Месть. Не стоило мне изменять

Глава 26

Глава 26

Вероника

Альбина, как всегда, пытается заесть стресс сладким, и поэтому весь дом пропах сдобой. Я сижу на мягком диване с кремовой обивкой, так крепко сжимая фарфоровую кружку, что пальцы белеют от напряжения. В воздухе висит напряжение, тяжелое, осязаемое.

Дамир стоит у панорамного окна, за которым медленно садится солнце. Его мощные плечи напряжены под темной рубашкой, массивные руки скрещены на груди.

Альбина нервно перебирает декоративные подушки рядом со мной. Мы все находимся в этом неестественном молчании.

Мы ждем явление "козла народу", как саркастично назвала его подруга. Этот человек, который еще недавно был моим мужем, сейчас жаждет попастись передо мной, выклянчивая прощение, а мажет и обвиняя, он не сказал.

И вот раздается звонок в дверь, разрывающий напряженную тишину. Звук такой пронзительный, что я невольно вздрагиваю, и горячий чай обжигает мне пальцы.

- Явился, - словно приговор выносит Альбина, и ее пальцы впиваются мне в запястье, оставляя следы на коже, и я слышу, как дрожит ее голос от сдерживаемой ярости.

Я лишь киваю в ответ, чувствуя, как в горле пересыхает. Но внутри странное, почти пугающее спокойствие, будто наблюдаю за всем со стороны. Может, это и есть та самая "точка невозврата", после которой уже ничего не будет по-прежнему?

Дамир тяжелым шагом идет открывать дверь, и через минуту он возвращается, а за ним появляется Олег. Дорогая рубашка мужа мятая, будто он не снимал ее несколько дней, волосы всклокочены, а под глазами темные круги, говорящие о бессонной ночи, и возможно не одной. Его глазах читается смесь ярости и животного страха.

- Ты совсем с ума сошла?! – начинает, даже не поздоровавшись, врываясь в комнату и сбивая плечом хрупкую вазу.

Хрусталь с звоном разлетается по полу на тысячи осколков, но Олегу явно плевать, впрочем, как и всем нам в данную минуту.

- Ты серьезно написала заявление в полиции и подала на развод?! Как ты вообще посмела?! – он срывается, в глазах безумие, как у затравленного зверя.

Я медленно ставлю чашку на стеклянный столик, стараясь, чтобы руки не дрожали. Фарфор звонко стукается о поверхность, и этот звук кажется невероятно громким в натянутой тишине комнаты.

- А ты действительно не понимаешь? Или просто притворяешься? - спрашиваю на удивление спокойно, хотя внутри все сжимается от страха. Вижу, как Альбина напрягается рядом, ее пальцы сильнее вцепились подушку.

- Понимаю что?! - он так орет, что подруга вместе со мной вздрагивает. - Если это из-за той дурацкой пощечины, то ты просто неадекватная истеричка! Это же ерунда, - с истерикой в голосе говорит это, а я чувствую, как по спине пробегает волна гнева. - Ты хочешь разрушить нашу семью из-за одного шлепка?! Бред! Ты обязана меня простить и забрать заявление!

- Обязана? - голос срывается, хотя я стараюсь держаться. - Я тебе ничего не обязана, Олег. Ни-че-го. Ты ударил меня, предал, растоптал, - говорю это, подчеркивая каждое слово, хотя внутри все дрожит от ярости и обиды. Как он смеет? Как он смеет после всего еще что-то требовать?

- О боже, какое "ударил"! - он истерично смеется, размахивая руками, будто отмахиваясь от назойливой мухи. - Я тебя пальцем тронул! Это была не оплеуха, а легкий шлепок, Вероника! Ты специально все раздуваешь! - его лицо искажается гримасой ярости, губы подрагивают, а в глазах читается животный страх. Он понимает, что теряет контроль, и это сводит его с ума.

- Мне абсолютно плевать, как ты это называешь, - говорю, замечая, как Альбина незаметно сжимает мою руку в знак поддержки. Ее теплые пальцы придают мне сил. - Факт остается фактом: ты поднял на меня руку. И это лишь верхушка айсберга.

Олег замирает. Его пальцы сжимаются в кулаки, потом разжимаются. В глазах мелькает что-то похожее на страх, холодный, липкий, как осознание неминуемой расплаты. Он облизывает пересохшие губы, и я вижу, как дрожит его кадык.

- Тогда в чем настоящая причина? - спрашивает тише, но в голосе все та же злоба, приправленная нотками паники. - Говори прямо! Я имею право знать!

- В том, что теперь ты свободен, - отвечаю, чувствуя странное облегчение, будто сбрасываю тяжелый груз. - Можешь хоть завтра жениться на своей Соне. Все доказательства измен у меня есть, и ты прекрасно понимаешь, что проиграл.

Говорю это спокойно, наслаждаясь моментом, когда его самоуверенность начинает давать трещины.

Его лицо сначала становится мертвенно-бледным, потом наливается густой краской, как перезревший помидор. Глаза стекленеют, губы подрагивают, а на лбу выступают капельки пота. Он выглядит так, будто его ударили под дых.

- Какие... Какие доказательства? - голос внезапно становится хриплым. – Каких измен? Ты рехнулась? Это что, очередная твоя бредовая фантазия?

Только по глазам вижу, он понимает, что попался, и это сводит его с ума.

Я молчу. Просто смотрю на него и жду, когда он сам себя сдаст.

Его оцепенение длится несколько секунд, а затем он вдруг резко делает шаг ко мне, рука заносится для удара, лицо искажено бессильной яростью, но Дамир оказывается между нами быстрее, чем я успеваю среагировать, его массивная фигура закрывает меня, как щит.

- Хватит, - говорит он спокойно, но в его низком голосе звучит такая угроза, что по спине бегут мурашки. - Ты уходишь. Немедленно. Иначе я тебя выкину прямо в окно, и любой суд меня оправдает. Ты понял меня?

Олег пытается что-то сказать против, открывает рот, но Дамир уже берет его за шею, прижимая немного к земле, и решительно ведет к выходу. Дверь захлопывается с таким грохотом, что все дрожит.

В комнате воцаряется гнетущая тишина, нарушаемая только нашим тяжелым дыханием, и спустя минуту, Альбина наконец выдыхает, разжимая кулаки.

Я же впервые за это время чувствую невероятную легкость на душе.

Вот и все. Близится финальный аккорд.