о том, как это всё ужасно, она постепенно обретала контроль над собой.

– Мы побудем недолго, – сказала Фрауке. – Ведь у нас у всех есть семейные обязанности. Но мы хотим передать вам наши советы и опыт на тему плодовитости и беременности. – Она торжественно передала Мими голубой скоросшиватель, перевязанный ленточкой. При этом она улыбалась, как пряничная лошадь. – Оно выглядит немного импровизированно, но скоро эта папка появится в виде книги. Мы, Общество матерей, уже выпустили книгу рецептов, и это был колоссальный успех. И мы очень рады передать вам, так сказать, брутто-тип нашей книги.

– Прототип, хочешь ты сказать, – поправила её Сабина. – Подумай о том, что мы всегда должны быть образцом для наших детей, особенно в отношении языка.

Мими прижала голубую папку к груди.

– Спасибо, – просипела она.

– Да, большое спасибо, это будет точно её новая библия. – сказала я.

Карста попыталась выманить котят из-под дивана.

– Иди, манькая котя, иди! – сказала она. Но котята были не так глупы.

– Она так любит животных, – заметила Сабина. – Но мне кажутся подозрительными все существа, которые не ходят на двух ногах и не умеют говорить. По крайней мере, я до сих пор успешно противостояла тому, чтобы у нас поселились какие-нибудь вонючие носители шерсти.

Я наклонилась к Карсте, которая собиралась вытянуть котят за ноги из-под дивана.

– Так, так, Карста, значит, ты была твоей маме подозрительна, пока ты не могла ходить на двух ногах? – Говорить она не умела и по сей день.

– Из педагогических соображений у наших детей есть кролики и морские свинки, – сказала Фрауке. – Правда, на улице, в саду. Кота я не стану держать ни в коем случае, из-за опасности токсоплазмоза. Вы не проверили, не вызван ли им ваш выкидыш, фрау Пфафф?

– Возбудители токсоплазмоза находятся, если вообще находятся, в кошачьих экскрементах, – резко сказала я. – А от них Мими держалась подальше.

– Как бы это ни было мне тяжело, – добавила Мими. Она наконец перестала всхлипывать. Я послала ей слабую улыбку, но она в ответ не улыбнулась.

– Одна наша подруга отдала свою кошку в приют, когда забеременела, – сказала Фрауке. – Но это, конечно, каждый должен знать сам.

– Эллен даже отдала свою канарейку в приют, – добавила Сабина. – Из-за птичьего гриппа. Знаешь ли ты, собственно, это был бы мальчик или девочка, Мими?

– Был бы, – задумчиво повторила Мими.

– Девочка, – быстро ответила я. Мне ни в коем случае не хотелось, чтобы она опять заплакала.

– И можно ли спросить, что случилось с э-э-э… эмбрионом? – спросила Фрауке. – Я хочу сказать, что он был, конечно же, ужасно маленький и вряд ли очень красивый, но тем не менее: его можно было похоронить или он был отправлен на патологические нужды, или как это вообще было?

Впервые в этот день я потеряла дар речи. Я не могла ничего сказать, я молча таращилась на Фрауке. Её чудовищность затмевала даже лютость лорда Вольдеморта.

Но в глазах Фрауке было лишь искреннее любопытство.

– Это интересный вопрос, – сказала Мими, всё в том же задумчивом тоне. Её глаза были сухими, и её голос звучал очень спокойно. – Бывают крохотные гробы и миленькие обитые войлоком коконы, в которых можно похоронить мертворождённых любых размеров. Деток до пятисот граммов можно похоронить и в собственном саду. Под вишней, например.

Фрауке и Сабина одновременно посмотрели из окна в сад.

– Как красиво, – с жаром сказала Фрауке.

– О нет, в моём случае оно устроилось само, – сказала Мими. – Большую часть содержимого моей матки я спустила в унитаз.

Наступило смущённое молчание. Я думала, что Фрауке и Сабина не оправятся от такого замечания, но я рано обрадовалась.

– Вы, конечно, уже думали об усыновлении, да? – спросила Сабина. – Правда, в вашем возрасте…

По счастью, Карста в этот момент начала оглушающе орать. Одному из котят надоело, что его тянут за конечности, и он хорошо дал ей лапой. На руке Карсты кровоточили три царапины.

– Плёхая, плёхая котя! – орала Карста.

– О Боже! – вскричала Сабина. Котик проделал отличную работу: кровь капала на белые диванные подушки. Не важно, бессердечно подумала я, их всё равно надо отправить в стиральную машину из-за всех этих пятен сока.

В следующие минуты мы все были заняты тем, что дезинфицировали и перевязывали Карстины раны, чтобы она не заразилась ни токсикоплазмозом, ни кошачьим насморком. Сабина тем не менее хотела на всякий случай поехать к детскому врачу. С по-прежнему орущей («Поцавапау Кавсту, плёхая котя!») и дико машущей руками Карстой она поспешила к двери. Фрауке последовала за ней.

– Почему вы сразу так не сделали? – спросила я, но очень тихо.

Вслух же я сказала:

– До свиданья, и надеюсь, что маленькая Гарста не заразится бешенством.

На пороге Фрауке ещё раз обернулась и улыбнулась Мими.

– Всего, всего хорошего. А стебли цветов надо ещё раз подрезать. Если туда подложить медный грош, они будут стоять дольше, это маленький совет напоследок.

– Да, мы так и сделаем, мы ведь хотим неделями помнить об этом знаменательном визите, – сказала я, закрывая дверь и поворачиваясь к Мими. – Окей, где вы храните ваш валиум? Мы обе сейчас можем принять по сверхдозе.

Мими ничего не ответила. Она только улыбалась пятну на стене. В её глазах появился странный блеск.

– Не волнуйся, Мими, пятна крови отмоются, – неуверенно сказала я. Почему она так странно смотрит? – Где котёнок? Я хотела бы дать ему лакомство.

Мими смотрела только на пятно. Я боялась, что разговор о крохотных коконах и мертворождённых эмбрионах окончательно свёл её с ума. Меня, во всяком случае, он очень затронул.

Но Мими меня поразила.

– Знаешь что, Констанца, – медленно сказала она. – Я думаю, что рождение детей я лучше предоставлю другим женщинам.

– Женщинам из ток-шоу? – спросила я.

Мими кивнула.

– И женщинам вроде Сабины и Фрауке, которые из-за того, что они рожают детей, чувствуют себя более ценными.

Я не знала, что мне на это ответить.

– Это так, словно Люк Скайуокер отдал мир Дарту Вейдеру, – наконец сказала я.

– Ты веришь в Бога? – спросила Мими. – В высшую силу, которая руководит нашими судьбами?

– Ну да, – сказала я, поёживаясь. – Я верю во что-то вроде высшего порядка, частью которого мы являемся, что-то такое.

– Именно, – ответила Мими. – И для этого порядка тот факт, что я не могу иметь детей, имеет большое значение. Я должна прекратить пытаться. Продолжение рода – не предназначение каждого. Глупо видеть в этом смысл жизни.

– Но… – сказала я.

– Зачем противиться высшему порядку и насильно пытаться сделать то, что тебе вообще не предназначено? – спросила Мими. – Я сейчас позвоню моему шефу.

– Что?

– Я спрошу его, свободно ли ещё моё старое место, – продолжала Мими. – Потом я запишусь в парикмахерскую. А потом, – она наморщила нос, – я уберусь в этом свинарнике. Здесь вонища, как в змеиной яме. Ты могла бы как-нибудь проветрить.

– Окей, – сказала я по-прежнему неуверенно. Неужели визит Фрауке и Сабины оказал благотворное воздействие? И дни Мими на диване канули в прошлое? Или у загадочного высшего порядка был другой, жуткий план?

– Скажи, Констанца, – Мими повернулась ко мне. – Я правильно услышала, что Фрауке сказала, что Ронни говорил с ними обо мне?

И – бац! Высший порядок нанёс очередной удар.

– Э-э-э… знаешь ли… – заблеяла я. – Наверное, они… он…

– Н-да, он действительно очень солидарный и молчаливый, мой муж. – Мими фыркнула. – Сначала он преподносит всё тёпленьким своей матери, а потом посторонним женщинам из посёлка. И этот человек хочет, чтобы я обратилась к психологу!

– Я не думаю, что он… – запинаясь, сказала я. – Наверное, эти гиены выжали его, как лимон. Ты же видишь, что они с тобой сделали.

– Но откуда они это знают, если не от него?

– Я… без понятия. Слухи распространяются быстро…

– Да, потому что он везде бегает и рыдает, – сказала Мими. – Я не думала, что я скажу такое. Но мой муж – задница!

И всё это время её глаза не переставали сверкать.

Общество матерей посёлка «Насекомые»

Добро пожаловать на домашнюю страницу Общества матерей. Работающие женщины или «всего лишь» домохозяйки, здесь мы обмениваемся опытом о беременности и родах, воспитанию, браке, домашнем хозяйстве и хобби и с любовью поддерживаем друг друга.

Доступ на форум – только для членов.

28 июня

Наконец я смогла снова посетить наш форум, ведь мой муж преподнёс мне сюрприз в виде выходных в Неаполе. Это было просто чудесно, такие вещи надо действительно делать чаще. Тем более что мы смогли пару дней отдохнуть от моей свекрови и ужасных Клозе. На выходных особенно плохо, дедушка проигрывает старые граммофонные пластинки на тротуаре и приглашает прохожих потанцевать. У меня были супер-большие сомнения из-за полёта, но моя гинеколог и моя акушерка избавили меня от страхов. Это был, в конце концов, всего лишь короткий полёт, там излучение не такое сильное, и, кроме того, все важные органы моего корешка уже сформировались. То есть это нельзя сравнить с твоим легкомысленным путешествием в Домин. Респ., Соня. Тем более что на мне были надеты утягивающие чулки. Дорогая Сабина, я не собиралась распространять какие-либо недоказанные слухи о тебе и Петере или компрометировать тебя. Петер лично доложил мне о вашем расставании, когда он был в нашем праксисе по поводу зуба мудрости. Но, возможно, ты ещё находишься в фазе отрицания, это нормально, бывшая моего мужа до сих пор не верит в то, что он её окончательно бросил. Как я уже говорила, если тебе нужен кто-то, чтобы выговориться, моё предложение остаётся в силе.

Мама Эллен – круглый животик.

P.S. Я никогда не думала, что Труди Бекер может понравиться Петеру. То есть она действительно супер-милая, но немного не того, как вы считаете? Где это они познакомились?

P.P.S. Моя свекровь действительно подарила Тиммин радиоуправляемый вертолёт детям Клозе, когда мы были в Неаполе. Хорошо, Тимми страшно боится этой игрушки, но вы знаете, какая она дорогая? Я, супер-разозлившись, подсунула моей свекрови чек под нос, но она только сказала, что я должна быть великодушнее, ведь я, в конце концов, была бедна, пока не вышла замуж за дантиста. Ну вообще, разве дети Клозе бедны? «Мамка» зарабатывает определённо больше зубного врача.

30 июня

Да, я тоже так думаю. Хотя обе профессии чем-то похожи, вы не находите? Разве что одни носят чёрную кожу, а другие – белый китель. Может быть, Петер передумает и вернётся к вам, мама Сабина. Хотя бы из-за всей этой финансовой неразберихе. Я могу себе представить, как тяжело будет разделить вашу собственность. Труди Бекер – очень милая и добросердечная особа, и я не считаю, что она подходит Петеру. Когда он насытится её округлостями, он, конечно, снова вспомнит о твоих твёрдых мускулах живота, мама Сабина, и пожалеет, что сбежал. Этого тебе от всей души желает

Мама Гитти

30 июня

Дорогая Гитти, дорогая Эллен! Петер не «сбежал», а мы вместе согласились на временную разлуку. В конце концов, я не могу одобрить такое заблуждение вкуса. Труди Бекер жирная, безработная (не считая её сомнительных курсов) и по меньшей мере такого же возраста, как я – при всём желании я не могу понять Петера. Была бы это Камерон Диаз – но не этот горбатый кит! Что касается финансовой неразберихи – пишется, кстати, «из-за всей финансовой неразберихИ», Гитти, помни про об окончании в родительном падеже, как часто я должна тебе говорить, что именно в языке мы должны быть образцом для наших детей? – это, конечно, не аргумент, чтобы оставаться вместе. Петеру из-за меня и из-за наших мышек разлука далась очень тяжело, и я знаю его слишком хорошо, чтобы не понимать, что он умрёт от тоски по нам. Но сейчас ему надо держаться. Пока он снова не одумается. Очень тороплюсь, должна наготовить и уложиться, завтра большая конференция референтов в Сент-Галлене. Фрау Пютц, новая няня, два дня должна справляться без меня.

Сабина

P.S. Без понятия, где познакомились Петер и фрау Кит-Бекер, Эллен. Но эти одинокие женщины знают, наверное, всякие фокусы, чтобы подцепить женатого мужчину.

2 июля

Радуйся, что ты отделалась от Петера, Сабина, ведь он годами жил за твой счёт! Его так называемая свободная профессия не приносила ни копейки! На самом деле он хорошо устроился – смотрел DVD, играл в гольф, встречался с друзьями, пока ты пахала с утра до вечера, чтобы добыть деньги на семью. И на няню, потому что милостивый государь слишком нежен для того, чтобы работать по дому. Хотя у него было достаточно времени. Лизинг его машины и дом престарелых его отца оплачиваешь тоже ты, верно? Будь я на твоём месте, я бы срочно обратилась к адвокату.

Новости о семье Клозе, биче Стрекозиного проезда. Младший отпрыск, Юстин, проковырял дыру в нашей изгороди и помочился в бассейн. И мы уже дважды ловили их на том, что они собирались умыкнуть Софииного хомячка или морскую свинку (или что это такое). Невероятно, сколько криминальной энергии таится в этих детях. Наверное, они ведут бойкую торговлю грызунами. Неудивительно, когда у них мать такая девка!

Соня

P.S. Ты уверена, что Петер тоскует о детях? Большинство мужчин в его возрасте только рады иметь покой от всего этого хныканья. Я бы на твоём месте отказала ему в этом покое.

2 июля

Сохраняй спокойствие, Сабина. Конечно, Петер к тебе вернётся. Это просто кризис среднего возраста, его надо пережить. Он скоро пропадёт от тоски по детям. Ты должна только следить за тем, чтобы Труди Бекер не родила ему детей, вот и весь секрет. На эту тему есть -дцать исследований, и в этом треугольнике жена – сильная сторона, потому что она родила ему общих детей. Этого ничем не возместить.

Фрауке

P.S. С вашими соседями вам действительно не повезло, Соня и Эллен. Вам надо обязательно наслать на них службу надзора за порядком и службу по делам молодёжи, может быть, тогда вы обретёте покой.

Неллин абсолютно тайный дневник

2 июля

Я не могу этого понять, но Лаура-Кристин действительно выступила со «Школьными совами» (это дурацкое имя Максовой группы, как-то связано с Гарри Поттером, но этого не понять никому) – на празднике по поводу окончания учебного года в пятницу. Не знаю, была ли она хороша, но, во всяком случае, плоха она не была. Выглядела она, правда, совершенно провально, она сменила свои обычные мешки на майку с вырезом, которую она заправила в джинсы. Была видна её огромная задница и её ещё более огромная грудь, которая вываливалась из майки, как тесто, но ей это, казалось, было всё нипочём. Она всё время с обожанием смотрела на Макса, словно он все свои песни пел только для неё. Этого почти невозможно было вынести. А потом рядом со мной появился Кевин Клозе и сказал: «Завидуешь сиськам? Но зато у тебя ноги красивее». Я готова запульнуть этого типа на луну. И мою маму вместе с ним. Я спросила у неё, почему мне нельзя было научиться играть на каком-нибудь инструменте, когда я была маленькой, и тут она меня спросила, не забыла ли я уроки игры на флейте, на которые ей пришлось тащить меня за руки и за ноги. Флейта – это последнее дерьмо. Или действительно есть крутая группа с флейтистом? Я вежливо попросила маму в качестве компенсации оплатить мне уроки ударных инструментов, но она категорически отказалась. При этом она сунула мне в руку венчик и ложку и предложила, чтобы я ими сыграла «Ла Ле Лу». Они с Юлиусом от смеха катались по полу. Какая низость! Спрошу у папы, не отслюнявит ли он мне башлей. Я просто должна стать круче.