Майор, спеши меня любить

34. Приехали

— Миха, — в дверь громкий стук и тревожный голос Федора. — Быстро собирайтесь. Бегом! Миха, блядь!

С испугом замираю. Стук в дверь заполняет уши тревожным грохотом, а я еще в эйфории плаваю. Подгоняющий голос вносит сумятицу в голову, не могу понять как же так, ведь только что было здорово и опять надо куда-то бежать?

Миша спускает меня, надевает штаны и приводит себя в порядок. Запрокидывает голову, мягко целует в губы.

— Сейчас разберемся.

Толкает щеколду, впуская ледяной воздух. Федя врывается в избушку стремительно и резко, двигается в облаке пара. Мельком осматривает меня, коротко кивает. Заторможено киваю в ответ. Становится снова неуютно, ежусь. Какой он все же неприветливый, кажется, что ненавидит за то, что причиняю массу неприятностей его брату.

Миша без слов прижимает к себе и ласково гладит, для полного успокоения целует в висок.

— Все хорошо. Не бойся. Он лишь с виду такой. Да, Федь? — с нажимом.

— Ага, — рыщет беспокойным взглядом по окну. — Собираемся быстро. Мих, выйдем. А ты одевайся. Только бегом.

— Я куртку выбросила и ботинки.

— Да блядь! — взрывается Федя.

— Не ори! — осекает Громобой.

— Жди, — Феде все равно, что на него кричат. Идет к своему напролом. — Мих!

Они скрываются за дверью. Подлетаю к щелке, вижу, как втроем встревоженно что-то обсуждают. Абрек настойчиво вызывает по рации людей, говорит координаты. Миша спорит, Федя руками активно жестикулирует, показывая направление.

Бесцельно мечусь по комнате, подхожу к вешалке, а там накрытая другими вещами висит под простынью женская куртка. Достаю. Это девичья. Понимаю, лучше не трогать, но размер мой. И еще не могу пойти раздетой, там очень холодно.

Натягиваю. Она мне в пору. Хлопает дверь, появляется Абрек. Замираю, он тоже останавливается. Мы молчим, потому что мужчина становится смертельно белого цвета. Замерев, не отрываясь смотрит. А я не знаю, что сказать.

— Простите, я сейчас сниму.

Абрек садится на чурбан, на миг закрывает лицо руками, плечи и грудь ходуном ходят. А потом, резко выдыхает.

— Верни потом. Дочки это моей.

— Я сейчас могу.

— Нет. Замерзнешь. Я ей специально для холодов брал. Сейчас, ботинки еще …

Абрек роется в сундуке, достает высокие до колена берцы. С заклепками и обильной фурнитурой. Бросает и велит быстрее обуваться. Примеряю, сели по ноге как влитые. Мельком на задворках мысль мелькает, странная обувь. Что же такое произошло с его дочкой, ведь судя по элементам и в одежде и обуви, это либо юношеский взбрык, как у меня или что-то совершенно противоположное протесту. В любом случае, все кричит о том, что она как могла обращала на себя внимание. Спросить не решаюсь, он и так белый, как мел.

— Простите, как Ваше имя? Настоящее?

— Зачем тебе? — прищуривается.

— Да, так, — смущаюсь, — не называть же по прозвищу.

Он кивает, думает с пару секунд.

За окном жесткая движуха. Вижу, как Федор и мой Громобой четко передвигаются по снегу, Миша кладет покрытое рогожкой что-то длинное. Гремит.

— Называй Сергей.

— Хорошо, — про отчество не выпытываю. — Поняла.

— Идем, Ян.

Торопливо выходим во двор. Миша машет, бегу к нему. Громобой внимательно наблюдает, как спешу. На подходе зрачки значительно расширяются. Он подхватывает. Умудряется ласково прижаться губами к виску, а я крепко шею обхватываю.

— Да садитесь вы! — ругается Федор. — Неразлучники.

Миша усмехается. Открывает дверь и подсаживает на заднее сиденье. Сам впереди с братом, а Абрек за нами на невесть откуда взявшимся внедорожнике. Налаживают рации, проверяют связь друг с другом. Пока разговаривают, оборачиваюсь. Позади меня в багажнике из-под рогожки выглядывает оружие. Много!

Зачем это? Разве мы не выедем из леса без этого? В голове смешивается куча опасений. Снова соображения ноль. Хлопает дверь, Миша выскальзывает, подкручивает колесо. Изгибаюсь, не вижу ясно, что же там не так.

— Ян, — вздрагиваю. Впервые слышу человеческий голос от Феди. Медленно встречаюсь с ним взглядом. Боже мой, он как у змеи, лишь на дне теплится жизнь. Я так его боюсь. Федя замечает страх, недовольно цокает и закатывает гремучие глаза. — Да прекрати ты! Нормально все. Ты с оружием умеешь обращаться?

Вытягивает с пояса маленький пистолет, показывает. Как рыба хватаю воздух. Машу головой.

— Смотри, — объясняет. — Я снял с предохранителя. Так надежнее. Бери крепко, поняла? Если придется стрелять, не бойся. Не бойся, поняла? Вот … Локтевой выпрямлен полностью, сгиба чтобы не было. Вот так, глянь сюда, — вытягивает руку. — Шею освободи, не напрягайся. Целься, вот тут, взгляд на мушке фокусируй. Возьми, — сует в руку, — да быстрее, Ян, че ты ссышь? Вот сюда смотри. Целься хорошо! И пали на задержке дыхания. Курок не дергай, как в припадке. Жми до конца. Поняла?

— Зачем, Федя? — шепчу бледными губами. — Зачем мне стрелять?

— Ян! — злится. — Не тупи! На хер, дай сюда. Вот предохранитель. Смотри, ставлю. Снимать, вот …

Внимательно смотрю, пытаясь запомнить. Вроде откладывается, как надо, надеюсь, что ничего не перепутаю. Прячу в карман. Федор, отворачивается как ни в чем не бывало копается в проводах.

— Федя, — зову.

— Че?

— Спасибо тебе.

— Мгм. Забей.

Понимаю, что Громобоя работа, но я так благодарна. Хотя бы немножко перестаю бояться младшего Юматова. Наконец, Миша возвращается и коротко осмотрев нас, убеждается, что меня никто не обидел. Оборачивается, подмигивает. Слова ни к чему, мы невербально общаемся. Захлестывает от его близости. Нахожу руку Миши, сжимаю. Он целует ладошку, просит сесть поудобнее, потому что дорога сложная, ухабистая.

Слушаю беспрекословно.

Начинаем свой путь. Парни коротко переговариваются. Машину потряхивает на ухабах. Юматовы постоянно пытаются связаться с коллегами по работе, но их связь молчит. Позади едет Сергей. И вроде бы все пока нормально, а в душе расцветает гадливое чувство. Гоню от себя, оно настырно не пропадает. Все ширится и растет.

— 351-й, ответь … 351 — й … прием.

Тишина в эфире.

— По ходу что-то случилось у них.

Миша молчит. Падаем все в паузу, липкую и затяжную. Напряжение возрастает. Чувствую, что не так идет, как планировалось, но ничего не спрашиваю. Я слепо доверяю Юматовым. Да и что я могу им ценного посоветовать.

Раздается дикий мат. По звуки какофонии подпрыгиваю так высоко, ногу ударяет тяжелое. Но мне все равно. Прямо перед нами падает огромное дерево. Шум, скрежет по капоту. Разбивается лобовое, кричу в страхе за Мишу, удар на его сторону. Нас обсыпает снегом и осколками острого.

— Яна, закрой голову, ложись на сиденье! — крик Миши.

Сворачиваюсь клубком и в мою сторону со всей дури лупит тяжелое. От удара сваливаюсь на пол, попадаю ребрами на разделитель. Скулю от боли, как больной щенок. Господи, что происходит? В воздухе бахает, будто петарды взрываются, пахнет гарью.