Мир богов - 2

Глава 12

ГЛАВА 28

Глава двадцать восьмая

Удар церковного колокола оборвал песню Алконост, и скуластое лицо богини, преисполненное благоговения, отразило такую глубокую печаль, что я ощутила неловкость при мысли о предстоящем разбирательстве с ней. И всё же, жалость жалостью, а она должна ответить за содеянное.

— Зачем вы похитили моих детей? — резко спросила я.

Вытерев слёзы, Тонанцин тепло посмотрела на мою двойняшку, и лишь затем перевела взгляд на меня, что вызвало дополнительный прилив раздражения. Нет, здесь не было ревности к сестре. В поведении богини я усмотрела то же отношение, каким потчевал меня Золотой император. К чёрту! Я больше никому не позволю относиться ко мне с пренебрежением!

— Не гневайся, дитя! — проговорила Тонанцин слабым голосом и бросила на меня молящий взгляд. — Я всего лишь хотела удержать тебя от опрометчивого шага. Нельзя тебе возвращаться на Фандору. Поверь, никого ты там не спасёшь, только сама погибнешь, на горе мужу и малым деткам.

Надо же, прямо-таки добрая фея, озабоченная благополучием крестницы. Вот только я ни на грош не верила в добрые намерения Тонанцин.

Проверяя, не обманывает ли меня внутреннее чувство, я заглянула в глаза древней богини, и меня передёрнуло от недоброго предчувствия. Нет, я не ошиблась, она не оставит в покое мою семью. Плохо! Можно защититься от людей, но от высших сил спасения нет. К тому же богиня земли может устроить что угодно, начиная с землетрясения и заканчивая потопом; или просто устроит нашествие ядовитых тварей в наш дом.

Вместе с тревогой в душе полыхнула неприязнь к Золотому императору. Не дочь я ему, а всего лишь жертвенная овца; пора принять эту истину и не строить иллюзий на его счёт. Самое сволочное заключается в том, что он, судя по всему, не успокоится, пока не отправит меня на тот свет… Значит, нужно найти способ избавиться от его влияния. Вопрос лишь в том, как это сделать… Ну, ничего! Что-нибудь да придумаю, а сейчас нужно избавиться от непосредственной опасности.

Тонанцин, которая со спокойствием удава наблюдала за моими душевными метаниями, слегка приподняла брови.

— Дитя, я тебе не враг.

— Пока я вижу обратное! — рявкнула я и тут до меня дошло, как избавиться от её власти. — Эллирэу, торадо-ци, Тонатиу[1]! — я вздёрнула руки к солнцу, и на этот раз оно обрушило столб света уже на меня.

— Не смей! — прошипела Тонанцин.

Превратившись в жуткую тварь, богиня набросилась на меня, но свет защищал меня не хуже каменной стены; сколько она ни тянула ко мне когтистые лапы, ей было меня не схватить. В свете солнца она была не более чем бесплотным призраком.

Ободрённая увиденным, я вновь обратилась к солнцу:

— Будь моим свидетелем, лучезарный! Подтверди, что я спасла жизнь Тонанцин, и мы с ней больше не связаны!

— Эллирэу, заф-ци, Сирин! Да будет так, как ты сказала! — донёсся голос с небес и там появился огненный силуэт мужчины-индейца в перьевом головном уборе. Он размахнулся и между мной и Тонанцин в землю вонзился массивный топор; видимо, это символизировало разрыв связей между мной и Тонанцин.

В отличие от пера феникса топор едва светился, но я без промедления схватилась за длинную рукоять. Боль была терпимой, и когда он исчез, я посмотрела на свои руки. Как и ожидалось, на ладонях осталось огненное тату солнечного томагавка.

Столб света погас, солнце вновь затянули тучи, и меня затрясло от холода. Всё же тапочки на босу ногу и шёлковая пижама — не особо тёплая одежда при минусе на улице. Ощутив, что замёрзла как цуцик, я повернулась к шолоицкуинтли. Удивительно, что ни Егорка, ни Ильюшка не боялись свою страшноватую няньку и спокойно сидели у оборотня на руках. «Идёмте в дом!» — бросила я Нэхуелю и схватила двойняшку за руку. Не стоит оставлять её наедине со старой ведьмой, а то они ещё сговорятся за моей спиной.

— Сирин! — позвала богиня земли; на этот раз в её голосе не было притворной слабости.

— Да? — отозвалась я, не оборачиваясь.

— Возьми меня нянькой к своим детям.

Изумлённая просьбой, которую иначе как наглой не назовёшь, я повернулась к Тонанцин и окинула её быстрым взглядом. Сейчас это была не индейская скво, а натуральная русская баба, светловолосая и белолицая, вдобавок низенькая, полная и… сильно себе на уме, если судить по холодному изучающему взгляду. Ко всему прочему теперь богиня смотрелась моей ровесницей. Правда, старушечий платок и тёмное долгополое платье из грубой шерсти, чей покрой был мне знаком по одеяниям старообрядцев, старило её и вызывало во мне дополнительную неприязнь. Из образа кержачки выбивался лишь венок, криво надетый на платок. Очень скромный такой веночек; по виду обычный вьюнок с розовыми цветами-граммофончиками. Казалось, что растение выдернули и оно, как это бывает, случайно зацепилось за платок полольщицы. Вот только для вьюнков сейчас ещё не время.

— И какого ответа вы от меня ждёте? — спросила я, гадая, с чем имею дело: с попыткой примирения или с завуалированной угрозой. Как-то больше смахивало на последнее, мол, я всё равно не оставлю тебя в покое и так или иначе доберусь до твоей семьи.

— Согласия, детка.

Яркие полные губы богини, обведённые тёмной каймой, изобразили скупую улыбку.

— Я тебя не неволю, но постарайся принять правильное решение. И учти, я дважды не предлагаю свою дружбу, — предупредила она.

Да, дилемма! Я было призадумалась, но тут во мне взыграла гордость.

— А я не от всякого её принимаю, — ответила я и посмотрела на шолоицкуинтли. — К тому же место няньки уже занято.

Тонанцин тоже посмотрела на оборотня и усмехнулась.

— Мальчишке недолго ходить на двух ногах. Скоро он снова превратится в собаку.

— Ну и пусть! — отмахнулась я. — Прощайте и помните, отныне вы здесь незваная гостья.

Скорее всего, я совершила ошибку, когда отвергла дружбу богини земли… а может, и нет. Интуиция говорила, что ей нельзя верить: есть ощущение, что она что-то задумала и, несмотря ни на что, хочет использовать меня для осуществления своей задумки. Вот только я ей больше не марионетка — это чувствуется даже физически. С той поры как Тонатиу принял мою сторону, с плеч будто упал незримый груз. Вот и как после этого идти на выручку отцу? Вдруг он снова принесёт меня кому-нибудь в жертву?..

Господи, о чём я только думаю! Ведь решила, что мне нет больше дела до Фандоры и Золотого императора!

С другой стороны, нет смысла себя обманывать. Душа-то, как ни верти, всё равно не на месте. Ведь родителей не выбирают. Обида обидой, но если он в беде, я обязана ему помочь, конечно, если это в моих силах. Да и миссис… маму жаль. Думаю, она страшно переживает за отца и не находит себе места от беспокойства.

Дома я приняла душ и, отогревшись, вернулась в гостиную, где оставила двойняшку. Вопреки опасениям, она вела себя на удивление прилично. Когда Марина спросила, хочет ли она чаю, Алконост лишь кивнула, а затем, когда экономка заново накрыла на стол и разлила чай по чашкам, даже её поблагодарила. Похоже, мамина дрессура не прошла даром, и она перестала по любому поводу кидаться на людей, как это сплошь и рядом происходило у родителей в Вечерней Звезде.

Стоило только вспомнить о Фандоре и перед глазами сразу же замелькали картинки моего краткого, но бурного проживания на её землях и Небесах. Я вздохнула. Несмотря на постоянный риск, это было здоровское время.

— Соскучилась? — сразу же отреагировала Алконост и, подняв голову, посмотрела на меня. — Да, скучаешь, — констатировала она и предложила, причём без всякой издёвки: — Так возвращайся. Всё равно Тонанцин не даст тебе здесь жизни.

— Знаю, — я пригубила чашку с чаем и на всякий случай закинула удочку: — А ты дашь мне спокойно жить на Фандоре или по-прежнему будешь цепляться из-за всякой ерунды?

Двойняшка впала в раздумье, что уже обнадёживало само по себе. Раньше она без задержки вылепила бы всё, что она обо мне думает.

— Ничего не могу обещать. Я по-прежнему терпеть тебя не могу, но ты больше не вызываешь во мне той нестерпимой злости, что была раньше, — наконец выдала она и вроде как сама удивилась.

— Что у тебя с Лотико? — осторожно поинтересовалась я.

— Ничего! — буркнула Алконост и, взяв слойку в форме звезды, добавила: — И ты о нём забудь. Мы с Фьюстерами теперь враги. Узнаю, что ты общаешься с этими предателями, лично тебя прибью.

— Это мы ещё посмотрим, кто кого прибьёт, — фыркнула я и перешла к главному: — Какой помощи ты ждёшь от меня?

Прежде чем ответить двойняшка утянула из корзинки ещё одно печенье в форме звезды и отправила его в рот.

— Вкуснятина! Не хуже, чем у Чантико, — сообщила она и смерила меня оценивающим взглядом. — Если честно, то никакой. Да и чем ты можешь помочь, если ты смертная? На самой Фандоре ты ещё чего-то стоишь; а вот на Небесах прибить тебя не составит особого труда, стоит только вытолкнуть в зону действия подавителей магии. Ну, ты сама это знаешь, — заявила она и снова протянула руку к корзинке с печеньем.

— Тогда чего припёрлась? — сдержанно спросила я, понадеявшись, что двойняшка не заметила, как меня расстроили её слова.

— Думаешь, я песни пела, чтобы поразвлечь вас с Тонанцин?

Ну да, именно так я и подумала. Кстати, уже давно чесался язык: хотелось спросить, чего это она разливалась соловьём и сначала вызвала древнеславянских богов, а затем Тонатиу; но она опередила меня, и сама завела речь.

— А для чего ещё? — я увела у двойняшки слоёную звёздочку, на которую она нацелилась, но она, вопреки ожиданиям, не стала скандалить. Неужели действительно поумнела?

— Сама дура! — последовала незамедлительная реплика.

— Хватит сверкать глазами! Собралась говорить, так говори, — сказала я и положила уведённое печенье двойняшке на тарелку. Она смерила меня негодующим взглядом, но всё же приняла подношение.

— Дело сделано, осталось лишь найти отца и передать ему Темах.[2]

— Ты имеешь в виду подарок Тонатиу? — уточнила я.

— Естественно! — фыркнула двойняшка. — Слава Небесам, до тебя дошло, что нужно делать.

— Могла бы подсказать.

— Стоило намекнуть на истинную цель и Тонанцин, пробудившись, без промедления убила бы нас обеих.

— Пробудилась? Ты это о чём?

Двойняшка ухмыльнулась.

— Макошь, одна из ипостасей богини земли; тоже та ещё стерва, но она хотя бы не такая кровожадная и подозрительная, как Тонанцин.

— Значит, ты специально вызвала славянских богов?

— Ну да! Тонанцин так обрадовалась дармовщинке, что тут же приняла образ Макошь. Иначе сыновья Ра не поделились бы с ней магической силой.

— Выходит, Макошь в ней теперь сильней, чем Тонанцин?

Когда двойняшка согласно кивнула, я поинтересовалась, почему именно Тонанцин центральная богиня земли.

— Потому что так захотел Золотой император. Смертные, которые здесь называют индейцами, до сих пор верят в Тонанцин и приносят ей жертвы. Вот она и держится, — пояснила она и нетерпеливо глянула на меня. — Сирин, нам надо успеть убраться отсюда, пока Тонанцин не поборола в себе славянскую богиню.

Алконост перехватила мой взгляд, брошенный в сторону детей. Малыши спали на руках Нэхуеля, который в позе фараоновской статуи сидел на диване.

— Ты можешь положиться на него, шолоицкуинтли очень верные. Он присмотрит за детьми, пока ты отсутствуешь.

— Тонанцин сказала, что он скоро превратится в собаку и тогда от него будет мало толку, — возразила я.

— Ну, так отдай своих недомерков родителям мужа! — досадливо воскликнула двойняшка, чем сразу же насторожила меня. Я не забыла, что в первый раз паладины вслед за мной перенеслись на Фандору.

— Хочешь сказать, что Алекс…

— С кем это ты разговариваешь? У нас гости? — раздался за дверью бодрый голос мужа.

У меня ёкнуло сердце. Сейчас Алекс увидит Алконост и начнётся ор. Главное, он ни за что не отпустит меня на Фандору.

Вопреки ожиданиям, Алекс кипятиться не стал, лишь смерил двойняшку неприязненным взглядом и, взяв стул, сел напротив неё.

— Что она здесь делает? — спросил он, не поворачивая ко мне головы.

Неожиданно у меня поплыло перед глазами, и я вдруг обнаружила, что гляжу на него глазами Алконост.

— Да вот, явилась, не запылилась, — вздохнула я и, оглядываясь в теле двойняшки, подметила, что у неё нет моего шрама на левой руке, оставшегося от сильного ожога. Я получила его, когда мне не было ещё и года. Во всяком случае, так сказала бабушка. Чёрт! Вот почему я эту мерзкую старуху до сих пор зову бабушкой?

Алекс как-то странно дёрнулся, а затем подался ко мне.

— Ир? — позвал он, не спуская с меня глаз, и я улыбнулась. Гляди-ка, узнал!

В следующее мгновение дракон грохнул кулаком по столу и начал матерно ругаться. Тут я вернулась в своё тело и, подскочив к нему, обняла.

— Хватит-хватит! Успокойся, родной! Это я, честное слово, — шепнула я, прижавшись щекой к щеке Алекса. От него пахло морозом, французским одеколоном и перегаром. Оно не удивительно. Россия-матушка; у нас редкие переговоры обходятся без застолья.

Развернувшись вместе со стулом, Алекс пристально посмотрел мне в лицо, а затем вскочил и стиснул в объятиях.

— Ирк!.. Больше не пугай меня так! Я уж было подумал, что она это ты, — выдохнул он со смешком.

— И ты не ошибся. Я была в теле Алконост, но ты всё равно меня узнал. Тсс! Не вырывайся, дурачок! Всё равно не отпущу. Просто прислушайся к своему сердцу. Оно тебя не обманет.

— Очень на то надеюсь, — пробормотал притихший дракон.

— Устал? — спросила я, когда поняла, что он поверил мне, и вгляделась в его лицо. Тогда-то я и увидела морщинки, залегшие у его глаз, и впервые испугалась будущего.

Счастливы те, что живут и не знают, что ждёт их впереди, но мы-то были на Небесах Фандоры, так что нам ведома наша судьба. Мы не только состаримся и умрём; после смерти мы забудем друг друга, а это значит, что вместе с нами умрёт наша любовь…

Нет, не бывать этому! Я позвала экономку и велела ей одевать близнецов, а сама бросилась в гардеробную, не обращая внимания на растерянный взгляд Алекса. Когда я вернулась в гостиную, он и двойняшка, судя по выражению лиц, уже успели поцапаться и теперь делали вид, что в упор не замечают друг друга. Ладно, ничего страшного. Думаю, эти два поганца не успеют передраться, пока мы вместе.

Марина тоже быстро управилась и близнецы, укутанные в тёплые одежды, снова сидели на руках у шолоицкуинтли и сонными совятами хлопали глазками. Надо же! Алекс тоже нормально отнёсся к оборотню и, похоже, ему доверяет.

«Ты знаешь? Ты согласен?» — спросила я взглядом у своего дракона и тот после некоторого промедления согласно кивнул.

Алекс взялся за мобильник и вышел из комнаты, а я повернулась к экономке, и та полезла за блокнотом, в котором записывала мои распоряжения по хозяйству. Когда Марина ушла, я прислушалась к голосу Алекса, доносящемуся из-за коридора. Отлично! Он сам связался с ребятами и, кажется, Эдик с Дашей не возражают против экскурсии на Фандору, что, в общем-то, ожидаемо.

Я набрала Кэт и заколебалась, не зная как сказать, что ей придётся оставить семью. Двойняшка сказала, что паладины в любом случае последуют за мной, и не важно хотят они того или нет. Конечно, свинство с моей стороны, и решение не из лучших, но нам теперь нигде не безопасно; чует моя душа, что только на родине я смогу найти защиту для моих близких. И вообще, есть у меня далеко идущая мечта, но о об этом ещё рано говорить. Если получится… Нет, не буду ничего загадывать наперёд, боюсь сглазить.

_______________________

[1] Тонатиу — ацтекский бог неба и солнца, властитель мира на настоящий период.

[2] Temah, протоалгонский индейский язык — отрезать.