Манящий абрис смерти

Глава 24

Абрис.

Место было отличное, слепящее полуденное солнце приветливо дарило свое тепло всем желающим на полутораметровом дорожном пятачке городской окраины. Если пройти еще чуть больше сотни метров, то можно напиться мутной воды из глубокой канавы, которая никогда не пересыхала, около заброшенного трехэтажного здания без крыши. Раз в день в это блаженное место приходила сгорбленная старушка с деревянной клюкой и насыпала местным птицам два мешка пшена. Местные птицы, по большей части, сизокрылые голуби, передавали это знание от поколения к поколению на протяжении столетий. Ведь всегда найдется тот, кто желает приманить удачу и богатство в собственный дом. Эфемерная вера человека в чудо изрядно помогала выжить местной популяции птиц. Вот и сейчас пернатая масса копошилась и возмущенно ударяла крылами зазевавшихся собратьев на земле, выискивая остатки сытной трапезы. Парень, облокотившийся о старинную кирпичную кладку с белесыми проплешинами раствора на углу стен, лениво наблюдал за представлением и делал ставки на счастливчиков в погоне за насущным хлебом. И завидовал птичьей беспечности и отсутствию серьезных проблем в жизни.

Его плечо тронула рука, затянутая в кожаную перчатку, но Абрис не стал оглядываться. Просто спросил сухим голосом:

— Зачем я здесь?

— Ты не торопишься с выполнением заказа. Мне кажется, что ты уже не так верен нашему предназначению.

— Я не скован сроками, или правила вдруг стали недействительными?

Фигура, прятавшаяся в тени чудом уцелевшего навеса отчетливо скрипнула зубами.

— Сроков нет, но ты слишком тянешь.

— Я еще не выяснил все подробности. Терпение — добродетель.

— Излишняя щепетильность излишня в нашем деле.

— Я не намерен обсуждать с ТОБОЙ методы моей работы.

— Неделя. У тебя неделя, потом я, на правах твоего наставника, заберу этот заказ. Ну а подробности, я так быть, проявлю добрую волю, надеюсь, ты оценишь по достоинству: Сквозная тридцать шесть, десять. Детство и юность.

Парень резко оттолкнулся от стены, и, спрятав руки в карманы куртки, пошел по направлению к более оживленным городским кварталам.

Наставник сверлил взглядом прямую спину парня все время, пока его фигура не скрылась за раскидистой неухоженной изгородью из туи.

Абрис, не теряя времени, направился на Сквозную улицу. Всего лишь нужно было сесть в трамвай, и через семь остановок он оказался на месте. Ничем не примечательный жилой квартал из типовых пятиэтажек. Скудные на оснащение детские площадки и маленькие островки зелени разбавляли печальный пейзаж.

Парень подошел к нужному подъезду, его равнодушно встретили давно неокрашенная дверь и облупившиеся стены. Только на третьем этаже была стальная дверь с нужным номером. Дверного звонка не было, а настойчивый стук в дверь не дал никакого результата. Абрис решил попытать счастья у соседей, только с третий попытки ему открыли дверь, ограниченную тонкой цепочкой, и любопытный глаз в роговой оправе уставился в приоткрытую щель.

— Хто там?

— Здравствуйте, госпожа, извините за вторжение, но не могли бы вы уделить минуточку своего времени.

— Я ничего не покупаю, — не смотря на утверждение, женский голос звучал не так уверенно.

— А я и не продаю, — парень ослепительно улыбнулся.

Дверь приоткрылась на пару сантиметров шире и стал виден крупный нос.

— Благочестивая госпожа, меня зовут Алексей Николаев, и я частный детектив. Мне поручено разыскать госпожу Гартман.

— Это Лильку, что ль?

— О, вижу, что несказанно повезло. Только знаете, как-то неудобно разговаривать на лестничной площадке… конечно, ваше гостеприимство будет вознаграждено.

За дверью воцарилось задумчивое молчание. А потом, протестующе звякнула снятая цепочка, и дверь открылась, приглашая Абриса внутрь.

— Ну, заходи, действительно, нечего на сквозняке стоять.

Парень прошел в коридор и наконец-то увидел хозяйку целиком. Это была пухлая женщина небольшого роста и предпенсионного возраста. Красный бесформенный халат в мелкий цветочек старательно скрывал все недостатки женской фигуры. Седые неокрашенные волосы были собраны в пучок на затылке.

Хозяйка махнула белесой рукой в сторону комнаты, приглашая.

— Чай не предлагаю, поди покрепче чего любишь.

— О, не стоит беспокоиться, — сказал Абрис, беззвучно закрывая за собой входную дверь. Видно, что дверные петли регулярно смазывались.

Пройдя в небольшую гостиную с бордовой тахтой, парень спросил:

— А как мне вас величать?

— О, зови Светланой Николаевной.

Хозяйка присела в кресло и стала нервно разглаживать складки ткани на коленях.

Абрис последовал ее примеру и сел на тахту.

— Светлана Николаевна, что вы можете рассказать о Лилии Гартман?

— А зачем вам она?

— Понимаете, ее разыскивает племянник, и по документам, это последний адрес, где она проживает.

— Ой, а у нее, что и племянник есть? Что-то не помню, чтобы она брата упоминала!

— У нее была сестра, понимаете, я не могу раскрывать все подробности, всё же это профессиональная тайна, — Абрис заговорчески понизил голос и слегка наклонился в сторону Светланы Николаевны.

— Даааа?

Женщина в предвкушении новой сплетни широко улыбнулась.

— Да, могу только сказать, что замешаны внебрачные связи и наследство.

— Ха-ха, вот ведь Нинке-то не повезет! Думала, одна осталась?! Вот тебе, а не богатство!

— Нина? — брови парня в недоумении поднялись верх.

— Ну, так дочь её, то есть, Лильки, та еще змея подколодная!

— А вы были близко знакомы с семьей Гартман?

Парень неспешно открыл бумажник и вынул несколько купюр и осторожно положил на маленький деревянный столик на колесиках, стоящий рядом с тахтой.

Хозяйка уставилась на деньги и нервно облизала тонкие губы.

— Не что, что бы близко. Но соседями были хорошими. Лиля то соль мне даст, то яйца. Ну и я в долгу не оставалась, плюшки к чаю приносила.

— Приносили? Госпожа Лилия переехала?

— Не, — женщина слегка хохотнула, а потом, осекшись, боязливо посмотрела наверх, — померла она несколько лет назад.

— Да вы что! Ведь молодая, как и вы, еще женщина, судя по документам!

— Так Нинка ее и убила!

— Родная дочь?

— Ну а кто еще-то? Лилька тогда захворала, но я видела, лекарства на прикроватном столике стояли, да и много, дорогущие к тому же, я знаю, у аптекарши узнавала. Чего уж не выздороветь-то? Я как раз, накануне-то, когда Лиля преставилась, булочек с пылу жару принесла, она поела, щечки порозовели. Уж я нарадоваться не могла, а то, все как покойница лежала.

Хозяйка пристально посмотрела на парня.

— Светлана Николаевна, и вы считаете, что Нина помогла отойти в мир иной собственной матери? Но зачем?

— Ой, я не считаю, это всем известно, что Нинка, то и укокошила Лилю. Ходила тогда, голову опустит, вроде тихоня такая, а потом, как зыркнет, из-под очков, так сразу понятно, что стерва еще та. У меня всегда давление поднималось, как Нинка на меня посмотрит. А уж за наследство и собственную мать убьет, квартирка-то в престижном районе находится.

— Да, вы правы, недвижимость в вашем доме очень ценится у риэлторов.

— Ну, так я о том и говорю! — Женщина победно прихлопнула ладонями по округлым коленкам.

— Значит, сейчас здесь живет дочь Лилии Нина?

— Вот еще, Нинка здесь не живет. Хозяева другие! Нашлись добрые люди, которые не дали этой убивице захапать квартиру. Так почти сразу похорон и дали отворот поворот, Нинке-то.

— Хорошо, а расследование смерти госпожи Лилии было?

— Нет, не было, — хозяйка недовольно покачала головой. — Видно, Нина ловко справилась.

— Хорошо. Светлана Николаевна, а вы еще упомянули наследство?

— А, ну, слышала я, что не эту, так другую квартиру захапала мерзавка, кажись, на законных основаниях. Но судьба-то не дура, раз вы здесь!

— Действительно, не дура… Светлана Николаевна, спасибо большое вам за помощь! Не провожайте, я справлюсь сам.

И Абрис, откланявшись, стремительно вышел из квартиры, брезгливо захлопнув за собою дверь.

Нина.

Тоска накрывала медленно и со вкусом. Я ложилась уставшая с ощущением неподъёмного груза на плечах и вставала разбитая с потухшим взглядом и ни капли не отдохнувшая. А в этом промежутке мне снился Стефан, я чувствовала его руки, губы, ощущала его взгляд, но все сны заканчивались одинаково: появлялась Ангелина и Стефан уходил с нею.

— Так дело не пойдёт, — сказал на одном из завтраков Андрэ, — ты убиваешь сама себя, тебя нужно взбодрить. Как ты себя чувствуешь?

— У меня все хорошо, — попробовала возразить я и криво улыбнулась. Врать я ещё не научилась и выражение лица Кенинга тому подтверждение. Мы с ним перешли на "ты" на следующий же день моего пребывания у него в гостях, по инициативе самого мужчины. По его словам, тот мой сеанс психологической помощи сблизил нас до состояния близких родственников, потому стоит отбросить условности и сделать свою жизнь чуточку проще.

Про Стефана мы, после того разговора в машине, больше не говорили, да и в целом, общался только Андрэ, а я испытывала настоятельную потребность в тишине, но меня не оставляли в покое ни на минуту. Если хозяин не мог развлекать меня и, извинившись, уходил в кабинет, тут же появлялся Спарк и занимал его место, если и Николас был вынужден уйти, многочисленная прислуга мелькала с различными вопросами или просто молчаливыми тенями. Они боялись, что я покончу жизнь самоубийством. Не скрою, такие мысли меня посещали, а потом я ощущала, как сильно люблю жизнь, знала, что тоска пройдёт, оставив рваный шрам на сердце, и я снова начну жить, а не существовать. А теперь вот этот вопрос Кенинга, как лишнее доказательство моей теории. Они боялись за меня, это было безумно приятно.

— Я в порядке, — повторила я, — просто прощаюсь с глупыми мечтами. Похороню их и перестану носить траур.

— Когда человек в порядке он не выглядит как восставший мертвец. Ты умудрилась похудеть на творениях моего повара. Я его уволю! — театрально гневался Андрэ.

— Прости, — сил подыгрывать ему не было, — правда прости, я не хотела быть обузой. Мне только нужно побыть одной и решиться…

— На что? — вскинулся Кенинг, сверля меня взглядом.

— Решиться вернуться туда, в город, вернуться на работу…

— В общем, я это к чему, — перебил меня Андрэ, — сегодня мы идём прыгать со скалы. Форма одежды — спортивная.

— Мы что? — я удивлённо повернулась к нему, впервые со времени приезда сюда, испытывая эмоции.

— Ты слышала, собирайся, через час выезд, — Кенинг встал, знаменуя окончание трапезы, и легко вышел из столовой.

Иногда он был нетерпелив и категоричен, это отголоски его борьбы за выживание и многолетнего времени у руля серьёзного бизнеса.

Так что кофе я допила в одиночестве, пытаясь собрать в кучу лениво ползающие мысли. Никакого желания куда либо ехать у меня не было. Единственное, что мне хотелось — это лечь в кровать и пролежать там сутки или двое, пока совсем не станет тошно.

Но кофе остыл, часы оттикали уже с полчаса, а я все продолжала неподвижно сидеть в кресле, когда появился Спарк и всплеснул руками:

— Нина! Вы ещё здесь?!

Я безразлично посмотрела на него, двигаться было весьма энергозатратно.

— Нина, я подготовил для вас костюм и хотел, чтобы вы взглянули, так что будьте любезны пройдите к себе в апартаменты.

Спарк невежливо поднял меня и подтолкнул к выходу, я вяло пошла, повинуясь чужому желанию.

На кровати действительно лежал лёгкий комбинезон ярко зеленой, кислотной раскраски.

— Вам нравится?

Сказать ему, что подобное я никогда не надела бы?

— Нравится, — прошелестела я, лишь бы отстал, наконец, и перестал дёргать.

— Вот и отлично, — просиял Спарк, — возьмём с собой, переоденетесь на лётном поле. Жду вас в машине, — и подхватив одежду, он вышел, оставив, наконец, меня одну.

Я медленно передвигалась по комнате, изредка поглядывая в большое "французское" окно, где в ярком солнечном свете от ветра двигались ветки большого раскидистого дуба — местной достопримечательности.

Я пыталась взрастить в себе обиду на приставучих Спарку и Андрэ и не могла. Апатия владела мною безраздельно, но я понимала, что они не отстанут, и потому через четверть часа вышла в главный вход, тот самый с мраморными вставками. Спарк старательно начищал новенький джип, вызвав у меня повторное за сегодняшнее утро удивление.

— Мы на нем поедем? — я уважительно обошла большой и мощный автомобиль, чем-то неуловимо напоминающий мне дикого тура.

— Это необходимость, — ответил Николас, — дорога нам предстоит нелёгкая.

— О, Ниночка, ты уже здесь, это прекрасно, — легко сбежал со ступенек Андрэ, — прошу тебя.

Он приглашающее открыл заднюю дверь автомобиля, и я аккуратно и медленно села.

В этот раз Кенинг предпочёл непринужденную обстановку и оставив охранников в поместье, сам сел за руль. Спарк привычно пристроился рядом, так что я ехала на заднем сидении абсолютно одна и с максимальным комфортом.

Когда закончилась асфальтовая дорога, машину тут же тряхнуло на ухабе, и Андрэ сбросил газ. Дальше мы плелись с черепашьей скоростью и уже не столь воодушевленные. Спарк изредка сверялся с бумажной картой, расстеленной у него на коленях, и картой в смартфоне и тихо переговаривался с Кенингом. Меня мужчины не вовлекали в свой разговор, чему я была особенно рада.

Бездорожьем дело не закончилось, впереди нарастали горы, и когда колесо джипа встало на глиняный горный серпантин, я поняла, что до того дорога была очень комфортной. Нас отчаянно болтало по скользкой трассе, повороты были круты, а ширина полосы не позволяла даже полноценно развернуться. Не переставая пищали вспомогательные системы в машине: выравнивая, вытягивая и стабилизируя. Я держалась за ручку двери и пыталась вспомнить молитвы. Именно в этот момент я поняла, что точно никогда не уйду из жизни самостоятельно. Страх за себя сковал мою волю, а я могла лишь уповать на мастерство Андрэ, как водителя.

А мужчины абсолютно спокойно переносили все тяготы, смеясь над чем-то и бесконечно разговаривая.

К месту назначения я прибыла полная адреналина и с пребольшим удовольствием от осознания, что эта дорога закончилась. О том, что предстоит путь обратно, я старалась не думать.

На небольшой, но весьма длинной забетонированной площадке нас ждали двое мужчин и женщина

— Я подумал, что тебе лучше взять инструктора-женщину, — повернулся ко мне Кенинг, помогая выйти из джипа. С непривычки я всё пыталась споткнуться и упасть с высокой ступеньки автомобиля.

Я лишь кивнула ему в ответ, так до сих пор толком и не осознавая, во что ввязываюсь.

Меня проводили в сборную кабинку, где я смогла с относительным комфортом переодеться в уже виденный мною комбинезон, термобелье и высокие, похожие на армейские ботинки, севшие на ногу мягко, будто были сшиты по моим меркам.

Кенинг одобрительно кивнул, увидев меня, вышедшую после переодевания.

— Нина, ты прекрасна, если бы не обстоятельства, я мог бы и приударить за тобой.

Он улыбнулся, скрашивая нелепость предположения, ну, какая из нас пара, эмпат-неудачница и жёсткий бизнесмен с надломленной душой, едва-едва вставший на путь выздоровления.

Женщина, до того возившаяся с амуницией, подошла к нам и тепло улыбнулась Кенингу, обменявшись с ним рукопожатием.

— Рада тебя видеть, Андрэ, честно сказать я очень удивлена твоим появлением. Много лет ты и не подумывал о прыжках, а ведь талант у тебя есть.

Сквозь свою эмоброню я почувствовала от инструктора всю нежность, направленную на Кенинга, а тот будто деревянный болванчик ничего не видел и не понимал. Впрочем, это проблема всех мужчин — они не видят у себя под носом влюблённых женщин, даже если те будут с плакатами вокруг них хоровод водить.

— Дорогая Мели, я был слеп, а сейчас мало того, что воскрес, так ещё и прозреваю понемногу. И мне захотелось вернуться в прошлое и вновь услышать свист ветра над собой. Это Нина, моя волшебница, вернувшая меня с того света.

Явные уколы зеленой ревности полетели в мою сторону, пока Кенинг не добавил:

— Она стала мне как сестра, потому прошу относиться соответственно.

Ревность поубавилась, но подозрения остались: мол, знаем мы, что это за сестры!

— Я — Мелисандра, можно Мели, — протянула мне руку женщина.

— Я — Нина, мне очень приятно, — попыталась улыбнуться я, принимая рукопожатие небольшой, но сильной руки, — я никогда не прыгала, может и не стоит? — пытаясь разжалобить инструктора, скривила я гримасу, но та лишь рассмеялась.

— Если Андрэ решил, что тебе нужно прыгать — значит на то есть причины. Небо исцеляет душу не хуже любого психолога. Судя по твоему виду, тебе это просто жизненно необходимо. Пойдём, я надену на тебя снаряжение. Пока есть восточный поток, нужно прыгать, иначе рискуем разбиться о Чертов коготь.

Она кивнула на едва виднеющуюся вдали гору, будто надломленную в середине, действительно напоминающую звериный то ли клык, то ли коготь.

Причин задерживать неизбежное больше не было, и я поплелась вслед за инструктором. Она довольно ловко застегнула на мне необходимую пристяжь и затянула все ремни, по два раза проверив натяжение и надёжность креплений.

— Я буду с тобой в связке сзади, если станет страшно — зажмурь глаза. Когда будем приземляться, не бойся, может сильно тряхнуть. Но это нормально, так что советую только наслаждаться моментом.

Она протянула мне пластиковые очки и шлем:

— Жаль, что ты не носишь линзы, обычно я все же прошу снять очки со стеклянными линзами, во избежание так сказать.

Когда инструктор также пристегнулась позади меня, я почувствовала себя скованной, хотя руки оставались свободными.

Один из мужчин пристегнул к нам длинный трос, краем глаза я увидела, что Кенинга подвергли таким же приготовлениям.

— Мы прыгаем первые! — наклонилась ко мне Мели, — начинай движение.

— Что?

— Беги! — крикнула та и я повиновалась.

Медленно набирая скорость, я старательно перебирала ногами, уповая на то, что Мели знает, что делать.

Вот уже и край площадки виднеется, а за нами раскрывается "крыло" желто-белым прямоугольником.

— Прыгай!!! — кричит мне Мели, я, зажмурив глаза, бросаюсь вниз, ожидая неминуемого удара, но меня встречает лишь свист рассекаемого воздуха и гулкая тишина.

Я открыла глаза, позади меня Мели что-то тянула, уводя параплан от скалы как можно дальше.

А я? Я начала немного понимать людей, бредящих небом, бесконечной свободой и свежестью. Когда ничего не нарушает твой покой, когда ты в гармонии сама с собой и с окружающей действительностью — это многого стоит.

Мы медленно планировали вниз, как вдруг резко начали подыматься практически вертикально вверх.

— Термик поймали! — прокричала Мели, — сейчас будем прыгать с одного на другой, как по ступенькам. Тебе нравится?

— Очень! — искренне ответила я, пожирая глазами виды: нежную лазурь неба, зелень нижних склонов гор, желтизну холмов, ниточку дороги.

— Кенинг прыгнул, — доложила мне Мели. Я повертела головой и действительно агрессивно красный с вкраплениями чёрного, параплан Кенинга висел где-то ниже справа от нас.

— Он тебе нравится? — решилась я задать вопрос. Трудно мне смотреть на безответные чувства.

Инструктор долго молчала, я уже отчаялась услышать ответ, как она произнесла:

— Я умру за него, если нужно будет.

— Я могу помочь, — несколько торопливо сказала я.

— Умереть? — горько усмехнулась Мели.

— Нет, помогу преодолеть это чувство. Дай мне руку, когда не нужно будет следить за полетом.

Тут же свесилась крепкая женская рука, и я взялась за неё.

— Мели, невозможно играть в одни ворота все время. Я "прочитаю" Кенинга, когда он будет рядом, а сейчас поработаю с тобой. Настройся и подумай о нем.

На меня обрушился шквал тщательно скрываемых от других эмоций: тоска, ревность, злость, бессилие, ожидание, одиночество.

Я, невольно задержав дыхание, принялась за дело: вычищала, убирала, отрывала и выбрасывала, отсекала лишнее, оставляя за собой исходящие дымком раны. Ничего, буквально несколько дней и зарубцуется, а улучшение должно наступить уже сейчас. Спустя пару минут я отпустила руку женщины, вся мокрая от пота, с дрожащими пальцами и звездочками перед глазами. Работа по вычищению многолетних Авгиевых конюшен была закончена.

Приземление прошло мимо меня, я видела только, как к нам бегут двое оставшихся на земле мужчин и Спарк, который бережно принял меня с подкашивающимися ногами и тут же вручил термостакан с кофе.

— … что она эмпат! — донёсся до меня сквозь вату диалог Спарка и Мели. Инструктор была счастливая и разрумянившаяся, что подтверждало, что я все сделала правильно.

— Это не имело отношение к прыжку. Она поработала с тобой?

— Видимо да, я будто заново родилась, небольшой толчок и я перестала топтаться на месте — Нина кудесница.

— Андрэ думает также, он многое переосмыслил и смог преодолеть себя и вылезти из ямы, куда закапывал себя много лет. А вот и он.

Я повернула голову, шлем с меня снял кто-то сердобольный, как и очки. К нам шёл Кенинг с горящими глазами, полный адреналинового восторга.

Я молча взяла его за руку, игнорируя вопросительные взгляды окружающих, и снова погрузилась в работу с эмополем и душой. Кенинг стоял тихо, не мешая и ни о чем не спрашивая. Вот оно: влечение к женщинам, вот он росток чувства к Мели, погребён под обязательствами, под низменной страстью к героине его романа, под чувством страха и вины. Как же тут полюбить, когда ты просто набит под завязку саморазрушением?

Убрать, уничтожить, вытащить на свет нужное, осторожно, стараясь не поломать и только тогда отпустить руку Кенинга.

— Пойдём, мы здесь лишние, — схватила я за руку на этот раз уже Спарка. А Андрэ с восторгом смотрел на Мели. Адреналин творит чудеса, помогая игнорировать условности, и двое влюблённых не могли наглядеться.

А мы со Спарком шли к машине, я старательно висела на нем, так как без его поддержки мгновенно упала бы.

Я с некоторой завистью посмотрела на Кенинга с Мели. У них все только начинается. Тупая боль вновь пронзила сердце, но я уже свыклась с нею. Ещё немного и смогу жить с предательством, а может и смеясь над своей глупостью.

Через пять минут Кенинг дал понять, что останется с Мели, поэтому в поместье меня доставил Спарк, ведя машину максимально аккуратно.

Следующее утро началось у меня со звонка в Центр.