Мистер Обязательность

Обмен эмоциональными биографиями

Вначале были только мы и бездна счастья. Мы были влюблены. Безоговорочно. Большинство людей, особенно женщины, когда видели нас вдвоем, говорили: «Вы так прекрасно смотритесь вместе», или «Сразу видно, что вы влюблены друг в друга», или мое любимое: «Вы лучшие друзья друг у друга». И все это было совершеннейшей правдой.

Никогда прежде я не встречал подобной женщины. Она была одновременно умна, красива и добра. Она постоянно смешила меня и, как и я, обожала комментировать персонажей из «Ист-Эндеров». Она была чудом. Настоящим ангелом. Самое интересное, когда я впервые увидел ее, то был уверен, что у меня нет ни малейших шансов.

Мне было двадцать четыре, и я только что получил временную работу в административном отделе одного журнального издательства, расположенного недалеко от площади Лейчестер. Я впервые заметил Мэл во время обеденного перерыва. Она стояла передо мной в очереди за сэндвичами в одной итальянской пекарне, расположенной за углом нашего офисного здания. Я пошел за ней, когда отстоял свою очередь, и с удовлетворением отметил, что она зашла в двери того же здания, где служил и я. Проведя несколько восторженных минут в лифте, я был просто счастлив, когда оказалось, что она работает на одном со мной этаже, в отделе рекламы.

Уставившись на нее с открытым ртом, я пытался понять, что же в ней так меня привлекло. К тому моменту, как один из топ-менеджеров компании чертыхнулся, налетев на меня в дверях лифта, я уже все для себя понял. Дело было не в ее лице или фигуре, хотя и то и другое было выше всяких похвал. Дело было в ее походке. Она подействовала на меня лучше всякого гипноза. В общем, она была живым воплощением песенки Крисси Хайд «Все при ней».

В течение последующих двух недель мне удалось выяснить вот что: женщину моей мечты зовут Мэл Бенсон, ей 24 года, и она окончила Эдинбургский университет. Она любит куриные сэндвичи с авокадо, ненавидит своего инструктора по аэробике, чем-то там занимается в отделе рекламы, не замужем и просто сногсшибательно выглядит в черном. Еще через неделю я сумел с ней заговорить.

Каждую пятницу все сотрудники ее отдела отправлялись на ланч в паб под названием «Джордж», который был расположен прямо напротив нашего офиса. Решив этим воспользоваться, я самым бесстыдным образом втерся в доверие к Тони, одному из менеджеров отдела рекламы, которому было уже немало лет и единственным смыслом жизни которого являлся крикет. Уже через неделю я был приглашен на пятничный сбор, где при первой же возможности сбежал от Тони и подсел к Мэл.

Мы как-то сразу разговорились, и на мой вопрос, чем она занимается, я услышал: «Я медиа-планировщик». Честно говоря, это мне мало что объяснило. На ее встречный вопрос я был вынужден ответить, что работаю временщиком, но тут же добавил, что мое главное дело — работа комика. Обычно люди реагировали на это сообщение фразой типа: «Расскажи-ка нам какую-нибудь шутку». Я это ненавидел, потому что пока еще не чувствовал себя цирковым тюленем на арене. Мэл же в ответ сказала: «Приятно познакомиться с человеком, у которого есть мечты». Это произвело на меня впечатление. В последующие 27 минут я рассмешил ее 23 раза, что стало моим личным рекордом.

История повторилась на следующей неделе, и через неделю. Потом мы начали интересоваться планами друг друга на предстоящие выходные, а по понедельникам расспрашивать, насколько эти планы осуществились. Из всех моих любовных крестовых походов этот, бесспорно, был длиннейшим и потребовал от меня максимальных усилий.

В четвертую по счету пятницу от начала любовной кампании я наконец решился на первый шаг. Мэл стояла возле лифта, постукивая шариковой ручкой по пластиковой бутылке с водой.

— Я угадаю мелодию с трех нот, — с улыбкой произнес я.

Она улыбнулась в ответ, обнажив ряд идеальных зубов.

— Каким образом ты всегда умудряешься меня рассмешить? — спросила она с такой интонацией, как будто бы я был участником всеобщего заговора по ее облагодетельствованию.

— Не знаю. Может быть, у тебя повышенная восприимчивость к моим шуткам?

— Возможно. А может быть, дело в том, что ты очень смешной.

Решив не выяснять, означало ли это, что я действительно смешной в том смысле, что у меня все в порядке с юмором, или в том смысле, что: «Отстань от меня, придурок», я бросился на амбразуру. Ведь это был шанс, и я не собирался его упускать.

— Не хочешь ли пойти что-нибудь выпить сегодня вечером?

— Так ты меня приглашаешь на свидание? — как бы между прочим спросила она.

Я замялся в поисках правильного ответа. Я-то хотел, чтобы мой вопрос прозвучал как можно более непринужденно, чтобы у нее оставалась возможность вежливо меня отбрить, при этом не разбивая вдребезги мое самолюбие. Но она задала прямой вопрос, на который (так же как и еще на один) никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя отвечать прямо.

— Ну… я… э-эээ… ну, да… наверное.

— Вот и мне так показалось, — с улыбкой сказала она. — Я польщена, но, боюсь, буду вынуждена отказаться.

Из всех возможных вариантов ее ответа я упустил только один — отказ. Конечно же, надо было вежливо извиниться и уйти, таким образом избавив мое самолюбие от возможного позора, но не тут-то было. Язык мой — враг мой, и не успел я толком ничего сообразить, как уже говорил унизительное:

— А почему?

— Понимаешь, дело в том, — с явной неловкостью произнесла она, — что сейчас для этого очень неподходящее время.

Я ретировался на свое рабочее место зализывать раны и ударился в работу с невиданной доселе страстью. План по выживанию был прост: я решил избегать Мэл до конца своей жизни. По офису я теперь пробирался перебежками, старательно прячась от Мэл, особенно в коридорах, возле фонтанчиков с водой и в «Джордже». Однако судьбу не проведешь, и в последний день действия моего контракта по дороге домой я наткнулся на Мэл в лифте.

— Ты меня избегаешь, да? — спросила она, нажимая на кнопку первого этажа.

И вновь я попытался найти правильный ответ. Я старался сделать вид, что ничего особенного не происходит, тем самым давая ей возможность никогда меня больше не видеть, и тут вдруг она задает второй вопрос, на который тоже нельзя ни за что на свете отвечать прямо.

— Да, нет… пожалуй… да.

— Мне так и показалось, — улыбнувшись, сказала она. — Я надеялась, что рано или поздно все-таки наткнусь на тебя.

— Почему?

— Ты изменил мое сознание, — тихо проговорила она.

Удивившись этой фразе, я тем не менее решил промолчать. Лишние вопросы могли смутить ее. Если я, даже не зная этого, смог изменить ее сознание, то запросто мог изменить его вновь, только в другую сторону. Поэтому мы молча спустились с пятнадцатого этажа и вышли в холл. Когда мы оказались на улице, она достала ручку, взяла мою руку, написала свой телефонный номер у меня на ладони и исчезла.

В тот же день мы договорились встретиться в баре под названием «Фрейд». Мэл пришла без пятнадцати девять, то есть на пятнадцать минут позже обещанного. Этого времени мне как раз хватило на то, чтобы покрыться нервной испариной. На Мэл были темно-синие джинсы, кроссовки, белая футболка и пиджак. «Она решила не наряжаться», — с облегчением подумал я. Мне нравилось, когда женщины чувствовали себя достаточно независимо, чтобы не расфуфыриваться на первое свидание.

— Давай сразу договоримся об одной вещи, хорошо? — первым делом заявила она, усаживаясь за столик. — Мне сейчас не нужны… ну, ты понимаешь… отношения.

Я изобразил на лице Невозмутимость.

— Давай будем просто друзьями.

Выражение моего лица не изменилось.

— Не принимай это близко к сердцу, просто я сейчас не готова к серьезным отношениям. Моя жизнь теперь и так довольно непроста, так что не хочется усложнять ее еще больше. Только пойми меня правильно — ты классный парень, но… Время не то, впрочем как и место, да и вообще… — Она замолчала, будто почувствовав мое беспокойство. — Ты ничего не хочешь сказать?

И тут я воспользовался тем самым единственным шансом, который выпадает лишь раз в жизни. Я ее поцеловал, тем самым нарушив два основополагающих правила обольщения:

Правило номер один: сперва побольше выпей.

Правило номер два: дождись Правильного Момента.

В руках у меня был стакан содовой с лимонным ликером (самого дешевого напитка в этом заведении), а что касается Правильного Момента, то я понятия не имею, что на меня нашло в эту секунду. Я как раз раздумывал по этому поводу, как вдруг почувствовал, что целую Мэл. Три минуты спустя мы пришли в себя. Кажется, мы даже слегка покраснели.

— Господи, поверить не могу, что мы только что поцеловались, — опустив глаза, сказала она.

— Честно говоря, я тоже, — ответил я, изучая свои башмаки. — Но ведь мы поцеловались.

Оставшуюся часть вечера мы проболтали, попивая свои напитки и никого вокруг не замечая. Потом мы проголодались, и Мэл предложила пойти куда-нибудь поесть. К этому моменту деньги мои окончательно вышли, и я был вынужден рассказать ей о моем печальном финансовом положении. Как ни странно, ее это совершенно не обескуражило. Даже наоборот, она нашла ситуацию забавной. Так что мы пошли ужинать за ее счет в близлежащий итальянский ресторанчик.

Поедая пасту, я вдруг заметил, что она пристально и молча смотрит на меня. Она явно над чем-то раздумывала.

— Что случилось? — спросил я. — У меня весь подбородок в соусе?

— Нет, все нормально, — ответила она таким тоном, что не оставалось сомнений: все ровным счетом наоборот.

Пока я пихал в рот очередную порцию макарон, она все же решила высказать вслух свои сомнения.

— Мы ведь поцеловали друг друга. Но мы практически незнакомы. По-моему, нам просто необходимо поделиться нашими предысториями.

— В смысле, обменяться эмоциональными биографиями?

Мэл весело улыбнулась.

— Да, именно. Расскажем друг другу, что у нас происходило раньше на личном фронте.

— Ну, хорошо, — ответил я. — Только, чур, ты первая.

Сперва она рассказала мне про то, как совсем недавно рассталась с парнем, с которым провела два года и которого считала своим настоящим избранником. К сожалению, он был настолько уверен в том, что она-то уж точно является его Избранницей, что несколько форсировал события, предложив ей поселиться вместе. Она оказалась не готова к столь серьезным отношениям.

Мэл потребовалось целых два часа, чтобы рассказать мне эту историю. Собственно говоря, большую часть времени заняло огромное количество разнообразной, но мало относящейся к делу информации. Например, я узнал, что, когда ей было шесть лет, она упала и довольно сильно разбила колено, так что шрам, похожий на чью-то улыбку, сохранился до сих пор. Также выяснилось, что три года назад она купила на какой-то распродаже альбом Эллы Фицджеральд и теперь считает его своим самым ценным приобретением. Кроме того, она рассказала, что всегда хотела иметь кошку, но в связи с нынешним одиноким положением решила, что это будет слишком банально. В общем, все было довольно мило, но совершенно несвязно и довольно путано.

История моих любовных приключений уложилась ровно в пять минут. Не желая, по понятным причинам, рассказывать ей про скелет в шкафу по имени Аманда, я решил свести дело к эпизоду с Ребеккой, которая сказала мне перед расставанием: «Я уезжаю из страны. Пожалуйста, не пытайся следовать за мной». С моей точки зрения, это было довольно забавно, но Мэл почему-то не смеялась.

— И это все?

— Что именно?

— Истории твоих любовных отношений?

— В общем-то, да.

— А как же детали? Я хочу услышать подробности.

— Да я тебе и так обо всем рассказал.

— Ты мне вообще ничего не рассказал. Вот я тебе действительно все рассказала.

Я посмотрел на нее своим Недоуменным взглядом, сильно смахивающим на Невозмутимый.

— Да что же это такое с мужчинами? Почему вы совершенно не умеете разговаривать? Такое впечатление, что вас этому в какой-то спецшколе учат. Может, вам при рождении подрезают голосовые связки, как крылья птицам?

— Да нет. — Слава богу, она наконец рассмеялась.

В общем, мне пришлось рассказать более подробно о своем прошлом, хотя это не доставило мне никакого удовольствия. И хотя я считал, что ее любопытство в данном случае было хорошим знаком, ибо означало, что я ей интересен, все равно мне казалось, что незачем испытывать судьбу разговорами о неудавшихся отношениях.

— По-моему, пора домой, — сказала наконец Мэл, облизывая десертную ложечку и оглядываясь по сторонам.

Когда мы пришли, ресторан был полон, сейчас же никого, кроме нас, не было. Официанты всем своим видом показывали, что, если бы не мы, они уже давно были дома.

— По-моему, вечер удался, — сказал я, когда мы рука об руку пробирались сквозь толпу, вывалившую из кинотеатра на авеню Шафтсбери. — Я бы даже сказал — интересный был вечер.

— Мне тоже понравилось, — ответила Мэл. Как раз в этот момент мы уворачивались от водителя-убийцы, управляющего автобусом. — Но ты ведь прекрасно понимаешь, что из этого ничего не получится.

Остановившись, я заглянул ей в глаза, пытаясь понять, в чем тут дело: в ее неуверенности, или же она просто пытается вежливо меня послать.

— Почему?

— Потому что. — Ей пришлось подойти ко мне вплотную, иначе проезжающие машины могли задеть ее. — Во-первых, я сейчас пытаюсь заниматься своей карьерой…

— А во-вторых?

— А во-вторых, я только что рассталась со своим парнем. Таким образом, может показаться, что я начинаю новые отношения лишь для того, чтобы побыстрее забыть о старых. А это означает, что рано или поздно кто-то из нас причинит другому боль. Ты мне нравишься, и я не хочу, чтобы этим кем-то оказалась я.

— Тогда не надо.

— Чего не надо?

— Любить меня. Не люби меня. Я, мягко говоря, не идеальный партнер. И тем более не мужчина твоей мечты. Я постоянно забываю все важные даты: дни рождения, юбилеи, даже официальные праздники. Мои намерения на счет тебя абсолютно бесчестны, и я много времени провожу в ванной.

— Это сколько?

— Полчаса, как минимум.

— Да ведь мы с тобой одной крови…

— Но, с другой стороны, мы сможем неплохо провести время вместе. Посмеемся вволю. Представь себе, что мы отправляемся на бессрочные каникулы. Я клянусь тебе, что не буду писать слезливые открытки и плакать по телефону, когда мы решим расстаться.

— Значит, каникулы… — мечтательно сказала Мэл. — Звучит неплохо.

В эту минуту послышался гудок такси, пытающегося нас объехать, — он вернул нас к реальности. Мэл привстала на цыпочки и прошептала мне в ухо:

— Захвати с собой бутылку «Сангрии».

Вот так все и началось.