Мир богов - 2

Глава 54

ЭПИЛОГ

Кэт простояла все три дня на коленях, хотя несколько раз теряла сознание.

Нам обеим было тяжело. Летняя жара. Солнце светило как проклятое, на небе не было ни тучки. Температура днём под сорок градусов. К вечеру второго дня, когда она первый раз грохнулась в обморок, я хотела отменить своё зверское требование, но Алекс не дал мне совершить ошибку. «Что за нахер? — возмутился он. — Кэт действительно села тебе на голову! Если уж взялась за дело, то держи характер!»

И я выдержала. Мы обе выдержали.

После этого урока Кэт, как и обещала, упорно занималась. Днём и ночью. Она растеряла весь свой жирок и стала подтянутой и жилистой. Прогресс был налицо. Преодолев страх перед магией, она, хоть и с переменным успехом, уже могла противостоять своим более опытным товарищам. Видя, как она спала с лица, обеспокоенный Сергей однажды подошёл ко мне и попросил её придержать, но я не стала этого делать. Кэт — взрослая девочка, сама знает, когда остановиться. Есть ещё один нюанс. Очнувшись от наложенной мной епитимьи, она зовёт меня госпожой и никак иначе. Эдик с Дашей, когда мы на людях, тоже зовут меня госпожой, да только у них другой побудительный мотив. Ребята блюдут мою репутацию, а Кэт — держит дистанцию. Ладно пусть дуется, когда-нибудь да надоест.

Да, Кецалькоатль всё же пришёл на ужин. Что творилось, жуть! Отец метал громы и молнии — в прямом и переносном смысле. Главное, что этот великий ор, благодаря Чантико, закончился миром, конечно, худым, но всё же лучше, чем открытая война между братьями. Да и мама, как могла, отстаивала Кецалькоатля. Правда, это не слишком понравилось отцу, но она быстро его заткнула, напомнив ему про миссис Фьюстер. Действительно, чья бы корова мычала!

После отцовской выволочки Алконост притихла, да и Лотико стал реже наведываться в Вечернюю Звезду: видимо, досталось и ему. Конечно, я скучаю по нему, но стараюсь держаться и почти не появляюсь в Расомском поместье, берегу нервы Алекса. Зато отец навёрстывает за нас двоих, что аж зло берёт за маму. Ну, нравится тебе миссис Фьюстер, но это не значит, что нужно действовать ей на нервы и бродить по дому с видом счастливого идиота, а затем мчаться к Фьюстерам при первой же возможности! Чует моё сердце, однажды она не выдержит и тоже слиняет на сторону — если уже не слиняла. На днях, гуляя с близнецами, я увидела её с Вишну и, судя по тому, как они строили друг другу глазки, дело там не чисто. Ладно, пусть сами разбираются, мне своих заморочек хватает.

По моему настоянию Кем, сын Алконост, обрёл истинный облик и возраст, и я взяла его под своё крыло. С той поры у нас с его мамашей водное перемирие, которое она воспринимает как повод надоедать мне своими визитами.

К моему удивлению, у сестры прорезался материнский инстинкт, и теперь она ищет любой предлог, чтобы увидеться с сыном. Однажды Алконост притащила целый ворох листов с сонетами и потребовала, чтобы я передала их маме — мол, Пан написал их для неё. На мой резонный вопрос, почему она сама это не сделает, она заявила, что часть из них посвящена мне. Когда я поинтересовалась, какие именно, эта зараза заявила, чтобы я выбирала сама — мол, что понравятся, те и твои, а сама глаз не сводит с Кема. Вижу её аж подмывает подойти к нему, да только не решается: боится его вспугнуть. Кем её игнорирует и за всё время её заполошных визитов ни разу даже не глянул в её сторону; знай себе, сидит за столом и делает вид, что занят уроками, которые я ему задала. Стоит Алконост сделать шаг в его сторону, и он сразу же уходит. В общем, мальчишка тихий, но упрямый.

Самое забавное, вскоре к нам явился мистер Фьюстер и после долгих расшаркиваний и пространных извинений забрал сонеты, сказав, что сочинил их для жены. Жаль. Стихи мне очень понравились. Некоторые из них я попросила для себя, и мистер Фьюстер не только записал их мне в альбом, но добавил стих-посвящение лично мне. Правда, не покидает ощущение, что он мне знаком, но не суть! По-моему, очень мило получилось, хотя несколько смахивает на эпитафию.

О, ветреная муза, отчего,

Отвергнув правду в блеске красоты,

Ты не рисуешь друга моего,

Чьей доблестью прославлена и ты?

Но, может быть, ты скажешь мне в ответ,

Что красоту не надо украшать,

Что правде придавать не надо цвет

И лучшее не стоит улучшать.

Да, совершенству не нужна хвала,

Но ты ни слов, ни красок не жалей,

Чтоб в славе красота пережила

Свой золотом покрытый мавзолей.

Нетронутым — таким, как в наши дни,

Прекрасный образ миру сохрани![1]

***

Когда жизнь в Вечерней Звезде окончательно вошла в спокойное русло, я отправилась в Золотой город, чтобы встретиться с тем, кто не меньше родителей был дорог моему сердцу. Так уж вышло, что со всеми треволнениями я до сих пор не встретилась с князем Фонгом, после того как он подарил мне вторую жизнь.

Моя банда, само собой, увязалась за мной и было забавно наблюдать за реакцией Кэт, Сергея и Василисы, когда мы переместились на Небеса. Не знаю, чего уж они ожидали, но, видимо, совсем не то, что увидели на улицах Золотого города. Прохожие, в основном, китайцы, ничем не отличались от обычных средневековых китайцев в обычном средневековом китайском городе; разве что их средневековые китайские наряды и причёски были не киношными, а настоящими, какие действительно носили в старину. Да и красивые лица встречались не часто.

Нет, временами попадались диковинные экземпляры, но, как правило, это были пришлые товарищи; местные смотрели на них косо, впрочем, на нас тоже. Оно и понятно; смертные здесь были слугами и просто так по улицам не шлялись. Стражник из магистрата направился было к нам, но при виде кэма в моей руке сразу же встал как вкопанный и, поклонившись, сменил курс.

В общем, жиденькие чудеса Золотого города разочаровали народ. Кэт потеряла всякий интерес к окружающему, как только узнала, что простым смертным здесь нельзя пользоваться магией. Пименов опять завёл свою песню — мол, никакие это не Небеса, а параллельная реальность. Думаю, в чём-то он прав, если вспомнить, что говорил мне Нейто.

Тем временем бывалая публика помалкивала и лишь улыбалась, слушая язвительные реплики Кэт и скептические высказывания Пименова. Дело в том, что чудеса Золотого города так сразу не увидеть. Здесь обычные с виду вещи совсем не то, чем они кажутся. Кэт вознамерилась пнуть осколки кувшина и токкэби с хихиканьем дал ей подножку. Пока она ругалась со шкодным бесом, грозя выдернуть ему единственную ногу и бить беднягу до посинения, я показала кулак венику, прислонённому к глиняному забору с вмазанными в него камнями. И веник, и забор, и камни — это всё квенсины. В общем-то, они безобидные ребята — по большей части, но лучше держать ухо востро: бесы есть бесы.

Единственно, кто был всем доволен, это Василиса. Не выпуская из рук блокнот, она с увлечением рисовала приглянувшиеся ей наряды. Хорошо, что мы сразу заметили её отсутствие, когда она увязалась за компанией валькирий. И совсем хорошо, что мускулистые скандинавские девки, ведущие в поводу своих крылатых коней, чему-то громко смеялись и не обратили на нас внимания. Думаю, отцу не понравилось бы драчка в его личных владениях, тем более с союзниками, которые совсем недавно перешли на его сторону.

На первый раз проведённой экскурсии было более чем достаточно, к тому же дело шло к вечеру. Поскольку вместе с темнотой активизируется опасная нечисть, я повернула к нашему пристанищу на Небесах. Алекс, который до этого со скучающим видом шагал рядом со мной, сразу оживился и предложил по пути заглянуть на императорскую кухню — так сказать, по старой памяти. Что мы и сделали, ко всеобщему удовольствию — включая мистера Тофуса, Юйту Лунного зайца и карпа Кои, которые не преминули составить нам компанию. После более чем вкусного ужина троица божков куда-то испарилась, а мы продолжили путь домой.

Вид родового гнезда согрел мне душу. Стараниями отца оно больше не напоминало дом с привидениями; дворец сиял золотой крышей, свежими красками на новеньких стенах и глядел на мир целыми окнами, правда, сильно смахивающими на бельма из-за рисовой бумаги. Эдик с Тигрёнком издали дружный вопль и, не дожидаясь нас, со всех ног припустили к дворцу Бабочки-однодневки.

Э нет! Когда мы подошли ближе, я увидела, что на табличке, как и Земле, написано, что это дом Сирин. Я улыбнулась. Ну спасибо, отец! Мелочь, но приятно. Наконец-то я перестала быть для тебя бабочкой-однодневкой и стала просто дочерью.

К бурной радости Эдика и Даши, окружающий парк остался не тронутым, и они устремились к своим памятным местам. Алекс выступил в роли коменданта и пока он расселял народ по комнатам, я переместилась к озеру, на котором стоял павильон Водяных цветов. Благо, отец выдал мне пайцзу на полное использование магии на Небесах.

Я не знала, ждёт ли меня князь Фонг, ведь я не условилась с ним о встрече, поэтому старалась не слишком спешить, идя по мосту, окруженному лотосами. Вдруг он не пришёл? Тогда лучше оттянуть момент разочарования.

Неожиданно волшебно красивые цветы мягко засветились изнутри и во мне, как в детстве, проснулось ощущение чуда. Я бросилась бежать и откинула входную циновку.

«Лин Гуан! Ты здесь!» — выдохнула я, припав к груди светозарного феникса. «Дитя моё! Разве я мог не прийти, зная, что ты здесь!» — ответил он, и меня затопило чувство чистейшего восторга, какое возникает лишь тогда, когда ты в полной гармонии с собой и миром.

Охваченная счастливым умиротворением я купалась в волнах такой любви, какую познали лишь те смертные, что хоть на миг ощутили единение со вселенской душой. Похожее чувство я испытала в Эквилибриуме, погружённая в воды вселенского океана. Нирвана. Жизнь на грани смерти, когда душа силится сбросить оковы тела и рвётся на волю…

Вернул меня к действительности голос Лин Гуана, любящий и чуточку виноватый.

— Прости, моя радость! Вечерняя заря на подходе, я должен идти.

— Ненавижу его! Пожалуйста, не уходи! — заплакала я, и его горячие ладони коснулись моих щёк.

— Не плачь, дитя! Жизнь и смерть, как свет и мрак, одно не существует без другого.

— Это бесчеловечно! Как можно было обречь тебя на ежедневную смерть?

— Таково моё предназначение, — мягко улыбнулся Лин Гуан и исчез в яркой вспышке огня.

Я выскочила на улицу и, глотая слёзы, выкрикнула:

— Эллирэу, торадо-ци! Лин Гуан! Обязательно возвращайся! Я жду тебя! Я всегда буду ждать тебя!

— Сирин! Эллирэу, заф-ци![2] — донёсся до меня ответный крик, и громадная огненная птица, набирая высоту, плавно взмахнула крыльями.

Не знаю, сколько я простояла, глядя на небо, но стемнело основательно. Опомнилась лишь тогда, когда Алекс обнял меня. «Не нужно оправдываться, я всё понимаю. Ир, идём домой!» — негромко сказал он, когда я попыталась отстраниться. И так тепло мне стало, что я обняла его и вложила в свой поцелуй всю ту безбрежную любовь, которую я к нему испытывала, ну и чего греха таить? признательность за его долготерпение. Не каждый выдержал бы и тем более принял такие душевные порывы своей половины. Алекс — моя жар-птица, которую мне повезло встретить в реальности.

***

Да, чуть не забыла! Алекс и Пименов, при участии всё того же Нэхуеля в качестве помощника, провели тщательное расследование, но так и не дознались, кто украл золото и отлил из него фаллический символ. Самая подлость заключалась в том, что его нельзя переплавить обратно в монеты. Поскольку Алекс по этому поводу очень расстраивался, то кто только ни пробовал расколдовать его золото, но увы! Даже отец спасовал, сказав, что не знает магическое плетение, удерживающее благородный металл в бесстыжей, то бишь в сакральной форме, и я склонна ему поверить.

Алекс не успокоился и обратился к мистеру Бону. Маг обследовал золотой фаллос и, ухмыльнувшись, заявил, что тоже бессилен. Вот тут я уверена, что кто-то лжёт как сивый мерин и по каким-то своим причинам не хочет расколдовывать наше золото. Тогда Алекс, не будь дурак, предложил свой золотой член Шиве — тот подумал-подумал и согласился. Правда, к неудовольствию моего корыстного дракона он приобрёл его бесценное произведение искусства по бартеру, то есть за золотые монеты того же веса и драгоценные камни того же достоинства.

Так что теперь золотой фаллос украшает сад индийского бога и его шакти с песнопениями водят вокруг него хороводы. Как положено, они умасливают его маслом священных коров, посыпают не менее священными семенами и возлагают живые цветы — в тайной надежде проделать то же самое с лингамом самого Шивы. Напрасные мечты! Шива один, а шакти у него тьма-тьмущая, так что им в любом случае придётся обходиться лингамами других мужчин. Ну а скромницы пусть продолжают водить хороводы у сакрального символа своего небесного муженька и вздыхают о несбыточном.

Вот так и живём. Если требуется деяние в масштабах вселенной, это у нас без проблем, но если вдруг понадобится что-то по мелочи, например, найти зловредного шутника, переведшего твёрдую валюту в произведение искусства сомнительной ценности, то тут начинается: «Смертные, да вы что? И даже не просите! Мы же боги, мы такой ерундой не занимаемся!» Примерно, как в одном древнем мультике: «Дорогая, я достану тебе звезду с неба, но с кастрюлями управляйся сама».

Правда, есть у меня одно соображение, кто это сделал, но чего-то сомнительно. Высочество та ещё шельма, но заниматься такими глупостями? Хотя с Николса станется подать о себе весточку столь скабрёзным способом. Не зря же у отца, когда золотой член стоял ещё у нас, при взгляде на него каждый раз появлялось задумчивое выражение. Видимо, гадал, что означает сей подарок — эквивалент английскому факу или братское пожелание, типа: «Чак, будь мужиком и держись до конца».

В общем, жизнь продолжается.

КОНЕЦ

[1] Шекспир, 101 сонет.

[2] Живи долго и счастливо!