Мой упрямый принц

Глава 1

Когда начало темнеть, я ехала под кронами сосен, опустив поводья, в глубокой задумчивости. Сумка для сбора трав оставалась полупустой.

Нас с Сюзи ждал королевский двор. Пусть и не настоящий столичный, но и в Йевере будет таиться опасность. Я не сомневалась, что смогу себя защитить при случае, но что делать, когда тебе приказывает король? Суверен – не пустое слово. Одна дерзость, и ты либо в опале, либо в темнице, а то и что похуже. И любая моя выходка может отразиться на Сюзи, которая совершенно этого не заслужила.

Но сейчас я дышала воздухом соснового бора, и тёмные мысли медленно отступали прочь. Я была дома, и золотисто-рыжие колонны сосен за спиной защищали меня, готовые укрыть свою хозяйку. А под ногами слева и справа от тропы расстилался ковёр густого мха со вкраплениями черники. Взять бы корзинку, набрать ягод, заночевать здесь и забыть и о короле, и о маменькиных ручках, тянущихся к шкатулке с драгоценностями…

Вот только солнце уже полчаса как скрылось, а пение птиц смолкло, словно перед грозой.

Я нахмурилась. Словно отвечая на мои мысли, из-за реки донеслись дальние раскаты грома. Я запрокинула голову, вглядываясь в мрачные тучи в разрывах зелёных крон. Похоже, и впрямь будет гроза, и вернуться в замок я не успею. А потом дороги раскиснут, и тогда…

И тут вдалеке послышался стук копыт.

Отчаянный стук. Так гонят коня, скача с королевским поручением… или спасая свою жизнь.

Я застыла. Бежать и прятаться было поздно, хвататься за узкий кинжал, притороченный к седлу, – рано.

И тут из оврага на полном скаку вылетел взмыленный гнедой конь. Я успела оценить масть и великолепное сложение – и только тогда увидела седока.

Парень ненамного старше меня, с длинными светлыми волосами, разбросанными по плечам. Он явно был ранен, и серьёзно: ещё несколько секунд, и он соскользнёт с седла.

Уже не думая, я подстегнула Рыську и рванулась вперёд. В этот же миг по листьям застучал дождь. Над головой громыхнуло. Проклятье, угораздило же грозу разразиться в самый неподходящий момент!

Плевать. Мне сейчас не до этого.

Но я не успела: взмыленный конь споткнулся о поваленную сосну, и молодой человек всё-таки рухнул с седла. Конь взвился, громко заржал и бросился прочь. У меня даже не было мгновения, чтобы перехватить поводья: всё случилось слишком быстро.

Я спешилась и стреножила Рыську, мысленно ругаясь про себя последними словами. И тут молодой человек открыл глаза.

– Ты кто? – без церемоний спросила я.

Его лицо пересекла короткая усмешка. Он разлепил губы:

– Кажется… совсем скоро… это будет неважно.

Я быстрым взглядом окинула перепачканную в крови рубашку, растрёпанные светлые волосы и бледное лицо. Похоже, если он и преувеличивал, то не сильно. А это значило, что до замка я могу его и не довезти. Два, три часа в седле? Не в таком состоянии.

В следующий момент я замерла. Сквозь раскаты грома и крепчающий ветер мне послышались далёкие крики.

– Они… погонятся за лошадью, – прошептал раненый. – И не сразу поймут, что…

Я присвистнула.

– За тобой ещё и гонятся?

– Шестеро.

– Почему? Что ты натворил?

Его глаза закрылись. Кажется, он не потерял сознание, но был в забытьи. Я вздохнула. Похоже, толку от расспросов не будет.

Дождь лил всё сильнее, и я нетерпеливо откинула мокрые пряди с лица. Если и нужно было принимать решение, то сейчас. Над головой сверкнула молния, высвечивая белое лицо раненого. Порыв ветра растрепал его волосы, испачканные кровью. Помочь ему было некому – если не я, он останется здесь умирать.

И я решилась.

– В конце концов, – произнесла я сквозь зубы, – нападать вшестером на одного, да ещё и раненого, нечестно.

Я быстро залезла в седельную сумку и достала рулон белого полотна, которое тут же промокло. Неважно: повязке предстояло просуществовать лишь четверть часа, не больше.

Я разодрала на раненом рубашку, мимоходом оценив загорелую кожу, неплохое сложение и упругие мышцы на животе. Да уж, папеньке до такого было далеко. Но и на дядю, смуглого и жилистого, молодой человек не был похож: красивые руки с короткими ногтями были явно привычны к физическим нагрузкам, но не к тяжёлой работе.

– Кто же ты такой? – пробормотала я.

Но медлить было некогда. Я быстро обтерла живот и бока раненого куском мокрой ткани и, вытерев кровавые потёки, чуть не выругалась вновь: рана на боку уходила вниз и выглядела очень опасной. И очень глубокой. Левое плечо также было рассечено, но это могло потерпеть.

Я туго забинтовала бок влажной тканью – и едва успела с криком отскочить в сторону, прихватив парня с собой. В следующий миг сосна за спиной затрещала от очередного порыва ветра и рухнула всего в локте от нас.

Следующая молния высверкнула наверху одновременно с громовым раскатом. Дождь шёл всё сильнее, и уже в полусотне метров ничего нельзя было разглядеть за стеной воды, барабанящей по потемневшим стволам, щедро поливающей мох.

Впрочем, как бы гроза ни мешала мне сейчас, неизвестным преследователям она помешает ещё больше. Я взглянула на запад. До охотничьего домика минут десять верхом, но с раненым…

Можно подумать, у меня есть выбор.

Я освободила ноги лошади и потрепала Рыську по холке.

– Довезёшь ведь двоих? – прошептала я. – Я знаю, что довезёшь.

Лошадь ткнулась мне мордой в руку. Я с трудом перевалила юношу через луку седла, мысленно благодаря дядю за бессчётные тренировки, и вскочила в седло, аккуратно придерживая раненого.

– Домой, – вполголоса произнесла я и ударила пятками. – Дорогу ты знаешь.

В охотничьем домике я ночевала чуть ли не чаще, чем дома. Там я сушила собранные травы, там отсиживалась от гнева маменьки, когда та узнала о содержании дядиного завещания… и там я чувствовала себя дома куда больше, чем в своих покоях в замке. Ни маменька, ни сестра, ни папенька с пьяными друзьями в охотничьем домике не появлялись: избушка всегда считалась вотчиной дяди. А это значило, что меня не потревожат.

Дождь барабанил по плечам, бил по пальцам, я едва различала деревья сквозь пелену воды, но хитро расставленные метки, которые не заметил бы никто, кроме меня и дяди, уверенно вели меня к цели.

Короткий стон раненого потонул в очередном раскате грома.

– Почти приехали, – хрипло сказала я, обхватывая парня крепче. – Только не умирай, ладно? А то я плохо обращаюсь с лопатой.

– Уже прикидываешь… как меня ловчее закопать? – пробормотал он, не открывая глаз. Мокрые волосы облепили лицо и потемнели, губы запеклись.

– Ну вот ещё, – с наигранной бодростью сообщила я. – Ты парень крепкий, лопату вместо меня удержишь, так что будешь осенью картошку выкапывать. Не нам же с сестрой надрываться, верно?

– Вот уж чего я точно не собира…

Свистящий шёпот утих на полуслове: парень вновь потерял сознание.

– Ничего, – прошептала я. – Мы успеем.

Следующие пять минут тряски показались мне вечностью. Наконец среди высокого подлеска возник знакомый тёмный силуэт охотничьего домика. Позеленевшая, но прочная черепичная крыша, крепкая дверь… и единственная кровать.

Я мысленно вздохнула, понимая, что придётся уступить постель раненому. Всё-таки я эгоистка: Сюзи на моём месте с радостью пожертвовала бы спальным местом ради молодого красавца. А я тут мечтаю о чистых простынях и горшке с горячими щами.

В желудке согласно заурчало. Вот щей-то с ржаным хлебушком я сейчас откушала бы с большим удовольствием. Достала бы овощей из погребка, ковригу из седельной сумки…

Увы, придётся подождать.

Оказавшись за стеной кустарника, я осадила лошадь, добрела до навеса и наконец-то смогла спешиться. Кое-как добралась до двери с раненым на руках, дважды чуть не рухнув в грязь по дороге. К счастью, обошлось.

Я действовала машинально, уже не усталым разумом, а инстинктами. Захлопнуть дверь, развести огонь, осторожно сгрузить раненого на стол, накрытый чистой простынёй, вымыть руки ледяной водой с мылом, а потом сбрызнуть крепкой спиртовой настойкой и вытереть насухо, бережно достать из потайного сухого шкафа заветные склянки. Мази и травяные сборы не заменят умелого хирурга, я знала. Но здесь его взять было неоткуда, за окошком по-прежнему бушевал ливень, и времени было в обрез.

С собой у парня была лишь поясная сумка, явно сшитая на заказ, и короткий нож на поясе. Я оставила их на полу. Пора было позаботиться о самом госте.

Раздев раненого до пояса, я взялась за пояс его штанов и на миг заколебалась, хоть это было и глупо. Не то чтобы я не видела голых мужчин, просто я не видела их… так близко. Маменька уж точно упала бы в обморок, увидев меня сейчас.

Но я не могла позволить себе смущаться. Так что я глубоко вздохнула и стянула с парня сначала штаны, а потом и подштанники, изо всех сил стараясь не смотреть на самые, хм, незнакомые мне места. Не время сейчас было для близкого знакомства, ох, не время! Да и вообще я как-то… не стремилась.

– Мы ведь не будем стесняться, правда? – пробормотала я, отшвыривая грязные тряпки ногой в другой угол комнаты. – Подумаешь, голый мужчина наедине с невинной княжной. Если этого никто не видел, значит, этого и не было. Вот ты же не видел?

Ответом мне был лишь тихий стон. Я сжала губы. Неужели парень всё-таки умрёт? И я зря приютила беглеца, рискнув собственной репутацией? Я на миг представила разъярённую маменьку, круглые глаза сестрёнки, и из горла вырвался непрошеный смешок. Ещё и под венец отдадут, с них станется.

Впрочем, скорее уж парня на ком-нибудь женят от греха подальше. А будет упираться, напомнят: лучше под венец, чем в гроб. Так что незваному гостю лучше бы выздороветь по-тихому и так же тихо покинуть княжество: и ему будет лучше, и мне.

Лишь бы не умер у меня на руках, право слово.

Я принялась за обработку длинной и глубокой раны на боку. Парень не пришёл в себя, даже когда я начала обрабатывать рану чёрной горькой смесью собственного приготовления, а уж я по себе знала, что даже самый неглубокий порез, на который попадает хоть капля, жжёт адским огнём.

Но я больше ничего не могла сделать. Разве что…

Теласса. Королевская трава. Некоторые сборщики трав платили за неё целое состояние, вот только её сила зависела не только от узких звёздчатых листьев. Заваренная обычными руками, она мало чем отличалась от простого чая, придающего бодрости. А вот в дядиных руках она творила чудеса, дважды на моих глазах заживляя страшные раны за считаные дни. Втайне я считала это простым совпадением, но не зря же дядя говорил, что я унаследовала его умения и его руки.

Я открыла дальний ящик буфета и огорчённо вздохнула: из связки трав, собранных ещё вместе с дядей, осталось лишь три раскрошённых листа. Что ж, всё лучше, чем ничего.

Я размочила листы в миске с тёплой водой и вдохнула ароматный пар. В голове прояснилось, и я невольно улыбнулась, ставя миску рядом с раненым и стараясь, чтобы он тоже ощутил этот запах. Лес ранним утром, первые лучи солнца, блеск реки сквозь стволы сосен…

– Не умирай, – прошептала я. – Пожалуйста, не надо.

Мне показалось или матовое лицо, влажное от пота, немного порозовело?

Я окунула чистую тряпицу в миску, подождала, пока та как следует пропитается отваром королевской травы, и начала осторожно протирать раненого. У него вырвался лёгкий стон, но дыхание явно стало мягче, спокойнее.

– Спасибо, – прошептала я, сама не знаю, кому это говорю: дяде, королевской траве или голому парню, который вдруг раздумал умирать.

Вода быстро остыла, и запах летнего утра иссяк, оставив за собой лишь шум ливня за окном. Но самое главное было сделано. Я улыбнулась и принялась зашивать рану.

Когда я закончила стягивать нитками рану на плече, дождь наконец начал утихать. Раскаты грома слышались всё дальше, и я с облегчением подумала, что, куда бы ни отправилась погоня, этот домик они не нашли. Последнее, чего бы мне хотелось, – объясняться с шестью вооружёнными мужчинами. Я чувствовала себя совершенно разбитой, и всё, чего мне хотелось, – оказаться в своей постели дома, уснуть и проснуться к завтраку, чтобы в столовой ждали оладьи со сметаной и горячий чай. Чтобы нежданная встреча мне просто приснилась.

Увы, обнажённый длинноволосый парень на моём столе, целомудренно прикрытый простынёй на уровне бёдер, был ужасающе реальным.

«Впрочем, не то чтобы совсем уж ужасающе», – подумала я, глядя в осунувшееся и побледневшее, но всё же привлекательное лицо. Сюзи была бы в восторге от его внешности, да и мне сложно было назвать молодого незнакомца некрасивым.

Но мои проблемы с ним, я чувствовала, только начинались.

В последний раз обработав раны и закрепив повязки, я пододвинула стол к кровати (тот отозвался душераздирающим скрипом, но раненый даже не шевельнулся), кое-как переложила парня на постель и накрыла сначала одеялом, потом тонким пледом.

– Всё будет хорошо, – прошептала я. – Честно. Ну… я надеюсь.

Мне самой остались кресло-качалка и дядин меховой кожух. Длинный, до колен, но одеяло он не заменит.

Чудовищно мешала влажная после дождя одежда, но раздеваться до нижнего белья при незнакомом мужчине я не рискнула. Ладно, просохнет кое-как у камина. Лягу так.

Но сначала я вышла на улицу, расседлала и обтёрла Рыську и убедилась, что у неё довольно воды и сена. К счастью, собранные травы, уложенные в непромокаемые седельные сумки, почти не пострадали.

Устроившись в кресле, я прикрыла глаза, слишком усталая, чтобы думать о том, что я буду делать дальше. Вместо этого я начала машинально считать падающие за окном дождевые капли.

И сама не заметила, как заснула.