Мой персональный робот

Эпилог

(Stephan Dirks – Roch'n Roll (DJ Remix))

Хелена

Кто он? Какой?

Хелена зыркала по сторонам, как детектив со стажем. На рынке, куда они пришли за свежими фруктами, света хватало. Как и покупателей.

Вот этот мужик с пузом и рябыми руками? С проплешиной на голове?

Нет, Ллен бы не стал выбирать, как ей казалось, такой типаж.

И вообще, в эту игру «Вычисли в толпе Эйдана», они играли уже третий день. И ей безумно нравилось. В кого он обратился на этот раз?

Стоящую у прилавка с яблоками рыжую кудрявую женщину лет пятидесяти? Пришлось к ней приблизиться, побыть рядом. Нет, кажется не он. Тщедушная бабка, перебирающая томаты? Вихрастый подросток?

В голове никак не укладывалось понимание того, что Ллен не превращается в этих людей, он ими не становится, не меняет текстуру или цвет кожи, не уменьшает и не увеличивает собственную массу телу. Он воздействует на разум. На её и только на её разум. Как? Она выспрашивала об этом за завтраком и вечерами дотошно, как сумасшедший увлеченный математик, но до сих пор не понимала. И всё же восхищалась. Теперь её идеей фикс стало научиться вычислять собственного мужчину невзирая на его иллюзии.

«Это возможно» – ответил он ей как-то уверенно, и она желала этому научиться.

Так кто он на этот раз?

Наверное, низкорослый мужик с круглым лицом. К нему Хелена приблизилась почти вплотную, посмотрела прямо в глаза. Мужик тут же ощерился, решил, что к нему подкатывают, расплылся в улыбке и выдохнул запах чеснока.

Фу! Нет! Не он!

– Познакомимся? – ей долетело уже в спину.

– Обозналась, – огрызнулась Хелена жёстко.

И направилась к дедушке в шляпе и сером костюме. От того веяло умиротворением, какой-то хрупкой теплотой.

Вот его, дедушку, Хелена уверенно взяла за локоть – мол, я тебя вычислила! Ура!

Когда за её спиной начали смеяться, когда старик взглянул на наглую девицу со смесью растерянности, испуга и удивления, Хелена отпустила чужую руку.

Чёрт, чёрт!

Эйдан смеялся, стоя сзади – так и не выказал фигуру, которой он являлся пару секунд назад.

– Ты меня обыграл! Простите, – бросила она последнее деду.

И шагнула, чтобы обнять высокого статного брюнета в белой майке.

– Кем ты был? Признавайся?

– У тебя не вышло. Но ты пощупала деда, – он всё ещё хохотал над ней.

– Я думала, это ты. Я была уверена!

– Почему?

– Ну, от него шло умиротворение.

– Я могу создать любое чувство.

– Не поддавайся!

– Хорошо, но не мацай всех покупателей без разбора.

– Договорились! Играем!

Она отвернулась и, улыбаясь, закрыла глаза.

В следующий раз сумела вычислить его в сухощавой даме – Ллен всё-таки поддался. Сохранил свою ауру. А после делано удивлялся, мол, как ты справилась с задачей?

– От неё шло то же самое ощущение, как от тебя по утрам! Когда моя голова на твоей плече. Просила же не поддаваться.

– Ладно, усложним процесс. Но уже завтра. По мороженому?

Фрукты они купили.

– По мороженому.

Этот торговый центр, стоящий через дорогу, первым открыл свои двери для покупателей, первым запустил в работу простаивающие до того бутики и убрал решетки с окон. Да, опасно, дерзко и рискованно, но толпа повалила внутрь.

Хорошо, толпа – громко сказано.

В кафе, куда Хелена и Ллен наведывались во второй раз, почти все столики пустовали. И места на мягких диванах достались самые лучшие. Вскоре принесли железные сияющие миски, в каждой по три шарика. Он заказал шоколадное с ореховой крошкой, она вишневое с сиропом. На вкус совершенно восхитительное.

Как и её новая жизнь.

Удивительно – Хелена думала об этом часто, – оказывается, можно начать жить с кем-то и не испытывать дискомфорта. Быть вместе, но не растворяться друг в друге, но стать стартовым трамплином для развития новых версий себя. Она не ощущала себя «чьей-то» или «для кого-то», она чувствовала себя собой. Более сильной, уверенной, цельной и счастливой.

Завтраками всегда занимался Ллен, готовил изумительную яичницу и варил умопомрачительный кофе. Приносил поднос в постель. А после завтраков целовал так нежно и неспешно, что стало ясно – время для секса, оно не вечером или в обед, или утром. Оно всегда. Когда к тебе прикасаются правильно, нежно и с желанием, тогда ты сам вдруг подаёшься навстречу, хотя еще пару секунд назад стеснялся, не был уверен, полагал, что нужна «долгая раскачка».

С ним она была не нужна. С ним объятья и близость становились чем-то таким же обыденным и одновременно потрясающим, как солнечный свет, воздух, желание дышать непрерывным счастьем.

И да, он жил у неё, ей так хотелось, ей так нравилось. Хотя часто говорил про этот другой мир, звал в него. Но она пока не решалась, сама не знала почему. Слушала про отряд, про выполняемые Лленом задачи, про какого-то «всевидящего и всезнающего» Начальника, про удивительной красоты места. Но боялась предстоящего путешествия. Вдруг из-за смены впечатлений начнет разрываться? Вдруг заскучает здесь в одиночестве Виктория? Вдруг не выйдет потом вернуться в пустующий мамин домик, убрать его? Наконец, у неё есть на это силы, на то, чтобы встретиться с прошлым.

И как раз сообщение от Тори, которая позавчера уехала погостить к тётке.

«Всё хорошо у тебя? У вас?»

«Всё отлично!» – напечатала Хелена и вставила столько смайликов с поднятым вверх пальцем, на сколько хватило терпения. Вышло штук двадцать. Тори оценит масштаб такого «отлично», посмеётся.

– Ну, так когда?

Спросил Эйдан прямо, и глаза его улыбались. Он не давил с этим вопросом «Когда ты решишься прогуляться со мной до моего мира?», Хелена знала, что он будет ждать долго, если понадобится. Но и намерения её уговорить «бывший Аш Три» не оставлял.

– Не знаю. Я боюсь.

– Чего?

– Сравнений.

– Того, что там окажется хуже или лучше?

– Не знаю. Боюсь начать разрываться.

– Как ты можешь бояться того, что еще не случилось? Ты еще ничего ни с чем не сравнила.

Ох, любила она этот его хитрый и ласковый взгляд. И знала, что Эйдан хочет ей что-то там, в этом загадочном Нордейле показать.

Придётся ведь однажды и правда решиться. Много ли на сегодня запланировано дел? Ни одного.

– Ты хочешь, чтобы я увидела это место?

Она помнила дождь на улице, серые облака – то был некий «карман». Но очень достоверный, не иллюзорный, имеющий плотность и запах. Каким будет перемещение в настоящий другой мир?

– Хочу.

Ко всему подходящая неспешно и рационально Хелена думала, думала, думала. Она не умеет вот так быстро, она не прыгает головой в обрыв. Ну ладно, не часто. Или прыгает? Давило, к тому же, нарастающее любопытство. Всё очевиднее было, что будущее готовит ей что-то интересное, но как решиться? Да так же, как на том мосту – чем дольше думаешь, тем меньше сил.

– А, давай! – вдруг согласилась легко. – Ведь вернуться можно в любой момент?

– Когда захочешь, – подтвердили серьёзно.

Надо посмотреть на ту местность, а то правда сама не знает, чего именно боится.

А вдруг… Вдруг получится, как с самим Лленом – лучше и ярче, чем ожидалось даже в мечтах?

– Когда? – спросила почему-то конспиративным шепотом.

Эйдан наклонился и прошептал тоже.

– Можно прямо сейчас. Только зайдем в лифт.

Ну да, растворятся, не оплатив счет в кафе, не вариант. К тому же мороженое стоило не только оплаты, но и чаевых.

«Замётано» – вот что сообщил её кивок.

И морщинки вокруг любимых глаз прорисовались отчетливее от одобрительной улыбки.

Нордейл.

(Aljosha Konstanty – 52 Weeks)

Его квартира.

Она сразу поняла – это его квартира. Небольшая, но чистая, приятная. Мужская, но не брутальная, довольно простая. Утюг, гладильная доска – тут он гладил брюки, рубашку. Теперь смущался, убирал всё в шкаф. Солнечный свет из окна, дождя не было. Диван, покрытый пледом, календарь на стене.

Ей было странно видеть место, которого для неё не существовало. Запомнились серебристые стены лифта, большое зеркало, в котором отражались они оба – счастливые, улыбающиеся. Хелена ещё подумала, что её все-таки замечательно покрасили, цвет волос отливал перламутром, как лепестки неувядающих роз.

И вот совершенно другое место, она даже не увидела, когда Ллен, соединив их ладони, провернул ободок «инопланетного» кольца.

– Идём…

Он её уже куда-то звал.

Наружу?

Она шагнула за ним в подъезд.

И почему-то именно тут накрыло куда большее чувство сюрреализма, нежели в квартире. Этих ступеней, на вид обычных, бетонных, не существовало ни в одном доме на Каазу, до них невозможно было дойти или доехать.

Это были ступени и стены чужого подъезда, где-то очень далеко, невозможно далеко от места, где она родилась.

Думалось ли, что пересекать грани мироздания возможно? К тому же так легко, как во сне.

А улицу заливал день – яркий, красочный. Качались от ветерка раскидистые деревья, ходили люди – другие люди…

– Садись…

Эйдан уже открывал стоящую у обочины машину.

Ощущая себя заторможенной, неспособной угнаться за собственными эмоциями, Хелена села на пассажирское сиденье. Опустилось, чтобы впустить жаркий ветерок, окно.

– Погнали…

– Куда?

– Увидишь.

Наверное, она не зря подспудно боялась, потому что здесь было красиво. Поглощали разметку колёса, несли куда-то по незнакомым проспектам; плыли мимо витрины, вывески, спальные районы.

Что-то было совсем иначе.

Что?

Воздух?

Нет, мирность. Она не могла подобрать другого слова, но здесь не было опасности. Как если бы ни одна аллея, ни одно лицо, ни один сантиметр кубического пространства не знал тревоги – вот что было иным. Разлитая в воздухе, ласкающая сердце успокоением, безмятежность.

Она не зря боялась, она могла полюбить это место, тянуться к нему потом, потому что нечто неуловимо чудесное царило в мире, который Ллен называл Уровнями.

Поворот, стриженные газоны, заборы. Поливочные машины – идиллия. Ещё поворот.

Он остановил у светло-жёлтого дома, перед которым значилась табличка «Продаётся»

– Выходим.

И ей открыли дверцу.

– У тебя есть ключи? Откуда?

– Взял на время.

Он, кажется, обманывал, потому на лице застыла легкая, невесомая улыбка. Может, он этот дом уже купил? А табличку оставил для видимости? Это ведь Ллен, он однозначно мог так поступить. Поэтому и тянул нетерпеливо в свой мир?

Дом был пуст, но прекрасен. Без мебели, но с чудесными обоями на стенах и полами. Тёплая, ласковая атмосфера. Но поразило, несомненно, заднее крыльцо, вид, выходящий на лес.

– Мы можем гулять там по утрам, знаешь? В лесу есть речка, вода невероятно чистая.

Хелена молчала.

Она не умела так сразу – впитывать, переваривать. Ей нужно было подумать, привыкнуть, обмозговать, проанализировать. Она всегда принимала взвешенные решения.

Но заднее крыльцо, утопающее, по всей видимости, на закате в тени, пленило воображение. На нём уже стояли плетенные стулья и стеклянный столик.

– Я буду приносить тебе сюда ужин. А ты любоваться всполохами неба.

«Здорово я придумал?»

Иногда даже сказки бывает слишком много, она не умещается в тебе, как гигантский воздушный десерт, её нужно помещать в себя со смаком и по кусочкам.

– Можно выбрать собаку. Если захочешь. И, знаешь, что замечательно?

– Что?

Её обнимали так сладко, так нежно и так чувственно, что тело само таяло в неге.

– Отсюда совсем недалеко до школы спортивного экстрима. Там разные направления. И они используют голограммы для достоверности – увидишь, закачаешься.

– И ещё…

Она знала, что будет «ещё» – Ллен умел рекламировать то, что хотел разрекламировать, куда лучше профессионалов маркетинга.

– А ещё недалеко есть каньон, там целый парк для прыжков. Да и вообще очень удачное расположение. Тихо, птиц море. Шелест крон и пение по утрам. Как тебе? Со второго этажа вид изумительный.

Вот этого она и боялась, что нужно будет принимать решение. Здесь или там. Но как решить, если здесь красиво, но те места родные? Там дом.

– Я… – слова давались непросто, – не могу разорваться… надвое. Пока не могу.

На неё смотрели удивительно ласково.

– А зачем разрываться? Если можно чего-то иметь два?

– Как это? Два мира?

– Да. Вполне. Таких людей здесь немного, но они есть, и я их знаю. Они живут тут, и путешествуют домой. Потому что «там» тоже важно, «там» есть нечто ценное для ума и душевного состояния. Я же понимаю.

– Два?

Она всё еще не верила.

– Да.

– Всего можно иметь два? И не выбирать?

Эйдан кивнул, сдержал смех.

– Ну, кроме мужиков. «Они» должен быть один. То есть «я».

И вдруг не удержалась, прыснула Хелена.

– Таких двух даже найти невозможно.

– И искать не нужно.

– Не нужно, – шепнула она тихо, – я уже нашла.

Если это правда, и можно пребывать какое-то время на Каазу или хотя бы навещать его, а в остальные дни слушать птичий щебет под чашку кофе, то она самый счастливый человек на земле. Действительно, нечто ценного должно быть «одно» – то самое, чьи руки сейчас были оплетены вокруг неё. А с остальным должен быть выбор – это свобода, это магия бытия, это правильная и восхитительная жизнь.

– Спасибо. – Адресовала она почти неслышное Ллену. – Тебе за тебя.

– А тебе за тебя. Мне за тебя. Жизни. – Он помолчал. – Так каким будет первое блюдо, которое ты хочешь, чтобы подал тебе здесь на ужин?

– Так ещё ведь нет кухни?

– Будет. А пока можно помечтать.

Растеклась по лицу нежная улыбка.

– Тогда, пока на ужин я выбираю тебя.

«Замётано» – смеялись глаза, умеющие менять цвет.

«Замётано». Её так делать не умели. Но они научились светиться от счастья.

Послесловие:

Иногда мне кажется, что я тоже живу в некоем «кармане», потому что тут обязательно пишу одну и ту же фразу. Которая звучит: «Да, я снова не знаю, какой будет следующая книга». Потрясающе, но у уже много лет этого не знаю. Может, это здорово? Ведь каждый раз хочется одного – разнообразия и ярких ощущений, новых эмоций и оттеночного спектра, который ещё не переживал. Да-да, и приправить всё тем вкусным, который уже переживал, но хочется ещё.

И потому я точно знаю, что в новых книгах тоже будет любовь.

Как к ней придут герои? Это уже другой вопрос.

Да, этот роман написался не быстро, был начат зимой, а слово «конец» возникло уже летом. За окном зелень, жара и птицы. И невидимое, но очевидное счастье в воздухе, когда приходит эта беззаботная пора.

Кажется, я поживу её для себя – вот сейчас, сейчас и еще чуть-чуть сейчас. Главное, не начать размышлять о новых сюжетах, и это для меня сложнее всего. Но и любимее тоже. Ведь все равно попадется очередная песня, которая возьмет «за горло», и потекут в мозгах картинки.

Так уже много лет я работаю транслятором различных состояний, передаю атмосферу в словах, и надеюсь, что вам она нравится.

Если бы кто-то спросил меня, чем бы я заняла свою жизни, начни я её сначала? Я бы уверенно ответила – тем же самым. Написанием книг.

Потому что сам процесс – счастье. Прогулки, размышления, остановки, наблюдение за миром, когда ты погружен в еще один. Кофепития, масса эмоций, которые ты можешь внутри себя прожить. В общем, работа мечты или я же я просто на своём месте.

О чем еще хотелось сказать? Я тут услышала песню Моны «Воин и Дракон» к книгам американской писательницы. И подумала – какая прелесть, саундтреки к книгам! Может, кто-то разобрался в достаточной мере с нейросетями настолько хорошо, чтобы создать или короткий клип, или классную песню для книг? В общем, родилась недавно такая вот мечта, увидеть это наяву. А вдруг?

Мы не стареем, ребята, мы становимся глубже, красивее, даже легче и удивительнее с годами.

И потому создадим еще много прекрасного.

Я желаю вам ощущение веры в себя. Полета в сердце от идей, желания ткать это пространство так, чтобы оно переливалось от вашего же восторга. Вы умеете, я знаю. А я, хитро прищурившись и играя пальцами, как скрытный волшебник, пойду придумывать новые миры.

И да, хочется продолжение про Анну Нимф, это не отпускает точно.

Лежит начало «Обмена», сцены которого держат. И роман «Конвой» может случайно-таки появиться, потому что сильно уникальный сюжет. Где бы найти клонов Вероника Мелан? Или не надо?

Знаете, что важно? Что мы друг у друга есть.

Вот от этого тепло.

А остальное – в наших руках. Какими будут наши дни, каким будет наше настроение.

Любви вам! И всех оттенков счастья! Потому что оно есть, и потому что им можно дышать.

До новых наших с вами встреч. Тоже их жду.