Медленное пламя

ПРОЛОГ

Подходящая женщина

Тоби

Тридцать лет назад…

Тоби сидел посреди комнаты и смотрел.

Его старший брат Джонни стоял возле папиной ноги и гладил ее.

Папа сидел на диване, согнувшись, обхватив голову руками, его плечи вздымались.

Он плакал.

Тоби никогда не видел, чтобы его отец плакал.

— Папа, — позвал его старший брат странным голосом.

Отец поднял покрасневшее лицо и посмотрел на старшего брата Тоби.

Затем обхватил шею Джонни своей широкой ладонью.

— Все в порядке, сынок, — сказал он тоже странным голосом. — Все в порядке.

Его взгляд остановился на Тоби.

При виде отцовского лица Тоби почувствовал, как задрожали губы, а в животе возникло необычное ощущение.

— С нами все будет в порядке, — прошептал отец.

Тоби ему не поверил.

Он совершенно ему не поверил.

Это была первая осознанная мысль Тобиаса Дэвида Гэмбла.

А также его первое воспоминание.

Ему было три года.

И касательно его отца, мысль Тоби оказалась верной.

Десять лет спустя…

— Она его погубила, — рявкнула Марго.

Тоби стоял у задней двери, собираясь войти.

Он только что вернулся из школы.

Отец и брат были в гараже.

Если Тоби не хотелось работать с машиной, — а иногда ему этого не хотелось, — после школы он шел к бабушке с дедушкой.

Только если он не пробирался на мельницу и не притворялся, что скрывается там от правосудия. Или что он полицейский, охотящийся за беглецом, скрывающимся от правосудия. Или ученый, открывший новый вид мха, способный вылечить рак. Или матрос корабля, застрявший на необитаемом острове (на котором была мельница с водяным колесом).

Все пришли в ужас, когда он впервые проделал весь путь до мельницы в одиночку, чтобы поиграть там.

Ему было восемь.

Теперь, если у него было настроение, он ходил туда просто так. И если никто не мог его нигде найти, то мельница была верным местом.

Но бабушка с дедушкой отправились в Германию навестить бабушкину родню.

Поскольку в гараж ему идти не хотелось, то после школы Тоби пошел к Марго и Дэвиду, как бывало, когда его бабушка и дедушка были заняты.

Дэвид был лучшим другом его отца.

Марго была женой Дэйва.

А также занозой в заднице.

Потому что она была очень строгой. Всегда говорила: «джентльмен делает то», или «порядочный мужчина делает это», или «сначала предложи печенье даме, Тобиас, прежде чем съесть пятнадцать штук».

Она пекла лучшее печенье на свете.

Кто бы не съел пятнадцать штук?

А если сначала предложить их какой-нибудь девчонке, она может съесть пятнадцать штук, не оставив тебе достаточно.

Но, ладно…

Он никогда никому этого не говорил, никому на свете, но ему нравилось наблюдать, как Марго обнимала Дэйва, ее взгляд становился нежным, будто Дэйв соорудил какую-то большую пушку, направил ее в небо и выстрелил, наполнив небеса звездами.

Ему бы хотелось, чтобы мама так же смотрела на его отца.

Но ему нравилось, что Марго давала это Дэйву.

Об этом он тоже никому не говорил, но Тоби нравилось, что иногда, при взгляде на него, черты ее лица становились такими нежными, например, когда он получал пятерку за какую-нибудь работу, или после того, как помогал своей команде выиграть (и она, знаете ли, всегда ходила на его игры, и Дэйв тоже) или после того, как он ее рассмешил.

И ему очень нравилось, когда она проводила тыльной стороной пальцев по его челюсти.

Но услышав, как Марго разговаривает по телефону на кухне, Тоби не подошел к сетчатой двери и не открыл ее.

Он затаился у двери и прислушался.

Марго рассвирепела бы, узнай, что он там. У нее были хорошие манеры, и ей не нравилось, если кто-то подслушивал. Так что, в конце концов, ему придется вернуться по своим следам, немного выждать и войти в дом, как ни в чем не бывало.

Но сейчас он собирался подслушивать.

— Не представляю, что не так с Рэйчел, за исключением того факта, что она не Сьерра.

Тоби закрыл глаза, его плечи поникли.

Отец расставался с еще одной девушкой.

Фигово.

Казалось, отцу становилось лучше, когда рядом с ним была женщина.

На этот раз дела обстояли еще хуже, потому что Рэйчел очень нравилась Тоби.

Он научился не привязываться к ним. Они никогда не задерживались надолго.

Многие из них очень старались продержаться как можно дольше, и Тоби видел это. У его отца водились деньги. Он был порядочным парнем. И у него был такой тихий голос, который, как подслушал Тоби, одна из подружек отца назвала «сексуальным».

Ланс Гэмбл был хорошей партией.

Многие из женщин пытались добраться до Ланса через его сыновей.

В основном, это вызывало тошноту и выводило Тоби и Джонни из себя (просто Джонни был из тех парней, которые научились держать рот на замке о том, что его беспокоило, и не говорить об этом отцу, чтобы его не сердить, а Тоби… не слишком сдерживался).

Но Рэйчел была настоящей. Она была красивой и милой. Не излучала атмосферу фальши.

И готовила потрясающе.

Тоби хотел, чтобы она осталась рядом.

Очевидно, этого не произойдет, и, как обычно бывает с его отцом и его подружками, это был не ее выбор.

— Если эта женщина когда-нибудь вернется, я ударю ее по лицу, — услышал Тоби гневный голос Марго. — А потом вырву ей волосы, выцарапаю глаза и вышвырну из города.

Теперь Марго говорила о Сьерре.

О папиной жене.

Матери Джонни и Тоби.

Насколько Тоби знал, они все еще оставались женаты.

Несмотря на то, что его отец пытался скрыть это от сыновей, он пытался найти ее, но не смог. Пару лет назад, после очередной неудачной попытки, Тоби услышал, как Дэйв предложил отцу развестись в одностороннем порядке (что бы это ни значило). Но его отец сказал: «Я дам ей больше времени. Зная свою Сьерру, она не сможет долго оставаться в стороне от своих мальчиков».

Он ошибался, учитывая, что к тому моменту она отсутствовала уже восемь лет.

Тоби не думал, что его матери нужно больше времени. У нее его было предостаточно. Прошло десять лет.

Она не вернулась.

Потому что и не собиралась возвращаться.

И если бы она это сделала, никто бы не захотел ее возвращения.

Кроме его отца.

И Тоби.

Он мало что о ней помнил. Был слишком мал, когда она ушла.

Вот только помнил, что она красивая. И как хорошо от нее пахло.

Он помнил, как она делала отца счастливым.

Хотя эти воспоминания уже почти стерлись.

И на данный момент ему нравилась Рэйчел.

— Не знаю, — сказала Марго. — Уверена, Дэвид поговорит с ним. Но он не послушает. Мне кажется, он считает, что должен быть свободен, когда она вернется. Но эта женщина никогда не вернется. Дэйв это знает. Я это знаю. Весь Мэтлок это знает.

Как отметил для себя Тоби, он тоже это знал.

— Нет, — отрезала Марго. — Я даже не могу понять, что творилось у нее в голове. Но вот что я тебе скажу: смеется тот, кто смеется последним, и это будем мы.

После этих слов Тоби насторожился.

Как они могли смеяться, когда мама ушла и оставила их?

Марго объяснила ему.

Ну, не ему, а своей собеседнице.

— Джонатону пятнадцать, и он уже один из лучших людей, которых я знаю. Хороший. Порядочный. Добросердечный. Сильный. Имеет собственное мнение и то, как его высказать. Сообразительный. И она никогда не узнает, каким сказочным мужчиной станет ее мальчик.

Ага.

Ну, конечно.

Джонни был потрясающим.

Все знали, что Джонни потрясающий.

Все.

Даже Тоби, и иногда ему за это хотелось ненавидеть старшего брата, но Джонни был именно таким парнем.

И за это его нельзя было ненавидеть.

Никто не мог ненавидеть Джонни Гэмбла.

— А Тобиас…

Тоби оживился.

— Он понятия не имеет о своем потенциале…

Ну, конечно.

Его потенциал.

— Но когда он поймет… — она на секунду замолчала, а затем продолжила: — Я борюсь с ним. Но можно ли обуздать всю эту дерзость? Правильно ли пытаться мешать мальчику поглощать жизнь? Он такой смелый, Джуди, что иногда у меня перехватывает дыхание. В иные времена он был бы первым, кто ступил на Луну. Кто первым прибыл бы на место тушения пожара. Джонатон найдет милую девушку, заведет с ней детишек, будет работать в автомастерских отца и заживет хорошей жизнью, тихой и счастливой. Тобиас найдет вспыльчивую девушку, которая будет бросать ему вызов и сводить с ума, и они помчатся по миру, бегая с быками в Памплоне, выискивая спрятанные сокровища в Египте или что-то в этом роде.

Тоби удивленно моргнул.

Марго так думала?

О нем?

— И что мне делать тогда? — спросила Марго свою подругу Джуди (которая пекла не такое вкусное печенье, как Марго, но тоже ничего). — Мой последний мальчик, пусть и не рожденный мною, уйдет? Как женщине смириться с тем, что ее ребенок путешествует по Амазонке или погружается в глубокое море, чтобы исследовать затонувшие пиратские корабли? Боюсь, остаток своей жизни я проведу в ожидании звонка только, чтобы услышать, что с ним все в порядке. Господи, надеюсь, он найдет женщину, способную общаться. По крайней мере, справляться, как мы поживаем.

По собственной воле тело Тоби соскользнуло по стене дома Дэйва и Марго.

До самого низа.

Пока он не уселся на задницу.

Потому что она так думала.

О нем.

— И Сьерра этого не поймет, — продолжила Марго. — Не поймет надежности Джонатона или бесстрашия Тобиаса. Ей этого никогда не узнать. Она никогда не будет держать на руках внуков, которых ей подарит Джонатон. Никогда не услышит по телефону волнение детей Тобиаса, когда те позвонят и, затаив дыхание, поделятся новой затеей их отца.

Тоби почувствовал, как что-то ударило в живот, и это был не тот обычный удар, когда кто-то упоминал его маму.

Это было что-то совсем другое.

— Так что, полагаю, мне следует поблагодарить ее, — заявила Марго. — Потому что она ушла, и все это досталось мне. Она ушла, и это стало моим. И я полагаю, мне не следует злиться на Ланса за его разрыв с Рэйчел. Потому что, если бы он нашел себе женщину, она могла бы заявить права на этих мальчиков. Потому что, какая женщина, кроме Сьерры, которая в принципе не женщина, не станет претендовать на этих мальчиков? И что тогда делать мне?

И снова по собственной воле его тело оторвалось от пола, поднялось на ноги и повернуло направо к сетчатой двери.

Марго никогда ничего не упускала.

Поэтому, хотя она и стояла у кухонной стойки боком к двери, с трубкой настенного телефона, прижатого к уху, она почувствовала его присутствие и обернулась.

Тоби не двинулся с места.

Он просто смотрел на нее, на ее красивые светло-рыжие волосы и большие глаза, одетую в одно из ее красивых платьев (она всегда была в красивых платьях), и ощутил в животе то самое чувство.

— Джуди, мне пора. Тобиас вернулся домой из школы, и если я не принесу ему перекус, его желудок съест себя сам. — Она сделала паузу. — Хорошо. Да, конечно. Тогда и увидимся. Да, Джуди.

На этом она повесила трубку.

Но все, о чем мог думать Тоби, это то, что она сказала, что он вернулся «домой».

И он был дома.

Их у него было три.

Отца.

Бабушки и дедушки.

И Марго.

И после школы она готовила ему чертовски вкусный перекус.

Всегда.

Всегда, сколько он себя помнил, он приходил к ней.

И это дала ему его мама. Всё это.

И она сделала это, уйдя.

Не двигаясь, он смотрел, как она идет к нему.

Он пошевелился только тогда, когда она толкнула сетчатую дверь.

Она держала ее открытой, стояла в дверях и изучала его.

— Как много ты слышал, дорогой? — тихо спросила она.

— Много, — ответил он.

Ее красивое лицо приняло такое нежное выражением, как ему нравилось, а потом она прошептала:

— Дитя.

Тоби ничего не сказал.

— Я знаю, что тебе нравилась Рэйчел, Тобиас, но… — начала она.

— Ты мне нравишься.

Она замерла. Моргнула.

Затем ее рука поползла по груди и прикрыла горло, чтобы не дать ему увидеть, как она старалась не заплакать, потому что дамы не поддавались слезам и истерике на публике. Это было невежливо.

По словам Марго.

— Когда я найду женщину, она будет такой же, как ты, — заявил ей Тоби.

— Мой прекрасный мальчик, — тихо сказала она.

— Хотя ей придется носить брюки, если она собирается бегать с быками или чё там еще.

Черты ее лица стали еще мягче, но она сказала:

— «Что-то», Тобиас. Не «чёкай». Ты не из деревни.

— Я — настоящий деревенский житель. Все жители Кентукки — деревенские жители, разве ты не знала?

Ее губы шевельнулись тем самым движением, которое часто совершали при разговоре с ним. Они дрогнули, будто она пыталась не рассмеяться, а затем вытянулись в суровую линию.

— Я не из деревни, я родилась и выросла в Кентукки. И ты тоже не из деревни, — заявила она.

— Ты собираешься меня кормить или как? — спросил он.

— Марго, я проголодался. Приготовь мне, пожалуйста, что-нибудь перекусить? — поправила она.

— Я в жизни такого не сказану, — ответил он.

Ей не удалось сдержать улыбку, прежде чем она ответила:

— «Не скажу», Тобиас. — Она отошла в сторону, чтобы пропустить его в дом, и пробормотала: — Господи, дитя, что мне с тобой делать?

— Покормить меня?

Она закатила глаза, но он успел заметить в них улыбку.

Он вошел в дом.

Она заставила его вымыть руки, затем выложить на кухонный стол учебники, а сама приготовила ему сэндвич с ростбифом с расплавленным мюнстером сверху, намазанный майонезом и с тонной рифленых чипсов с боку.

На самом деле чипсов было так много, что они почти полностью покрывали сэндвич. Будто она приготовила ему полноценный обед.

И даже если он уже пообедал, и уже приближалось время ужина, ему было все равно. Это было потрясающе вкусно, и он… ну… проголодался.

Тоби ухмыльнулся и приступил к геометрии, потому что знал, что она не отпустит его домой, пока он не сделает домашнее задание.

Он съел половину сэндвича, прилично умял чипсы и почти закончил с геометрией, когда взглянул на Марго у плиты, колдующую над большим куском мяса на сковороде, который она собиралась зажарить для Дэйва на ужин.

Все их сыновья учились в колледже. Точнее, Ланс, самый старший, работал инженером в Орегоне, а Дэйв-младший и Марк учились в колледже.

Так что теперь остались только Марго и Дэйв.

Ей больше не нужно было присматривать за всеми своими мальчиками.

Папа сказал, что это ее расстраивало. И Тоби это ясно видел.

И видя это, даже если бабушка или дедушка были дома, или его манила к себе мельница, после школы он приходил к ней, и не только потому, что она готовила отличный перекус (бабушка тоже его отлично готовила).

Так ей, казалось, становилось лучше.

И он с радостью приходил к ней.

И все же.

Он смотрел на нее, потому что ощущение в его животе изменилось, и ему стало настолько не по себе, что пришлось от него избавиться.

— Единственное, что меня волнует… — начал он.

Марго повернула к нему голову.

— Что ты не уйдешь, — закончил он.

Она выпрямилась и полностью повернулась к нему.

— Я никуда не уйду, Тобиас.

— Рэйчел мне очень нравится. И мне плевать на маму, — солгал он. — Но ты никуда не уходи.

— Я никуда не уйду, дорогой.

Он уставился на нее.

Она смотрела в ответ.

Так продолжалось некоторое время.

Когда это затянулось настолько, что то самое ощущение начало угасать, он снова обратился к учебникам.

Марго вернулась к жарке мяса.

Когда Дэйв, папа и Джонни вернулись домой (Дэйв тоже работал в гараже), Марго потребовала, чтобы Гэмблы остались на ужин.

А когда Марго чего-то требовала, мужчины в ее жизни это выполняли.

Тоби не возражал.

Ее жаркое было почти такое же вкусное, как и печенье.

И им всем приходилось передавать ей блюда во время ужина, и ей приходилось притворяться, что это ее раздражало.

И, как всегда, в кругу семьи это было…

Потрясающе.

И, как всегда, когда он бывал у Марго и Дэйва, он пошел домой с полным животом.

И это было приятно.

Пятнадцать лет спустя…

Тоби опирался спиной об изголовье кровати, прижимая телефон к уху, и слушал гудки.

Было поздно, и разница во времени составляла три часа.

Он знал, что они ответят.

И они ответили.

Или точнее ответил Дэйв.

— Алло?

— Привет, Дэйв, — тихо сказал Тоби.

— Сынок, ты знаешь, который час?

— Передай Марго, что сегодня я получил лицензию пилота.

— Ох, черт, — пробормотал Дэйв.

Тоби ухмыльнулся.

— Что? — услышал он Марго на заднем фоне. — Это Тобиас? Где он? С ним все в порядке?

— Позволю тебе самому разобраться с этим, — все еще тихо сказал Тоби Дэйву. — Люблю вас обоих.

Затем он отключился.

Он посмотрел на часы и засек время.

Прошла одна минута и двадцать три секунды, когда его мобильный завибрировал.

— Привет, Марго, — ответил он тихим голосом.

— Я уже думала…

— Я отработал все часы. Справился с экзаменом, — заверил он ее. — Мой инструктор сказал, что у меня прирожденный талант.

— Когда ты проходил курсы на инструктора по гольфу, твой наставник говорил тоже самое, — ответила она.

— Ну, так и было.

— А когда ты работал на лесозаготовках на Аляске, твой бригадир сказал, что, по его мнению, ты родился на севере и был прирожденным лесорубом, хотя ты насквозь южанин.

— Ну, и это было.

Она вздохнула и объявила:

— Скажу лишь, что рада, что ты больше этим не занимаешься. Ты хоть знаешь, что лесозаготовка — первая по опасности работа в Америке?

Он этого не знал.

Хотя, проработав лесорубом два года, не удивился.

— И я подозреваю, что работа пилота стоит на втором месте, — не унималась она.

Он понятия не имел.

И ему было все равно.

— Ты станешь моей смертью, — заявила она.

А вот это его волновало.

— Ты доживешь до ста двадцати лет и будешь качать на коленях моих внуков, — тихо сказал он.

Марго не нашлась с ответом.

— Не говори папе. Я позвоню ему завтра и сообщу новости, — приказал Тоби.

— О, так своему отцу ты не позвонишь позже часа ночи? — парировала Марго.

Он еще больше понизил голос, но не смог скрыть улыбку.

— Я просто хотел проведать свою девушку.

Марго снова ничего не сказала.

— Приезжай в Финикс, я возьму тебя в полет, — предложил он.

— Когда ад замерзнет, Тобиас.

Тоби боролся, чтобы не расхохотаться.

Хотя тихого смешка сдержать не смог.

— Теперь, когда ты покорил небеса, могу ли я ожидать звонка с сообщением, что ты потратил время на поиски особенной девушки и нашел ее? — спросила она.

Она хотела, чтобы он остепенился и был счастлив.

Ладно, возможно, не остепенился. Ей нравилась его спонтанность (хотя вслух она никогда в этом не признавалась).

Она просто хотела, чтобы он был счастлив.

— Не уверен, что это хорошая идея, дорогая. Я скучаю по дикой природе. Думаю, в следующий раз я отправлюсь в Теннесси. Всегда хотел пожить в Нэшвилле. Не очень хорошая идея найти женщину, а потом ожидать, что она потащиться за мной через всю страну.

— Милостивый Господь, — прошептала она.

Это сводило ее с ума, ведь он еще ни с кем не встречался.

Вот Джонни встречался.

Конечно.

Марго потребовалось много времени, чтобы полюбить Шандру или доверять ей, и Тоби до сих пор не знал, действительно ли она ей нравилась.

Еще бы.

Никто не был достаточно хорош для ее мальчиков.

Никто.

Опять же, что касается Тоби, она не ошиблась.

Для себя он пока не нашел достаточно хорошую женщину.

Потому что ни одна не походила на Марго.

Ни одна.

— Не буду мешать тебе спать, — сказал он.

— Было бы чудесно, — ответила она, но он мог сказать, что она не хотела прерывать разговор.

— В следующий раз я позвоню в подходящее время.

— Это тоже было бы чудесно.

— Люблю тебя, Марго, — сказал он тихо.

Она колебалась лишь секунду, и он знал, что эта секунда требовалась на то, чтобы собраться с силами, а затем сказала:

— Я тоже люблю тебя, мой прекрасный мальчик.

Тоби с ухмылкой выключил телефон.

— Может, не стоит звонить своей девушке, чтобы ее проведать, когда я только что позволила тебе дважды меня трахнуть и пытаюсь заснуть, — прозвучало не только сонно, но и явно зло.

Тоби посмотрел на обнаженную женщину в его постели.

Они выпили (много), а потом трахались (много).

Он думал, что она отключилась.

Очевидно, она заснула, хоть и ненадолго, поскольку он даже свет не выключал, но также очевидно, что она не была большой поклонницей того, чтобы ее будили, и у нее не возникало проблем поделиться этим.

У нее была отличная задница. Красивые волосы.

Но, нет.

Все равно…

Она не была достаточно хороша.

Судя по тому, что она сказала и как это сделала — явно причислив его к тому типу парней, которые будут, лежа с обнаженной женщиной в постели, разговаривать с другой, — она ни в коей мере не была достаточно хороша.

— Вероятно, пришло время отвезти тебя домой, — предложил он.

Она моргнула, и раздраженное выражение ее лица сменилось мольбой.

— Малыш, девушке просто нужно немного отдохнуть перед вторым раундом, или, в данном случае… третьим.

— Извини. Мне рано вставать. — Ложь. — Так что я отвезу тебя домой.

Так он и поступит.

Он спустил ноги с кровати и потянулся за джинсами.

— Тоби…

Натягивая джинсы, он посмотрел ей в лицо.

Тоже красивое.

И все же не достаточно.

— Я разговаривал с мамой, — поделился он.

— О, — выдохнула она, теперь опираясь на предплечье. — Ты называешь свою маму Марго?

Он не собирался вдаваться в подробности, поэтому просто ответил:

— Да.

— Думаю, это мило.

— Ты же знаешь, сегодня произошло кое-что важное, — напомнил он.

И она знала.

Они познакомились в баре этим вечером, и когда он рассказал ей, что получил лицензию пилота, она была готова отпраздновать это вместе с ним. Если ее празднование с ним заключалось в том, что он купит ей много выпивки, накормит поздним ужином, поскольку она перебрала, а он не был большим поклонником развязных, пьяных женщин, а затем пойдет к нему домой и устроит все это.

— Я пошел отпраздновать, встретил тебя, поэтому у меня еще не было возможности рассказать Марго, — закончил он.

— Да, ладно. Но все равно не круто разговаривать по телефону, когда кто-то спит. Даже если ты звонишь своей маме.

А еще было некруто злиться из-за этого, когда ты проспала максимум минут десять.

И он говорил тихо. И не то чтобы он сорок минут проговорил с кем-то, кому приходилось кричать, будто во время полета на вертолете.

Он поделился всеми этими мыслями, сказав:

— Детка, одевайся.

— Но я не знала, что это была твоя мама.

Нет, она считала его колоссальным засранцем, болтавшим с другой женщиной, пока она лежала рядом с ним в его постели, после того, как он ее трахнул.

Это он тоже не собирался объяснять.

Он наклонился за футболкой, выпрямился и повторил:

— Одевайся. Я отвезу тебя домой.

Он натянул футболку, когда она начала:

— Тоби, я просто…

— Ты права, — снова прервал он ее. — Это было невежливо. Мне следовало выйти из комнаты, чтобы позвонить. Я этого не сделал. Извини. Я пытался вести себя тихо. Не знал, что у тебя чуткий сон. Но завтра у меня дела, а у тебя, наверняка, завтра работа, и ты уже проснулась, так что, давай я отвезу тебя домой, чтобы нам обоим не пришлось вставать рано, чтобы я вез тебя туда.

— Боже, — пробормотала она, повернув голову и скользнув к краю кровати. — Ну, ты и мудак. С красавчиками вечно так. Полные гребаные мудаки.

Однозначно не достаточно хороша.

— Знаешь, если хочешь остаться, заснуть со мной и проснуться, то не веди себя как стерва, когда я бужу тебя своим звонком маме, чтобы сообщить ей о чем-то очень важном для меня, а потом слышу, как ты обзываешь меня мудаком, — посоветовал он.

— И что предлагаешь мне сделать? — огрызнулась она, натягивая трусики. — Поблагодарить тебя за то, что разбудил звонком возле меня, пока я спала?

— Это моя кровать, Кристи, — напомнил он. — И ты проспала минут десять. Не то чтобы я пробудил тебя от глубокого сна, когда тебе завтра предстоит делать операцию на мозге.

— А час назад я позволила тебе съесть мою киску в твоей постели, Тоби, — парировала она, сердито застегивая лифчик.

Ну, всё, с него довольно.

Абсолютно не достаточно хороша.

— Если женщина позволяет джентльмену съесть ее киску, — продолжила она ныть, — он, знаешь ли, не выгоняет ее из постели.

От этих слов он замер, застегивая ремень.

Потому что Марго вбивала в него манеры настоящего джентльмена, сколько он себя помнил.

И Кристи была права.

— И не корми меня всякой чушью о вынужденном удовлетворении женщины орально, — продолжила она, одергивая теперь свою короткую юбку. — Потому что ты с удовольствием участвовал в процессе. Хотя большинство мужчин в этом не признаются, — пробормотала она.

— Мы встретились пять часов назад. И за эти пять часов, детка, я не давал никаких обещаний, — напомнил он осторожно, но она была права, он повел себя как мудак (хотя и с натяжкой, которую теперь понимал, но даже если и так, он не был большим поклонником сна, в жизни ждало слишком много стоящих занятий).

— О, нет, вы никогда не даете обещаний, — отрезала она.

Так, секундочку.

— Ты мне отсосала, я тебе отлизал и дважды довел до оргазма. Скажи, Кристи, как по-твоему, к чему это нас приведет? — спросил он. — И я не включаю мудака, детка. Я действительно хочу знать, чтобы больше не столкнуться с подобной проблемой. Ясно, что ты не хочешь, чтобы я считал тебя легкодоступной, но ко мне относишься также. То есть женщина может просто так трахнуть мужчину. Но когда мужчина трахает женщину, в этом есть какое-то обещание?

У нее не было ответа на его вопрос, и она поделилась этим, сказав:

— Иди на х*й.

— Отлично, — пробормотал он, наклоняясь за носками.

Боже, мог же он выбирать женщин.

Прямо как его отец.

Он повернулся к ней спиной, сел на кровать и натянул носки.

— Знаешь, может, я думала, что у нас что-то начинается, — сказала она ему в спину.

Он повернулся к ней.

— И, может, так бы и было, если бы ты не назвала меня мудаком.

Она всплеснула руками.

— То есть я назвала тебя мудаком ни за что, а не потому, что ты выгнал меня из своей кровати?

Он снова встал и повернулся к ней.

— Нет, на самом деле я оказался мудаком из-за того, что разговаривал по телефону, пока ты спала, потому что, видишь ли, Кристи, я живу один, поэтому я не привык, чтобы женщина спала рядом со мной в постели. Особенно женщина, которую я встретил только сегодня вечером, поэтому я не подумал, а мне бы следовало, и это был мудацкий поступок. Но я бужу тебя, и ты не говоришь: «Кто это был, детка?» а потом: «Как мило, что ты позвонил маме, чтобы поделиться с ней этой радостной новостью, но в следующий раз не возражаешь не делать этого в постели, пока я сплю? У меня чуткий сон». Вместо этого ты высказываешь мне всякую хрень, будто я звоню другой женщине, когда я с тобой, вот что привело нас сюда.

— Спасибо за урок, Тоби. В следующий раз, когда парень окажется мудаком, я буду вежлива, а не просто укажу, что он мудак.

— Я хочу сказать, Кристи, что мужчина может не знать, что он мудак, или, что ты считаешь его мудаком, так что, возможно, проявив хоть немного спокойствия, указывая на это, он бы научился, как больше не вести себя так с тобой.

Она захлопнула рот.

Затем открыла его, чтобы рявкнуть:

— Я позвоню другу, чтобы он меня отвез.

— Я отвезу тебя домой, — пробормотал он, снова отворачиваясь, чтобы сесть на кровать и натянуть ботинки.

— Не делай мне одолжений.

— Ради всего святого, — пробормотал он, натягивая ботинки.

Когда он встал, то обнаружил ее одетой.

А также по выражению ее лица отметил, что ее настроение поменялось.

— Знаешь, если хочешь, чтобы я считала тебя не таким мудаком, может, тебе стоит сделать то же самое. В смысле, я только проснулась, Тоби.

Ага.

Проспав десять минут.

Иисусе.

Она отдалась ему, он вернул ей услугу.

— А потом назвала меня мудаком и упрекнула, что я съел твою киску и выгнал из постели. Я мог бы разложить тебе все по полочкам, но это просто произошло. Думаешь, не имея никакого фундамента, а всего лишь пару оргазмов, после всех этих неприятных слов мы сможем возродить то, чего еще даже не начиналось?

— Вероятно, нет, — пробормотала она.

Точно нет.

Он подошел к двери спальни, когда она произнесла:

— Знаешь…

Тоби повернулся и увидел, что она все еще стоит у кровати. Единственное, что она сделала, это повернулась лицом к нему.

— …я понимаю, — закончила она.

Он подавил вздох и спросил:

— Что ты понимаешь?

— Ты хочешь милую девушку. Всем парням нужны милые девушки, которые все понимают, даже когда парни ведут себя как мудаки, и не указывают, что они позволили им съесть их киску, а тем более дважды трахнуть, а значит, связь была установлена. Вы не можете смириться с ее реальностью. Говорят, девушки хотят сказки. Но парни хотят ее больше, и у них есть власть, поэтому девушке приходится стать этой фантазией, чтобы заполучить парня.

— Нет, Кристи, это не так, — возразил он. — Возможно, для некоторых парней, но не для меня.

— И ты отвозишь меня сейчас домой, не потому что я была не такой, какой ты хотел меня видеть?

— Да, я везу тебя сейчас домой, потому что ты не такая, какой я хотел бы тебя видеть. Но ты устроила мне концерт, детка. Высказала мне свои претензии, не можешь никак остыть и не пытаешься разобраться с ситуацией. И если я спущу это на тормоза сейчас, мало того, что ты будешь устраивать мне такие концерты всю жизнь, но это бы повлияло и на наших детей, если бы мы зашли достаточно далеко.

Ее голова дернулась, а глаза расширились.

Но Тоби продолжил:

— И это не нормально. Я не хочу милой девушки. Мне нужна та, кто изо всех сил будет стараться постоять за себя, за меня и за наших будущих детей. И когда проблема будет выходить из-под контроля, и я признаюсь, что был мудаком, я не хочу, чтобы она отмалчивалась и не признавала, что была стервой, чтобы мы могли все исправить. Вот чего я не хочу, Кристи.

— Ладно, я была стервой, — призналась она.

— И что мне с этим делать?

Она снова всплеснула руками.

— Ты только что сказал мне признать это.

Теперь ему стало любопытно.

— Почему ты борешься за это?

— Ну, потому что ты красавчик и безумно хорош в постели.

Он покачал головой.

— Ох, умоляю, — протянула она. — Не веди себя так, будто я здесь не из-за моей внешности, и ты не хотел залезть мне в трусики, а я тебе приглянулась из-за моей улыбки или чего-то еще, и смогла тебя рассмешить.

Как он только что понял, она бы его не рассмешила.

Она бы изо всех сил заставила его добиваться ее внешности, задницы, ног и всего прочего.

Вот почему она была здесь.

И теперь Тоби начал осознавать, в чем он ошибся, начиная со своей самой первой девушки, той, которую попросил «пойти с ним» в четырнадцать лет, и заканчивая женщиной, стоящей перед ним в данный момент.

Но Кристи еще не закончила.

— Мужчины вроде тебя, не клюнут на какую-нибудь толстуху, которая хорошо готовит и поклоняется земле, по которой вы ходите. Мужчины вроде тебя, выбирают подобных себе, великолепных женщин, которые тоже поклоняются земле, по которой вы ходите.

— Да, я очень хочу, чтобы моя женщина поклонялась земле, по которой я хожу, — поделился он.

— Вот видишь.

— И она сделает это потому, что я буду готов умереть за нее.

Кристи снова закрыла рот, и ее глаза расширились.

— И она также должна быть страстной, детка. И да, вероятно, она будет великолепна, потому что я пробужу в ней эту страсть, когда буду есть ее киску. Но это, — он указал вокруг себя, — это просто заноза в моей заднице.

Она понизила голос, когда поделилась:

— Я слышала, как ты сказал маме, что поедешь в Нэшвилл, и было бы нехорошо сейчас встретить женщину и тащить ее туда.

И вот оно.

Почему она не начала с этого?

Зачем обрушивать на него бурю дерьма, когда он явно нравился ей больше, чем он думал, и она хотела, чтобы он нравился ей?

— Я просто дразнил ее, хотя был бы не против поехать в Нэшвилл. Дело не в этом. Ты понятия не имеешь о моих отношениях с Марго и о моих планах, ближайших или будущих. Но, Кристи, вот, что я тебе скажу: если я буду готов умереть за женщину, когда встречу подходящую, само собой разумеется, я буду готов осесть на месте. И если почувствую, что мне нужны перемены, то приложу все усилия, чтобы уговорить ее поехать со мной, — объяснил он, что, по его мнению, было излишне.

— И, очевидно, я не подходящая женщина.

Она сошла с ума?

Тоби этого не сказал.

Она правильно расценила его молчание.

— Ясно. Здорово. У меня нет настроения проводить с тобой больше времени. Так что я вызову такси, — отрезала она.

— Вероятно, это хорошая идея.

Она направилась к нему, усердно покачивая бедрами, до такой степени, что он забеспокоился, как бы она не потеряла равновесия.

— Удачи в поисках женщины из твоих фантазий, — едко пожелала она.

— Спасибо, — пробормотал он, уступая ей дорогу.

Он пропустил ее, но за ней не последовал.

Когда она захлопнула за собой входную дверь, он ее не запер.

Но он выглянул в окно и увидел, как она вытащила из сумки телефон и склонила голову над экраном.

И он продолжал присматривать за ней, пока не подъехало такси.

Он не вышел к ней, чтобы заплатить за гребаное такси, когда она повернулась и показала ему в окно средний палец, говоря: «Иди на х*й, мудак» .

Тоби снова вздохнул.

Да, он мог выбирать женщин.

Он все равно продолжил смотреть, пока она не села в такси и не уехала.

Она благополучно доберется домой.

Поэтому Тоби перестал смотреть и пошел запирать дверь.

Вернувшись в спальню, он решил, что еще долгое время после этого здесь будут только он и его кулак.

После того, как он разделся и растянулся под одеялом, воспоминания о Кристи почти исчезли.

А также обо всех тех, кто был раньше, кто вел себя как стервы, или постоянно ворчал, или решал, что он женится на них еще до того, как узнает их вторые имена или то, как они пьют кофе.

Тобиас Гэмбл не собирался становиться своим отцом.

Он не собирался делать неправильный выбор и, в конечном итоге, оказаться таким сломленным, что его не сможет излечить ни одна женщина — или ни один ребенок, даже его собственный.

Он найдет себе подходящую женщину.

Она больше всего на свете будет любить детей, которых они произведут на свет.

Она будет поклоняться земле, по которой он ходит.

И она будет настолько великолепной, что он будет готов умереть за нее, даже не моргнув глазом.

Так что, да, Кристи стала воспоминанием.

Поэтому Тоби без проблем снова заснул.

Четыре года спустя…

Тоби подъехал к дому на своем старом красном грузовике «Шевроле» с серебристыми вставками.

Дом выглядел чертовски милым, идеальное место для новой женщины, с которой стал встречаться его брат, после того, как Шандра закончила перемалывать его в пепел.

Но Тоби не думал о доме.

Тоби даже не придал значения тому факту, что он впервые за несколько месяцев увидит брата, поскольку уже несколько месяцев не возвращался в Мэтлок.

Он не думал об этом, потому что рядом с этим чертовски милым домом явно разыгрывалась драма.

Драма, в которой участвовал Джонни.

Джонни и какой-то сторчавшийся чувак, какой-то огромный чернокожий чувак и две самые красивые женщины, которых Тоби когда-либо видел в своей жизни.

Да, одна из этих женщин была новой девушкой Джонни.

И это понятно.

Чертовски милый дом.

Чертовски красивые женщины.

Тоби вышел из грузовика и увидел, как Джонни чуть покачал ему головой, прежде чем Тоби начал медленно приближаться.

Говорил сторчавшийся чувак.

— Ты же знаешь, я искал, с кем провести концерты, — объявил чувак.

— Не уверена, как можно их найти, лежа на диване с шестью банками пива или трахая какую-то бабу в моей постели, — дерзко ответила блондинка (то есть, одна из двух) с фантастической задницей и длинными ногами.

Ясно.

Вероятно, это была не девушка Джонни.

Хотя она была красивее.

Иисусе.

Подойдя ближе, Тоби удалось лучше разглядеть, насколько она великолепна.

— Адди, не вешай на меня это дерьмо, — ответил чувак. — Ты не давала мне уже несколько месяцев.

— Потому что я уставала, Перри, — парировала она. — Выбивалась из сил. Я мать-одиночка маленького мальчика с отцом-бездельником, который живет со мной.

Здорово.

Просто чертовски потрясающе.

Этот сторчавшийся чувак был ее чуваком.

— Я люблю своего сына, — бросил в ответ парень Перри.

— Он игрушка, какой была и я до того, как потеряла блеск и новизну, а жизнь со мной тебе наскучила, но ты не отдал меня. Ты отшвырнул меня в сторону и стал искать новую игрушку, точно так же, как я знаю, ты поступишь с Бруклином, когда с ним перестанет быть весело, — ответила великолепная девушка по имени Адди.

Тоби увидел, как Джонни повернул голову к нему, наблюдая за его приближением.

Тоби вопросительно поднял брови.

Джонни еще раз чуть мотнул головой и снова посмотрел на Адди.

— Это неправда, детка, — уговаривал Перри. — Я люблю тебя. Люблю Бруклина. Ты же знаешь. Просто с тех пор, как группа распалась, было тяжело и….

— Боже, пощади меня, — язвительно протянула Адди. — Ты — абсолютный стереотип, а я — идиотка, которая купилась на него.

— У нас все хорошо, мы просто должны вернуть все это, — сказал Перри.

— Тебе было хорошо, потому что у тебя был тот, кто оплачивал твои счета и выполнял всю тяжелую работу, заботясь о твоем сыне, чтобы он был милым, чистым и сытым, когда тебе захочется поиграть с ним. У меня не было ничего хорошего. И даже после того, как я поделилась этим примерно семь миллионов раз, до тебя не дошло, что, возможно, стоит помочь своей жене и сыну. Потому что ничего не изменилось. Вдобавок ко всему, я застала тебя трахающим другую женщину.

Все, наконец, встало на свои места.

Эта красивая женщина родила ребенка от этого мудака.

Они были женаты.

И мудак ей изменил.

Она видела, как он это сделал.

Дерьмо.

— Я скоро вступлю в другую группу, и тогда… — начал мудак.

— Не смей снова кормить меня этим, Перри. Я поверила в это два года назад. Ты действительно думаешь, что я поверю в это сейчас?

— Итак, да, — пробормотал Перри, закончив с уговорами. Он снова разозлился. — Теперь ты приняла решение, что между нами все кончено, обчистила квартиру и банковские счета и ушла?

— Ты изменил мне, и мы расстались, так что я уехала, Перри. Забрала свои вещи. Твои оставила. То же самое касается и банковских счетов, так как каждый пенни на них я заработала сама, — объяснила Адди.

Тоби не мог поверить, что этот идиот изменил ей.

Иисусе.

Мужик слепой?

— После того, как ты смылась, в доме не осталось ничего, кроме моей одежды, — парировал идиот.

— Это то, с чем ты вступил в наш брак и весь вклад, что ты в него внес и с чем ты из него уйдешь.

— Мне потребовалась неделя, чтобы добраться сюда, потому что пришлось достать денег на бензин, так как ты забрала наличные и заблокировала наши кредитные карты, — пожаловался Перри.

— Мои кредитные карты, — поправила она. — На них лишь стояло твое имя. Но погашала их я.

Черт, а эта женщина с характером.

И она дала мужу хороший пинок под зад.

Это было бы чертовски круто, если бы происходящее не было таким хреновым.

Перри внезапно хлопнул себя ладонью по лбу, а затем выбросил руку вперед, и Тоби насторожился, потому что, если этот чувак был настолько глуп, чтобы изменить своей красавице-жене с ее дерзким характером, он мог бы сделать с ней что-нибудь еще более глупое в присутствии трех мужчин.

Свой разгневанный жест мудак сопроводил следующими словами:

— Неужели ты не видишь ужас ситуации, когда какая-то сука обчищает квартиру и забирает у мужчины ребенка, а затем уходит, даже не оставив гребаной записки?

Тоби поймал себя на том, что проглотил рычание из-за того, что мужчина назвал ее сукой.

— Ты был внутри нее, — прошептала Адди.

От тона ее голоса внимание Тоби сосредоточилось на ней, и, как будто его тело обладало собственным разумом, оно приблизилось к Адди.

— Детка, пожалуйста, мы можем поговорить об этом без зрителей? — умолял Перри.

— Она смотрела на меня. Ты смотрел на меня. Смотрел прямо в глаза, когда был внутри другой женщины, — произнесла Адди голосом полным боли.

— Я пытался тебя догнать.

— С мокрым членом, побывавшим в другой женщине.

Мудак замолчал.

Тоби по-прежнему не смотрел на него.

Его внимание было приковано к ней.

Как она могла быть еще красивее, показывая свою боль?

— Вот как все будет дальше, — тихо сказала она. — Я переезжаю сюда. Я устроилась на работу в продуктовый магазин. Начинаю в понедельник. Я уже связалась с адвокатом. Она начала бракоразводный процесс. Тебе назначат выплату алиментов на ребенка. Ты возьмешь на себя финансовую ответственность за сына, над созданием которого старался с большим удовольствием. Посмотрим, какую роль в его жизни ты будешь играть, но это будет зависеть от меня. И он останется здесь, со мной и Иззи. А ты будешь там, со своими нарушенными обещаниями и нелепыми мечтами.

— Мои мечты не нелепы, — выпалил Перри, явно оскорбленный этим, а не всем тем, что она говорила о том, какой он дерьмовый супруг, изменщик и никчемный отец.

Эгоистичная задница.

— Желание стать солистом рок-группы — не нелепо. Нелепо то, что ты думаешь, что это произойдет, сидя на диване и попивая пиво, — сказала ему Адди.

— Ты не отнимешь у меня сына, — пригрозил он.

— Слишком поздно, я уже это сделала, но, хочу сказать, Перри, на самом деле, его у тебя никогда и не было, потому что ты никогда на него не претендовал.

— Это мы еще посмотрим, — прорычал он.

Когда Адди приблизилась к мужу, Тоби напрягся.

— Нечего тут смотреть, так что слушай внимательно, — прошипела она. — Я буду работать до упаду, чтобы бороться за то, что правильно для моего сына. Продам свое тело, если понадобится, чтобы дать ему не только то, что нужно, но и больше. И я пролью свою последнюю каплю крови, прежде чем позволю тебе испортить ему жизнь. Ты меня знаешь, Перри, — подчеркнула она. — Ты знаешь, что я не уступлю. Что каждое мое слово — правда. И ты знаешь, что для борьбы у тебя нет необходимых средств. Я сделаю все возможное, чтобы победить тебя, чтобы дать моему сыну то, чего он заслуживает. Мама учила меня этому изо дня в день, так что я знаю, как это дается. И если ты заставишь меня пойти на это, я пойду на все и умру, зная, что сделала своего мальчика счастливым.

Тоби почувствовал, как что-то, чего он не чувствовал уже много лет, скользнуло ему в живот, когда он слушал, как она произносила эти слова.

Но даже самое сильное ощущение в прошлом не сравнилось с тем, каким жаром оно горело сейчас.

— Тебе придется бороться, — бросил ей Перри.

— Только потому, что ты намерен доказать, какой ты большой мудак, — ответила она.

Мудак пристально посмотрел на свою жену. Затем перевел взгляд на другую блондинку, на Джонни и на афроамериканца, после чего развернулся и чуть споткнулся, увидев Тоби. Но быстро пришел в себя и побрел прочь.

— К твоему сведению, — крикнула ему вслед Адди. — У моего адвоката на следующей неделе уже назначено три встречи для дачи показаний под присягой. И той сучке, с которой ты трахался, пока мой сын лежал в кроватке в соседней комнате, вручили повестку в суд, так что она — одна из свидетелей.

Она даже не знала имени Тоби, но ему хотелось удариться с ней кулачками за то, что она такая чертовски крутая.

Или поцеловать ее.

В настоящий момент второй вариант был совершенно неуместен.

Но это не означало, что он не хотел этого сделать.

— Поцелуй меня в задницу, Адди, — крикнул Перри, не сбавляя шага.

— Время, когда ты получал это от меня, милый, давно-о-о прошло, — ответила она громко.

Только тогда Тоби оторвал от нее взгляд, чтобы увидеть, как ее, — Тоби надеялся, — в скором времени официальный бывший, запрыгивает в свою машину, заводит мотор, а затем дает задний ход и с ревем уносится прочь, оставляя за собой дождь из гравия и облако пыли.

Тоби обернулся, когда другая блондинка осторожно позвала:

— Адди…

Но Адди повернулась и помчалась вдоль стены дома, исчезнув за углом.

Вторая женщина побежала за ней.

Тоби почувствовал на себе взгляд брата и оторвал свой от угла дома, где исчезли женщины, и направил его на Джонни.

— Добро пожаловать домой, брат, — сказал Джонни.

Боже.

Джонни.

Тоби чуть ухмыльнулся.

— Джонни, — представился Джонни чернокожему чуваку.

Чего-чего?

Они не знали друг друга?

— Чарли, — ответил парень, подавая руку Джонни.

Джонни ответил на рукопожатие и представил:

— Это мой брат, Тоби.

— Тоби, — сказал Чарли, протягивая Тоби руку.

— Чарли, — ответил Тоби, принимая ее.

Когда мужчины закончили с приветствиями, все трое замешкались, и когда Джонни направился вдоль стены дома, Тоби и Чарли последовали за ним вместе с Рейнджером, псом Джонни.

Значит, городские слухи оказались правдой.

Шандра, бывшая Джонни, стерва, уничтожившая его, вернулась в Мэтлок, потому что Рейнджер был здесь. Джонни отдал ей пса, чтобы он присматривал за ней после того, как она пнула его брата по зубам (это было примерно через наносекунду (небольшое преувеличение) после смерти их отца) и сбежала.

Но Рейнджер был здесь.

С двумя блондинками в чертовски милом доме, во дворе, где разыгралась некрасивая драма.

Иисусе.

Итак, когда Джонни ввязывается в подобную драму, выступая в роли героя, он срывает куш.

Когда Тоби попытался ввязаться в ситуацию одной цыпочки, помогая оплатить медицинские счета ее брата, она решила, что он ее прекрасный принц. Так что, она арендовала зал для свадебного приема, когда он даже не собирался покупать ей кольцо. И когда он сказал ей об этом, хоть и вел себя осторожно, она взбесилась из-за того, что зря потратилась и угнала его грузовик.

Джонни находил себе крутых блондинок, которые шли до конца ради своего ребенка.

Тоби находил себе чокнутых.

Приятно осознавать, что ничего не изменилось.

Они вошли через заднюю дверь и услышали, как Адди сказала:

— Нет, Из. Просто дай соусу подрумяниться и начнем вечеринку.

Но ее глаза обратились к брату Тоби, а потом на него и на Чарли, толпившихся за Джонни в маленькой кухне.

Она крепко прижимала к себе очаровательного ребенка, забившись в угол, словно ее держали в западне двое женщин: блондинка (явно Элиза, о которой все в городе говорили, что она исцелила разбитое сердце Джонни Гэмбла) и афроамериканка, которая, вероятно, была с Чарли.

Хотя Тоби казалось, что они дают ей пространство.

В этот момент Адди сказала:

— Отлично. Будто недостаточно хреново, что драма разыгралась на глазах Клаббера Макхоттерсона, — легким движением руки она указала на Чарли, — и Магнуса Макхоттерсона, — кивком она указала на Джонни, — теперь здесь еще Тэлон Макхоттерсон наслаждается шоу.

Драма с мудаком не успела закончиться, а она уже шутила.

Бл*ть.

Бл*ть.

Тоби снова не мог оторвать от нее глаз.

— Детка, может, нам стоит подняться наверх и поговорить, — тихо предложила чернокожая женщина.

— О чем? — спросила Адди. — О том, что Джонни сменил больше подгузников Бруклину после недельного знакомства с ним, чем его отец за семь месяцев?

Да.

Таков был Джонни.

И он догадался, что ее ребенка зовут Бруклин.

Крутое имя.

— Куколка, как насчет того, чтобы позволить Джонни и Чарли присмотреть за Бруксом, а мы, девочки, возьмем бутылку вина и… — попыталась Элиза.

— Я видела вас двоих, — сказала Адди хриплым голосом, и Тоби, будучи уже немного в курсе ее ситуации, насторожился. — В конюшне. Я видела, как Джонни прижимал тебя к стене.

Вот, дерьмо.

Этого ему не хотелось слышать.

— О, Господи, — пробормотала чернокожая женщина.

— Черт, — пробормотал Чарли.

— Дьявол меня забери, — пробормотал Тоби.

— Он никогда не давал мне того, что было у вас двоих в тот момент, — сказала Адди женщине, которая, судя по их схожей внешности, приходилась ей сестрой. — Я могла бы встать рядом с вами, но вы бы меня не заметили. Я для вас не существовала, ничего не существовало. Ничего, кроме него для тебя и тебя для него. Он никогда не давал мне такого, Из. Как я раньше этого не видела?

Это заставило Тоби перевести взгляд на своего брата.

Испытывая облегчение.

Шандра разорвала его на части.

Судя по всему, городские сплетни были правдивы, и эта Элиза снова собрала его воедино.

Его брат нашел свое счастье. И Тоби был этому рад.

И он был рад, даже думая, что хочет того же.

Его взгляд снова вернулся к Адди, когда Элиза прошептала:

— Адди, милая.

— Он дал мне его. — Она крепче прижала сына к себе. — Это все, что он когда-либо мне давал. Но он дал его мне, чтобы самому испытать оргазм, и, честное слово, это было все, о чем он думал.

— Адди, детка, пожалуйста, пойдем наверх, — уговаривала ее сестра.

Адди дернула головой, как упрямая кобылка, и в тот момент это было чертовски неуместно, но не изменило того факта, что движение получилось сексуальным, а затем она огрызнулась:

— Нет. Это вечеринка. У нас вечеринка.

Она прошла мимо сестры, мимо Джонни, прямо к двери, где стоял Тоби.

Да.

Абсолютно великолепная.

Но она держала ребенка и изо всех сил старалась не развалиться на части…

Самое прекрасное зрелище, что ему доводилось видеть.

— С дороги, Тэлон, — приказала она.

— Меня зовут Тоби, — мягко ответил он, но с места не сдвинулся.

Ее голова дернулась назад, и измученные голубые глаза встретились с его глазами.

Господи, да.

Захватывающее зрелище.

— Ты его брат, не так ли? — спросила она.

— Да, дорогая, — ответил он.

— Как же иначе. Ты идеален, так что, конечно. Ты, наверное, тоже не свободен, да?

Если бы он был не свободен, его бы уже не было здесь примерно через полчаса.

К счастью, он был свободен.

— Я… — начал он отвечать ей.

— Не для меня, — оборвала она его. — Такой мужчина, как ты. Такой мужчина, как Джонни. Такой мужчина, как Чарли. Не для меня.

Понятно.

Она держала себя в руках.

Но он чувствовал, что она вот-вот сорвется.

— Милая, — прошептал Тоби. — Как насчет того, чтобы мы тебя…

Она встряхнула волосами и оглянулась через плечо на сестру.

— Я сделала это, Из. Я сделала это. То, что поклялась себе никогда не делать. Не то же самое, но похожее. Я нашла версию отца. Нашла мужчину, который ни на что не годился, кроме как разбить мне сердце.

И тогда ее лицо исказилось, и она начала сползать вниз.

— Тоби, — прорычал Джонни на ходу.

Но Тоби был тут как тут.

Он поймал ее в объятия и опустился вместе с ней на пол. Адди ударилась задницей о внутреннюю часть его бедра, в чем не было абсолютно никакого сексуального подтекста, и нога Тоби оказалась вывернутой под неудачным углом.

Он вздрогнул, но проигнорировал боль, обняв ее и прижимая вместе с ребенком к своей груди.

Она уткнулась лицом ему в шею и зарыдала.

Все, о чем он мог думать, это как хорошо она ощущалась в его объятиях, особенно ее волосы на его коже, такие чертовски мягкие.

Кроме того, от нее прекрасно пахло.

Ребенок начал ерзать.

Ясно.

Пора доставить ее в безопасное место.

Тоби поднял взгляд на ее сестру.

— Куда ты хочешь ее отнести, детка?

— В мою спальню, — прошептала она. — Наверх. Я покажу дорогу.

Тоби кивнул, привстал и с большой осторожностью поднял Адди с ребенком, не выпуская их из безопасности своих рук, и последовал за Элизой, поспешившей в коридор.

Он нес их вверх по лестнице, а Адди плакала, уткнувшись лицом ему в шею.

Пройдя по коридору в спальню, он уложил ее на кровать, но она все продолжала плакать, не отрывая лица от его шеи.

Как только Адди оказалась в постели, в дело вступила Элиза, поэтому Тоби отступил на шаг.

Потом еще на шаг.

Затем он остановился и посмотрел на сестер.

Элиза успокаивала Адди, и, поскольку головы сестер склонились очень близко, Тоби подумал, что посторонний мужчина, возможно, не смог бы отличить волосы одной от волос другой.

Но он мог.

Уже.

Потому что Господи Иисусе, бл*ть… дерьмо…

Он влюбился.

Влюбился во вспыльчивую женщину с ребенком и изменщиком-мудаком-мужем, которого она пыталась перевести в статус бывшего…

Во вспыльчивую женщину, случайно оказавшуюся сестрой новой женщины его брата.

Во вспыльчивую женщину, которая была под запретом для Тоби.

Джонни, ушедший из жизни, когда любовь вырвала из груди его сердце, вернулся. Исцелился. Он продолжит жить с красивой женщиной с чертовски милым домом, которая, очевидно, любила свою сестру, и с которой его брат был так крепко связан, что он даже не заметил, как кто-то наблюдал за тем, как он трахал свою девушку.

Так что, да.

Для Тоби Адди была под запретом.

И снова, да.

Простыми словами…

Пи*дец.

С этой мыслью Тоби заставил себя выйти из спальни.