Мой вид любви

Глава 18

Микаэла

Райан смотрит на меня с мириадами эмоций, сияющих в его глазах: гнев, разочарование, замешательство, но самая заметная — обида. Я причинила ему боль своими действиями. Думала исключительно о собственном самосохранении, когда принимала решение не рассказывать ему о нашем ребёнке. Была ослеплена расстоянием между нами, но теперь, когда он стоит передо мной, я ясно вижу, как ошибалась.

Дверь открыта, на пороге стоят наши родители. Теперь все притихли, сосредоточив своё внимание на мне. Однако я по-прежнему сосредоточена на Райане, потому что он тот человек, которому я обязана всё объяснить. Он тот самый человек, на которого повлиял мой выбор больше всего.

— Знаю, это было неправильно, но я была напугана, — признаюсь я, в то время как мой желудок сжимается. Я обхватываю себя руками, на мгновение закрывая глаза, чтобы справиться с этим неприятным ощущением. Когда же я вновь открываю глаза, они полны слёз, но я не позволяю им пролиться. Это всё произошло из-за меня, я создала эту напряжённую ситуацию и должна самостоятельно нести ответственность за свои решения. — Я сказала себе, что если не скажу тебе, то по факту ты не будешь отцом, поэтому, если с тобой что-то случится, и ты не вернёшься обратно, я не потеряю отца моего ребёнка, потому что ты никогда и не узнал бы, что им был.

Кто-то ахает у меня за спиной, но никто не произносит ни слова.

— Пожалуйста, не ссорьтесь, — умоляю я, глядя каждому в глаза. — Это был мой выбор, не моих родителей. Мой. Я сделала всё это не для того, чтобы навредить кому-либо из вас, но теперь я понимаю, как это выглядит. Но, пожалуйста, не вините их. Я взрослый человек и сама решила никому не рассказывать об этом

Я снова смотрю на Райана.

— Я знаю, что всё вышло наперекосяк, — признаю я, делая глубокий вдох, когда начинается очередная схватка. — Но ты же знаешь, насколько я была расстроена из-за потери мужа. Каждый раз, когда я думала о том, чтобы сообщить тебе, то представляла, как тебя там убивают, и не могла себя пересилить. Мне так жаль. Я знаю, что это не оправдание, и я не могу, — у меня перехватывает дыхание, когда очередная схватка охватывает моё тело, боль почти невыносима. — Возьми свои слова обратно, — заканчиваю я.

— Не прошло и двадцати минут, — вдруг говорит Райан.

— Что? — спрашиваю я.

— Ты сказала, что твои схватки проходят с интервалом примерно в двадцать минут. В доме между ними было всего, может быть, пять минут, а сейчас нет и двух.

— Двух? — переспрашивает мама. — Ты уверен?

— Каждый раз, когда у неё схватка, она держится за живот, — говорит Райан, указывая на меня, когда начинается очередная схватка, на этот раз сильнее остальных. Я крепко закрываю глаза, делая глубокие вдохи и выдохи, пока боль не стихает.

— Микаэла, это правда? — спрашивает мама.

— Думаю, да, — выдыхаю я. — Они учащаются, и… — я сгибаюсь пополам от боли, и Райан подхватывает меня под руки. — И становятся более болезненными.

— Нам нужно отвезти тебя в больницу, — настаивает Райан, приобнимая меня и ведя к своему грузовику.

— Мы возьмём твои вещи и встретимся там, — говорит мама.

Поездка в больницу наполнена неловким молчанием, и я ненавижу, что это из-за того, что я сделала. Я провела с Райаном несколько дней, и с самой первой минуты нашей встречи мне всегда было с ним так комфортно. Так что тот факт, что это сейчас не так, заставляет меня чувствовать тошноту внутри, особенно после того, что скорее-всего в ближайшие несколько часов на свет появится наш ребёнок. Наш общий ребёнок, которого мы создали.

Райан паркуется, и мы входим через главный вход, направляясь прямо в родильное отделение. Я ранее уже прошла предварительную регистрацию, поэтому, как только называю им своё имя и показываю права, они приводят нас в палату, чтобы оценить моё состояние. После того, как меня переодевают в больничный халат, медсестра устанавливает мне на живот и грудь датчики, чтобы следить за моим сердцебиением и ребёнка, а затем входит врач и осматривает меня.

— Воды ещё не отошли, но ты полностью готова рожать. Поскольку у тебя уже тридцать восемь недель, я хотел бы вызвать воды и немного ускорить роды, а не отправлять тебя домой только для того, чтобы ты вернулась сюда снова.

Я бросаю взгляд на Райана, лицо которого полностью лишено каких-либо эмоций.

— Делайте всё, что вы сочтёте нужным, — говорю я доктору, желая, чтобы моя мама поторопилась и приехала сюда.

— Хотите какое-нибудь обезболивающее? — интересуется он. — Его можно будет сделать.

Меня охватывает сильное напряжение, и я решительно киваю. Я читала в группах мамочек, что многие женщины за естественные роды, но я явно не из таких женщин.

После того, как врач искусственно вызывает у меня воды, медсестра проводит все необходимые после этого процедуры, затем приходит анестезиолог и делает мне эпидуральную анестезию. Райан остаётся рядом всё это время, просто сидит на диване, пристально глядя на меня, но не говоря ни слова. Я не могу сказать, злится ли он, обеспокоен ли, или пытается дать мне возможность переварить всё происходящие самой.

Как только все процедуры завершаются, медсестра сообщает мне, что, если у меня есть родственники, которые хотели бы навестить меня, они могут прийти прямо сейчас. Райан предлагает сходить за ними и через несколько минут возвращается с нашими мамами.

— Мужчины сказали сообщить им, как только родится ребёнок, — информирует нас Кайла, игриво закатывая глаза. — Я просто хотела зайти и убедиться, что с тобой всё хорошо, — она наклоняется и целует меня в лоб.

— Я в норме. Лекарства уже действуют, — шучу я, радуясь, что она не слишком злится на меня.

— Я написала Лизе, — говорит мама, имея в виду мою младшую сестру. — Она в гостях у подруги, но её подвезут сюда, а Лиам тусуется с твоим отцом в комнате ожидания. Они оба просили передать тебе, что любят тебя.

— Доктор сказал, что всё должно пройти достаточно быстро. Он вызвал воды, и у меня уже почти полное раскрытие, — я пожимаю плечами, не совсем понимая, что, чёрт возьми, всё это значит. Я прочитала миллион книг о том, чего ожидать, когда у меня родится ребёнок, но, вероятно, следовало прочитать хотя бы одну о самих родах.

— Добрый вечер, — весело говорит медсестра. — Как вы все?

Все хором отвечают:

— Хорошо.

Она проверяет моё кровяное давление, а затем подходит к аппарату, который контролирует сердцебиение ребёнка. Она улыбается, говорит, что скоро вернётся, чтобы ещё проведать меня, и исчезает.

— Вам, ребята, не обязательно здесь торчать, — произношу я, как только она уходит. — Я единственная, кто вынуждена торчать в этой комнате, — я тихо смеюсь, стараясь всеми силами держать глаза открытыми, потому что веки ужасно отяжелели вероятно от действия обезболивающего.

— Я хочу пойти и сообщить мужчинам, что всё хорошо, — произносит Кайла. Она останавливается возле Райана и проводит рукой вверх-вниз по его плечу, прежде чем уйти.

— Думаю, я присоединюсь к ней, — молвит мама после паузы, целуя меня в лоб. — Я скоро вернусь, — шепчет она, тем самым давая мне понять, что даёт нам с Райаном минутку побыть наедине.

Когда она уходит, и в комнате остаёмся только мы с Райаном, ни один из нас не произносит ни слова в течение нескольких долгих минут. Эпидуральная анестезия действует, и я едва чувствую схватки.

Райан встаёт и подходит к монитору.

— У нас будет ребёнок, — бормочет он, приподнимая бумагу, на которой печатается сердцебиение ребёнка. Не уверенная, обращается ли он ко мне или просто думает вслух, я не отвечаю. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Райан, концентрируя своё внимание на мне.

— Нормально. Он брыкается. Хочешь потрогать?

— Он? — Райан озадачено приподнимает бровь.

— На самом деле я не знаю кто там. Я решила подождать родов и уже тогда выяснить. Но думаю, что это мальчик, — каждый раз, когда я видела его на мониторе, то представляла его с нашими с Райаном каштановыми волосами и тёмно-голубыми глазами Райана.

Я кладу руку Райана себе на живот. Ребёнок прижимается одной из своих конечностей к моему животу, и глаза Райана загораются.

— Чёрт возьми, — шепчет он. — Там внутри ребёнок.

Я давлюсь смехом, впервые чувствуя себя немного легче с тех пор, как он появился на пороге моего дома.

— Так точно.

— И я чуть не пропустил всё это, — заявляет Райан, не отрывая взгляда от моего живота.

— Мне так жаль, Рай, — его взгляд перемещается на моё лицо, и его глаза смягчаются. — Я никогда не хотела причинить тебе боль.

— Я думал о тебе последние девять месяцев, — неожиданно признаётся он. — Думал написать тебе миллион раз, но не хотел ставить тебя в неловкое положение, — он на мгновение замолкает. — Ты знала… когда я позвонил и попросил тебя навестить меня?

— Нет, — я качаю головой, чтобы подчеркнуть свой ответ. — Я имею в виду, что, возможно, у меня уже были все признаки беременности, но я была глубоко погружена в отрицание. Потом я поехала навестить Джорджию и Лекси, и Лекси заставила меня сделать тест. К тому времени, когда врач подтвердил это, ты уже уехал, — мне становится трудно держать глаза открытыми, но я пытаюсь, мне нужно всё исправить с Райаном. — Мне так жаль, — повторяю я, но слова выходят невнятными. — Если бы я могла что-то изменить…

Райан пододвигает стул и садится на него, снова кладя руку мне на живот.

— Ш-ш-ш, всё в порядке, я понимаю. Просто отдохни. У тебя впереди долгая ночь. Со всем остальным мы разберёмся позже.

Я киваю, закрывая глаза, чтобы дать им отдых. Сегодняшний день был эмоционально истощающим, и когда я уеду отсюда, у меня уже будет ребёнок. Необходимо выспаться как можно лучше, пока мне это позволено.

В какой-то момент я, должно быть, задремала, потому что следующее, что я помню, это то, что слышу голоса, которых здесь не было до того, как я заснула. Я открываю глаза и вижу Райана, стоящего у монитора вместе с моей мамой, доктором и медсестрой.

— Я согласен, — заявляет доктор, глядя на Райана. — Сердцебиение значительно сократилось за столь короткий промежуток времени, — он бросает взгляд на медсестру. — Давайте подготовим её к экстренному кесареву сечению. Состояние ребёнка стремительно ухудшается.

— Да, сэр.

— Что происходит? — спрашиваю я сбитая столку и начиная сильно нервничать.

— Райан наблюдал за сердцебиением малыша и заметил, что оно довольно быстро сократилось, — отвечает мама. — Поэтому он вызвал врача.

— Что-то не так с моим ребёнком? — я прикрываю живот руками, хотя и понимаю, что ничего не могу сделать.

— Нет, — говорит медсестра, поднося капельницу к переносному устройству. — Но когда у ребёнка проявляются признаки дистресса (прим. пер. — состояние нарушения дыхания у недоношенных детей), мы хотим чтобы он родился как можно быстрее, чтобы не оставался в таком состоянии, а поскольку у вас ещё не полностью раскрылось влагалище, лучше сделать кесарево сечение, чем подвергать малыша стрессу из-за естественных родов.

Медсестра протягивает мне медицинскую шапочку.

— Наденьте это, — она протягивает Райану комплект медицинской формы. — Быть с вами рядом может только один человек, но вы можете взять с собой фотоаппарат, чтобы сделать снимки.

Райан бросает растерянный взгляд на мою маму.

— Ты не против…

— Ты отец, — говорит моя мама, прежде чем он успевает закончить свой вопрос. — Убедись, что сделаешь кучу фотографий, и приходи за нами, как только сможешь, — она обнимает его, затем подходит ко мне. — Всё будет хорошо, — она целует меня в висок. — Я люблю тебя, малышка.

Её слова поражают меня. Я стану мамой. Доктор вскроет меня и вынет моего ребёнка. Моего малыша, который в беде.

— Мама, — кричу я. — Я не могу сделать это одна.

— Ты не одна, — успокаивает она меня. — Райан будет там, и как только тебе разрешат посещения, мы придём навестить тебя. Я никуда не собираюсь уходить.

Я гляжу на Райана, хмуро смотрящего на меня, и моё сердце падает в пятки.

— Но я боюсь, — признаюсь я, и слёзы жгут мне глаза. — Ты нужна мне, — я понимаю, что скорее накручиваю себя, но я схожу с ума от страха. Что, если с ребёнком что-то не так? Я не смогу пройти через это сама.

— Всё будет хорошо, — успокаивает меня мама также со слезами на глазах. Она целует меня ещё раз, затем смотрит на Райана, прежде чем уйти. — Позаботься о нашей девочке, пожалуйста.

Глаза Райана расширяются, но он кивает.

Медсестра возвращается с другой медсестрой.

— Надень это, — говорит она Райану, указывая на медицинскую форму. — Сестра Роуз проводит вас в операционную, пока я отвезу Микаэлу вниз и приведу её в порядок. Как только она подготовится, мы позволим вам войти.

Несколько минут спустя я нахожусь в холодной комнате с синим разделителем, закрывающим вид на мой живот. Доктор рассказывает мне о том, что он делает, но я не улавливаю ничего из того, что он говорит, почти уверена, что меня накрывает приступ паники.

— Эй, — вдруг раздаётся хриплый голос. Я слегка поворачиваю лицо и обнаруживаю, что лицо Райана находится всего на волосок от моего. — Дыши, Микаэла, ты справишься, — он берёт мою руку в свою и мягко сжимает. — Я здесь, с тобой.

— Мне действительно чертовски страшно, — признаюсь я сквозь рыдания.

— Чем я могу тебе помочь? — спрашивает он голосом, который напоминает мне о нашем проведённом времени вместе в пляжном домике.

— Ты можешь постоять и посмотреть? Убедиться, что с ребёнком всё в порядке, и сделать снимки?

— Могу.

— Хорошо, папа, — произносит доктор. — Приготовь камеру.

Райан встаёт со стула и достаёт из кармана телефон. Я не вижу ни доктора, ни кого-либо ещё, поэтому мои глаза прикованы к Райану, я наблюдаю за выражением его лица.

— И это… мальчик, — произносит доктор.

Мальчик. У меня малыш. У нас с Райаном родился малыш.

Глаза Райана наполняются эмоциями, но он не делает никаких снимков. И тут до меня доходит. Ребёнок не плачет.

— Райан, — произношу я нервно. — Почему ребёнок не плачет? — моё сердце выпрыгивает из груди, и мне становится трудно дышать. Что-то не так. В каждом телешоу, которое я когда-либо видела, ребёнок начинал плакать после рождения.

Я слышу разговор врача и медсестёр, но разобрать, что они говорят, трудно.

— Райан…

— Всё в порядке, — натянуто говорит Райан, не отрывая взгляда от того, что происходит за разделителем.

— Я его не слышу, — кричу я. — Он должен плакать.

— Всё в порядке, — мягко настаивает Райан. — Они работают над ним. Он красивый.… само совершенство.

— Но он не…

И тут я слышу это. Самый прекрасный звук, который когда-либо слышала в своей жизни. Мой сын плачет. Слёзы текут по лицу Райана, когда он поднимает телефон и делает несколько снимков.

Минуту спустя подходит медсестра с укутанным младенцем.

— Вот он, — произносит она. — Поздоровайся со своим малышом.

Она прижимает его ко мне, и я снимаю маску, чтобы нежно поцеловать его в щеку.

— С ним всё хорошо?

— У него были небольшие проблемы с адаптацией. Я отвезу его в отделение интенсивной терапии, чтобы его проверили. Как только вы придёте в себя, мы отвезём вас к нему, — и с этими словами она забирает моего ребёнка.

— Райан, иди с ними, пожалуйста, — умоляю я.

— А как же ты? — спрашивает он тоном, полным беспокойства и неуверенности.

— Я нормально, — я встречаюсь с ним взглядом. — Пойди убедись, что с нашим сыном всё в порядке, пожалуйста.

— Хорошо.

Я лежу, уставившись в потолок, пока доктор зашивает меня. Кажется, проходят часы, прежде чем я наконец возвращаюсь в свою палату. Когда я возвращаюсь туда, Райан уже ждёт меня. Я оглядываюсь по сторонам, но ребёнка не вижу.

— Где он? — спрашиваю я, паникуя.

— Эй, успокойся. Они хотят, чтобы он оставался в отделении интенсивной терапии, чтобы они могли понаблюдать за ним для его безопасности, но он идеален, Микаэла. Я обещаю, — Райан берёт мою руку в свою и подносит костяшки моих пальцев к своим губам. — Он такой чертовски совершенный. В нём ровно восемь фунтов (прим. пер. — 3.629 кг). Двадцать два дюйма (прим. пер. — 55.88 см). У него густая шевелюра каштановых волос. Его глаза тёмно-синие, как у меня, но медсестра сказала, что они могут изменить цвет… а его губы… — он проводит пальцем по моим губам. — Они в форме сердца, как у тебя. Он — идеальное сочетание нас.

Мурашки пробегают у меня по спине, когда Райан прикасается ко мне. Я так сильно скучала по нему. Когда я была одна, представляла, как бы всё было, если бы было по-другому. Если бы он не был военным и не служил в Афганистане. Мы бы вместе сделали тест на беременность. Он бы заключил меня в объятия и сказал, что любит меня и не может дождаться нашего ребёнка. Мы бы начали жить вместе и потратили месяцы на украшение детской для малыша.

Райан достаёт свой телефон и поворачивает экран, чтобы я могла увидеть сделанные им фотографии нашего милого мальчика. Моё сердце наполняется такой сильной любовью, что я едва могу дышать.

— Тебе дали подержать его? — спрашиваю я, когда он доходит до фотографии, на которой он держит нашего сына на руках.

— Да. Твоя мама сделала снимок. Она сейчас с ним.

— Я хочу его увидеть.

— Медсестра сказала, что тебе нужно подождать, пока пройдёт действие эпидуральной анестезии, а потом я смогу отвезти тебя в отделение интенсивной терапии.

— Я хочу увидеть его сейчас, — я надуваю губы, мои эмоции берут надо мной верх. — Я в порядке.

— Это потому, что ещё не прошло действие эпидуральной анестезии, — заявляет медсестра, входя в палату. — И как только оно пройдёт, чувствительность вернётся. Вам пропишут что-нибудь, чтобы вы не испытывали боли, но онемения частей тела уже не наступит.

— Я хочу увидеть своего ребёнка.

— И вы это сделаете, но мы пока не можем позволить вам вставать.

— Вы можете привести его сюда? Разве дети не должны оставаться в палате со своими мамами?

— Поскольку у него возникли проблемы при рождении, ему придётся остаться в отделении интенсивной терапии. Таковы правила больницы.

— На какой срок?

— Пока вас обоих не выпишут. Хорошая новость в том, что вы можете сейчас немного отдохнуть, так что воспользуйтесь этой возможностью, вы обязательно навестите его. Вы планируете кормить грудью?

— Да, столько, сколько смогу, а потом переведу малыша на смеси.

— Хорошо, как только будет можно, мы отвезём вас к вашему ребёнку.

Я в отчаянии закрываю глаза. Я хочу увидеть его сейчас. Ему нужно увидеть меня, узнать меня.