Месть. Не стоило мне изменять

Глава 25

Глава 25

Вероника

Тренерская сверкает новеньким ремонтом. Глянцевые белые стены, черные кожаные кресла, современный стол из матового стекла с разводами от недавней уборки.

Кондиционер тихо гудит, выдувая струю прохладного воздуха, но мне все равно душно, словно меня закинули в сауну и заперли дверь, не забывая нагнетать градус. Сижу, развалившись в кресле, пальцы нервно барабанят по подлокотнику, оставляя следы на черной коже, и все не могу отпустить то, что видел пару часов назад.

Перед глазами, как навязчивый кадр из кино, мелькает лицо Вероники и этот чертов синяк. Фиолетовый, свежий, будто клеймо на идеально гладкой коже очень симпатичной женщины, которая засела на подкорке с прошлой встречи, и после которой ни одну другую бабу не хочется.

Вот только сейчас я представляю е не в постели под собой, а то, как она машинально поправляла волосы, пытаясь скрыть синяк, как губы ее дрожали, когда она говорила, что это не мое дело.

Руки сами сжимаются в кулаки до боли в суставах от понимания кто с ней мог это сделать. Не верю я в другие варианты, только муженек мог, тот, от кого она не ожидала. Как он посмел? Как посмел ее ударить? В горле стоит ком от досады, что меня не было рядом, хотя и не должно меня там было быть, а в груди разливается странное жжение, не просто злость, а что-то большее, что пока не могу понять.

На столе передо мной стоит бутылка минералки, покрытая конденсатом, капли стекают по стеклу, оставляя мокрые дорожки. Беру ее, откручиваю крышку, делаю долгий глоток. Вода ледяная, аж зубы сводит, но жар под кожей не проходит.

Хочется врезать кому-нибудь, выпустить эту ярость, но некуда.

Откидываюсь на спинку кресла, закрываю глаза и сразу вижу эти ее гордые, чуть надменные глаза... Даже с синяком она смотрела так, будто все под контролем. Но я-то видел, в глубине этих глаз пряталось что-то хрупкое, уязвимое. Ей хотелось защиты.

Игорь внезапно заходит, хлопает дверью так, что стеклянная перегородка дрожит, ставит на стол свою бутылку воды. Его лицо красное после тренировки, капли пота стекают по вискам. Он садится напротив, тяжело вздыхает, и я слышу, как хрустит его колено.

- Спасибо, что подстраховал, Дим. Сам бы справился, но колено опять подводит. Чертов возраст. Раньше три тренировки подряд мог провести, и хоть бы хны. А теперь после одной еле ноги волочу, - хрипит, откручивая крышку бутылки. Вода льется мимо рта, капает на уже потрепанную майку, оставляя темные пятна, но его это не заботит.

- Да брось, старик, какие благодарности. Ты мне сколько раз спину прикрывал? Помнишь, лет десять-пятнадцать назад, когда я того качка из "Спартака" уложил, а его дружки потом ко мне с претензиями пришли, а ты меня выручил? Так что для тебя, хоть каждый день.

Машу рукой, но внутри что-то екает. Старый тренер на семь лет старше, а теперь дружище. Сколько лет бок о бок, сколько всего прошли вместе. Я хорошо его знаю. По глазам вижу, к чему-то готовит меня, издалека заходит. Что же, подожду.

Он хмыкает на мои слова, вытирает рот тыльной стороной ладони, а потом вдруг пристально так на меня смотрит. Глаза серьезные, изучающие, будто просвечивают насквозь. Будто я не Дима, а какая-то загадка, которую он пытается разгадать, и ему не нравится то, что он видит.

- Кстати, о дружбе… - тянет, нарочито медленно, постукивая пальцами по столу. - Не надо, Дима. Серьезно, не надо.

Я перестаю ухмыляться. Опускаю ноги со стола, наклоняюсь вперед. Локти упираются в колени, ладони сцеплены. В груди что-то сжимается, предчувствие чего-то неприятного.

- Чего не надо-то? Говори прямо.

- К Веронике не лезь, - четко, без колебаний, рубит свое решение, которому я должен подчиниться. - Я ее давно знаю, еще с тех пор, как сына к нам привела. Хорошая женщина. Умная, сильная, и главное семейная. Не трогай ее, Дим.

Сначала хочется рассмеяться, прямо вот сейчас, громко, в лицо, но вместо этого сжимаю кулаки до хруста в суставах. Под кожей бегут мурашки, а в висках стучит кровь.

- И что, теперь ты мне будешь указывать, с кем общаться? Это не твое дело, Игорь. Совсем не твое.

- Как раз мое! - он бьет кулаком по столу так, что бутылка подпрыгивает и падает на бок. Вода растекается по бумагам, пропитывая их насквозь. - Потому что знаю, как ты поступаешь. Мельком увидел, понравилась, начал добиваться, а через месяц тебе уже скучно. Для тебя это развлечение, а у нее жизнь. Семья. Не надо, блин, не надо!

Вскакиваю на ноги, а перед глазами в который раз ее лицо и этот чертов синяк. В груди что-то рвется наружу, и я не могу это сдержать.

- С чего ты вообще взял, что у меня это несерьезно? - голос звучит резче, чем хотелось бы. Грубо. И я понимаю, что сейчас признался в намерениях не ему, а самому себе. - Ты хоть понимаешь, что семьи там уже нет, Игорь? Муж ее бьет. Видел ее синяк? Это его рук дело.

Тишина.

Игорь замирает. Его пальцы поднимают бутылку так, а лицо сначала бледнеет, потом наливается кровью. Глаза округляются.

- Что?! Какой синяк? - за дверью слышен топот детских ног, смех, крики, но здесь, в этой душной тренерской, будто все замерло.

- Такой, на пол щеки под тональником.