Моя. Чужая. Истинная (СИ)

Глава 20

Нереа

Айвен стоял чересчур близко ко мне, практически нависая и опаляя жаром своего дыхания мой затылок. По телу блуждала дрожь не то предвкушения, не то легкого подспудного страха неизвестности. Настороженно вслушивалась в то, что происходило снаружи, опасаясь, что в любой момент вернется Марта, которая могла понять ситуацию превратно.

А разве она будет не права? Вдруг зашептал внутри меня голос разума.

Мужчина во всеуслышание заявлял на меня права, не скрывая своих намерений и не стыдясь поспешных решений, и будет глупцом тот, кто посчитает наше нахождение наедине ничем иным, как случайностью.

Марты не было уже довольно давно. Когда мы, запыхавшиеся от длительного бега, ворвались на территорию стаи, где нас ждал племянник беты Гор, он сразу же замкнул за нами энергетическую сетку, не позволявшую попасть внутрь никому извне. Повитуха, отдав мне корзину и сделав наказ начать приготовления зелья для Свайна, ушла по делам, напряженно оглядываясь по сторонам и вздрагивая при каждом шорохе, которым под завязку был переполнен ночной лес.

В душу просочилась тревога, но когда я поднесла ко рту чашу с почти готовым отваром, собираясь попробовать его на вкус, произошло странное — сосуд из моих рук выбили одним резким ударом ребра ладони, а меня саму прижали к мужской груди, заставляя запрокинуть голову и посмотреть самцу в глаза.

— Чт-то ты наделал? — выдохнула, когда ко мне вернулось дыхание.

Уставилась на Айвена во все глаза, не понимая, что на него вдруг нашло. Напряженный полный подозрений взгляд ранил и заставлял мое сердце мало того, что суматошно биться, но и покалывать пульсирующей болью.

— Кто сказал тебе сделать этот отвар?

Вопрос был задан спокойным тоном, но вот выражение мужского лица меня страшило. На секунду в его глазах мелькнула вина, а затем скулы его расслабились, и на меня снова посмотрели тепло и без признаков давления. Тело мое сразу же вышло из оцепенения, когда сила самца перестала довлеть, заставляя находиться напряженные мышцы в тонусе.

— Я пью его постоянно, — заикаясь, пробормотала под его требовательным взором.

— Я спросил тебя о другом, масойя.

Перевела взгляд на котел и охнула, когда стали появляться первые пузырьки — предвестник перекипания.

— Мне нужно… — заполошно заметалась и оттолкнула самца, выискивая глазами заранее подготовленное ведро воды на случай пожара.

Нашла его около скамьи и, подняв буквально на адреналине, залила ей горящие поленья в печи. Нехорошо тушить огонь таким образом, но иначе отвар не спасти, а некоторые травы удастся собрать нескоро.

— Этот отвар пьют беременные самки или те, кто в скором времени должен выйти замуж и понести, — сказала сразу же, как только убедилась, что непоправимого не произошло.

— Как давно?

— Я не знаю точно, — даже растерялась от заданного вопроса. Обернулась, буквально сталкиваясь с ним взглядом. — Я готовлю это снадобье только последний год. Раньше Марта не допускала меня до настолько важных дел.

— Сколько беременных в стае сейчас?

Губы самца были сжаты в тонкую линию, но меня всё также прошибало током от его близости. Он по-прежнему был гол по пояс, и я вынужденно скользила взглядом по его смуглому рельефному телу.

— Кажется, только Айлин. Ты ее видел, — напомнила, что именно ее он провожал до дома альфы. — Она вторая жена Райдзена.

В груди шевельнулась застарелая ревность, поутихшая было, но воспоминаниями вытащенная наружу.

— Вторая жена? Разве не истинная пара? — наклонил голову набок, вызывая своим уточнением горькую усмешку на моих губах.

— В нашей стае всё не так, как в других, — сказала так уверенно, словно бывала в других кланах. — Его первая жена, несмотря на обретение главой клана истинной, по-прежнему занимает пост альфа-самки и руководит волчицами стаи.

— Почему так произошло?

С сомнением глянула на него, не веря, что ему, действительно, интересно, но его глаза и правда горели неподдельным любопытством, и я расслабилась, не найдя в этом подвоха.

— Марилья по силе превосходит Айлин и всех остальных, а Райдзен ценит силу, так что периодически стал посещать ее дом после того, как вторая жена понесла от него. Марилья не мать Кирана, — пояснила, увидев его вопросительный взгляд.

История похождений альфы Райдзена могла бы занять несколько томов, вздумай кто написать про его жизнь.

Несколько десятилетий назад стаей управлял альфа Авелур, у которого не было сыновей, но была единственная любимая дочь. Будучи честолюбивым и продуманным, Райдзен, на тот момент молодой самец, подававший надежды, соблазнил самку и заделал ей щенка.

Поговаривали, что альфа так разозлился, что запретил им проводить свадебный обряд, однако волколаки не люди, и для нас эти церемонии не имели такого уж большого значения.

— При родах мать Кирана умерла, и Марта говорит, с тех пор наши самки и пьют ландыш, он укрепляет организм матери и предотвращает смерть в родах. Райдзен перенял это у змеелюдов, говорят, выживаемость матерей и младенцев у них выше.

— Выходит, этот отвар пьют Айлин и… Ты, верно? — последнее произнес зло, с недовольством и сквозь зубы.

Опустила глаза, а затем замерла, испытывая непонятные отголоски догадок. Подняла голову и посмотрела самцу в лицо.

— Почему ты разозлился?

Отчего-то мне было важно знать ответ на этот вопрос.

— Ландыш пьют змеелюды, Нереа, так и есть, но не самки, а самцы. Только самцы, — помрачнел Айвен, а затем пальцами коснулся моей щеки и пояснил ничего не понимающей мне. — Змеелюды яйцекладущие, не живородящие, так что смерть в родах им в любом случае не грозит.

— Тогда зачем…

— Тебя обманули насчет ландыша, масойя, держись этой версии, ведь это правда. Будь иначе, Совет Старейшин посчитал бы тебя соучастницей преступления.

Испуганно сглотнула, но усилившиеся объятия самца немного успокоили мой страх.

— Он имеет свойство укреплять организм, это правда, но если пить такой отвар месяцами, а то и годами, происходит разлад между человеческой природой и зверем, это чревато потерей контроля и возникновением различных девиаций поведения. В основном, в первое время это порождало агрессию, увеличивая мощь армий до невобразимых размеров. Так делали преимущественно в военное время. Но таким не злоупотребляют, масойя, есть большой риск потерять себя и ослабить связь с собственным зверем. Навсегда.

— Марта не стала бы вредить самкам, — качнула головой, не веря в подобное.

— Для змеелюдов ландыш не так опасен, так как у них нет второй ипостаси, а ваша Марта, скорее всего, недостаточно компетентна, чтобы знать подобные нюансы. Волколаки даже в войне старались не использовать подобные способы увеличения сил, и информации о некоторых свойствах ландыша у нас не распространены.

Его откровения прозвучали зловеще. Не покидало ощущение, что он что-то не договорил, но весь его вид говорил, что большего он мне не скажет.

— Скажи мне, ты видела, как Айлин пьет этот отвар?

Его рука гладила мой затылок, успокаивая и даря мне уверенность в завтрашнем дне.

Задумалась после его вопроса и отрицательно качнула головой.

— Отвар всегда забирал бета Свайн, дальнейшая его судьба мне неизвестна — произнесла, а затем засияла, кое-что осознав. — Но ни у меня, ни у Айлин нет зверя, так что ни о каком преступлении не может идти и речи.

— Разве она не чистокровная?

— Она не полукровка, да, но к обороту не способна. Подробностей я не знаю, но были какое-то психологические проблемы, связанные с насилием.

Айвен после моих слов замолчал, но по напряженному взгляду было видно, что о чем-то крепко задумался.

— Не нравится это мне, Нери, отвар больше не пей, поняла? Возможно, это и есть причина, по которой… Впрочем, не думай пока ни о чем.

Кивнула, а затем замерла, услышав, как заскрипели доски на крыльце. Следом раздалось натужное кряхтение старой входной двери и ржавых петель, грузные шаги Марты до укромного закутка, а после ее насмешливый тон.

— Неймется, нагваль?

— А ты быстро подрастеряла страх, старая.

— Ты верно подметил, что я немолода. Осознала, что осталось нам немного, так что смысла бояться больше нет.

— О чем вы, Марта? — вздрогнула от неприятной дрожи, комом осевшей в животе.

— Вся территория стаи закрыта энергосетью и оцеплена Тенями и бойцами старейшины Утера. Думаете, просто так? Мы все отныне пленники Титуса, так что до страха ли отныне?

— Старейшина Утер пришел на подмогу мне, так что для паники нет причин. Совет разберется с преступлениями вашей стаи.

— Ой ли?

Губы повитухи неприятно изогнулись, а глаза блеснули насмешкой, от которой у меня похолодели конечности и замедлился пульс. А затем раздался оглушающий звук второй валторны — зов для обязательного сбора всей стаи.

Мои кисти ныли, но я опустила рукава платья ниже, чтобы скрыть их красноту. Последние часы, на удивление, не ощущала боли, возможно, из-за пережитого стресса, но сейчас она накатывала волнами, заставляя меня сцеплять зубы и сдерживать стоны. Провела языком по разбитой Титусом губе и сморщилась. Отсутствие регенерации угнетало, а времени приготовить мазь для себя уже не оставалось.

Марта кряхтела, выискивая новую рубаху для Айвена, который щеголял голым соблазнительным торсом, а последний стоял напротив, нависая надо мной и рассматривая мое лицо.

— Иди ко мне, птичка, я залечу твои раны, — вдруг прозвучал его хриплый баритон.

Не успела я опомниться, как мужская рука подцепила мой подбородок, а затем моих губ коснулись его — теплые и сухие. Шершавый язык прошелся вдоль кровоточащей раны. Дернулась от острой боли, но его вторая рука легла на мою поясницу и не позволила мне отстраниться.

Слюна волколаков обладала целебными свойствами, но лечить себя другому мы позволяли лишь самым близким. Возможно, я впустила Айвена в свой ближний круг, раз его самоуправство не вызвало у меня ни капли возмущения.

— Спа… — выдохнула, как только он отстранился, но воздух застрял в горле.

Не отрывая от меня своих бездонных синих глаз, он схватил мою ладонь, плавно задрал рукава и медленно языком провел по горящей и ноющей красной коже кисти.

Втянула в себя воздух с сипением, до сих пор ощущая на губах пряный аромат его губ. Дуновение ветра пошатнуло хлипкую входную дверь, отчего та негромко застучала, пропуская внутрь свистящий поток воздуха. От Айвена повеяло свежим ароматом маков, разбудив во мне приятные воспоминания о цветочном поле близ южной границы, где я часто скрывалась от стаи.

— И вторую руку, красивая, — вдруг оскалился самец, демонстрируя удлинившиеся клыки, из-за чего я сглотнула и сама подняла ее. Мужской взгляд скользил по моей оголенной шее всё то время, пока язык лечебной слюной обрабатывал мои свежие раны, не оставляя после себя ни следа потертостей.

— Я… — произнесла, когда мужчина замер, но не спешил отпускать мою руку. — Со мной такое впервые.

— Тебе не лечили подобным образом раны?

Вопрос, заданный вкрадчиво гортанным тоном, нес в себе подспудную угрозу для тех, кто когда-либо смел так прикасаться ко мне, и я еле заметно улыбнулась, чувствуя собственную значимость.

— Это слишком интимный процесс, такое в нашей стае редкость. Никто и не предлагал, — добавила и пожала плечами, как бы говоря, что меня это не задевало.

Сначала Айвен нахмурился, а затем его лоб разгладился, а в глазах засияло довольство.

— Тем лучше, птичка, я везде буду первым, никто не посмеет более брать то, что принадлежит мне, — прозвучала не то угроза, не то обещание.

Покраснела от самцовой прямолинейности. В волчьих стаях юлить было не принято, основной костяк не был искушен интригами и заговорами, так что я привыкла к грубоватым словам волколаков, но впервые из мужских уст это воспринималось, как ласка.

Между нами вдруг воцарилось неловкое молчание, которое мне отчаянно хотелось прервать. Пока мозг лихорадочно соображал, что сказать, язык действовал, подставляя свою хозяйку и вгоняя меня в краску окончательно.

— А ты? Тебя? — спросила и сразу же провела языком по исцеленной губе.

Мужской кадык дернулся, его рука сжалась на моем предплечье чуть сильнее, а на лице расползлась дразнящая улыбка.

— Что именно тебя интересует, птичка? Зализывал ли кто мне раны? — самец наклонился и перешел на шепот, отчего по моей коже стали распространяться пупырчатые мурашки. — Или будешь ли ты у меня первой?

Последний вопрос смутил, но от его напора я неуверенно покачала головой, не понимая, что именно отрицаю.

— Ни за что не поверю, что у половозрелого самца ни разу не было женщины.

Не знаю, откуда набралась храбрости, чтобы говорить настолько откровенно, но у меня внутри будто ураганом снесло мой хлипкий забор, за которым я прятала свою чувственность.

— Самки были, но особенная может быть только одна, — наклонился и прошептал мне в губы, разделяя со мной свое разгоряченное дыхание. Нагло схватил мою конечность и ладошкой прижал к своей груди, внутри которой стучало его жаждущее большего сердце.

Мои щеки заалели от провокационного намека, явно сравнявшись цветом с лепестками маков, которыми благоухало вокруг нас всё пространство. Правду говорила старейшина Айко: истинная пара пахнет для нас, как дом.

— Нашла. На вас, самцов, одежды не напасешься.

Ворчливый голос Марты разрушил идиллию между нами, я перевела взгляд на незанавешенное окно и отошла на пару шагов вбок, уступая место повитухе, которая, наконец, выбралась из кладовой.

— Не переживай, старая, я возмещу тебе причиненный ущерб приличным кошелем золота, — насмешливо отозвался Айвен, словно только что ничего не произошло, и взял протянутую очередную серую рубаху. Та, которой он прикрыл меня, лежала на моей кровати, и я было открыла рот, чтобы покаяться, что не догадалась вынести ее раньше, но прикусила язык. На ней сохранился мой запах, и если бы нагваль надел ее на себя, то весь пропах бы мной, провоцируя Кирана и Титуса. Драки было бы не избежать.

— Ущерб, золото, кошель, — не обратила на мой дерганый порыв внимания Марта и заворчала в привычной мне манере. — Все вы так говорите, да только толку-то мне от сгинувших самцов. Только прохудившийся сундук да прохудившийся подпол.

Не дожидаясь ответа от Айвена, повитуха вышла из домика первой. Нагваль оскалился и протянул руки в рукава рубахи, надевая ее через голову так небрежно и по-мужски, что у меня перехватило дыхание. Взгляд невольно скользнул по плотным мышцам живота, пупку и светлой поросли волос, уходившей под пояс штанов. Покраснела, стреляя глазами ниже и сгорая от любопытства и собственных фантазий, которые непозволительно споро оккупировали мой разум.

Ткань рубахи опустилась вниз, полностью прикрывая самца, и я медленно подняла взгляд выше. А там меня ждала синяя бездна. Смоляная бровь была вздернута, уголок губ приподнят в хищном оскале, а в глазах отражалась искушающая усмешка, приправленная вызовом. Но я не рискнула лишиться образа приличной самочки и поджала хвост, выбегая из жилища вслед за наставницей.

— Марта, подождите меня, — пискнула, надеясь, что ушла она недалеко.

Вслед мне раздался насмешливый смех, в котором мне чудилось ласковое “трусишка”.