Мой вид любви

Глава 33

Райан

Я ни хрена не понимаю, что только что произошло. Очевидно, что Микаэла расстроена, но я не совсем уверен, что понимаю почему. Конечно, одежда розовая, а на полу лужа мыла, но это не так уж и важно, верно?

Давая ей минуту остыть, я нахожу в кладовке швабру и вытираю жидкость. Затем ставлю посудомоечную машину на ополаскивание и расстилаю полотенце на полу на случай, если мыльная вода где-то прольется. Затем беру розовую одежду, оставляя только, что можно носить, и выбрасываю ту, что носить точно не буду. Розовые боксеры — это конечно неплохо, но я не собираюсь щеголять в розовых носках. Сложив оставшееся белье, беру стопку одежды и отправляюсь на поиски Микаэлы, но нахожу её крепко спящей в нашей постели. Должно быть, она устала, так как не могла уснуть прошлой ночью. Мне жаль, что мой храп не давал ей заснуть и заставил спать на диване. Я должен быть уверен, что она засыпает раньше меня, так как мой храп такой сильный, что она не сможет спать.

Я оставляю бельё на комоде и прыгаю в душ, на этот раз предварительно убедившись, что положил грязную одежду в корзину. Когда я выхожу и одеваюсь, то слышу голос Эр Джея по монитору. Он проспал меньше тридцати минут. Я выключаю монитор и направляюсь в его комнату, чтобы забрать его, и дать Микаэле поспать ещё немного.

Пока я меняю ему подгузник, у меня в кармане жужжит телефон. Выйдя из спортзала, я зашёл в магазин, чтобы купить новый телефон.

— Привет, пап.

— Привет, сынок, как дела?

— Хорошо… Я так думаю.

Папа смеётся.

— Всё в порядке?

— Да, просто… — я делаю глубокий вдох, не зная, как объяснить ему то, что произошло. — Я не знаю…

— Ты же знаешь, что я рядом в любое время, когда тебе захочется поговорить, верно?

— Я знаю и ценю это. Итак, в чём дело?

— Дело в том, что твоя мама изо всех сил хочет увидеть своего маленького мальчика. Ты случайно не планируешь зайти сегодня?

Я смотрю вниз на Эр Джея, который смотрит на меня с очаровательной улыбкой на лице. Отсутствие сна, похоже, не повлияло на его настроение — в отличие от Микаэлы, которой явно нужно полноценно отдохнуть.

— Да, Микаэла неважно себя чувствует, но я могу привести Эр Джея.

— С ней всё в порядке?

— Да, я так думаю…

Папа смеётся.

— Как насчёт того, чтобы поговорить, когда ты приедешь?

— Хорошо. Уже еду.

Упаковав сумку для подгузников, которую использует Микаэла, наполнив ей подгузниками, салфетками, бутылочками и молочными смесями, я сажаю Эр Джея в его автокресло, пристёгиваю его к креслу грузовика — делаю мысленную заметку, что надо купить такое же для моей машины, чтобы нам не приходилось постоянно переносить кресло из машины в машину — и уезжаю.

— Мой малыш! — мама начинает визжать, когда я вхожу в дом с Эр Джеем на руках несколько минут спустя. Я предполагаю, что она говорит обо мне, поэтому игриво закатываю глаза, но затем она выхватывает у меня Эр Джея и начинает покрывать поцелуями его лицо. — Я так по тебе скучала, — воркует она, оставляя меня стоять в прихожей, а сама идёт в гостиную и садится на диван со своим внуком.

— Вау, а я? А по мне ты не скучала? — шучу я, следуя за ней.

— Я тоже по тебе скучала, — заявляет мама, посылая мне воздушный поцелуй. — Но я не видела этого красивого мужчину несколько дней.

— Ты не видела меня четыре месяца, — усмехаюсь я. — И я чуть не погиб, — эта фраза была задумана как шутка, но мама прекращает целовать Эр Джея, и свирепо смотрит на меня, явно не оценив эту шутку.

— Не возвращайся туда, — предупреждает папа, садясь рядом с мамой.

— Это была шутка.

— Плохая, — указывает мама. — И, конечно, я тоже по тебе скучала, — она передает Эр Джея папе и подходит ближе, чтобы обнять меня. — Я так рада, что ты дома в безопасности, — она крепко обнимает меня. — Я слишком молода, чтобы у меня были все эти седые волосы, которыми ты меня наградил.

Она снова садится рядом с папой и забирает у него Эр Джея, осыпая его щёки новыми поцелуями. Он хихикает и извивается, наслаждаясь вниманием.

— Где Микаэла? — спрашивает мама.

— Спит.

Мамина бровь приподнимается при моём односложном ответе, молча прося меня уточнить, но, прежде чем я успеваю это сделать, раздаётся звонок в дверь, и входят Марко и его отец, Калеб.

— Как дела, солдат Джо? — Калеб протягивает руку, и мы стукаемся кулаками. — Как дела?

— Лучше всех.

— Где моя дочь? — спрашивает Марко, оглядываясь по сторонам.

— Она… э-э-э…

— Она, что? — подсказывает мне он.

Чёрт, наверное, мне стоит просто выдохнуть и попытаться всё объяснить.

— Я не знаю, — я разочарованно вздыхаю. — Вчера я вернулся домой, и всё было идеально. Но потом прошлой ночью… Я оставил свою одежду на полу, и она упала в унитаз… Она покрасила нашу одежду в розовый цвет, и я предполагаю, что она использовала моющее средство вместо средства для посудомоечной машины и затопила пол на кухне. Очевидно, что я храплю, а она не смогла уснуть… А потом она заплакала и прилегла вздремнуть.

Я делаю глубокий вдох в конце своего чертовски длинного объяснения, и все замолкают. Мама сдерживает ухмылку, папа ухмыляется, глаза Марко вылезают из орбит, а Калеб широко улыбается, как будто то, что я только что сказал, очень смешно.

— Добро пожаловать домой, сынок, — наконец произносит Марко, похлопывая меня по плечу.

Я уже открываю рот, чтобы спросить, что, чёрт возьми, он имеет в виду, когда звонит мой телефон. Это Микаэла.

— Привет, детка, ты хорошо спала?

— О, слава грёбаному Богу! Твой телефон работает! — Микаэла громко плачет в трубку.

— Да, я купил новый…

— Эр Джей пропал! Пожалуйста, скажи мне, что мой ребёнок у тебя.

Может, я и не мог увидеть Микаэлу по телефону, но слышу слёзы в её словах.

— Да, я у своих родителей.

— Ты не сказал ей, что едешь сюда? — мама ахает.

— Райан, — выдыхает Микаэла. — Ты не можешь, чёрт возьми, уйти с моим ребенком, не сказав мне! Я уже собиралась звонить в полицию. Я проснулась, а его нет.

Я хочу спросить, куда, по её мнению, он мог деться если не я его забрал, ведь сын не может вылезти из своей кроватки, не говоря уже о том, чтобы ходить, но останавливаю себя.

— Прости, — произношу я вместо этого. — Я не подумал…

— Да, ты этого не сделал, — огрызается она. — Во сколько ты будешь дома?

— Хм… — чёрт, я не уверен, каков правильный ответ. — Когда ты хочешь, чтобы я был дома?

Папа фыркает, а мама хлопает его по груди.

— Ты будешь дома к ужину? — медленно спрашивает Микаэла.

— Да, — я прочищаю горло. — Я скоро буду дома. Хочешь, что-нибудь куплю?

Когда она не отвечает, я отодвигаю телефон от уха и вижу, что она уже повесила трубку.

— Ты не сказал ей, что едешь сюда? — повторяет мама.

— Она спала. Я подумал, что возьму Эр Джея с собой, чтобы она могла немного отдохнуть.

— Это был очень продуманный жест, — говорит она. — Особенно исходя из твоих слов, учитывая, что произошло прошлой ночью и сегодня, но ты не можешь уйти с ребёнком матери, не поставив её в известность. Наша первая мысль в подобной ситуации — а что, если его кто-то украл?

— Да, я об этом не подумал, — я потираю лицо. — Очевидно, я ни о чём не подумал с тех пор, как вернулся домой. За восемнадцать часов дома я облажался кучу раз… — я вздыхаю. — Не знаю, что я делаю не так.

— Ты не делаешь ничего плохого, — настаивает Марко, садясь рядом со мной. — Вам это всё в новинку. Микаэла никогда раньше не жила одна. Она не знает, как правильно стирать или запускать посудомоечную машину. Она делает это время от времени, но по большей части это делает её мама или наша уборщица. Да, у детей всегда были дела по дому, но они также были заняты школьными и внеклассными мероприятиями. Ей придется учиться.

— И это сводит женщин с ума, когда ты оставляешь сиденье унитаза поднятым, — добавляет Калеб со смехом. — Хейли чуть не убила меня, когда однажды упала в унитаз.

— Ни одна женщина не захочет собирать чужую грязную одежду с пола, — мама с отвращением морщит нос.

— И ты всегда должен позволять женщине заснуть первой, — наставляет меня мой папа. — Особенно если ты храпишь. Твоей маме нужна абсолютная тишина, чтобы заснуть. Поэтому я даже не могу посмотреть телевизор у нас в комнате.

— Я ни о чём таком не думал, — признаюсь я, чувствуя себя паршиво. — Возможно, я прожил с Лорой много лет, но редко бывал дома, а когда бывал, мы были как два корабля, проплывающих в ночи где-то рядом. Мы были больше похожи на соседей по комнате, чем на супругов. Мы даже не жили в одной комнате.

— Это просто требует времени и терпения, — успокаивает мама.

— Итак, что мне теперь делать? — спрашиваю я. — Как мне это исправить?

— Я покупаю Хейли спа-дни, — предлагает Калеб.

— Я отвожу твою маму куда-нибудь, — добавляет папа.

— Я покупаю Белле новый дом, — невозмутимо заявляет Марко.

Когда все начинают удивлённо пялится на него, он пожимает плечами.

— А как, по-твоему, мы приобрели тот пляжный домик, коттедж в Брекенридже и дом на Юпитере? Я склонен к косячеству.

— Я бы начала с цветов, — предлагает мама. — И с извинений.

Час спустя, я вхожу в дом с Эр Джеем в одной руке и ужином с цветами в другой. Я ещё не успеваю полностью зайти в дом, как до меня доносится запах подгоревшей еды. Гостиную и кухню заволокло дымом, поэтому я снова открываю дверь, чтобы проветрить помещение. Сажаю Эр Джеем почти у самой двери, чтобы до него не добрался дым, и отправляюсь на поиски Микаэлы.

Я добираюсь до столовой и только тогда нахожу её сидящей за столом. Обхватив голову руками, она тихо плачет.

— Детка.

Она поднимает на меня взгляд и хмурится, даже не потрудившись вытереть глаза, которые наполнились влагой. Её волосы собраны в неряшливый пучок, а лицо всё в пятнах.

— Там пожар? — спросил я.

— Нет, — отвечает она, ее голос лишён всяких эмоций. — Просто испортила ужин.

Очевидно, нам нужно поговорить, но сначала необходимо уложить Эр Джея, так как он уснул в своём автомобильном кресле. Я закрываю входную дверь и открываю пару окон. Затем осторожно вынимаю его из автокресла и укладываю в кроватку. Он начинает двигаться, его губы поджимаются, но в ту же секунду, когда я даю ему соску, он успокаивается и снова погружается в спокойный сон.

— Он спит, — произношу я, садясь рядом с ней за стол.

Она кивает и бормочет:

— Спасибо.

— Я принёс ужин, — я поднимаю пакет, который оставил на столе.

Она смотрит на пакет несколько долгих секунд, прежде чем переводит взгляд на меня.

— Я приготовила ужин.

— Мне показалось, или ты сказала, что он сгорел.

— Да, но ты этого не знал, — Микаэла фыркает. — Я спросила тебя, будешь ли ты дома к ужину, и ты ответил — да.

— Так и есть.

Чёрт возьми, эта женщина чертовски сбивает меня с толку, да так, что я даже не знаю, как поступить.

— Боже мой, у нас всё так плохо получается, — произносит она, и новые слёзы наполняют её глаза и капают вниз. Она качает головой и закрывает лицо руками.

Нуждаясь в прикосновениях к ней, я сажаю её к себе на колени, чтобы она оседлала меня, и убираю её руки от лица.

— Прекрати. Никто ни в чём не виноват.

— Мы живем вместе меньше двадцати четырёх часов, и у нас всё плохо.

Я не могу удержаться от смеха.

— У нас всё не так плохо, — я целую кончик её красного носа. — Здесь нет ни побед, ни провала. Нам просто нужно время, — я думаю о том, что сказали мне мои родители, Марко и Калеб ранее. — Это ново для нас, и нам предстоит научиться. Я был в Афганистане последний год, а до этого чаще находился в разъездах, чем бывал дома. А ты жила дома со своими родителями.

Она открывает рот, чтобы возразить, но я накрываю её губы рукой.

— У нас всё получится, Микаэла. Обещаю. Я буду класть свою одежду в корзину, и ты больше не сделаешь её розовой, — её глаза сужаются, а я смеюсь. — Ты можешь купить мне затычку для носа, чтобы не убить меня, и одеяло, чтобы я не отморозил себе задницу.

— Я не…

— Чего ты не делаешь? — спрашиваю я, обрывая её. — Включаешь кондиционер при арктических температурах? Ты чертовски уверена в своих действиях. А потом в случаи чего крадёшь все одеяла и делаешь из них личное иглу (прим. — куполообразная палатка), — я прижимаюсь губами к её губам, прежде чем она успевает возразить. — И это чертовски восхитительно.

Микаэла вздыхает, наконец успокаиваясь.

— Я позабочусь о том, что буду опускать сиденье, чтобы ты больше не купалась в туалете, и я приготовлю поесть, чтобы ты не спалила дом дотла, — продолжаю я. — И мы повесим на дверь доску, чтобы я не забывал сообщать тебе, куда иду.

Она обнимает меня и улыбается слабой улыбкой.

— Я люблю тебя, Райан Круз.

— И я люблю тебя. Ты права. Прошло всего двадцать четыре часа. Мы никогда не делали этого, но мы сделаем это, и это будет чертовски потрясающе.