Моя боль = моя любовь

Глава 7 Точки

Алексей

В понедельник все страхи и нервотрёпка немного улеглись, но стоило мне утром увидеть тренера фигуристок, как я вновь разволновался. Иса вернулась на родину, и это значило, что сегодня она придёт в школу и с тех переписок всё превратится в офлайн. Так что волнение захлёстывало с головой и не давало мне ни секунды на передышку. Трепет заполнял каждую клеточку души и отдавал в подреберье колючими иголочками паники. Казалось, что перед ней я просто не смогу нормально контролировать себя и обязательно наломаю дров. Да и вживую разговаривать с той, за кем мог наблюдать, лишь издали, было волнительно и как-то неожиданно. Словно меня пустили в сокровищницу, но велели руками ничего не трогать.

Но собственный тренер не дал возможности встретиться с девушками из фигуристок, и пинками погнал на лёд, ещё и три штрафных круга, заставил отбегать, мотивируя это тем, что наш лёд ещё не отремонтировали и нельзя раскидываться такими возможностями, которые не так часто нам выпадали. Увиделись мы лишь в холле, но в нём было много людей, и, несмотря на то, что я постарался побыстрее отделаться от команды, догнать Ирину не получилось. Следующая тренировка у хоккеистов была утром, и я с Кириллом уже направлялись к арене, когда из подъехавшей машины вышла Ира и направился в том же направлении, что-то шепнув водителю и звонко фыркнув на прощание. Я махнул другу и подбежал к девушке, надеясь развеять подозрения в собственной голове.

— Привет! — практически без передыха, оповестил едва ли не треть округи. — Поздравляю с золотом, той лягушке поделом! Как же я рад, что с командой всё хорошо! Мы с парнями переживали, особенно когда повторы крутили. Жёстко выглядело, нам ли не знать, что такое мощная подстава.

— Здравствуй, — Ирина на ходу разговаривала со мной и пыталась не отстать от быстрого шага. — Поздравляю тебя с победой на недавнем матче. Вы хорошо выложились. Хотя это же простые проходные соревнования? В чём смысл ваших усилий? Неужели не могли найти более крупных, вы же абсолютными чемпионами считаетесь? Могли бы в про уйти или в олимпийский резерв. Это не фигурное катание, где в двадцать всё заканчивается. У вас половина карьеры впереди.

— Спасибо, и я тебя поздравляю с отличным прокатом, — я сбавил шаг, заметив её неудобство, — просто это наш последний месяц вместе. Эти никому не нужные игры, фактически наш последний подарок от тренера. Вы одиночники и отвечаете сами за себя, вы уйдёте, и тренер ничего не потеряет. А вот наш лишится всего. Он не пойдёт на сезон без сыгранной команды. У нас останется только вратарь и левый защитник, а мы с парнями покинем школу. Ты, наверное, заметила, что многих с нашей параллели уже с полгода, как посадили за школьные парты. Мы пока кайфуем, но и наш путь недолгий. Сколько у тебя осталось соревнований? Три, четыре? Пара недель, месяц, но и тебя посадят к нам. Мы больше не нужны школе. И начнут готовить новых. Каждый год одиннадцатиклассники остаются за бортом привычной жизни. Теперь пришёл наш черёд, стать обузой для тренеров и школы.

— Прости, — улыбнулся Ирина, — я на самом деле никогда не думала, что у вас настолько другая ситуация. Получается, вашей команде дали просто побегать в своё удовольствие? Для школы и тренера вы ничего не значите?

— Не совсем так, это тяжело объяснить, да и долго, — я бросил взгляд на часы, — прости, мне надо бежать, иначе опять штраф влепят, и буду наматывать круги, как конькобежец!

Когда мы вместе шли по помещению арены и дошли до самых раздевалок, то нам вслед летели изумлённые взгляды. Ни каждый день происходило такое шоу! Чтобы главная недотрога почтила своим вниманием хоккеиста, и не просто с ним огрызалась дольше пары секунд, а вполне цивилизованно с ним разговаривала ещё и улыбалась… Вот это шок-контент! В раздевалке я вертелся, как уж на сковородке, наблюдая за тем, как парни строили кривые рожи и подкалывали на каждое слово десятком своих. В помещении царил дикий хаос, который, собственно, был нашим постоянным спутником, и был слышен звенящий, трепетный шёпот, который искренне выражал надежду на то, что я наконец-то включу голову и перестану сохнуть по своей зазнобе, стирая по ночам ладошки в кровь. Сволочи! Но родные и любимые. Как злиться-то на них?

Одним словом — сенсация. Вот только все эти косые взгляды, нервные шепотки за спиной особо не трогали. Вечером после тренировки, уставший и взмыленный, как ишак, я сидел в раздевалке и пытался прийти в себя. А ещё мечтал о водичке, за которой пошёл Кирилл и как сквозь землю провалился. В самом деле, ну что сложного в том, чтобы дотащиться до ближайшего автомата и взять парочку холодных бутылок. Мы сегодня не нападение отрабатывали, а защиту, так что основной удар пришёлся на меня. Болело всё, что только могло болеть. Тренер не щадил никого, даже если через месяц ты станешь балластом для команды, будь добр сдохнуть на льду и натренировать новичков. Удручало ещё и то, что второй защитник играл против меня… Команды больше не существовало… Сезон подошёл к концу!

— Держи, — услышал знакомый голос, открыл глаза и увидел бутылку воды, которую ему предлагала Ирина. — Когда у вас следующая игра? Выглядело так, словно вы на Олимпийские игры собрались ехать, а не просто ради удовольствия там катались. Пару раз девчонки даже взвизгивали, слыша хруст нашей несчастной арены. Вы так все бортики произнесёте.

— В субботу, через три дня, ты придёшь на игру? — я умоляюще посмотрел на неё и увидел явное нежелание того. — Придёшь? Я очень хочу, чтобы ты сама увидела, чего стоят наши труды. Это не подготовка к олимпиаде, это подготовка к обычной игре, которая ничего не решает и не значит. А мечта о золоте… Пусть лучше останется мечтой, чем будет стоить кому-то из нас будущего.

— Я не люблю хоккей из-за драк и агрессии, но ради тебя могу потерпеть разок, — пожала та плечами и улыбнулась. — У меня в этот день не будет тренировки. Тренер решила отсмотреть первоклассников, которые пожалуют к нам в следующем году. До нашего разговора я и не задумывалась о том, что такой день настанет. Во сколько начало?

— В полдень, — я готов был запрыгать от радости, но ограничился лишь благодарным взглядом и широченной улыбкой. — Поверь, скоро и ты поймёшь, что стала лишней для команды. Просто у нас нет второго шанса. Одна-единственная травма, и карьеру уже не вернуть. Разве у тебя не было таких перед глазами?

— Наверное, страшно стоять на льду, боясь травмироваться и потерять всё, — фыркнула та, — если ради этого стоит отказываться от своей мечты, то ты трус!

— Что? — я непонимающе смотрел на неё и гадал, чем мог испортить настроение. — В смысле? Если ты думаешь, что все мечтают о бесполезных медальках-то это твоё право! Но у человека сотни потребностей, и не все они сконцентрированы на том, чтобы быть всегда первым. Нам восемнадцать, у нас вся жизнь впереди. И если тебе кажется, что она кончится за пределами льда, то это ты трусиха, боящаяся посмотреть правде в лицо.

— У фигуристок нет больше будущего, как мне ещё тебе это объяснить? — она надулась и посмотрела на меня. — Я никому не буду нужна в двадцать. А ты говоришь, что мой мир не кончится? Ещё год, максимум два, и я уже не смогу перепрыгать даже Розу, а она не самая сильная в группе. Хочешь, чтобы я пожалела тебя и поняла, как это тяжело! Да ты просто избалованный засранец, который не знает, что такое труд!

— Считаешь себя лучше других? — я в шоке смотрел на девушку, а потом испугался, что мы наговорили друг другу слишком много того, чего не стоило. — Нас окружают слишком разные миры, чтобы в этом вопросе мы поняли друг друга. Так что давай просто прекратим этот бессмысленный спор. В нём нет правых.

— Мне неприятно, когда ты так ко мне обращаешься, — скривилась Ирина. — Может, когда-нибудь я тебе объясню причину. А пока давай поставим точку в этих недоотношениях, пока они не стали нам обоим обузой. Ладно, мне нужно идти. Ведь мой мир не состоит из упрямства и надменности.

Больше она не сказала ни слова, просто ушла, а вместо неё рядом со мной сел Кирилл, который молча похлопал меня по ляжке и пихнул в руки бутылку с водой. Казалось, что произошло нечто непоправимое. Как будто мой привычный и понятный мир развалился на осколки. Неужели я сам, своими собственными губами разрушил его? То хрупкое, едва зародившееся доверие? Вот зачем я полез что-то доказывать? Разве было тяжело просто промолчать и сделать вид, что полностью согласен со всем, что она мне сказала? Идиот!

— Она тоже не права, — попытался поддержать меня друг. — Её слова…

— Я признался ей в любви… — еле слышно прошелестел я, также уставившись в стену бессмысленным взглядом побитой собаки.

— Да, ладно? — тот удивлённо посмотрел на меня. — Иди ты! А она что?

— Она не поняла ничего, или сделал вид, что не поняла, — мотнул головой и постарался успокоиться. — Кирилл, что мне теперь делать?

— Ну, раз она не послала тебя, значит, всё в порядке, — хлопнул тот меня по плечу. — Расслабься. Я вообще удивился, когда она сама к тебе подошла и водички отдала. Я ещё подумал, чего это Розочка так странно себя вила, попросила подержать вешалку с костюмом. Обычно она так никогда не делала и всегда сбегала, а тут сама улыбалась. Вон оно, оказывается, в чём собака была зарыта. Девки у нас огонь, если что задумают, ни одними уговорами не отделаешься. Так что ты в голову дурь-то не бери. Ирка, она отродясь ни с кем не говорила, а тут целую аферу замутила ради водички с тобой наедине. Расслабь булки, живём.

— Кирилл, а почему она постоянно твердит про эти олимпийские игры и бесится, когда я пытаюсь доказать, что на них мир клином не сошёлся? — я посмотрел на приятеля. — Может, слухи какие были?

— Может, она не считает, что будет представлять из себя что-то ценное без этих медалей? — Кирилл поднял ладони вверх, показывая на постер в раздевалке. — Это я просто так предположил. Я не хочу тебя обнадёживать попросту. Просто слушай своего отчима, отличный мужик и советы толковые даёт. Он прошёл через это и знает, какая эта мясорубка. Там не щадят ни своих, ни тем более чужих. А может, это у неё бзик такой по фазе. Мало ли у людей чердак подтекает всеми возможными образами? Не знаю я… Да и про Ису мало сплетничают: любимица тренера, миллионерша и просто красотка. Про таких только говно говорят, а правды в том ноль. В любом случае не беси ты её и просто сливайся с темы.

На следующий день я с Кириллом сидел на зрительских местах и наблюдали за тренировкой фигуристок на льду. Практически не дыша и, не мигая, я не сводил взгляд с Ирины и с досадой понимал, что сам идиот. Когда к ней в очередной раз подъехала миниатюрная девушка, сбоку от меня раздался протяжный стон и скрип зубов. Она позволяла себе делать то, что не мог позволить себе сделать никто другой, чтобы не нарваться на обвинения и едкие комментарии. Роза была единственной во всём этом бесконечном дурдоме, с кем Ирина хоть как-то контактировала и могла с натяжкой назваться подругой.

Она же трясла Ису, хватала её за руку, вешалась на шею, бестолковым ураганом бегала вокруг, вызывая у вечно холодной и надменной девушки улыбку и смех. Я ревновал… Головой понимал, что глупо и тупо, но злость и ревность были сильнее меня и адекватного понимания того, что это подруга! От нерадостных мыслей меня отвлёк мобильный. Звонила мама, напомнила, что к ним сегодня придут гости на ужин, и просила не опаздывать, ведь переговоры отчима будут иметь огромное значение и для моей будущей спортивной карьеры. Так что стоило поднапрячься и отыграть роль послушного мальчика.

Мне ничего другого не оставалось, как повиноваться и делать так, как мне говорили. Выставлять себя идиотом не хотелось. Всё же я ему был многим обязан и так просто не мог сдаться и подвести родителей, которые всеми силами старались сделать из меня достойного человека и подарить светлое будущее. Я заверил родительницу, что ни за что на свете не опоздаю, и посмотрел на Кирилла, который тоже взглядом прожигал парочку на льду. Я напрягся, но затем с облегчением выдохнул, когда увидел, как взгляд друга последовал за Розой, которая подъехала к бортику и слушала, что ей говорит тренер.

— Кирь, тебе нравится Роза, уже столько, что я вспомнить не могу, может, будешь мужиком и всё же ей признаёшься? — рассмеялся я. — Хорош сохнуть по ней, она хоть и с шипами, но не такая тяжёлая, как Иса. Думаю, ты ей тоже нравишься.

— Я не понял, какого чёрта вы тут прохлаждаетесь? — голос тренера раскатисто пронёсся по арене, заставив подпрыгнуть на месте и вжать головы в плечи. — Сто приседаний каждому! Пошли на землю! Не увижу вас через минуту в спортивном зале, сгною под штангой! Будете у меня до конца года не уроки учить, а массу набирать! А то обленились оба!

Кирилл ничего не успел ответить, но его щёки предательски покраснели. Он облизал губы и снова посмотрел на девушек внизу. На разговоры не осталось времени, мы ещё раз быстро угукнули тренеру и побежали на выход, но я успел обернуться и заметить взволнованный взгляд Иры, которая смотрела нам вслед. Что же, видать, парни были правы, и не всё потеряно. Мы из разных миров. Хоккей и фигурное катание отличались как небо и земля, но это не повод расстраиваться и хоронить свои надежды раньше времени. Первый шаг был сделан, и теперь следовало потихоньку двигаться вперёд. Даже если это займёт целую вечность, в один прекрасный миг лёд тронется, и коньки спокойно понесут меня на встречу с судьбой.