Манящий абрис смерти

Глава 22

Нина.

Похороны длились вечно. Тоска, горе, грусть, равнодушие, нетерпение и даже злость, все смешалось в людской толпе. Я не смогла закрыться от эмоций такой силы и сейчас стояла полностью раздавленная. Среди людей мелькнула знакомая фигура, но присмотревшись я подумала, что обозналась и тут же выкинула происшествие из головы. Мне было физически тяжело быть здесь, и я набрала Стефана, механический голос ответил мне, что "абонент находится вне зоны действия сети". Что ж, общественный транспорт никто не отменял, и я пробралась на выход, последний раз оглянувшись на толпу, кидающую землю в раззявленный зев свежей могилы.

Ключи неловко стукнули меня по пальцам, когда я достала их из сумочки. Стефана ещё не было, и тишина действовала на меня исцеляюще. Я прошлась по квартире и села за этюдник. Мне снова захотелось привнести в мой день немного жизни. Я взялась за наброски, сделанные в поместье господина Кенинга. Солнечные блики, застывшая красота — то, что доктор прописал.

Я так увлеклась, что едва обратила внимание на скрежет ключей в замочной скважине. С улыбкой соскользнула с дивана, осторожно, стараясь ничего не испачкать руками в краске, и выбежала в коридор. А там моя улыбка погасла: на пороге стояла эффектная девушка, та самая, которую я встретила в больнице. Кажется, ее зовут Ангелина.

Судя по ее явному удивлению, встретить меня здесь она также не ожидала.

Стефан.

В то, что доктор Рабен убил Максима, я не верил ни капли. Человек, который заменил мне отца, просто не мог оказаться безжалостным убийцей. Поэтому я должен был сделать всё мыслимое и немыслимое, чтобы доказать обществу и себе невиновность Дмитрия Евгеньевича.

И я знал, кто мне сможет в этом помочь. Достав телефон, я набрал номер, которым мог пользоваться только в исключительных случаях. Пошел сигнал вызова, а потом сухой и немного уставший мужской голос сказал:

— Максимилиан Лерой слушает.

Я был очень рад, что недоброжелателям так и не удалось потопить этот эсминец, который с артиллерийской точностью наносил удары по преступному сообществу города.

— Макс, мне нужна твоя помощь.

— Стефан! Что случилось?

— Доктор Рабен задержан.

— Знаю. Его дело ведет дознаватель Алексей Маркович Эдгардт.

— Я хочу поговорить наедине с Дмитрием Евгеньевичем.

Пара секунд тишины была мне ответом. А потом появилась надежда:

— Стефан, у тебя будет пять минут, не больше. И Стефан, я рассчитываю на твое благоразумие. Но для начала, поговори с Алексеем Марковичем, я предупрежу его о посетителе.

— Спасибо, Максимилиан.

Отключившись, я в изнеможении прислонился к кирпичной стене цветочной лавки. Сердце выбывало отчаянную дробь. Сделав пару глубоких вдохов, я приказал себе собраться и сосредоточиться на поставленной цели.

Надев шлем, помчался на мотоцикле к Следственному комитету на Северной улице. Фасад четырехэтажного здания был облицован синим мрамором, в пасмурную погоду, испускавшим мерзлый свет. Храм справедливости и беспристрастности, в обычное время внушавший мне только холодное отчуждение, сейчас казался местом, где я смогу разрушить стену отчаяния, которая со скоростью света по воле неизвестного злого гения, начала окружать меня. Сейчас только теплые воспоминания об объятиях чистой души не давали мраку поглотить мое сознание.

Я стремительно вошел внутрь учреждения и был остановлен дежурным. Высокий мужчина с короткой стрижкой светлых волос, в строгих очках и при погонах младшего лейтенанта после тщательного изучения предъявленного мною паспорта, выдал одноразовый пропуск и рассказал, как я смогу найти дознавателя Эдгардта.

Поднявшись по широкой лестнице, застеленной красной ковровой дорожкой, на третий этаж, я прошел вдоль бесконечной вереницы дверей и остановился у идентичной сестры предыдущих, но под порядковым номером двести двадцать четыре. Именная табличка гласила, что это кабинет старшего дознавателя Следственного комитета. Постучав костяшками пальцев и услышав приглашение, я переступил порог небольшого кабинета. Практически всё пространство чуть вытянутой комнаты занимали широкий стол и высокий шкаф с полками, на которых идеальными рядами выстроились алые тома государственного законодательства.

За столом сидел полноватый мужчина предпенсионного возраста. На круглой голове вызывающе блестела лысина, окруженная коротко стриженными темными волосами с проседью. Щеки и подбородок Алексея Марковича были гладко выбриты. Близко посаженные глаза неопределенного цвета с повышенным вниманием следили за мной, пока я устраивался на стуле для посетителей.

— Господин Эдгардт, здравствуйте, я Стефан Шефер.

— Здравствуйте, наслышан. Так по какому поводу вы решили со мной встретиться?

— На каких основаниях вы объявили доктора Рабена маньяком?

Дознаватель удивленно поднял брови вверх и сплел пальцы рук в замок.

— Молодой человек, сбавьте тон. Я никогда так не утверждал. Доктор Рабен задержан, пока ведется дознание по делу смерти участкового полиции Максима Николаевича Воронова и не более. Пока…

— Но, как… Ведь в утренней газете написали, что у Следственного комитета появился кандидат на роль маньяка, убивавшего девушек и, как оказалось, прервавшего жизнь Максима!

— Журналисты порою живут тем, что ловят слухи. Я не могу вам рассказать весь ход расследования. Но замечу, что вы сейчас здесь, а я ведь не посылал, Стефан, вам повестку.

— Простите, — я смутился, — Алексей Маркович, я знаю Дмитрия Евгеньевича уже очень давно, этот человек фактически заменил мне отца. И я вас уверяю, что он не мог совершить то, в чем бы вы его не подозревали.

— Для того и ведется дознание, Стефан. Доктор Рабен хоть и обладает лишь зачатками ментального дара, является так же хорошим психологом и гипнотизёром, вы уверены сейчас, Стефан, в ясности своего сознания и верности утверждений?

— Да, и могу дать присягу, если понадобится. Действительно, у Дмитрия Евгеньевича есть уникальный дар, но он всегда использовал тогда и сейчас его только во благо! Ведь это именно он выбил из Муниципалитета средства на постройку Центра экспериментальной психологии.

— Что ж, вот и выясним. Вы знаете, зачем доктор Рабен пошел к Воронову? Они ведь не были ранее знакомы.

Последнее заявление звучало больше утверждением, чем вопросом. Я напрягся, не хотелось впутывать Нину, но другого выхода не было, ведь правда всё равно всплывет.

— Дмитрия Евгеньевича попросила Нина Гартман, его помощница и моя девушка.

Я сделал значительную паузу.

— Продолжайте, Стефан.

— Нина рассказала мне, что ей позвонил лечащий врач Максима по просьбе последнего и попросил приехать. Но так как мы были в это время на юге, то Нина попросила уже доктора Рабена навестить знакомого.

— Хорошо. Ваши слова подтверждаются свидетельскими показаниями.

— Больше я ничего не знаю. И хочу поговорить с Дмитрием Евгеньевичем.

— Вообще-то это запрещено, но за вас поручились, и пять минут у вас есть. Идите за мной.

Алексей Маркович поднялся и, закрыв кабинет, повел меня к лифту у боковой лестницы. Тут есть лифт?! Мое незнание легко разрешилось, в кабине были только две кнопки: наверх и вниз. Дознаватель нажал нижнюю и потом, выйдя из кабины, я понял, что попал в подвальное помещение, где содержали подозреваемых. Сначала была комната контроля.

Дознаватель Эдгардт посмотрел на меня и дружелюбно сказал:

— Стефан, надеюсь, вы понимаете, что по нашим правилам мы не можем мага, содержать в обычной камере?

Дождавшись утвердительного кивка от меня, Алексей Маркович продолжил:

— Его камера усилена сплавом спектрума, а также отражающими заклинаниями. Для вашей же безопасности сдайте все личные вещи.

Я положил на металлический лоток связку ключей, портмоне, телефон.

— Снимите, пожалуйста, еще ремень и шнурки ботинок, — сказал дюжий охранник изолятора в форме.

Я выполнил требование. После охранник убрал мои вещи в ячейку скрытого сейфа.

— Ну что ж, Стефан, — напутствовал меня дознаватель. — Вижу, что вы серьезный и честный молодой человек, надеюсь, что между нами не будет тайн, которые вы можете узнать в предоставленное время.

Я промолчал, и постарался скрыть эмоции на лице.

Эдгардт кивнул охраннику и тот, проведя нас сквозь несколько блоков безопасности с решетками, оставил меня одного в камере доктора Рабена.

Дмитрий Евгеньевич выглядел неплохо, но его лицо осунулось и посерело.

— Стефан, мальчик мой, ты здесь!

— Дмитрий Евгеньевич, не волнуйтесь, я вытащу вас отсюда, — я крепко обнял мужчину.

— Стефан, я не убивал того пациента!

— Я знаю, знаю. С вами хорошо обращаются?

— О, не беспокойся, двадцатидневная диета мне не совсем не повредит, — доктор Рабен грустно улыбнулся.

— Двадцать дней?

— Столько меня могут держать в камере, если у следствия так и не появятся более веские улики.

— Биг Босс, ну что вы, я докажу вашу невиновность!

— Ты все-таки мне веришь?

— Всегда! Пришла моя очередь вернуть вам долг! Дмитрий Евгеньевич, расскажите, что произошло?

— Позвонила Нина, попросила проведать в госпитале своего друга. Я согласился и отдал распоряжения секретарю, чтобы узнала подробности. После поговорил с лечащим врачом и получил разрешение. Когда я вошел в палату, этот юноша, Максим, крепко спал.

Доктор Рабен стал нервно расхаживать по камере.

— Проведя первичный осмотр, я понял, что его аура изрядно потрепана и изорвана. Но я принял решение, не беспокоить пациента и вышел в коридор, где попросил дежурную медсестру позвонить мне сразу, как Максим будет в состоянии со мной побеседовать. У меня еще была назначена частная встреча, я спешил.

— Все в порядке, Дмитрий Евгеньевич, вы не виноваты.

— Я… я не знаю, может, стоило узнать, что так волновало молодого человека?

— Не корите себя, это настоящий убийца виноват!

— Да, еще… доктор Рабен нахмурился, — уже в холле я чуть не столкнулся с твоей бывшей пассией, как же ее звали? Анжеликой?

— Ангелиной?

— Да! Она выглядела крайне возбужденной и встревоженной.

Нина.

Ангелина пришла в себя первой:

— Кто ты такая? Ты воровка?!

— Нет, — спрятав грязные руки за спиной, начала оправдываться, — я здесь живу.

— Это невозможно, — от блондинки пахнуло злостью и тревогой, — здесь живет мой парень, Стефан. Мы немного повздорили, но все уже позади и я вернулась.

Ангелина прошла в холл и остановилась у одной из зеркальных дверей:

— Здесь моя верхняя одежда, — открыла она купе, потом прошла в гостевую спальню, — здесь мои вещи. Теперь понятно, почему он так не хотел давать твои контакты, чтобы не выплыло, что он мне изменяет.

Она открыла резную дверь шкафа, и действительно там лежали женские вещи и мелочи. В моих глазах потемнело от осознания насколько низко я пала, предлагая себя парню, у которого уже была девушка. Только вот непонятно, чем руководствовался Стефан, добиваясь от меня расположения.

Впрочем, уже неважно, нет больше смысла оставаться в этой квартире.

Я с трудом разлепила губы, чтобы сказать:

— Я сейчас уйду.

И начала механически собирать этюдник, кисточки, вещи. Благо не успела ещё вытащить всё из чемодана после нашей со Стефаном командировки. Воспоминание отозвалось тупой болью в сердце, я не ожидала подобного предательства со стороны любимого человека.

Я настолько погрузилась в свои переживания, что не заметила всполохи торжества и радости в ауре блондинки. Анализировать ее психологическое состояние у меня не было никакого желания.

— Ключи верни, — догнал меня на пороге приказ, — я не хочу, чтобы нас со Стефаном потом ограбили.

Ангелина поджала губы и тряхнула волнистыми волосами.

Я передала тяжёлую связку и попросила:

— Передай ему…

— Ты что? Издеваешься? Мало того, что с моим парнем кувыркалась, ещё и просишь ему что-то передать? Пошла вон отсюда! — гримаса ненависти исказила красивое лицо, превратив его в лицо злой ведьмы.

Чемодан бодро катился за мной, простукивая все стыки уличной плитки. Тук-тук-тук-тук. Бесконечно бы шла и слушала, потому что, когда я остановлюсь — реальность вновь меня догоняет, а так можно идти и представлять себе, что это все лишь мне приснилось. Стефан, Рабен, смерть Максима…

На этом месте мои мысли споткнулись, и я поняла, что убежать можно от всего, но от смерти не убежишь. Надо найти себе силы принять ситуацию и жить дальше. Не я первая, не я последняя, кого обманывает парень ради секса. Жаль, что это выяснилось только сейчас, когда я успела вкусить радость его ласк и нежных слов. Перед глазами стоял Стефан, потому-то не сразу поняла, что в кармане надрывается сотовый телефон. Остановилась, поднесла к уху:

— Да?

— Нина Гартман?

— Да, это я.

— Вас беспокоит старший дознаватель Эдгардт Алексей Маркович. Я хотел бы вызвать вас на беседу по поводу смерти Воронова Максима Николаевича.

— Когда?

— Если позволите, то прямо сейчас.

Я огляделась, оценивая своё положение:

— Я смогу быть примерно через полчаса, вас устроит?

— Да, Нина, приходите, я вас дождусь. Кабинет двести двадцать четыре, пропуск я вам выпишу и оставлю на проходной. До свидания.

— До встречи.

Я уставилась на серебристую трубку телефона и неожиданно разозлилась на неё. Подарок лицемера Стефана.

— Это тебе, Ниночка, я беспокоюсь о тебе, Ниночка, — бормотала я, тщательно втаптывая осколки бывшего телефона в асфальт подошвой ботинка. Идущий мимо мужчина усмехнулся, а две девушки глянули с испугом и ускорили шаг. Не исключаю, что была в тот момент похожа на безумную. Растрепанная особа, с чемоданом в руках, со слезами топчет сотовый телефон. А мне было наплевать на чужое мнение, от эмоций других людей я закрылась и варилась исключительно в своём горе.

До Следственного Комитета я шла быстро, не давая себе передумать, ведь больше всего мне хотелось не общаться с людьми, а очутиться на необитаемом острове и там спокойно пережить предательство.

Слезы высохли, оставляя после себя целебную пустоту, поэтому к дознавателю Эдгардту я поднялась почти спокойная.

— Здравствуйте, Алексей Маркович. Я Нина Гартман.

Полный лысоватый мужчина оторвался от пухлой папки и поднялся при моем появлении.

— Нина, проходите, спасибо, что откликнулись. Вы куда-то уезжаете? — кивнул мужчина на мой чемодан.

Я смутилась:

— Нет, забирала вещи от приятеля. Что от меня требуется?

Дознаватель жестом пригласил присесть в кресло напротив и начал:

— Я хотел бы уточнить кое-какие уже известные нам моменты. Например, правда ли, что вы встречались с маньяком лицом к лицу? Кстати, вы не против? — он кивнул на записывающий магический кристалл. Я отрицательно покачала головой.

— Если вы про случай в Городе Солнца, то нельзя так сказать: лицом к лицу. Я только помогла предотвратить преступление. Кстати, Макс тоже тогда там был.

— Именно поэтому я и заинтересовался вами. Вы эмпат, вы видели маньяка, у вас творческая профессия, вы молода и красива, вы как никто другой подходите на роль жертвы маньяка. Но он не трогает вас, почему?

— Я… я не знаю, — я растерялась, судя по его словам, я должна была давно быть на погосте.

— Может потому что маньяк из вашего ближнего окружения и благоволит вам? С кем вы познакомились недавно? Не более полугода назад.

— Доктор Рабен, Стефан Шефер, Даниил доктор-маг из больницы, — я задумалась, вроде список полный, — но я могу поручиться за каждого, что он не убийца.

— Ниночка, — устало протянул Алексей Маркович, — знали бы вы, насколько убийцы бывают не похожими на убийц, перестали бы вообще общаться с людьми. Стены этого кабинета видели и хрупкую девушку, убившую своего мужа, и подростка, убившего своего приятеля, и старушку, убившую почтальона… я могу долго перечислять. Поэтому я верю лишь фактам, никаких эмоций в работе я не допускаю.

Я приоткрыла свой барьер: действительно от дознавателя веяло напряжённостью, сосредоточенностью и желанием разобраться.

— Что будет с доктором Рабеном?

Дознаватель с интересом взглянул на меня:

— Думаю, что сегодня он выйдет по подписке о невыезде. Никаких доказательств его вины я не нашёл, кроме слов лечащего доктора жертвы

— А что вы хотите от меня?

— Расскажите все с самого начала, — попросил Эдгардт.

Я задумалась и начала говорить: о сломанном чемодане, о снах, о преследующем меня мужском абрисе, о Максе, о Розе, о той пострадавшей девушке, о ненависти от тёмной фигуры убийцы.

Дознаватель терпеливо выслушал, не перебивая, лишь делая пометки у себя в бумагах.

— Вы могли бы восстановить рисунок ауры маньяка? — задал он неожиданно самый верный вопрос.

— Ауру? Могу, конечно, я художник, запоминаю такие вещи автоматически.

Эдгардт пододвинул ко мне коробку цветных карандашей:

— Прошу вас, Нина.

Я рисовала больше часа, периодически прикрывая глаза, чтобы вспомнить ускользнувшие детали. Действительно, в тот напряжённый момент я вместе с эмоциями, уловила и рисунок ауры. Благополучно забыв об этом в суматохе. В голову пришла мысль, что, если бы я вспомнила об этом сама, Макс был бы жив. Смахнула непрошеные слезы и продолжила рисовать.

— Вот, все, что смогла вспомнить, — пододвинула я результат дознавателю.

— Это даже больше того, на что я рассчитывал, — улыбнулся Эдгардт, — вы весьма ценный свидетель. Вам есть где пожить несколько недель вне дома?

— Зачем? Неужели на меня будут охотиться?

— Я не исключаю этого. Так что?

— Я могу попросить одного человека приютить меня, но не знаю, как он к этому отнесётся.

— Пока не переговорите и не узнаете.

— Вы позволите? — кивнула я вопросительно на городской телефон.

— Да, звоните.

Достав из сумки визитку господина Кенинга, я набрала его номер.