Маска (СИ)

Глава 6 «Позорное мероприятие»

Два следующих дня я пребывала в трансе. По прошествии занятий с магистрантами потихоньку начала анализировать своё поведение. Нехотя так. Сначала ничего не предвещало беды. Потом мысли о том, как это всё выглядит со стороны, начали вкалачиваться в голову… И вдруг я осознала, что участие в споре с Темиком — постыднейшая глупость. Для преподавателя-то! Для Вилки Сергеевны! Она жила-поживала и наводила на студентов ужас, а теперь оступилась. И оказалась какая-то не ужасная совсем. И не железная что ли.

А это проблема! Я в своих же глазах выглядела придурковатой! Как теперь по-прежнему задирать нос, когда сомневаешься в собственном характере? Взять бы и послать на чертики всю университетскую компашку!

Но из-за щепетильности к собственным обещаниям я намеревалась, к сожалению, довести этот абсурд до конца. Чем ближе становились восемь часов вечера пятницы, тем стремительнее ухудшалось самочувствие. И давленьеце-то шалило, и ладошки как-то совсем уж по-школьному потели. Было стыдно признаться Иришке, что она увидит меня на репетиции в кругу танцующей молодёжи, в сопровождении студента. Все это так было похоже на… Неважно!

Неважно, Боже! Почему я все еще об этом вспоминала?

Это точно было похоже на детский сад! Позорище. Почему-то в сам момент спора я считала это забавным: мол, вон, какая Вилка Сергеевна юморная, считающаяся с вашим мнением. Не бросающая слов на ветер. Но в тот же день, перед тем, как заснуть, я была уже мучительно уверена, что так могла поступить только идиотка. И у этой идиотки жалобно скреблось на душе, пока Иришка храпела на соседней половине кровати круче выхлопной трубы соседских жигулей.

Вот так и получилось, что в пятницу я и маги пошли на репетицию в полном составе. Наверное, дурики рассчитывали на автоматы. Я, конечно, чувствовала себя мягкотелой последние дни. Неумение дать отпор старичку-декану и обнаглевшим студентам убавляли весомости от моей самооценки. Все продолжало происходить будто вопреки моему никому неинтересному мнению. Но я успокаивалась тем, что это лишь временный период. Руководство решило воспользоваться мною по полной, но вскоре обязательно представится возможность сделать что-то по-своему. Око за око.

И вот я, с Тёмиком и семенящими на каблучках магистрантками, шла в актовый зал через переход.

Единственное, о чем было приятно думать, так это о том, что мы, да простят меня иссохшиеся извилины Апиной, — интеллектуальная элита университета, вошли, словно гордые породистые псы на собачью выставку. Каждый обернулся на нашу "взрослую" компанию. Как говорится, не можешь победить — возглавь.

— Виолетт Сергеевна, а вы танцевать-то умеете? — я даже почти не успела подумать плохо про орущих реактивных сопляков. Кто выглядел уже на тридцать, кто до сих пор на тринадцать… Но вот Степанов начал отвлекать меня от благой и молчаливой критики окружающих нас незнакомцев.

Посмотрим, как Ирина Максимовна справится сегодня. Без меня. Потому что я, чувствую, буду слишком занята сохранением самообладания.

— Ну что началось-то, Тёмик?.. — я устало вздохнула, не оборачиваясь в его сторону. — Конечно, умею. Между парами вот, сажусь в плие и переписываю учебные планы.

Самой было непривычно от себя. Такой унылой трусихи. Хронически уставшей тёти, мечтающей прилечь на диван после работы. Шутки работали плохо и выдавали мою тревогу. Ну как же так… Вилка не боялась ни потоковых лекций, ни ректората. Но танцы!

Ох уж эти танцы…

Мое присутствие, казалось, мало кого впечатляло, а в отсутствии Иришки, все продолжали ржать и верещать. Почему-то. Как будто чувствовали, что сегодня я беспомощна. И на это я лишь сдавленно хмыкнула, наконец, посмотрев на свою команду поддержки.

— Не умею я танцевать! Когда мне было учиться?

— Нифига, — оказывается, наши немногочисленные дамы разбрелись по залу, и я осталась "наедине" с Артёмом. — Вот это я вас… Обрек на мучения!

— Именно, что "обрёк"! — я скрестила руки на груди. Где-то прочитала, что этот неосознанный защитный жест помогает отгородиться от нежелательных личностей.

Кстати, в зале снова был аншлаг. Кажется, даже больше чужих лиц сегодня нарисовалось. А я думала, студенческая безответственность разочарует Иришку уже на второй репетиции…

— Да бросьте, это не сложно. Сегодня разучим падеграс. И вы будете самая крутая… Танцорка среди преподавателей. Это же круто!

Пэдэ-что? Тёмик неубедительно улыбнулся. Такой весь причёсанный, волосики свои светлые теребил всю пару, проверял через фронтальную камеру, не отвалились ли. Вот и сейчас тряхнул чёлкой.

— И зачем это нужно? — я продолжала прятаться за скрещенными руками, облокотившись о холодное зеркало. Сбивчиво оглянулась по сторонам.

Сама не знаю, чего так боялась. Мало ли, кто придёт, увидит меня в таком… Кхм, неловком положении.

Интересно, все эти люди подозревали, что сегодня Вилка пришла позориться добровольно? Утром я даже приодела свитер вместо строгих пиджаков, чтобы не очернять свои деловые образы движениями в стиле Терезы Мэй.

— В конце концов, сумеете станцевать на чьей-нибудь могиле, — парень поправил расстегнутый воротник белой рубашки. Да для кого ж ты так замариновался, шутник недоделанный?..

— Я имела ввиду, тебе-то зачем этот цирк понадобился? — разные варианты посещали меня в течение двух продолжительных дней — от покушения на убийство до попытки найти повод отчислиться — и, думаю, настало время узнать, ради чего всё-таки Степанов пожертвовал нормальной оценкой на моем экзамене…

— Ну нет. Не могу я сейчас сказать, — парень по-доброму улыбнулся, будто извиняясь. — Сами потом всё поймёте.

Он мне подмигнул.

Ненормальный что ли?

Вдруг запыхавшаяся Иришка ввалилась в актовый зал, затаскивая какие-то тканевые громоздкие сумки. К ней тут же подскочили двое парней, а затем двинулся на подмогу и Тёмик. Мы с ним стояли почти у входа. Ну, теперь я осталась одна, нервно пережимая рёбра сложёнными руками.

Соберись, Вилка! Люди смотрят. Я обернулась к зеркалу и столкнулась с собственным презренным выражением лица. Волосы были строго собраны, но выглядели лохмато. Глаза чернющие, как у зверя в вольере — вот, что сделал со мной «выход из зоны комфорта». Начинала пользоваться Иришкиными цитатками. Плохи дела.

Через зеркало я ощутила две стеклянные бледные ледышки вместо глаз, не менее презренно сверкающие в мою сторону. Естественно, спрятанные под маской… Кудрявая Башка! Какие люди!

У меня в груди заклубилось стенающееся, визгливое негодование. Захотелось оказаться лицом к лицу, схватить его за наглаженный мамочкой шиворот и трясти, наблюдая, как кудри весело взлетают над болванкой. Если что — это именно та часть тела, которая произрастала у него вместо головы. Не иначе, как безмозглый деревянный набалдашник для демонстрации шевелюры! Только такому экспонату могла прийти идея соврать своё имя — мне!

Парень, расположившийся на ряду стульев в глубине зала, едва ли не демонстративно закатил глаза и заговорил с каким-то своим дружком. Сучонок.

Я сморщилась от невыносимости и сделала вид, что не осведомлена о его присутствии.

Нет! О существовании!

Ирка и ее приспешники остановились возле меня, укладывая сумки на стулья и пол. Вонючие лохмотья какие-то притащила…

— Виолетта Сергеевна, вечер добрый, — Иришка почему-то удивлённо меня осмотрела, но быстро переключилась на своё. — А я сегодня забрала из КМЦ тюли для украшения зала…

Меня совсем не интересовали подробности, но я сделала вид, что взрываюсь от внимания. Там, в отражении, Лекса беседовал со своим знакомым, активно жестикулируя. Манерный-то какой… Ну и отвратительное зрелище. Зато гитары не видно.

У меня с трудом удавалось сосредоточиться на Иришкиных тюлях.

— Это правда, что ты будешь танцевать сегодня с нами? — Ира с недоверием осмотрела меня своими зелёными блестящими глазками. — Артём мне вот рассказал… Но… Как-то звучит это фантастически.

Я насупилась. Не нашла сил выдавить и слова, просто зло кивнула. Раздражало сарафанное радио.

Подождите-ка, а когда они успели познакомиться… Это же не Иришкиных рук дело?

Нет. Подруга бы так не поступила. Знала же, что я ненавижу все эти публичные мероприятия из-за проблем в прошлом. И сватовством она вроде не страдала, чтобы впихивать меня насильно во все подряд вечеринки. После расставания с ним это было бы даже жестоко. Нет, это точно идея не её авторства…

— А Тёмик тебе рассказал, что это был спор?

— Тёмик? Нет, — Ира покосилась в сторону сияющего коварной улыбкой парня и в завершении как-то странно на меня посмотрела. Да что ты так пялишься! Я же сама не понимаю до конца, к чему это всё! — Ладно, потом посплетничаем. А сейчас пора начинать.

Воодушевлённая Иришка скинула свою шубу на стул, даже забыв про вешалку, и побежала к сцене за микрофоном. Теперь её было слышно из-под каждой табуретки и невозможно перекричать. Вот так и вытесняют человеческую силушку чудеса прогресса.

И не нужна теперь Вилка!

— Ребятки! Всем привет, кого я ещё не видела! У нас сегодня много работы, поэтому, встаём быстренько в пары и вспоминаем вальс, который мы начали разучивать на первой репетиции… Сегодня даже Виолетта Сергеевна решила разучивать танцы! Так что, вы у нас под пристальным присмотром!

Боже, да помолчи ты! Я сгораю со стыда… Я сгораю! На меня посмотрела пара сотен глаз, студенты начали перешёптываться, гаденько хихикать. У меня вспыхнуло лицо и, по ощущениям, задымился мозг. Ирка, засранка!

— Виолетт Сергеевна, пойдёмте? — Тёмик протянул мне руку, приглашая в круг, стихийно образующийся в зале. Да вы что! Смеётесь? Я же не учила танцы на прошлой репетиции… Только укрощала зверинец! Наверное, на моём лице был заметен нарастающий ужас, ведь Степанов успокаивающе затараторил. — Не парьтесь, я сейчас расскажу, там просто. Движения всё время повторяются.

Меня начало потряхивать от волнения. Неужели каждый здесь присутствующий через это проходит… Или одна я такая косолапая и трезво оценивающая свои танцевальные навыки?

Я приняла горячую руку Тёмика, как спасительный плот. У нас получилось практически братанское, железное рукопожатие, но мне было так стыдно заранее, что я зажмурилась и позволила себя отвести, куда он посчитает нужным. А когда открыла глаза, мы уже стояли в толпе каких-то флиртующих малолеток.

Иришка начала давать объяснения в микрофон, но они неразборчиво гудели у меня в ушах. А Тёмик принялся укладывать мои руки по танцевальной грамоте: одну на сгиб локтя, другую зажал в ладони.

И тут меня парализовало. Мерзкая дрожь разбежалась, спряталась в каждой клетке похолодевшего тела. Я поняла, что страшнее обманчивых искаженных воспоминаний только повторяющееся настоящее. Неужели я позволила обстоятельствам привести меня в эту точку?

Студент держал меня за руку и как-то странно и ласково улыбался… Чёрт!

— Я шагаю вперёд с левой ноги, а вы — назад с правой, — Артём попытался двинуться на меня, но я обмерла железобетонно.

Да мы знакомы уже пятый год! Это мой первый выпуск!

— Не сдвинусь с места, пока не скажешь, почему я здесь, — вокруг нас пары начали выписывать повороты. Здравствуй, головокружение. Блондин заметно задумался.

— Я как-то по-другому представлял это… — Боже, что ты себе уже напредставлял?.. Вдобавок к обрушившейся температуре у меня едва не остановилось тряпичное, больно содрогающееся сердце.

— Говори, или я могу не так тебя понять, Степанов! — омерзительное враньё! Я уже обо всём догадалась и собиралась пресечь на корню…

— Ну я думал, что смогу как-то аккуратно разузнать, — ну всё. Пульс начал ровняться с нулевой полоской кардиомонитора из мелодрам по телеку… — Блин! Не давите на меня…

Я озверело зашипела.

— Быстро!

Тёмик замер, заметно смутившись, от чего я чуть не упала на паркет без сознания.

— А Ирина Максимовна… Ну… Свободна?

Сукин ты сын!

Нас попытались обойти, потому что мы продолжали стоять. Я могла бы завизжать от переполнившего меня страха неопределённости и разбить в моменте пару окон. Но вместо этого тут же больно вцепилась в руку Степанова и заставила его начать крутить нашу одеревеневшую посреди зала парочку в вальсовом шаге.

Нужно было помолчать и успокоиться. И для этого замечательно подходил не такой уж и внушительный стресс от бесконечной путаницы в ногах. А десяток случайных попаданий по белым мужским кроссовкам сойдут за профилактику. Благодаря моему отсутствию чувства "высокого", и элементарного такта, мы медленно потоптались целых два круга, пока дыхание от предынфарктного состояния не пришло в норму.

— Виолетта Сергеевна… Ну вы… Скажете что-нибудь? — Тёмик, попавший в заложники моего нервного срыва, всё это время терпел отсутствие ответа на его злободневный вопрос. Наконец, ко мне вернулась способность шевелить ртом, и я позволила себе улыбнуться.

— Ирка замужем, — ну всё. По ощущениям, страх, что мучил меня несколько дней, отступил. Я с разочарованием заключила, что боялась вовсе не мероприятия, а воспоминаний. И не зря. Хреново. — Чёрт ты поганый, Тёмик! Запал на неё?

— Тише, — а я неплохо переставляла ноги. В состоянии аффекта научилась танцевать этот ваш вальс… — Вы же ей не расскажете?

— Ну ты интересный такой! А как же она ещё узнает? Мы ведь с ней лучшие подруги со школы.

Мужское, привычное лицо исказилось неприятным с виду недовольством.

— Я как-нибудь сам…

— Нет, подожди! Ты не можешь! Я же сказала, что она замужем, — Тёмик равнодушно хмыкнул, а в следующую секунду раздалось объявление виновницы нашего разговора, высиживающей на сцене и рассматривающей сверху плоды своего труда. Знала бы ты, Иришка, по какому такому поводу я вдруг неожиданно в двадцать семь лет научилась вальсу!

— Неплохо! Будем ещё повторять. А сейчас становимся разучивать падеграс.

И тут Степанов решил, что он узнал максимум необходимой ему информации и кинулся приглашать в пару какую-то зазевавшуюся девицу. Я осталась одна и растерянно оглянулась на бедных парнишек, отшатывающихся от круга полутораметрового радиуса, в центре которого их "любимая" преподавательница стояла в откровенном шоке.

Видимо, я выглядела действительно устрашающе. Не могла поверить своему "счастью"!

— Извините, вы свободны?