Медленное пламя (Кристен Эшли) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Глава 7

Это была семья

Адди

В субботу Тоби повез нас в город на моем «Фокусе». Я сидела на пассажирском сиденье, а Брукс — на заднем.

На этой неделе у нас с Тоби возникли серьезные разногласия.

Я заметила, что он был мягким чуваком, почти ни на чем не настаивал, и это было хорошо, поскольку я не принадлежала к типу женщин, которые терпели прессинг от мужчин.

Так как мы не обсуждали вопрос о том, что он покупает продукты (и, кстати, в четверг вечером он прошел через мою кассу с Бруксом и снова наполнил несколько (четыре) тех офигенных сумок из мешковины, чтобы отвезти продукты ко мне домой, и я очень гордилась собой, не сказав ему ни слова, — опять же, он каждую ночь проводил у меня дома с тех пор, как мы поладили, поэтому питался вместе со мной…)

Или что он платит за противозачаточные (во вторник утром он вручил мне для этого двадцатку…)

Или что берет на себя заботу о Бруксе и обо мне…

Все было хорошо.

То есть, все было хорошо, пока мы не собрались ехать в город на ярмарку, и не смогли установить детское автокресло в его грузовик, потому что там было нераздельное сиденье, поэтому нам пришлось взять мою машину, и я заявила ему, что никто ее не водит, кроме меня.

Именно тогда я узнала, что Тобиас Гэмбл не ездит на пассажирском сиденье ни с кем, у кого нет члена.

И даже при наличии члена возникала дискуссия.

Но если члена у вас точно не было, за рулем сидел только Тоби.

Так он мне и заявил.

— Ты не позволяешь женщине водить машину? — спросила я.

— Детка.

Вот и весь его ответ.

Детка.

Очевидно, это был вообще не ответ, поэтому я снова спросила:

— Почему?

— Просто так должно быть, — ответил он.

— Да, но… почему?

— Аделина, есть вещи, касательно мужчин, в которых не стоит сомневаться.

— Это безумие.

Я использовала это слово, а не «шовинист» или «бред мачо» и тому подобное.

— Вовсе нет, поскольку от ответа ты распалишься… — он сделал паузу, чтобы оценить меня, и закончил: — …сильнее.

— Это потому, что ты знаешь, что объяснение будет безумным.

Или шовинистическим и тому подобным.

— Зачем ты красишься тушью? — спросил он.

— С ней я красивая.

— Не красивее, чем без нее.

Вот, блин.

— Ладно, тогда я считаю, что с ней я выгляжу красивее, — парировала я.

— Ты не права.

— Я не могу ошибаться в своем мнении, — отрезала я.

— Вот именно. И я сам сижу за рулем потому, что мне удобнее контролировать машину, особенно если в ней находятся те, кто мне дорог, а те двое, что скоро будут ехать со мной, для меня очень дороги, и это мое мнение, и оно намного лучше твоего. Пусть оно неправильно, но это субъективная оценка. Так что, если у тебя нет серьезных проблем с поездкой на машине, за рулем сижу я.

Это приводило в бешенство.

Потому что как можно с этим спорить?

И вот, я ехала в город на своей проклятой машине.

И он действительно гнал довольно быстро.

Но он был хорошим водителем.

Несмотря на то, что в городе уже было многолюдно, Тоби нашел отличное место для парковки.

Он припарковался, и мы вышли.

Я пошла за Бруксом.

Он пошел к багажнику за коляской Бруклина.

Когда я стояла на тротуаре, держа в руках своего мальчика, он расправил коляску, затем нажал ногой на фиксатор, и сделал это так, будто спроектировал эту чертову штуковину.

Затем закинул на нижнюю сетку сумку с вещами Брукса, — большую черную кожаную сумку с золотой гитарой и именем Джонни Кэша, которую мне подарила подруга на вечеринке по случаю рождения ребенка (офигенную сумку, которую я, очевидно, обожала).

Когда он разобрался с коляской, я наклонилась, чтобы пристегнуть Бруклина, пробормотав:

— У тебя нашлось хорошее объяснение насчет вождения, за исключением того, что ты поедешь только с тем, у кого есть член.

— Ты мусолила это с тех пор, как мы покинули дом?

Закончив с Бруклином, я выпрямилась, бросив на него пристальный взгляд еще до того, как увидела его удивленное выражение, и сказала:

— Да.

— Адди, у мужчин есть защитный инстинкт в отношении такого дерьма.

Не верится, что он это сказал.

Хотя он сказал.

Поэтому я хлопнула руками по бедрам.

— А у женщин нет защитных инстинктов?

— Не думай, просто ответь. Возникает опасность, и у тебя есть два варианта. Взять своего мальчика, телефон и найти место, где можно спрятаться и позвать на помощь, или взять оружие и уничтожить угрозу?

— У меня нет оружия.

— Тогда найти оружие, — исправился он.

Я поняла его точку зрения.

И все же…

— Надеюсь, и ты не пойдешь с оружием уничтожать угрозу, — заметила я.

— Я бы взял телефон, тебя, Брукса, убедился бы, что вы в безопасности, велел бы тебе позвонить в службу спасения, затем взял бы оружие и стал бы наблюдать, чтобы нейтрализовать угрозу, если она приблизится к вам, пока мы ждем помощи.

Хороший ответ.

— У тебя есть оружие? — спросила я.

— Две винтовки. Достались в наследство. Я не охочусь, как дедушка и папа. Но они стоят денег и дороги как память, и мне нравится пострелять из них по мишеням.

Возможно, мне бы хотелось пострелять с ним по мишеням.

Но до тех пор, пока Брукс не подрастет, и если бы мы с Тоби жили вместе, оружие пришлось бы убрать из дома.

— Это не объясняет, почему ты чувствуешь себя комфортно только с мужчиной за рулем, — заметила я.

— Есть активная защита и пассивная, и обе они хороши, но за рулем автомобиля я стремлюсь только к одной.

— Знаешь, что меня больше всего беспокоит?

Он поджал губы.

— Что в моих словах есть смысл?

— Это и еще то, что ты знаешь, что беспокоит меня больше всего.

Он обошел коляску, наклонился, чтобы коснуться губами моих губ и, отстранившись, сказал:

— Бери свои открытки, отнесем их Мэйси и отправимся на площадь.

— Как скажешь, — пробормотала я.

Я сделала так, как он сказал, но не потому, что он высказывал хорошие идеи (это все еще было бредом мачо), а потому, что для него это что-то значило, а для меня не имело большого значения, и я не видела причин превращать обсуждение в ссору.

После того, как я захлопнула дверцу, Тоби заблокировал замки моей машины.

Ладно.

Пусть так.

Мы добрались до цветочного магазина, и как только вошли внутрь, и Мэйси нас заметила, хотя у нее было много клиентов, она крикнула:

— О, замечательно! Больше открыток. Я уже все продала!

Продала?

— Серьезно? — спросила я.

— Да, — подтвердила Мэйси.

Она взяла у меня открытки, которые я успела сделать, потому что Тоби каждый вечер приходил ко мне, и когда я сказала ему, что продажей открыток оплачиваю бензин, он взял на себя кормление Бруклина, и если это был вечер в ванне, то и купание, так что у меня появлялось немного времени на изготовление открыток.

— Думаю, я подниму цену на доллар, — заявила Мэйси. — Они продаются, как горячи пирожки. Судя по спросу, не уверена, что кто-то обратит внимание на лишние деньги.

— Ну, это круто, — пробормотала я.

— Привет, Тоби, — поздоровалась она после того, как просмотрела открытки.

— Привет, Мэйси, — ответил Тоби.

— Привет, паренек, — сказала она Бруклину.

— Ба, ли, го, сиссо, мама, Додо, — ответил Бруклин, раскрывая все наши семейные тайны.

— Да ты что? — спросила Мэйси, не говоря на языке Брукса.

— Ду, — ответил Бруклин.

Мэйси улыбнулась ему и посмотрела на меня.

— Знаешь, меня спрашивали, делает ли художница этих открыток карточки для заметок. Я обещала узнать. Если бы ты сделала несколько наборов, я бы их тоже пустила в продажу. Посмотрела бы, какой на них будет спрос.

— Займусь ими на следующей неделе, — ответила я.

— Замечательно. Вы идете на ярмарку?

Я кивнула.

Она перевела взгляд с Тоби на меня, потом обратно и, наконец, на Тоби с коляской, на Брукса и на меня.

Затем широко улыбнулась.

— Здорово. Веселитесь, — пожелала она.

— Спасибо, Мэйси. Надеюсь, у тебя сегодня будет много покупателей.

— Я тоже. Обычно рождественская ярмарка позволяет мне дожить до марта. У меня большие надежды, — ответила она, скрестив пальцы.

Я улыбнулась ей, Тоби обнял меня за плечи, я обняла его за талию, и, держа свободные руки на коляске, мы направились дальше.

В дверь пришлось протискиваться с трудом, но мы справились.

— Как здорово, что твои открытки так быстро распродаются, — заметил Тоби, когда мы направились по тротуару к площади.

— Ага, конечно, — пробормотала я, стараясь не думать об этом, вместо этого надеясь, что продавец шоколадно-карамельных кешью, о которых мне рассказывала Дианна, был в этом году на том же месте, потому что, судя по ее описанию, я побалую себя впервые за несколько месяцев.

Я также думала о том, что после ярмарки мы поедем к Тоби за его Xbox, потом отправимся домой печь рождественское печенье, а затем ужинать. А после того, как Брукс уснет, мы устроим марафон рождественских фильмов (его выбор пал на «Кошмар перед Рождеством», а мой на «Крепкий орешек» — мы так прекрасно со всем справлялись).

Я не включала телевизор Иззи с тех пор, как отказалась от кабельного, и была немного удивлена до нелепости сильному желанию жевать домашнее рождественское печенье, сидя перед телевизором с Тоби.

У нас еще не было официального «первого свидания». Оно состоится в четверг вечером в «Звезде».

Но я решила рассмотреть сегодняшний вечер, как наше официальное первое свидание, потому что это звучало потрясающе.

— Что значит «ага, конечно»?

Я посмотрела на Тоби.

— Ничего.

— Это не ничего.

— Это пустяки, Тоби.

Он взглянул на меня, затем вышел вперед и пробормотал:

— Черт, у тебя скоро течка.

Я вздрогнула и остановила бы нас, не будь Тоби выше, крупнее и сильнее меня, и не возглавляя нашу троицу.

— Не верится, что ты это сказал, — рявкнула я.

Он снова посмотрел на меня сверху вниз.

— Что у тебя скоро течка?

Он не ошибся.

И все же!

— Откуда ты, вообще, это узнал?

— Детка, алло. Я запал на тебя с первой встречи. Другими словами, я замечал в тебе всё. Обычно ты довольно спокойная, но раз в месяц слегка злишься без всякой причины. Два дня в месяц, насколько я могу судить. Я не знал, когда они должны прийти, но поскольку трахал тебя прошлой ночью, и все было в порядке, теперь знаю, что скоро у тебя начнется.

Это действительно приводило в бешенство: я не могла злиться на Тоби, когда он до возмущения раздражал и одновременно был милым.

— Никто, кроме мужчин, не называет это «течкой», — просветила его я, хотя, возможно, это была ложь. Я просто была резкой, потому что скоро у меня должна начаться течка.

— Ты поняла, о чем я сказал?

— Да. — На секунду я убрала руку с коляски Бруклина, чтобы ткнуть пальцем ему в лицо и приказала: — Не смей, — я вернула руку обратно, — говорить такое еще раз. Это грубо.

Он ухмыльнулся.

— Марго оказывает на тебя влияние.

Вероятно.

Но опять же… пусть так.

— Дело не в том, что у меня скоро начнутся месячные.

— Значит, это не пустяки.

Нет, не пустяки.

— Она продает много моих открыток.

— Мэйси хороший продавец.

— Да, но она все равно продает тонну моих открыток, Тоби. А это всего лишь открытки. Они красивые, но это всего лишь открытки. И она продает их так много, потому что говорит людям, что их сделала я, и люди меня жалеют.

Он остановился, и поскольку был выше, крупнее и шел впереди, мы с Бруксом тоже остановились.

— Все в порядке, — поспешно сказала я, заметив на его лице раздраженное выражение. — Если люди жалеют бедную кассиршу из продуктового магазина, у которой похитили ребенка, но это оплачивает бензин для ее машины, мне нечего воротить нос.

— Джонни пришлось решать какую-то проблему в автомастерской в Рэдклиффе, поэтому он попросил меня внести предоплату за доставку цветов на свадьбу. Когда я пришел к Мэйси, она знала, что мы с тобой дружим, наверное, догадалась, что ты мне нравишься, поэтому, хоть я и не спрашивал, сказала мне, что если я раздумываю над тем, что положить в твой рождественский носок, то должен купить тебе сумки для продуктов. Она сказала, что ты давно положила на них глаз. Поэтому, когда я поехал за продуктами, то вспомнил об этом, заскочил к ней и купил сумки.

Вау.

Как мило.

И он купил их, когда злился на меня.

Это было еще более мило.

— Я…

— Ее мама мечтала о цветочном магазине, — продолжил Тоби. — Поэтому она продавала эту косметику «заработай-на-розовый-«Кадиллак»», пока не смогла открыть цветочный магазин, и назвала его в честь своей дочери.

— О, — сказала я, не зная, почему он рассказывает мне историю цветочного магазина Мэйси.

— Детка, требуется продать много косметики, чтобы открыть прибыльный бизнес. Это научило ее искусству торговли, и мать передала свои знания дочери. Она рассказала мне об этих сумках, потому что хотела, чтобы я их купил. И спустя пару недель я купил восемь этих засранцев.

— Это было очень мило, Тоби, — тихо сказала я. — Они мне сразу приглянулись. Они великолепны.

— Я рассказываю тебе это не для того, чтобы услышать, как это мило. Я рассказываю тебе это потому, что продавать вещи — ее работа. Когда я был у нее, она также рассказала мне, что ты сделала те открытки, потому что она общительная, дружелюбная и делится информацией в надежде, что люди будут покупать ее товар и приносить ей деньги. Чего она не собирается делать, так это говорить кому-то купить четырехдолларовую открытку, сделанную женщиной, которую им следует пожалеть. Это отпугнет людей. Никто не захочет ходить в сувенирный магазин за милыми безделушками, чтобы там расстраиваться.

Все верно.

И было интересно раскрыть тайну того, откуда Тоби узнал о моих открытках.

— И, детка, здесь есть те, кто работает в городе и живет в Мэтлоке, потому что считают это деревенской жизнью, и выбрасывая в атмосферу углекислый газ, они чувствуют себя лучше, когда покупают на фермерском рынке мед из ульев Траппера, чтобы добавить его в свой модный йогурт, но каждый день проделывают долгий путь до города. Эти люди покупают великолепную открытку ручной работы за четыре доллара у Мэйси. Остальные жители Мэтлока — закоренелые «синие воротнички», и они не купят открытку за четыре доллара, даже если пожалеют тебя, потому что просто не смогут себе этого позволить.

— Приятно, что ты все это объясняешь, Тоби, но меня это не волнует.

— Волнует.

— Правда, не волнует.

— Чушь собачья, Адди, потому что тебя это волнует. Да, похищение Брукса было за гранью, но большинство жителей просто радовались счастливому концу и до чертиков злились на Стю за то, что он, как обычно, был полным засранцем, устроившим гребаный хаос. Никто не смотрит на тебя свысока, и никто тебя не жалеет. Половина окружающих тебя людей — такие как ты. Живут от зарплаты до зарплаты и откладывают деньги на отпуск на побережье Флориды в дерьмовом мотеле, и это все, что они могут себе позволить. Всё, что они думают о тебе, — это то, что ты хорошая мама и зарабатываешь деньги различными способами, включая дополнительную работу по созданию открыток, чтобы заправить свою машину.

Я поразмыслила над этим.

И пришла к выводу, что именно так я бы подумала, увидев милую открытку в таком магазинчике, как «У Мэйси», и владелица рассказала бы мне, кто ее сделал, и я узнала бы, что это была мать-одиночка, которая изо всех сил пытается свести концы с концами.

Я бы подумала, что таким образом она обеспечивает себе дополнительный заработок.

И я бы восхитилась ею.

— Знаешь, если бы я когда-нибудь встретил твоего гребаного отца, я бы врезал засранцу по горлу, — прогрохотал Тоби своим разозленным рычанием, снова приводя нас в движение.

— Зачем? — спросила я, идя рядом с ним и глядя на его сердитый профиль.

— Затем, что ребенком ты испытывала лишения, и хулиганы в школе, вероятно, травили тебя по этому поводу, и это дерьмо пустило глубокие корни, и теперь ты должна прикладывать усилия, чтобы выкорчевывать ублюдков.

Святое дерьмо.

Он прав.

— Откуда ты столько знаешь?

— Потому что я был ребенком со своими проблемами, и меня не травили, но я видел таких придурков в деле, поэтому знаю, как гадко они себя ведут.

— Ты пресекал такое поведение?

Он посмотрел на меня.

Он пресекал такое поведение.

Мы оба перевели взгляд вперед.

— Какие проблемы были у тебя? — спросила я, когда он остановил нас на перекрестке напротив площади.

Он посмотрел на светофор, затем на меня.

— Это ночной разговор. Мы не будем говорить о наболевшем на рождественской ярмарке в Мэтлоке.

— Хорошо, — пробормотала я, взглянув на светофор.

Его рука вокруг меня сжалась, и я повернула голову, чтобы снова посмотреть на него.

— Я был вторым сыном и у меня был идеальный старший брат. Он учился на пятерки и четверки. Был полностью помешан на автомобилях, работал бок о бок с дедушкой, папой и Дэйвом в гараже с той минуты, как смог держать гаечный ключ. Капитан футбольной команды, встречался с королевой выпускного бала. А все, что я помню о своей маме, это чувство, что она красивая и аромат ее духов, так что, их шлейф на любом, кто ими пользуется, сразу пробуждает во мне мысли о ней и о том, что она уничтожила моего отца. Пока мы росли, навидались стольких женщин, что я даже не смог бы назвать имена всех. И это лишь малая часть проблем.

— Ох, — прошептала я, сжимая его талию. — Это определенно ночной разговор.

— Ага, — пробормотал он, взглянул на светофор и снова привел нас в движение.

Я посмотрела на большую городскую площадь длиной в два квартала и шириной в один, заставленную теперь разноцветными палатками.

— Итак, план действий, — заявила я. — Мы находим те шоколадные орехи, о которых говорила Дианна, а потом бродим повсюду.

— Меня устраивает, — согласился Тоби.

— Думаю, Дианна и Чарли уже здесь. Я напишу ей и узнаю, не нашла ли она уже орехи.

Мы добрались до площади, поэтому Тоби увел нас с улицы, а я потянулась к сумке Брукса за телефоном. Написав сообщение, я сунула его в задний карман джинсов.

И тут поняла, что чувствую себя хорошо.

Нет.

Я чувствовала себя собой.

Честно говоря, я уже даже забыла, кто я.

На самом деле, я не думала, что была уверена, что знаю, кто я.

До сих пор.

Как бы безумно это ни звучало, сегодня был день винтажных вышитых курток.

Я тоже была в такой, поверх теплой футболки «хенли» шалфейного цвета, с расстегнутыми на воротнике пуговицами, чтобы намекнуть на декольте, и тонким шарфом в стиле рок-н-ролл с бахромой на концах, свисавшим до бедер, но все же теплым, поскольку он был шерстяным и достаточно длинным, чтобы обернуть его дважды. Кроме того, на мне были черные потертые джинсы, черные ковбойские сапоги, и я выкопала из гардероба черный большой берет, который делал меня похожей на хиппи-цыганку, королеву рок-н-ролла Стиви Никс.

Тоби же был в своей обычной одежде. Линялые джинсы. Сапоги. Винтажная футболка Eagles с длинными рукавами. Потертая кожаная куртка. А на голове потрясная, очень длинная шапка, свисавшая сзади и придающая ему крутой вид.

Бруклин тоже от нас не отставал. Я надела ему джинсы с потертостями, фланелевую рубашку поверх лонгслива, армейскую курточку и оранжевую шапочку, плотно облегающую головку и очень похожую на тубу Тоби. На ногах у него были желто-коричневые ботинки, а на руках — варежки того же цвета, что и шапочка. Все вещи — потрясающий результат распродажи одного из жителей Мэтлока, о которых говорил Тоби. Тех, кто работал в городе.

Мы подходили друг другу. Совпадали. Наши отношения развивались.

Понимаете меня?

Мы так прекрасно справлялись.

Все мы.

Именно это я и почувствовала, когда Тоби повел нас через улицу.

Мы подходили друг другу.

Совпадали.

Наши отношения развивались.

Мы не смотрели «Чудо на 34-й улице».

Мы смотрели «Кошмар перед Рождеством».

Мы вместе толкали коляску Бруклина, обнимая друг друга, будто тренировались в этом дома.

Если бы Тоби увидел моего отца, он бы ударил его по горлу.

Если бы я увидела своего отца, я бы пнула его по яйцам.

Нам суждено быть вместе.

Я почувствовала эту благодать, когда из заднего кармана джинсов раздался сигнал.

Продолжая двигаться, я вынула телефон, прочитала сообщение от Дианны и проинформировала Тоби:

— Северо-восточный угол, две палатки вверх. Они с Чарли встретят нас там.

— Понял, — сказал Тоби, и, поскольку мы направлялись на юго-восток, развернулся.

И мы чуть не столкнулись с Лорой.

— Привет! Так и думала, что это ты! — воскликнула она.

— Привет, — ответила я с улыбкой.

Ее взгляд забавно заметался между мной, Тоби и Бруклином, в конце концов, остановившись на мне.

Потом она широко улыбнулась, медленно кивнула и сказала:

— Сестра, вы двое наконец-то поняли.

Тоби усмехнулся.

— Ну, эм… да, — подтвердила я.

Я чуть отстранилась от Тоби, мы отпустили друг друга, но его рука тут же пробралась мне под куртку и зацепилась пальцем за петлю на поясе джинсов.

В знак чистой вежливости я указала между Тоби и Лорой, поскольку уже знала, что, по крайней мере, она его знает.

— Лора, ты знаешь Тоби?

— Он учился на два класса ниже меня, но, да, я его знаю. Привет. Лора Мерриман, — напомнила она ему.

— Я тебя помню, Лора, как поживаешь? — спросил Тоби.

— В основном, жаловаться не на что. — Она оглядела нас с Бруксом, а затем сказала Тоби: — По всей видимости, у тебя дела идут лучше.

— Ты права.

— Га! Додо! — крикнул Бруклин.

Лора наклонилась, зажав руки между коленями, и сказала:

— Привет, чувачок. Как дела?

— Мама, кахках, Додо, Дада, липпи, сиссо, — поделился Бруклин.

— Серьезно? — спросила Лора. — Ого. Это круто.

— Липпи! — повторил Бруклин.

— В точку, — сказала Лора и подняла одну руку, выставив ее ладонью вперед, чтобы Бруклин дал ей «пять».

Он потянулся к ней, но его ладошка соскользнула с основания ее ладони.

Она поймала его руку и пару раз ударила их вместе.

Брукс хихикнул.

— Мы направляемся за шоколадно-карамельными орехами, — сказала я ей. — Хочешь с нами?

Она выпрямилась и ответила:

— Ох, не могу. Ту палатку я уже посетила. Сказала себе, что два фунта сладостей, которые я купила, нужно разделить и упаковать для рождественских носков, но к следующей субботе все они окажутся у меня в животе. Я бегу в кафе-мороженое Гровера. Встречаюсь там с другом, чтобы выпить кофе перед ярмаркой. Но, спасибо за приглашение.

Жаль. Мне она нравилась. Было бы здорово провести с ней какое-то время.

Я не поделилась этим, а просто сказала:

— Хорошо.

— Кстати, после ярмарки, мы отправимся в «Дом». — Она взглянула на Брукса. — Вероятно, вы не сможете присоединиться к нам позже.

Я покачала головой.

— Нет, позже у нас запланирована выпечка рождественского печенья.

Она медленно улыбнулась мне и солгала:

— Отстойно быть тобой.

— Ага, — тоже солгала я.

Она рассмеялась, а затем предложила:

— Вы же собирались к палатке со сладостями. Запланируем встретиться как-нибудь в другой раз. Хорошо?

— Безусловно. Приятно было тебя повидать, — ответила я.

— Мне тоже. Пока, Тоби.

— Пока, Лора.

Она помахала нам рукой, повиляла пальцами Бруклину, а затем ушла.

Тоби снова заявил на меня права.

— Откуда ты ее знаешь? — спросил он после того, как снова повел нас вперед.

— Она делала покупки в магазине.

— Вы подружились?

— Она просила меня потусоваться с ее компанией, но у меня еще не было на это времени.

— Насколько я знаю, они хорошие люди, — пробормотал он.

Что ж, приятно знать.

— Детка, орехи в карамели?

Я посмотрела на него.

— Я забыла упомянуть про карамель?

Он ухмыльнулся мне.

— Эм… ага.

— А я сказала, что орехи — кешью?

— Такое я бы обязательно запомнил. Так что… нет.

— Остаток пути мы пробежим?

Он притянул меня к себе.

— Я буду держать себя в руках.

Так он и сделал, но главным образом потому, что выбора у нас не было.

Очевидно, Тоби знал всех в городе. По пути он говорил: «Привет», «Йоу» или постоянно кивал, и нам дважды пришлось останавливаться, когда кто-то вовлекал нас в разговор.

Тоби представлял меня и Брукса и не болтал целую вечность с людьми, которых я встречала в магазине, но официально представлена не была, но уделял им немного времени.

Благодаря этому я поняла две вещи.

Во-первых, я приняла правильное решение отказаться в тот день от дополнительной смены, не только ради Тоби, но и ради себя и Брукса.

Здесь было многолюдно. Атмосфера — отличная. Я с нетерпением ждала возможности поглазеть (или съесть) товары в палатках. А если бы я работала, вероятно, лишилась бы этого, так как устала бы, и у меня не было бы времени принарядиться и пойти на ярмарку в хорошем настроении.

Почувствовать себя собой.

Я забыла важный урок, который преподала мне мама.

Справляться с дерьмом и жить с ним, пока оно не закончится.

Я не корила себя за то, что застряла в такой ситуации. Я получила от жизни удар, у меня были обязанности, и забота о них поглотила меня.

Но это было одновременно и пробуждением, и напоминанием.

Я должна брать от жизни всё и научить этому Брукса.

А сейчас я делюсь этим с Тоби.

Сегодняшним днем, который со временем останется лишь воспоминанием в нашей жизни.

Пока он у нас был, мы должны были делать все возможное. Лелеять его.

Это было важно.

Во-вторых, когда мы гуляли все вместе, не только Тоби заявлял права на меня и Брукса.

Но и мы с Бруклином заявляли права на Тоби.

Мне это нравилось, ведь все то время, пока мы ходили вокруг да около, ему хотелось показать всем, что он претендует на нас, и теперь это стало официально. Все его поведение говорило о том, в каких отношениях он со мной и моим сыном, и это значило для меня целый мир.

Я просто не осознавала, что пока он это делал, я должна делать тоже самое.

Когда мы, наконец, добрались до палатки со сладостями, я впервые пребывала в столь приподнятом настроении с тех пор, как покинула Теннесси.

Дианну и Чарли я заметила сразу.

Еще я сразу заметила, что очередь за орехами длинная.

К счастью, Дианна и Чарли стояли прямо посередине нее.

— Привет! — крикнула я, и они оба улыбнулись при виде нас.

— Привет, — поздоровалась Дианна.

— Привет, дорогая, — ответил Чарли. — Привет, малыш, — сказал он, глядя на Бруклина.

— Диидии! Чаачаа! — воскликнул Брукс.

— Привет, Тоби, — поприветствовала Дианна, когда мы остановились возле них. Она наклонилась к коляске Брукса и пробормотала: — Мне нужно подержать этот комочек добра.

— Тоби. — Чарли кивнул Тоби. — Как дела?

— Хорошо, мужик. А у тебя? — ответил Тоби.

— У нас есть четыре фунта кешью, так что я в полном порядке, — сказал ему Чарли.

— Поскольку мы уже закупились, — обратилась ко мне Дианна, беря Бруклина на руки, — а очередь была длинной, мы снова встали в нее для вас.

— Спасибо, Дианна, — пробормотала я, наблюдая, как Бруклин обнял ее за шею, а она смачно чмокнула его в щечку, после чего Брукс отмахнулся от нее, кряхтя и отталкиваясь ботиночками от ее живота, чтобы попасть в руки Чарли.

Чарли поймал его, и Бруклин посмотрел ему в лицо и искренне заявил:

— Чача, сиссо, липи, луна, Додо.

— Ну, это чертовски серьезно, парень, — без шуток ответил Чарли.

Бруклин кивнул, затем оттолкнулся ботинками и бросился обратно к Дианне.

Чарли усмехнулся и отдал ребенка жене.

— Иззи и Джонни уже здесь? — спросила Дианна, прижимая моего сына к себе.

— Они придут позже, — ответила я, и почувствовала у шеи касание бороды Тоби.

— Субботний утренний трах, — прошептал он.

Я повернула голову и ухмыльнулась ему, потому что моя сестра была ханжой, но когда Джонни с ней заканчивал, даже она не могла скрыть посторгазмическое свечение.

И она часто светилась.

— Додо! — крикнул Бруклин, потянувшись к Тоби.

— Он нервничает, — заявил Тоби, вытаскивая бумажник. — Мы поедем туда, где он сможет подвигаться, — продолжил он, доставая несколько купюр и протягивая их мне. — Детка, купи четыре фунта.

Я взяла деньги.

Он сунул бумажник обратно в карман и взял моего сына.

— Заберу коляску и поеду с тобой, — пробормотал Чарли.

После этого они ушли.

Мы с Дианной продвинулись в очереди вперед.

— Ну, как дела? — спросила она, глядя на удаляющихся Тоби и Чарли.

— Мы подходим друг другу. Мы совпадаем. У нас все в порядке, — ответила я, и ее внимание переключилось на меня. — Он открытый. Честный. Общительный. Мудрый. Защитник. Любит моего ребенка. Я ему нравлюсь, и он этого не скрывает. И он ошеломляюще хорош в постели. Время от времени бред мачо дает о себе знать, но я решила, что без этого у меня не было бы пещерного секса, который не… от… мира… сего. Но мне кажется такое его поведение связано с чем-то, что глубоко его волнует, поэтому мне не следует на него давить. Подводя итог, могу сказать, что дела идут отлично.

— Ох, черт, малышка, похоже, так и есть.

Мы продвинулись в очереди вперед.

— Пещерный секс? — спросила она.

— Мне было бы плевать, даже потащи он меня за волосы в постель, потому что, то, что он там со мной сделает, потрясло бы мой мир.

Она улыбнулась и с большей выразительностью повторила:

— Ох, черт, малышка.

Я улыбнулась в ответ.

— Угу.

Она склонила голову набок.

— Бред мачо?

— Он отказывается ехать в машине, которой управляет женщина, — объяснила я.

Ее глаза округлились.

— Он также не любитель ехать на пассажирском сидении с другим парнем, — продолжила я. — Но точно не пустит женщину за руль.

— Ты когда-нибудь ездила с Марго? — спросила она.

Я покачала головой.

— А я ездила… один раз, — сказала она, пока мы продвинулись еще в очереди. — Эта женщина представляет собой угрозу.

Я повернулась лицом к очереди и пробормотала:

— Это могло бы многое объяснить.

— Поверь мне, если ты с ней поедешь, то поймешь. В детстве Тоби часто катался с ней, он мог на всю жизнь отречься от женщин-водителей.

Хм…

Возможно, это действительно объясняло ситуацию.

Стоит помнить об этом, когда на следующей неделе она будет присматривать за Бруксом.

— Адди, ты очень хорошо выглядишь.

После ее тихих слов мое внимание вернулось к ней.

— Сегодня, впервые с тех пор, как у меня появился Брукс, а может и до него, я вернула себя.

Красивые черты Дианны смягчились.

— Рада за тебя, дорогая, — прошептала она.

— Не больше чем я за себя.

Мы улыбались друг другу, как дурочки, пока нам не пришлось снова продвинуться вперед в очереди.

Оказалось, что четыре фунта карамельно-шоколадных кешью стоили безумно дорого, и я не упустила из виду, что меня это ни капельки не волновало, потому что они выглядели так аппетитно, что мне хотелось набить себе ими рот, в ту же минуту, как только пакет с ними попал мне в руки.

Мы направились к Тоби и Чарли, которые нашли небольшой заснеженный участок с парой столиков для пикника, где люди могли разместиться, и где в тот момент Тоби держал Бруклина за обе ручки.

Пухлые пальчики Брукса обхватывали мизинцы Тоби. Тоби слегка наклонился вперед, повернув голову в сторону, чтобы вести с Чарли беседу, но Брукс стоял на ногах перед Тоби, а Тоби следовал за ним, позволяя моему мальчику враскачку отправиться в приключение и сжечь немного энергии.

Но при этом мой ребенок держался за пальцы человека, которого он любил, и Тоби следил, чтобы Брукс не убежал или не упал в холодный снег.

Да.

У этого мужчины все получалось естественно.

И я влюбилась в него до безумия.

— Я не ошиблась, — прошептала я, приближаясь к Тоби и моему мальчику и не сводя с них глаз.

— В чем? — спросила Дианна.

— Когда впервые увидела его, я не ошиблась. Он идеален.

— Кажется, так и есть, — согласилась Дианна.

Боже, как бы мне хотелось, чтобы мама была сейчас здесь.

И Иззи.

В конце концов, Иззи придет (после того, как Джонни с ней закончит).

Но мне очень хотелось увидеть здесь маму.

Когда мы добрались до мужчин, Дианна подошла к Чарли, а я направилась к Тоби и Бруклину.

Заметив нас, Тоби обхватил ручки Брукса и поднял его. Он подбросил Брукса в воздух, Бруклин взвизгнул от радости, затем Тоби подкинул его еще раз, поймал и прижал к себе, детские ножки, одетые в джинсы, оседлали плоский пресс Тоби, а Тоби все не сводил с меня глаз.

— Орех, — потребовал он.

Я открыла пакет и протянула ему один.

Он откусил большую часть, а оставшийся кусочек засунул в рот Бруклина.

Прошло некоторое время, прежде чем глаза Бруклина стали огромными. Он радостно причмокивал, извиваясь в объятиях Тоби от шоколадного возбуждения, пока Тоби жевал и ухмылялся моему мальчику.

Да.

Идеальный.

Я съела орех, как и Тоби, отдав немного сыну, и, попробовав его, поняла, из-за чего весь сыр-бор.

Убрав орехи в сетку коляски, я выпрямилась, и Тоби вновь заявил на меня права.

Мы с сыном прижались к его груди, и он наклонил голову, чтобы поцеловать меня.

Там был намек на язык и нечто большее, чем простой поцелуй со вкусом карамельно-шоколадных кешью.

И это было божественно.

— Мама! Додо! Сиссо! — завопил Брукс, хлопнув по нам обеими ладошками.

Тоби переместил меня к себе напротив Бруклина, а Дианна объявила:

— Адди, нам обязательно нужно заглянуть в одну палатку. Мы с Чарли уже прогулялись вокруг, и я увидела венок, который идеально подойдет для твоей двери. Ты должна на него посмотреть.

Поскольку орехи покупала не я, в зависимости от стоимости рождественского венка, мои траты по статье «побалуй себя на ярмарке», могли быть направлены на него.

Если бы он оказался в стиле ретро.

И уродливым.

Я уже собиралась сказать: «Показывай дорогу», когда почувствовала что-то странное.

Мой взгляд обошел половину пространства, прежде чем я заметила ее.

Джослин стояла на узкой дорожке между палаткой, где продавали горячий яблочный сидр, и палаткой с бокалами для вина, разрисованными в виде Санты, снеговиков, пингвинов, оленей и Гринчей.

Она пристально смотрела на меня.

А мы с сыном держались рядом с Тобиасом Гэмблом.

Что прикажете мне делать в такой ситуации?

Я одарила ее медленной, приторной улыбкой.

И почти мгновенно почувствовала, как Тоби прижал меня к себе.

Ой-ой.

Я задрала голову, чтобы посмотреть на него.

Вот, дерьмо.

— В чем дело? — тут же спросил он.

— Ни в чем, — быстро ответила я, отметив про себя, не забывать о пространственном восприятии, особенно рядом с Тоби, даже когда я находилась в приятном противостоянии с Дрянной Девчонкой (даже если это происходило на расстоянии).

Он взглянул в сторону Джослин, затем снова на меня.

— Ты ее знаешь?

— Не совсем.

— Тогда, что это было?

— Ну… — протянула я.

Он сжал меня.

— Адди, — прорычал он.

Раздраженное рычание.

Дерьмо.

— Проходя через мою кассу, она либо игнорирует меня, либо придирается. Требует чеки, которые, как она знает, ей не нужны, и все такое, — объяснила я. — Я ее не знаю. Просто знаю, что она… не добрая.

— Ясно. Но это не объясняет того, что ты только что послала ей чертовски милую улыбку.

Ладно.

Он с ней гулял, а я послала ей именно такую улыбку, как он и описал, и Тоби не был тупым.

— Хорошо, Тоби, после нашей ссоры на улице она остановилась у моей кассы и поделилась своим мнением о тебе.

Его голова медленно повернулась в сторону Джослин.

Ой-ой!

Я прижалась к нему.

— Это не имело большого значения. Я знаю, что она за женщина и что она предостерегала меня от общения с тобой не из-за сестри…

Я оборвала себя на полуслове, когда голова Тоби медленно повернулась ко мне.

Ой-ой!

Прежде чем я осознала это или успела что-либо предпринять, чтобы контролировать ущерб, Брукс оказался у меня на руках, а Тоби направился к Джослин.

Ладно, танцы вокруг друг друга в течение семи месяцев, неделя наших отношений, и понятые мною причины его бреда мачо, все это не сделало меня экспертом характера Тобиаса Гэмбла.

Теперь я это понимала.

Но в тот момент я знала, что мне нужно действовать быстро.

Поэтому я повернулась к Дианне, протянула ей Бруклина и пробормотала:

— Не возражаешь?

Она взяла моего сына и пробормотала в ответ:

— Делай, что нужно, девочка, что бы это ни было.

— Додо! Мама! — завопил Бруклин, когда я поспешила вслед за Тоби.

Он остановился в двух футах от Джослин примерно за три секунды до того, как я добралась до него и коснулась рукой его спины.

— Тоби… — начала я.

— Принимая во внимание тот факт, что в тот единственный раз, когда я тебя трахнул, ты вела себя так, будто мы снимаем секс-видео, и тебе требовалось поправлять прическу и позировать на камеру, я почти решил, что ты думала только о себе… — начал Тоби, обращаясь к Джослин.

Боже.

— Но это я принял неправильное решение относительно женщины, которую трахнул, — продолжил он. — Твое преследование Адди — это нечто другое.

— Тоби, — прошептала я, прижимаясь к его спине ладонью и всем телом, но взглянув на Джослин, увидела, как она побледнела.

Возможно, из-за его слов.

А также потому, что нас окружали люди, и они стояли неподалеку, имея прекрасную возможность все услышать, а, зная жителей Мэтлока, они, вероятно, так и делали.

— Один посредственный трах не дает тебе ни места в моей жизни, ни права открывать свой рот на кого угодно, но особенно на того, кто мне небезразличен, — сказал ей Тоби.

Бледность исчезла, и по щекам Джослин разлился румянец.

Не от смущения.

В ее глазах вспыхнул гнев.

— Для меня ты всего лишь плохой выбор, который не оставил после себя даже сожаления, — продолжил он. — Но если ты втянешь кого-то важного для меня в свои мерзкие интриги, то привлечешь мое внимание.

— Мне не нужно твое внимание, — огрызнулась она.

— Чушь собачья, — рявкнул он. — К твоему сведению, это плохое внимание. До этого я считал тебя высокомерной. Теперь же думаю, что ты стерва.

— Не воображай себе многого, Тоби, — попробовала она осадить его, неуклюже отбросив волосы назад. — К твоему сведению, важная шишка, с тобой я притворялась.

— Да неужели? — спросил Тоби. — Я заметил. Это у тебя тоже отвратно получилось. Мне было плевать. После получаса, пока ты прихорашивалась и поправляла волосы вместо того, чтобы уделить мне хоть каплю внимания, все, чего мне хотелось, — это свалить от тебя.

Ой.

— И чтобы ты знала, — продолжил он, — ты не единственная, у кого есть рот, которым они могут делиться всякой херней, которой им не следует делиться, и всем известно, что ты не можешь расслабиться до конца, не только, чтобы доставить кому-то удовольствие, но и чтобы получить его самой, поэтому и притворяешься со всеми. И я говорю не только об оргазмах. Вот почему ты не сможешь найти, с кем бы переспать, пока не отправишься в город и не сцапаешь какого-нибудь дурака, который ничего о тебе не знает, особенно того факта, что во многих отношениях ты не стоишь затраченных усилий.

Этим он задел за больное, а она не была достаточно умна, чтобы скрыть это.

Вот почему наклонилась вперед и прошипела:

— Иди на х*й, Тоби.

— Тебе бы самой этого хотелось, и именно поэтому ты придираешься к Адди. Знаешь, в чем, помимо притворства, ты еще плоха, Джослин? Ты знаешь, чего хочешь, но ошибаешься, считая, что все, что тебе нужно сделать, это поманить пальчиком, и ты сможешь водить мужчину за его член. Чтобы понравиться парню, нужно нечто большее, чем просто быть экспертом в нанесении блеска для губ.

— Ну, это очевидно. — Ее взгляд остановился на мне, выглядывающей из-за плеча Тоби.

— Господи, Джослин, ты даже плохо умеешь скрывать, насколько чертовски завистлива, — пробормотал Тоби. Затем четко произнес: — Для тебя не существует ее кассы в магазине. Ты меня поняла?

— Я буду обслуживаться в любой кассе, в какой захочу, — рявкнула она. — Ты не можешь указывать мне, что делать.

— Ты права, — согласился он. — И, честное слово, стоя здесь и тратя на тебя свое время, я снова задаюсь вопросом: почему я это делаю.

Он резко повернулся ко мне, обхватил меня рукой за плечи и повел прочь.

Я не оглянулась.

Просто обняла его за талию и пошла вместе с ним.

— Ну, ты как бы серьезно ее уничтожил, — осторожно сказала я.

— Не терплю заносчивых сучек, — прогремел он.

Я бы с этим согласилась.

Однако…

— И все же, ты сделал это довольно публично.

Он остановил нас и посмотрел на меня.

— Что она тебе сказала?

— Эм…

— Аделина, что она тебе сказала?

— Ты, э-э, знаешь, что некоторые называют тебя…

— Тоби «поматросил и бросил», — закончил он за меня.

Он знал.

Ой!

— Да, — прошептала я.

— Она набросилась на тебя за кассой магазина, и я не думаю, что такой разговор можно назвать личным, чтобы кто-то еще его не услышал, и, детка, если нападают на тебя, то нападают и на меня.

— Нет, его нельзя назвать личным, — сказала я ему то, что он знал, хотя и не объяснила, как познакомилась с Лорой, которая все слышала. — Но ты опускаешься до ее уровня, милый. И я не решаюсь сказать это в твоем нынешнем настроении, но ты не должен позволять ей этого.

— Я прекрасно знал, что делаю, ввязываясь с ней в ужасную ситуацию, и мне плевать, — парировал он.

Я моргнула, глядя на него.

— Иногда, Адди, ты выбираешь более достойную дорогу. Иногда стоит вываляться в грязи. Она напала на тебя на работе, где ты не могла ответить ей как следует, и она это знала. Вот почему так поступила. И это не нормально. Я не оставлю это без расплаты. Поэтому я ткнул ее лицом в дерьмо на рождественской ярмарке, чтобы все вокруг услышали, какая она плохая любовница и злая сука. Если после этого они будут считать меня мудаком, пускай, мне все равно. Хотя большинство из них знают Джослин, поэтому они, вероятно, решат, что нечто подобное должно было произойти уже давно. Я просто рад, что она набросилась на тебя, когда ты никак не могла ей ответить, и это я ткнул ее в дерьмо.

Можно сказать, это было необычное поведение рыцаря в сияющих доспехах.

Но я бы приняла это.

— Еще одна причина, по которой я это сделал, детка, — продолжил он. — Больше она не подойдет к твоей кассе. Пусть она ответила, что я ей не указ, чтобы сохранить лицо, но к тебе она больше не подойдет. Она взрослая хулиганка. А значит, сознательно или бессознательно понимает, что ей чего-то не хватает. Внешне она привлекательная, но нет нужды проводить с ней много времени, чтобы понять, что это все, что у нее есть. И каждый раз, когда ее бросает мужчина или подруга, она будет помнить об этом.

Это определенно была правда.

Но Тоби еще не закончил.

— Вместо того чтобы взглянуть на себя, на то, как она относится к людям, и измениться к лучшему, она набрасывается на тех, кого считает слабыми, чтобы почувствовать свое превосходство. Я с тобой и твоим сыном с лета, и она знает, что ты меня зацепила, и, вероятно, понимает, почему. Чтобы почувствовать себя лучше, она хотела сбить тебя с толку. Зная тебя, думаю, она потерпела неудачу. Но моя обязанность как твоего мужчины — делать все возможное, чтобы такого дерьма не происходило. И если оно произойдет, то убедиться, чтобы этого не повторилось. Что я и сделал. И меня не волнует, как, главное — дело должно быть сделано.

Он наклонился, оказавшись со мной нос к носу.

— И дело… было… сделано, — закончил он.

— Безусловно, сделано, — тихо сказала я, больше не чувствуя беспокойства, что Тоби упал в грязь лицом, чтобы словесно и публично освежевать Джослин.

Вместо этого я почувствовала другие вещи.

И некоторыми из этих решила поделиться с Тоби.

— Нам нужно съездить в Грейбург. Забудь о пещерных людях, полицейских и беглецах. У меня на уме рыцарские доспехи и девица в беде.

Он посмотрел на меня секунду.

Затем рассмеялся.

Я ухмыльнулась ему и заставила нас двигаться вперед, говоря:

— По словам Дианны, есть венок, который подойдет к моей входной двери. Давай посмотрим на паршивца.

— Хорошо, детка, — пробормотал он, направляя нас обратно к моему мальчику, Дианне и Чарли.

Драма закончилась в короткие сроки, и я увидела, что венок сделан из старинных стеклянных бус с торчащими из них узкими елочными ветвями из мишуры, украшенными выцветшими игрушками в виде колокольчиков, пластикового снеговика, Санты с золотым лицом, домика в блестках, и самого уродливого эльфа в истории, прижимающего к груди свои тонкие ноги в полосатых гольфах.

Выглядело ужасно.

Мне понравилось.

Я купила его.

И после прогулки по площади, съеденных пирожков с начинкой и попкорна…

И после того, как мы встретились с Джонни и Иззи (которая ярко светилась), купили огромную упаковку с сырокопчеными колбасами, набором сыров, горчицей и крекерами, огромный пакет с рождественской смесью закусок «Chex», которые выглядели бомбически, и несколько безвкусных украшений, полностью разрушивших тему моей ёлки…

И после того, как мы усадили Брукса на колени Санты в беседке посреди площади, и каждый из нас рьяно фотографировал их на свои телефоны, пока Санта отчаянно пытался помешать Бруклину сдернуть с него бороду…

Тоби, мой сын и я направились домой к Тоби за Xbox, а затем ко мне, чтобы уложить Брукса вздремнуть, пока пеклось печенье.

И тогда Тоби повесил венок на мою дверь.

Как я и подозревала, безвкусный венок на двери этого фермерского дома смотрелся отлично.

Он подходил.

И я поклялась себя никогда от него не избавляться.

Но это была не единственная причина.

Маме он бы понравился, потому что речь шла о вторичной переработке мусора.

Однако имелась и другая причина.

У меня создалось ощущение, что венок станет основой каждого будущего Рождества. Он будет первым, что я достану и повешу. И он будет последним, что я сниму и уберу.

Это был Брукс. Это был Тоби. И это была я.

Это была семья.