Медленное пламя

Глава 10

Лунный свет и моторное масло

Адди

Женщина припарковалась перед гаражом со стороны Тоби, а это означало, что он не мог заехать туда и оставить ее снаружи.

У меня не было возможности посоветовать ему сдать задним ходом и свалить отсюда.

Он проехал вперед и припарковался на моей стороне гаража.

Не успела я моргнуть, как Тоби уже отстегнул ремень безопасности и вышел.

Так что, теперь я тоже пыталась быстрее отстегнуться и выпрыгнуть из машины, чтобы добраться до него.

Дерьмо.

Я не знала, что делать, и у меня не было времени для принятия решения. Женщина подошла к багажнику своей машины, а Тоби уже стоял рядом с ней.

Итак, времени у меня не было.

Поэтому я сделала единственное, что могла.

Бросилась к нему, прильнула сбоку, пока не вынудила его обнять меня, и обвила руками его талию.

И замерла.

— Тобиас… — начала женщина.

— Не надо, — прогремел он так тихо, что это было не рычание, а приглушенный раскат грома.

— Тобиас, пожалуйста, — попросила она, слегка подавшись к нему.

Я посмотрела на нее.

И увидела это.

Поняла.

Или, по крайней мере, для меня кое-что прояснилось.

Густая шевелюра, насколько мне было видно в одном лишь лунном свете, бело-седых волос, длинных и ниспадающих мягкими волнами ей на плечи. Высокая, стройная, даже гибкая, и я это видела, несмотря на то, что на ней был женский вариант объемного бушлата.

Потрясающая.

Как и ее лицо.

Идеально пропорциональные женские черты не только привлекли бы внимание мужчины, но и захватили бы его ум и сердце и не отпустили.

Она выглядела как зрелая модель. Будто могла прямо сейчас сняться в рекламе виагры и заставить половину мужчин-участников Американской ассоциации пенсионеров потянуться за телефонами, чтобы записаться на прием к врачу.

— Сьерра, я не знаю, что ты здесь делаешь… — начал Тоби, и при звуке ее имени она резко дернула головой, — но могу сказать тебе прямо сейчас, это бесполезно.

— Пожалуйста, Тобиас. Дай мне тридцать минут. Я два часа ждала твоего возвращения домой. На холоде. И…

Я поняла, что она сказала что-то не то, когда почувствовала, как мышцы Тоби натянулись как струна.

— Вот же дерьмо, Сьерра, — перебил он ее. — Два часа? Хреново тебе пришлось. Черт, ожидание — полный отстой. Уж мне ли не знать. Видишь ли, я ждал тридцать гребаных лет, чтобы моя мать вернулась домой.

О, боже.

Мой мужчина.

Я прижалась к нему крепче.

От его слов Сьерра вздрогнула.

— Возвращайся, откуда пришла, я не хочу слышать твое дерьмо, — закончил Тоби.

Она протянула руку, когда показалось, что Тоби собирается нас увести.

— Пожалуйста. Пожалуйста, — взмолилась она.

Тоби начал нас уводить.

— Я знаю, что твой отец умер, — выпалила она. — Мне очень жаль. Правда, жаль, Тобиас. Он был еще слишком молод.

Тоби остановился.

Она опустила руку.

— Мой отец? — переспросил он. — Мой отец?

Вот дерьмо.

Ее присутствие здесь было совершенно неправильным. Все, что выходило из ее рта, было неправильным.

Но сейчас она сказала что-то совсем не то.

— Да, Сьерра, мой отец умер. Но кроме этого, умер твой муж.

Да, то, что она сказала, было очень неправильно.

— Тоб…

Он снова прервал ее.

— Давай скажу тебе прямо: ты, пи*дец как сильно, облажалась с ним, но он никогда не был глупым. Он изменил свое завещание, Сьерра. Оставил все нам с Джонни. Если ты приехала за деньгами, подумай еще раз.

Она отпрянула назад.

— Я здесь не ради денег.

— Это хорошо, потому что ты ничего не получишь.

— Тобиас, я хочу объяснить.

— Объяснить, что? — Настала очередь Тоби податься к ней, и, поскольку я не отлипала от него, он потянул меня за собой. — Мне было три.

— Сын…

— Я не твой гребаный сын, — прорычал он. — Ты для меня никто. Ты никто для Джонни. Ты — ничто, кроме плохих воспоминаний.

— О, боже, — выдохнула она, глядя на него, ее лицо побледнело в лунном свете.

Тоби этого не упустил.

— Ты ожидала другой реакции? — спросил он, выпрямляясь вместе со мной. — Серьезно? Я останусь только ради этого, потому что мне любопытно. Чего ты ожидала, Сьерра? Слёз и объятий, и слов, как сильно я по тебе скучал? Ну, так знай: я не скучал по тебе. Я, черт возьми, не знал тебя. У меня не было в голове образа матери, которая выносила бы меня в своем чреве и не бросила. Я задавался вопросом: какого хрена со мной не так, с моим отцом, с моим братом, что она могла уйти без всяких объяснений, и так и не вернулась. Но я не скучал по тебе.

— У меня были причины. И я прошу тебя оказать мне любезность и выслушать их.

— В половину двенадцатого, за полчаса до сочельника, когда ты устраиваешь мне засаду у моего дома? — выпалил он в ответ.

— Может, подумаешь о том, что я не знала, как подойти к тебе, — пробормотала она. — И не ожидала, что ты вернешься домой так поздно.

— Ни хрена я не собираюсь думать, Сьерра, потому что, видишь ли, я бы никогда не поступил так, как поступила ты. Наверно, для тебя это, тяжело, но я не могу выразить, как мало меня это волнует. Уходи. Меня не интересует то, что ты скажешь. Я не собираюсь выслушивать твое дерьмо, ни когда ты заявишься ко мне домой в качестве особенного рождественского сюрприза, ни когда отправишь мне письмо с просьбой встретиться на нейтральной территории. И чтобы тебе было кристально ясно: я не буду тебя слушать ни сейчас, ни потом, ни когда-либо в будущем.

С этими словами Тоби повернул нас в сторону и пошел прочь.

Я собиралась отпустить его и изменить положение, чтобы идти нормально, когда она выпалила:

— Я знаю, что Джонатон живет на мельнице.

Тоби остановился как вкопанный, и мы оба повернули головы к ней.

— Это угроза? — спросил Тоби.

— Я… я провела в городе некоторое время. Наблюдала за своими мальчиками. Пыталась понять, как… лучше…

— Значит, ты следила за нами, — сказал Тоби.

— Присматривалась к вам, — тихо поправила она. — Наблюдала за своими мальчиками.

Она потянулась к нам, и я не знала, что на меня нашло, но я наклонилась к ней и оскалила зубы.

При виде моей реакции она опустила руку.

— Вы оба сделали правильный выбор, — тихо сказала она Тоби. — Лучше, чем твой отец.

— Да неужели? — огрызнулся Тоби.

— Я обрадовалась, Тобиас, увидев вас обоих остепенившимися и такими счастливыми. — Ее взгляд остановился на мне. — У тебя очаровательный сын.

Боже.

Эта ужасная женщина следила за мной, Тоби и…

Бруксом.

— Вы меня очень пугаете, — выплюнула я.

— Это мои мальчики, — ответила она.

— Уходите, — ответила я.

— Это мои мальчики, — жалобно повторила она. — Уверена, ты понимаешь меня, как никто другой.

— Вы ненормальная? — спросила я. — Нет, я не понимаю.

— Но…

— Уходите, — потребовала я.

— Я…

Я отстранилась от Тоби, развернулась к ней и рявкнула:

— Уходите, или я позвоню в полицию. Вы нарушаете границы. Мы неоднократно просили вас уйти. Значит, вы еще и преследуете нас. — Я понятия не имела, правда ли это, но продолжила в том же духе: — И вы признались в преследовании. Если не хотите, чтобы ваше возвращение в Мэтлок сопровождалось тюремным заключением, садитесь в машину и уезжайте.

С этими словами я схватила Тоби за руку и потащила его к входной двери.

Он не сопротивлялся, спокойно шел со мной. Его ноги были длиннее моих, он обогнал меня и, в итоге, сам потянул вперед, поэтому я начала двигаться в два раза быстрее.

Мы прошли по длинной веранде, тянувшейся сбоку от гаража (где действительно можно было бы разместить несколько стульев или крутую скамейку), и он вставил ключ в замок входной двери.

Зайдя в дом, он включил светильники над кухонным островком.

Ему нужны были лампы. У него была только одна, стоящая возле дивана.

К сожалению, рождественские идеи посетили меня слишком поздно.

Хотя мой подарок ему понравится.

После того, как Тоби зажег свет, я закрыла дверь.

Заперла.

Повернулась к нему.

Сжав его руку, я прошептала:

— Мне не нравится говорить это, милый, но, думаю, тебе нужно позвонить и предупредить Джонни.

— Да, — пробормотал он.

— Я послежу за ней. Если она не уедет, я позвоню в полицию. Ты с этим согласен?

— Меня это полностью устраивает.

Послышалось то раздраженное рычание, которое я так любила (точнее, любила, когда оно не было адресовано мне).

Он отпустил мою руку и прошел вглубь дома.

Я повернулась, чтобы выглянуть за дверь, и с опозданием осознала, что оставила сумочку в машине, а телефон находился в ней.

Дерьмо.

К счастью, очень скоро я увидела свет задних фар, удаляющихся с подъездной дорожки Тоби.

— Джонни, да, извини, нет. Все в порядке, но не все в порядке, — услышала я Тоби.

Задние фары свернули направо, и только тогда я вошла в гостиную, стягивая пальто.

— Она уехала? — спросил он меня.

Я кивнула.

Он вернулся к разговору.

— Да, я знаю, извини, что поздно, и спасибо, рад, что с Бруксом все в порядке, но…

Длинная пауза.

— Бл*ть… — рявкнул он и больше ничего не сказал.

Я пошла на кухню, чтобы порыться в шкафах.

Обычно Тоби пил пиво.

Он мог бы попробовать водку Иззи, но только потому, что ему нравилась моя сестра.

А иногда он, его брат и Дэйв наслаждались прекрасным бурбоном из Кентукки.

У меня создалось ощущение, что пришло время бурбона.

— Бл*ть, брат, ладно, смягчить это невозможно, — сказал он. — Мы с Адди вернулись домой, и на подъездной дорожке нас ждала Сьерра.

Я нашла бурбон и переключилась на поиски стакана.

— Да, знаю. — Пауза. — Нет, было плохо. Адди пришлось пригрозить ей звонком в полицию, чтобы заставить уйти. — Пауза. — Да, она это сделала. Сьерра уехала. — Пауза, затем более низким голосом: — Я знаю, Джонни.

Со стаканом и бутылкой я повернулась к островку и пристально посмотрела на него.

Он стоял у дальней стены, склонив голову, с телефоном у уха.

Я открыла бутылку и налила.

— Сказала, что хочет объясниться. Сказала, что наблюдала за нами. Она знает об Аделине, Элизе и Бруклине. И сказала, что знает, что ты живешь на мельнице. — Пауза. — Да, как угроза. Она может заявиться к тебе, Джонни.

Я приблизилась к нему, и он поднял голову.

Я протянула ему стакан.

Он смотрел на меня глазами оттенка моторного масла, и в них плескалась уязвимость и мука.

Поэтому я подошла к нему и прижалась к его груди, обхватив руками за талию.

Он обнял меня одной рукой, в которой держал стакан виски, и его взгляд расфокусировался, когда он вернулся к разговору с Джонни.

— Не знаю. Она просто сказала, что хочет объяснить. Знает, что папы больше нет. Я не дал ей возможности говорить. — Пауза. — Да. — Еще одна пауза и снова более низким голосом: — Да, нам придется им рассказать. Завтра. Кто знает, что она задумала или планирует сделать. Может пойти к ним, и Дэйв должен быть в курсе, чтобы защитить Марго.

Черт и проклятье.

Я придвинулась ближе.

Его внимание вернулось ко мне.

— Хорошо, — сказал он в телефон. — Я не согласен с этим. Но позвони мне, если она придет к тебе. — Пауза. — Ясно. — Пауза. — Хорошо. — Пауза. — Да, я тоже тебя люблю, Джонни. Пока.

Он отключился, я услышала стук телефона о гранитную столешницу островка, затем он взял бурбон в свободную руку, поднес его к губам и выпил половину от той порции, что я ему налила.

— Милый, — прошептала я, прижимаясь теснее.

Он посмотрел на меня.

— Я не смогу помочь тебе приготовить закуски перед работой. Но привезу все к тебе перед вечеринкой. Утром мы с Джонни идем к Марго и Дэйву.

У меня была сырокопченая колбаса, сыр и горчица, которые я собиралась использовать в качестве закуски, а Тоби должен был все нарезать и подготовить для меня.

Ингредиенты для слоек с сырно-шпинатной начинкой, которую Тоби должен был разложить по формочкам для кексов и испечь, были у него дома. Начинку я собиралась сделать утром.

По возвращении домой, я намазала бы на свежий хлеб бри и клюкву.

Легкие закуски.

Завтра нас точно ждал взрыв Монти Пайтона.

Я кивнула своему мужчине.

— Ты в порядке? — спросила я.

Он поднес стакан с бурбоном к губам и осушил его одним глотком.

Ну, вот и ответ.

Я прижалась еще теснее.

— Дорогой, чем я могу помочь?

Он посмотрел на меня.

Затем наклонился и поставил стакан на стойку.

После этого обхватил ладонью мою челюсть.

При этом не сказал ни слова.

— Тоби, милый, что тебе от меня нужно? — прошептала я.

— Думал, ты ее укусишь, — пробормотал он, скользнув глазами по моему лицу.

— Тоби…

— Мне хотелось наорать на нее, но ты держалась за меня, и я не слишком много сказал. У меня получилось вести себя спокойно.

— У тебя получилось. Ты держался оправданно сердито, но пренебрежительно. Ты был потрясающим.

— Я хотел высказать ей всё. Как она уничтожила все шансы отца на счастье. Как я думал, что рана, нанесенная ей мне, никогда не заживет. Но она не заслуживает этого. Это дало бы ей силу.

— Ты прав, что не сделал этого, и это хорошо.

— Я этого не сделал, потому что ты была рядом.

— Ты этого не сделал, потому что ты — Тоби.

— Нет, Адди, я этого не сделал, — его рука на моей челюсти заставила меня приподняться на цыпочки, — потому что ты была рядом.

Мне нравилось, что он так думал.

Однако…

— Это все ты, милый, — мягко настояла я.

— Да, потому что ты была со мной. Тоби, которым я был год назад, оторвался бы на ней. Твоему Тоби плевать на нее, если не считать того факта, что я не хочу, чтобы она беспокоила Джонни и Иззи, и я очень не хочу, чтобы она крутилась возле Марго.

Я скользнула ладонями вверх по его спине.

— Ты всегда был этим Тоби.

— Нет, я этот Тоби только с моей Адди. Рядом с тобой я становлюсь лучше. Ради тебя я становлюсь лучшим мужчиной. Меня не волнует, звучит ли это, как фраза из фильма. Как говорят: романландия. Это чертова правда.

Боже.

Мне совершенно, абсолютно и полностью понравилось, что он так думал.

— Милый, — выдохнула я.

Он наклонил голову и поцеловал меня.

Закончив, выпрямился и сказал:

— Я так хочу трахнуть тебя, сделать это прямо сейчас и жестко. Но Джонни может позвонить, если она появится, а я не хочу быть глубоко в тебе, когда получу такой звонок от брата или думать об этом.

Какая жалость.

Но я понимала.

Поэтому кивнула и сказала:

— Пойдем спать. Хочешь выпить еще стаканчик бурбона?

— Единственное тепло, которое мне нужно, — это моя Адди.

Боже, я любила его.

Я переместила ладони с его спины на плечи, прижалась лицом к его шее, придвинулась ближе и крепко обняла.

— Завтра я возьму выходной, — сказала я.

Он сжал меня, и я поняла, что он хотел моего внимания, поэтому отстранилась.

— Ты не можешь этого сделать, — возразил он, поймав мой взгляд. — Марлон, вероятно, уже звонил Майклу для получения твоих рекомендаций, но если он этого не сделал и позвонит сейчас, а Майкл скажет ему, что ты сбежала в самый загруженный день в году, это будет нехорошо. Ты еще не приняла предложение, поэтому официально ничего не известно. И она не имеет права портить нам праздники и вмешиваться в нашу жизнь. У нас есть план. Мы придерживаемся этого плана, насколько можем. Надеюсь, она уедет. В противном случае, мы со всем разберемся.

Мне это не понравилось.

Мне не нравилось, что я не могу быть рядом с ним завтра, если ему понадоблюсь.

Но у меня возникло ощущение, что ему требовалась нормальность.

Поэтому согласилась.

— Хорошо, милый.

— А теперь идем спать.

— Мне нужно сбегать к грузовику за сумочкой. Я оставила ее там.

Он покачал головой, затем кивнул в сторону лестницы.

— Поднимайся. Готовься ко сну. Мне все равно нужно завести грузовик в гараж. Я ее возьму.

— Хорошо.

Он наклонил голову, чтобы прикоснуться губами к моим губам, прежде чем отпустить и направиться к двери гаража.

Я не стала подниматься и готовиться ко сну.

Эта женщина была где-то там, и я видела, как она уезжала.

Но рисковать не стала.

Убрав бурбон, я ополоснула стакан и поставила его в посудомоечную машину, затем подошла к двери, за которой исчез Тоби, открыла ее и стала наблюдать, как он загоняет грузовик.

Когда он заглушил двигатель, я нажала кнопку механизма закрывания гаражной двери.

Он взял мою сумочку и двинулся ко мне.

Я не уходила с его дороги, и он остановился, не дойдя до меня.

— Девочка Форрестер. Делаешь все ради тех, кого любишь, просто ничего не можешь с собой поделать, да?

Я покачала головой.

Выражение его лица изменилось.

Я затаила дыхание.

— Я чертовски люблю тебя, Адди.

— И я тебя чертовски люблю, Тоби, — ответила я и протянула ему руку. — А теперь пойдем спать.

Он двинулся вперед.

Взял меня за руку.

И мы пошли спать.

Следующим вечером я тащилась к машине, склонив голову к телефону, когда это произошло.

— Аделина?

Я думала о четырех звонках, начиная с одиннадцати утра и до пяти вечера, одном голосовом сообщении от Иззи.

Как я и боялась, день выдался безумным. Один из временных кассиров не появился, поэтому очереди весь день не заканчивались.

Я вымоталась. Тоби спал неспокойно, а вместе с ним и я.

Мне удалось сделать двадцатиминутный перерыв на обед, где я увидела звонки Иззи и ее сообщение: «Адди, позвони мне, как только сможешь».

Я ей позвонила, но она не взяла трубку. Я оставила ей сообщение, но она не перезвонила до того, как Майкл стал умолять меня вернуться на кассу, подкупив коротким обедом без перерывов и премией в сто пятьдесят долларов.

Телефон мне пришлось оставить в шкафчике.

Хотя сделала я это только после того, как позвонила Тоби, но он не ответил, поэтому ему я тоже оставила голосовое и текстовое сообщение, в котором сказала, что думаю о нем, и надеюсь, что с ним все в порядке.

Тоби не перезвонил и не ответил.

Этим утром я провела совсем немного времени с Тоби: он принимал душ, а я готовила шпинатную начинку.

Хотя, следуя своему желанию не позволить Сьерре вмешиваться в наши планы, он напомнил мне позвонить Перри, при этом оставаясь рядом.

На это ушло примерно тридцать секунд, учитывая, что номер сотового Перри уже не обслуживался.

Это меня обеспокоило, так как я не знала его нынешнего адреса, поскольку больше не платила за него аренду, и теперь у меня не было и номера телефона, по которому я могла бы с ним связаться, и он был засранцем, но все равно оставался отцом моего сына.

Но мой ум занимали другие, более насущные дела.

С этим я разберусь позже.

Тоби быстро поцеловал меня перед тем, как отправиться на встречу с Джонни, и я пожелала ему удачи.

Его мысли витали где-то в другом месте, и это понятно.

Теперь женщина, на которой были сосредоточены его мысли, стояла, блокируя мою водительскую дверцу, и звала меня по имени.

— В моем дома сейчас пятнадцать человек, Сьерра, у меня нет на это времени, — предупредила я ее.

Она меня полностью проигнорировала.

— Мне надо поговорить с тобой. Мне нужно, чтобы ты убедила Тобиаса и Джонатана поговорить со мной, — взмолилась она.

Я остановилась с телефоном в руке в двух футах от нее и пристально посмотрела на нее.

— Сегодня сочельник. Я работала весь день. У меня дома уже целый час гости едят закуски. Если мне повезет, они останутся еще на час, прежде чем мы поедем на ужин. Мне нужно вернуться домой, принять душ, накраситься, переодеться, побыть с ребенком, моим мужчиной и семьей. Другими словами, повторю: у меня нет на это времени. Пожалуйста, отойдите.

— Я была несчастна дома. У меня не было хороших родителей, — поспешно сказала она, снова совершенно игнорируя меня. — И речь не о нормальных, заурядных, плохих родителях, которые меня не понимали. Дома было ужасно. Ужасно.

В свете фонарей на парковке «Мэтлок Март» я увидела подтверждение тому, что подозревала вчера вечером.

Она была красавицей.

Неувядающая красота.

Вероятно, в период своего расцвета она серьезно кружила мужчинам головы.

Но даже сейчас она выглядела потрясающе.

Досадно, но я вспомнила маму.

Дафна умерла, когда ей было за сорок. Она даже близко не достигла возраста этой женщины.

Но она умерла, выглядя на пятнадцать лет моложе.

Конечно, до того, как ее съел рак. Она выглядела на пятнадцать лет моложе, чем выглядела бы другая женщина чуть за сорок после того, как ее опустошила эта ужасная болезнь.

— Сьерра… — отрезала я.

— Я не знала, как быть женой, — быстро продолжила она, умоляюще складывая ладони на груди и слегка подаваясь ко мне. — Я не знала, как быть матерью. Нет. Особенно, я не умела быть матерью. Боялась, что причиню им вред. Боялась испортить их, как мои родители испортили меня.

— Вы, вообще, слушаете меня? — огрызнулась я.

— Я ушла ради их же блага, — сказала она в отчаянии. — Я ушла, чтобы Лэнс мог найти кого-то лучше меня, чтобы вырастить моих мальчиков. Мне нужно, чтобы они это поняли. Теперь, когда они стали взрослыми, полноценными, добрыми мужчинами, с хорошими женщинами и блестящим будущим, мне нужно, чтобы они поняли.

На этом я потеряла самообладание.

— Ладно, даже если мне не плевать на то, что вы сказали, а это не так, у меня сейчас нет времени вас слушать. Ради бога, вы настолько эгоцентричны, что не понимаете, что я только закончила смену, сегодня сочельник, у меня ребенок, мужчина, и я сказала вам, что в моем дома сейчас гости? Не говоря уже о том, что вчера вечером вы свалились как снег на голову и ошарашили моего парня, а я весь день работала и даже не могла узнать, как у него дела. Так что, сейчас я беспокоюсь не о вас, разве что немного, но лишь потому, что вы устроили беспорядок. Так что уйдите с моей проклятой дороги.

— Можешь ли ты себе представить, что не видела, как взрослеет твой мальчик, ради его же блага? Как он становится мужчиной?

— Я могу представить, как ударю вас по лицу, — пробормотала я.

Она моргнула и отшатнулась назад.

— Ни капельки не удивительно, — прошипела я. — Вы патологическая эгоистка. Вам насрать, как вы поступили с Тоби вчера. Вам насрать, что сегодня сочельник, и я не видела своего ребенка уже более суток, и хочу увидеть его, обнять, забыть о работе и насладиться праздником. Все, что вас волнует, это вы. Так что, нет, Сьерра. Я не буду убеждать своего мужчину и его брата выслушать вас. И скажу еще кое-что: если вы приблизитесь к любому из них, я сделаю вам больно. Не знаю, как, но я что-нибудь придумаю. А теперь отойдите от моей гребаной машины!

Закончила я на крике.

Она отошла от моей машины.

Я села за руль, завела двигатель, проверила зеркала, оглянулась и свалила нахрен.

Я не приняла во внимание тот факт, что, отъезжая, заметила, что у нас были зрители.

Просто поехала домой.

По дороге я позвонила Тоби.

Он не ответил.

Не удивительно. Пока я ехала домой, он принимал у меня четырнадцать человек.

И все равно я пробормотала: «Бл*ть, бл*ть, бл*ть».

Я отключилась и попробовала дозвониться до Иззи.

Она ответила, слава Богу.

— Адди?

— Да, дорогая, я сейчас еду домой. Буду через десять минут. Все в порядке?

— Веди осторожно. — Она поколебалась, а затем закончила: — Но езжай быстрее.

Что?

— Что случилось? — спросила я.

— Скажу, когда приедешь. Поторопись, куколка.

— Это плохо?

— Да, Адди. Это плохо.

Дерьмо.

— Сьерра добралась до Джонни? До Марго?

— Просто приезжай домой.

Бл*ть, бл*ть, бл*ть.

Проклятая женщина.

— Скоро буду, Из.

— Хорошо, детка. Люблю тебя. Люблю тебя сильно.

О, боже.

— И я тебя.

Мы отключились, и я ехала осторожно, но так быстро, как только могла.

Мне не показалось хорошим предзнаменованием то, что, свернув к дому, я увидела на подъездной дороге грузовики Тоби и Джонни, но ни грузовика Дэйва, ни машины Марго, ни каких-либо других транспортных средств.

Зажженные рождественские гирлянды весело светились, а елка в окне весело мерцала (хотя я и раньше заметила, что Марго права, нужно было подвинуть ее немного левее).

Но свет в передней части столовой не горел, а поскольку в доме было много людей, это было необходимо. Я видела свет на кухне сзади, исходивший из боковых окон.

Наверху темно.

Кроме этого, свет горел только в гостиной.

Я припарковалась, выключила зажигание, схватила сумочку и выбралась из машины.

Когда я вошла в прихожую, из гостиной появилась Иззи.

Я не слышала веселых голосов гостей, которые ели, пили и суетились во время радостного праздника.

Я даже не слышала рождественской музыки, а Тоби должен был ее обеспечить.

Я только видела лицо Иззи.

И от его выражения остановилась как вкопанная.

— Где Брукс? — спросила я.

Она шла ко мне, но кивнула в сторону гостиной.

— С мужчинами. С ним все в порядке, Адди. Все замечательно.

Она говорила тихо.

— Где все? — спросила я.

Она остановилась передо мной, потянулась ко мне и взяла за обе руки.

И тут я увидела слезы, блестящие в ее глазах.

ОБожеОБожеОБоже.

Мои пальцы сжались вокруг ее пальцев.

— Рассказывай, — попросила я шепотом.

— У Марго рак, — прошептала она в ответ.

ОБожеОБожеОБоже.

— Тоби хотел тебе сказать, но он… он… — Она покачала головой. — Они оба восприняли это очень тяжело.

Вот, почему все их сыновья приехали на Рождество.

Вот, почему Дэйв был в ужасном настроении.

Вот, почему нам нужно было заранее уладить все дела к свадьбе Иззи.

— Они… из-за мамы я уговорила их позволить мне рассказать тебе, — сказала она.

Я стояла неподвижно, держа ее за руки и глядя в глаза.

— Она собиралась рассказать им только после праздников, — продолжила Иззи. — Но вчера вечером рассказала об этом Лэнсу и Дэйву-младшему. Они… Джонни сказал, что они были уничтожены. Не могли этого скрыть. Все читалось на их лицах.

Они были уничтожены.

Рак можно победить.

За исключением некоторых видов.

Мы с сестрой слишком хорошо это знали.

И ее сыновья были уничтожены.

ОБожеОБожеОБоже.

Я высвободила одну руку и провела ею по ее щеке, подходя ближе.

— Как ты? — прошептала я.

По ее щеке скатилась слеза.

Отвечать ей не требовалось, но она сказала:

— Опустошена.

Я запустила руку в ее волосы и притянул ее лоб к своему.

Мы стояли так: моя рука в ее волосах, наши руки сцеплены, глядели друг другу в глаза и глубоко дышали.

Затем я резко отпустила ее, побежала по коридору в гостиную.

Добравшись туда, я притормозила.

Джонни сидел в кресле, повернувшись к Тоби.

Тоби сидел на диване спиной ко мне.

— Милый, — позвала я.

Тоби повернулся. Мужчины посмотрели на меня, и оба поднялись.

Тоби держал Брукса.

Брукс молчал, и я могла сказать, что он нервничал.

Он чувствовал атмосферу.

Я тоже ее чувствовала.

Видела по лицу Тоби.

ОБожеОБожеОБоже.

Ох, черт возьми.

— Пожалуйста, подойди сюда, — тихо сказал он.

Так быстро, как только могла, я пошла к нему.

Его рука обвилась вокруг меня, мои обвились вокруг него, и мы зажали Брукса между собой.

Брукс шлепал по нам ладошками там, куда мог дотянуться, и начал нервничать еще больше.

— Ты в порядке? — спросил Тоби.

— Ты в порядке? — спросила я в ответ.

— Ни в коей мере.

— Ох, дорогой, — выдохнула я.

— Мама, — подал голос Бруклин.

Я взяла сына у Тоби, прижалась к его шее и вдохнула, прижимая к себе.

Тоби обнял меня другой рукой.

— Ужин-сафари отменен, — сообщил он.

Я подняла лицо от шеи Брукса и посмотрела на Тоби.

— Да. Ладно.

— Из и Джонни ночуют у нас.

Близкие держатся вместе.

В свое первое совместное Рождество моя сестра и ее мужчина не могли проснуться у себя дома, заняться любовью, обменяться личными подарками под елкой, а затем приехать ко мне, как я подозревала, они и планировали.

Это отстойно.

Но в такие времена близкие держатся вместе.

Джонни кашлянул, и мы отстранились друг от друга.

Иззи была уже тут как тут и протягивала мне бокал вина.

— Мы все равно приготовили слойки со шпинатом, — сказала она. — Я поставлю их чуть позже.

Я кивнула.

Посмотрела на Джонни.

Он знал, чего я хочу, потому что дал мне это без моей просьбы.

— Дела плохи, дорогая, — мягко сказал он. — Она уже несколько недель проходит химиотерапию. Она не помогает. После Рождества у нее начинается облучение. Оно настолько сильное, что других сеансов у нее больше не будет. Надежды на лучшее нет.

Хотела бы я…

Хотела бы я…

Хотела бы я обладать железной волей, как у моей мамы, и выстоять.

Но не могла.

Я сорвалась.

С грохотом поставив вино на кофейный столик, я рухнула на диван и прижала к себе моего малыша.

Он начал извиваться, издавать такие звуки, будто собирался заплакать, и я обнаружила, что Джонни осторожно вытаскивает его из моей хватки, а Тоби притягивает меня в свои объятия.

Я растворилась в них.

— Это мне… следует тебя утешать, — сказала я.

— Ты очень ее любишь.

Я отстранилась и коснулась ладонями его лица, поглаживая снова и снова, будто отбрасывала волосы, густая прядь упала в сторону, вероятно, из-за того, что он провел сквозь нее пальцами, но все остальное еще держалось.

Боже, он был таким красивым.

Прекрасным.

Идеальным.

Я посмотрела ему в глаза.

Они были полны боли.

— Вставай. Прими душ, если хочешь. Переоденься. Мы приготовим что-нибудь перекусить. Включим музыку. Может быть, посмотрим фильм или что-то в этом роде. Марго хочет, чтобы завтра мы пришли на ужин. Так что почти все планы изменились, — поделился со мной Тоби.

Я кивнула.

Он прикоснулся к моим губам легким поцелуем.

Я взяла себя в руки.

И встала.

Подойдя к Джонни, крепко обняла его.

Он крепко обнял меня в ответ.

Я подошла к Из, которая теперь прижимала к себе любимого племянника.

Поцеловала моего малыша в головку, а сестру в щеку.

Затем взяла свой бокал, только сейчас увидела своего пса и позвала его к себе.

Он подошел и обнюхал мою протянутую руку.

Я подождала, прежде чем почесать ему за ушами и прошептать:

— Составь мне компанию, мальчик. Хорошо?

Он лизнул мою руку.

И, конечно же, последовал за мной из комнаты.

В этот момент я задалась вопросом: где моя сумочка.

После чего в отчаянии принялась ее искать.

Как только я вышла из гостиной, то увидела, что не заметила, как уронила ее на пол у двери.

Мы с Дэппер Дэном подняли ее.

Поднялись наверх в мою комнату.

И я закрыла за нами дверь.

Поставила бокал на тумбочку и все еще в пальто и униформе магазина села на край кровати, достала телефон, мой пес сел возле меня, прислонившись к моей ноге.

Я потрепала его за холку и набрала Марго.

— Аделина, моя прекрасная девочка… — ответила она.

Я прервала ее и яростно прошептала:

— Я люблю тебя. И как только осознаю, что с тобой происходит, позабочусь о твоем мальчике. Он может на меня опереться. Я присмотрю за ним, Марго. Клянусь. Я хорошо о нем позабочусь. Тебе не о чем волноваться. Я с ним рядом.

— Хорошо, Аделина, — прошептала она в ответ.

— Он еще не сделал мне предложение, но сделает, и я хочу начать планировать свадьбу немедленно. Хочу, чтобы все было в порядке. Хочу, чтобы все было именно так, как ты желаешь для Тоби. Можем ли мы приступить к планированию после Рождества?

— Да, дитя, абсолютно.

— Бог приложил к этому руку, Марго, ты не ошиблась. Он дал тебе этих мальчиков, чтобы ты их вырастила для нас, и Он дал нас маме, чтобы она вырастила нас для них. И Он дал тебя нам, чтобы после ее смерти ты была с нами.

Она ничего не сказала, но я услышала, как у нее сбилось дыхание.

— Не буду задерживать. Люблю тебя и постараюсь насладиться сегодняшним вечером. Увидимся завтра.

Хриплым голосом она ответила:

— Да. До завтра, Аделина. С Рождеством.

— Счастливого Рождества, Марго.

Я не стала ее задерживать, потому что она этого хотела.

А мне очень хотелось расплакаться.

Но дело было не во мне.

Речь шла о Марго. Дэйве. Тоби. Джонни.

Так что я подняла задницу, стянул с себя проклятую униформу и пошла в ванную принимать душ.

Джонни

— Адди, что такое?

Почувствовав, как Иззи шевельнулась, и, услышав ее голос, Джонни открыл глаза.

— Буди Джонни, я разбужу Тоби. Выходите из дома, — прошептала Адди.

Он увидел ее тень возле кровати.

Адди больше ничего не добавила, прежде чем подойти к двери.

Его женщина повернулась к нему.

— Ты проснулся?

— Да, который час?

— Не знаю, — прошептала она. — Ну, давай же. Вставай. Надень свитер и носки. Думаю, нам понадобится что-то теплое.

— Детка…

— Просто сделай это, пожалуйста.

Джонни сделал, как она просила, перевернул ее и поднял вместе с собой с постели.

Они спали в гостевой комнате. Кровать, которую оставила Из, все еще стояла там. Эту ночь Брукс провел в переноске с Тоби и Адди. Для мебели Бруклина там было тесновато.

Маневрируя среди мебели, он надел свитер, толстые носки, которые Из прихватила для него для рождественского утра, поскольку Адди держала термостат на низких температурах.

Иззи взяла его за руку, и он пошел с ней к бельевому шкафу в коридоре, где она прихватила одеяло.

Он взял у нее одеяло, и, держась за руки, они двинулись вниз по лестнице, через прихожую, кухню, заднюю веранду, но когда вышли на улицу, он потянул ее за руку, останавливая.

Вокруг было темно.

И только два одеяла лежали рядом на снегу поверх брезента, и их окружали горящие свечи.

Тоби стоял посередине одного из одеял, одетый так же, как Джонни, тоже перекинув одеяло через руку, и чесал затылок.

— Мы делали так, — прошептала Иззи. — С мамой. Прежде чем всё стало слишком плохо. Мы делали так постоянно.

Он понял, о чем речь.

Они смотрели на звезды.

И пытались обрести покой.

Он повел свою женщину к одеялам.

На полпути за ними хлопнула дверь.

Джонни обернулся и увидел идущую к ним Адди, одетую в одну из толстовок Тоби поверх ночной рубашки и в зеленых резиновых сапогах.

Примерно так же, как была одета Иззи, за исключением того, что ее толстовка принадлежала Джонни, а резиновых сапог у нее не было.

Адди несла в руке две бутылки.

Одна из них с бурбоном.

Другая — с текилой.

— Мы подписались на такое дерьмо, заарканив двух девочек Форрестер, — пробормотал Тоби подошедшим Джонни и Иззи.

Бывали вещи и похуже.

Вроде эгоистичной матери, возникшей из ниоткуда, чтобы выносить им мозг.

И их настоящей матери, умирающей от рака.

Джонни улыбнулся брату.

Улыбка вышла фальшивой.

Тоби ухмыльнулся в ответ.

И тоже фальшиво.

После этого Джонни не стал мешкать.

Заняв свободное одеяло рядом с Тоби, он потянул Из вниз, устроив ее возле себя, накинул на них одеяло, подоткнул его как можно плотнее и упал на спину.

Из прижалась к его телу, положив голову ему на грудь, и повернула голову так, чтобы удобнее было смотреть на небо.

Джонни повернул голову в сторону и увидел неподалеку Тоби, а с другой стороны — Адди, лежавшую в той же позе, что и ее сестра.

Тоби почувствовал взгляд брата и ответил на него.

Его улыбка была легкой.

Но на этот раз настоящей.

— Кто хочет выпить? — спросила Адди.

— Я, — отозвалась Иззи.

Тоби передал текилу Джонни, тот передал ее Из, которая приподнялась достаточное, чтобы сделать глоток.

Затем они вернули бутылку Адди, чтобы она тоже выпила.

Мужчины отпили немного бурбона и поставили бутылки на холодный снег.

Прижав к себе Из, Джонни посмотрел на звезды.

И тут он понял.

Суть заключалась не в напоминании о том, какой маленькой частью Вселенной вы были, пылинкой, даже не пылью, клеткой ничто, которая существует, а затем исчезает.

Суть заключалась в напоминании о великолепии Вселенной и о том, что вы являетесь ее неотъемлемой частью, и вам не следует терять ни минуты, вы должны найти время, чтобы насладиться ее красотой, пока проводите время среди ее величия.

— Всем счастливого Рождества, — сказала Элиза.

— Счастливого Рождества, Из, Джонни, — сказала Аделина.

Джонни ответил не всем.

Он притянул свою девушку к себе и пробормотал:

— Счастливого Рождества, детка.

Он услышал, как его брат тихо сказал:

— Счастливого Рождества, дорогая.

Джонни глубоко вздохнул, чувствуя, как Из поднимается вместе с его грудью, а затем опускается, когда на выдохе.

Судя по словам Дэйва, прогноз был далеко не хорошим.

Джонни потерял бабушку, дедушку и отца, но сегодня понял, что легче воспринимать это дерьмо не становится.

Он чувствовал себя разбитым внутри.

Уязвимым.

И он знал, что у Тоби, который был любимцем Марго, возможно, даже больше ее родных сыновей, дела обстояли еще хуже.

Но с ними все будет в порядке.

Потому что в тот момент послание было ясным.

У них были девочки Форрестер.

Лунный свет и моторное масло вместе могли пройти через что угодно.

Поэтому Джонни лежал под звездами, окутанный теплом одеяла и его будущей жены, и думал, что, по крайней мере, в данный момент Рождество было счастливым.