Моя милая ужасная невеста

ГЛАВА 9. Ночной рынок

Никогда не считала себя скромницей, но чужое исподнее, словно в постели его прятали от вороватой бабайки из шкафа, откровенно покоробило. Наверное, во сне я нежно прижимала трусы к себе! Как теперь существовать с этим чудовищным знанием?

Виновник титанических изменений в моем сознании тоже очухался ото сна и хрипловато рявкнул из гостиной:

— Варлок, вставай! Уже восемь!

Не догадываясь, что врывается в эпицентр душевного кризиса, он заглянул в спальню, увидел злосчастные трусы и протянул:

— Неожиданно…

Полуголый Закари с похабной улыбкой втянулся в комнату. Глаза опухшие, волосы всклокочены, домашние штаны словно пожеваны и выплюнуты. Вообще ни разу не парень из эротических фантазий… Однако пресс был прекрасен, а под завязку портков, возмутительно низко сидящих на бедрах, убегала темная полоска.

Без колебаний я скомкала лоскут и швырнула в его сторону. Неожиданным в это утро оказалось абсолютно все, начиная от пробуждения до трусов, стремительно летящих в помятую ото сна, небритую физиономию Торстена. Они вмазались ему в нос и упали в подставленные ладони.

Не поведя бровью, Закари расправил кружевное безобразие и протянул:

— Я, конечно, польщен внезапным предложением и, что скрывать, удивлен, но ты опоздаешь на практикум…

Тут я поняла, как себя чувствует взбешенный бодучий бык, готовый кинуться на красную тряпку. Странно, как не выпустила из ноздрей пар.

— Торстен… ты считаешь, что я сижу без трусов? На все готовенькая?! — Голос предательски сорвался в фальцет.

Секундой позже под действием чар в сторону кретина метнулась подушка. Та самая, под которой хранилась пресловутая красная тряпка, раздразнившая «быка».

— Стоп! — Закари выставил ладонь, и подушка застыла в воздухе. — Бой подушками — это прекрасно, но мы действительно опаздываем.

Магия чутко ощущала мое озверелое настроение. Пар из носа я пустить не могла, но его артистично изображала подушка. Из прорвавшегося уголка, как дым из носика кипящего чайника, струйкой вылетали мелкие перышки. Кружась, они начали опускаться на ложе разврата, словно снежные хлопья.

— Торстен, ты вообще в своем уме? — воскликнула я в сердцах. — Трусы оставила в кровати твоя подружка. Я всю ночь их держала вот в этих руках… В одной руке!

Для пущей убедительности пришлось потрясти в его сторону раскрытой ладонью.

— О… — Закари кашлянул в кулак. — Ну извини, Варлок. Горничная, наверное, положила.

Плюющая перьями подушка сорвалась на кровать и плеваться прекратила.

— Ты безнадежен. — С фальшивым сочувствием я покачала головой. — Как ты можешь так жить, Торстен? Даже горничная подкладывает в твою постель нижнее белье!

— Она женщина в летах. Не оскорбляй старушку, — посмел возразить тот. — Скорее всего нашла, когда меняла простыни, и положила, чтобы не потерялись…

— Просто молчи! Ничего не хочу знать о твоей богатой личной жизни, — перебила его. — Мне надо помыться. Срочно! В трех водах!

— Не успеешь, — заключил он, — но если тебя успокоит, на вид трусы чистые…

— Вон! — Категорично я указала пальцем в сторону дверного проема.

Он повернулся спиной. Левую лопатку украшала сложная татуировка из рунических символов, вписанных в разорванный круг. Рисунок внезапно возмутил до глубины души. Совсем, как женские труселя, которые Торстен на ходу засунул в карман. Край алого кружева по-прежнему с любопытством высовывался наружу.

— У тебя еще и тату…

— Нравится? — Он оглянулся через плечо.

— Нет.

— Все-таки ты ханжа, Варлок.

— Торстен, просто сомкни челюсти и не квакай! — взвилась я.

Магия подхватила брошенное в сердцах пожелание и превратила его в мелкое пакостное заклятье. У Закари склеился рот. Мычал он восхитительно, однако с чарами справился быстро, всего-то секунд за десять. Но какие, право слово, это были дивные секунды! Лучшие за бестолковое утро.

— Извини. — Я подняла руку в знак примирения. — Правда случайно вышло.

Он так сверкнул злющими глазами с вертикальными зрачками, что сразу вспомнились старые-добрые времена, когда мы не изображали влюбленных и швырялись не трусами, а веселыми проклятьями.

В модном квартале, где находились апартаменты, на каждом доме висел знак, запрещающий портальные переходы. Пришлось шагать к площади, открытой для перемещений. Мы прятались от мелкого моросящего дождя под магическими зонтиками-куполами, уворачивались от летящих из-под колес экипажей брызг и на ходу завтракали средством от похмелья.

Флакон был один на двоих. Закари оказался таким запасливым, что у четырех из пяти бутылочек, хранящихся в шкафу, еще в прошлом году закончился срок годности. Хорошо, что на всякий случай проверила.

Наконец показалась нужная площадь. Нахально перегнав торопящегося господина с портфелем, с хмурыми минами мы встали под один из разрешительных знаков. Господин недовольно зыркнул и посеменил к соседнему знаку, где его ловко обскакал какой-то проворный студент с зеленым шарфом на шее.

Закари всучил мне почти пустой флакон и пробудил магию в портальном амулете. Перемещение немедленно началось. Горькое снадобье поступило к горлу, в теле появилась неприятная легкость, но секундой позже портал выдохся и вернул нас на старт.

Сверху сыпал дождь. Возле полосатых столбов с разрешительными знаками никого не осталось, только мы никуда не сдвинулись. Магический символ, нанесенный на амулет, пульсировал, приказывая ждать очереди. Обычно пустующая преподавательская кабинка в портальной башне Деймрана оказалась занята.

Именно сегодня.

Кто бы сомневался?

— Мне конец, — пробормотала я себе под нос и достала из кармана почтовик.

Клич о посильной помощи улетел к Эмбер. Дескать, спасай, дорогая подруга! Не успею заскочить в общежитие, принеси мои вещи на практикум.

«Непременно», — пообещала она.

Не успела я убрать артефакт, как он вздрогнул, приняв очередное послание.

«Солнце, что у тебя было на завтрак?» — сладким, кокетливым голосом протянула Эмбер.

«Полфлакона снадобья от похмелья. Возьми мне в столовой сэндвич с ветчиной», — попросила я и покосилась на Закари.

Сложив руки на груди, он хмуро таращился на носы ботинок. Лицо было бледным от недосыпа, на щеках и подбородке темнела щетина. В общем, выглядел не огонь.

«Эмбер, возьми два сэндвича. Еще Торстену», — в кои веки решила я проявить человеколюбие.

— Мне не надо, — тут же отказался он, порывом не проникнувшись.

«Торстену не бери. Он наелся снадобьем от похмелья», — отправила я подруге.

«Прости, Марта! Я случайно адресом почтовика ошиблась, — через секунду выпалила она из шара. — Твои вещи уже собираю. Сэндвич возьму. Встретимся на практикуме. Сытому Торстену — привет».

На щеке у «сытого» Торстена дернулся мускул. Мы промолчали минут десять, дожидаясь, когда ворота в академии освободятся. Едва Закари забрал у меня почти пустой флакон, чтобы еще, так сказать, чуток подкрепиться и окончательно «переесть», нас выдернуло с площади в кабинку. Средство от похмелья выплеснулось из горлышка. Цыкнув, Закари обтер подбородок ладонью.

— Торстен, увидимся! — не стала я дожидаться врага с привилегиями, выскочила в зал и наткнулась на большую делегацию степенных чародеев. Очевидно, именно их прибытие едва не подвело меня под магический монастырь.

Ректор что-то с важным видом рассказывал гостям. Инстинктивно я попятилась и охнула, спиной наткнувшись на Торстена. Делегация, как по команде, обернулась. Мы оказались на перекрестье внимательных взглядов.

— Господа, позвольте вам представить цвет нашей академии! — попытался сгладить неловкий момент ректор. — Закари Торстен — праправнук бывшего декана факультета темных искусств Брунгильды Торстен.

Возникла странная пауза. Цвет нашей академии сегодня слегка подзавял и требовал срочного полива. Видно, что всю ночь бессовестно кутил: пил крепкие напитки и запихивал в рот подозрительную еду, разогретую с помощью светлой магии. Особенно громко о недостойном поведении внука знаменитой ведьмы Брунгильды говорил фигурный флакон снадобья от похмелья в его руке.

— Доброе утро, господа, — ровным голосом поздоровался Закари и украдкой засунул бутылочку в карман пальто.

Однако скрыть доказательство неуемной тяги к сомнительным радостям жизни не удалось. Стеклянное горлышко вылезло из прорези, а сам карман выразительно оттопырился.

Пока внимание уважаемых гостей академии было приковано к выдающемуся студенту, я незаметно слиняла из портальной башни. Не хотелось опоздать на практикум к декану и превратить паршивое утро в откровенно поганое.

В кабинет, примыкающий к просторному залу для отработки темных заклятий, я ворвалась запыхавшаяся и растрепанная. Группа уже была в сборе, не хватало только Айка. Его место сиротливо пустовало.

Повесив пальто на один из торчащих из стены крючков, я прошмыгнула к Эмбер. Подруга прослушивала чье-то послание, приблизив к уху тускло мерцающий почтовик.

— Привет. — Без сил я рухнула на стул и наконец перевела дыхание.

Она отложила артефакт и с иронией спросила:

— Суровая ночь и тяжелое утро?

— Совсем паршиво выгляжу? — Я пригладила волосы, заплетенные в кривоватую косу. — По шкале от «жить будет» до «закапываете»?

— «Зовите некромантов», — заключила она. — Пусть тебе будет утешением, что твоему бывшему парню некроманты вряд ли помогут. Разве что с почестями закопают.

— Айк вчера приходил?

— Не решился, — хмыкнула подруга — Но сомневаюсь, что он пропустил занятие у декана от дурного настроения.

Казалось, вчерашняя отвратительная сцена в оранжерее случилась в другой жизни, словно каждый час в компании Торстена считался за год. Рядом с ним голова шла кругом, а теперь безбожно трещала… Плохое он покупает средство от похмелья: горькое и бесполезное! Цену на него гнут исключительно за узнаваемый флакон.

Почтовик Эмбер, оставленный на раскрытой книге, снова вздрогнул. Внутри шара заклубился дымок. Пока она с загадочной улыбкой слушала беззвучное для других послание, я вытащила из ящика под крышкой стола сумку с учебниками.

Сэндвич лежал в коричневом бумажном пакете. Эмбер собрала его из того, что хранилось в нашем холодильном ларе. В смысле, из хлеба, ветчины и горчицы. Прямо скажем, не устрицы и не утиная грудка в яблочном пюре, но еда показалось божественной. Удивительно, как не хрюкнула от наслаждения.

Эмбер отложила почтовик, оставив отправителя без ответа.

— Кто тебе все время пишет? — полюбопытствовала я.

Она быстро оглядела кабинет и заговорщицки прошептала:

— Помнишь, я рассказывала, что на праздниках познакомилась со светлым? Вчера он мне прислал сообщение. Слово за слово, проболтали до ночи. На выходных он предложил встретиться. — Она помолчала и проронила самым небрежным тоном: — Зовет на ночной рынок.

Я чуть не подавилась сэндвичем.

— Ты согласилась?

— Конечно. Никогда там не была.

Легендарный ночной рынок появился в незапамятные времена драконов и существовал дольше ковена Варлок. В этом магическом месте можно купить любые артефакты и гримуары, но проще всего — нарваться неприятности.

— Ехать одной — авантюра чистой воды, — проворчала я. — Может, этот светлый — маньяк?

— Именно так я и подумала, — согласилась Эмбер, — поэтому сказала, что приеду с подругой и ее парнем. Устроим двойное свидание.

— Предусмотрительно, но у твоей подруги больше нет парня.

— Вообще-то, я о твоем фальшивом парне, — невозмутимо ответила она. — Возьмем Торстена. С ним безопасно.

Ни возмутиться, ни возразить я не успела. По академии пронесся басовитый часовой клич, объявивший о начале занятия. В дверях, надменно блестя идеальной лысиной, вырос декан Мэдлей. Он всегда подгадывал время, чтобы войти в кабинет с первым ударом гонга. Ни раньше ни позже, тютелька в тютельку. Очень педантичный ведьмак! Главный душнила Деймрана.

— Приступим к занятию, господа темные чародеи, — объявил он.

Дверь за ним начала закрываться. Внезапно ее перехватили, и в кабинет бочком протиснулся Айк. Выглядел он не краше воскрешенного умертвия, к которому бесполезно звать некромантов, только светлого мага, чтобы окончательно упокоил.

— Разрешите? — пробормотал Вэллар хриплым, точно сорванным, голосом и сипло кашлянул в кулак.

На лице декана расцвела крокодилья улыбка. Он заявил, что не имеет права оставить звезду брумбола в коридоре, вручил ему меловой стрежень и заставил расписывать принцип действия ледяных заклятий, о которых рассказывал на последней лекции. Не знаю, как Вэллар не скончался перед доской.

— Госпожа Варлок, — обратился ко мне магистр, когда стало ясно, что вряд ли сегодня звезда брумбола удивит ошеломительными знаниями, — ваша очередь. Уверен, вы нас поразите.

А я наивно надеялась, что светлые демоны сжалились и решили горячую преподавательскую любовь полностью излить на Айка. Ничего подобного! Одна посмела осквернить светлыми чарами лекцию по темным искусствам, а второй незамысловато, но раздражающе опоздал на практикум. Как такое оставить без воспитательной затрещины? Совершенно невозможно. И декан Мэдлей выбрал не любимого студента, а любимую пару, не подозревая о нашем с Айком богатом прошлом.

Не глядя друг на друга, мы с Вэлларом разошлись по дуге. Удивительно, как от обоюдного холода узкие стрельчатые окна не затянули морозные узоры. Они пришлись бы ко двору, как раз в тему занятия.

Я встала к доске, Айк уселся на свое обычное место. В тишине по полу проскрипели ножки.

Поразить придирчивого магистра-декана удалось разве что зеленой физиономией. Возможно, еще чуток помятым видом. Но не превосходными знаниями прошлой лекции.

— Браво, господа темные маги, — фальшиво восхитился он. — Ваша готовность постигать темные искусства вызывает восторг. Полагаю, будет честно, если заклятие вы тоже будете отрабатывать вместе.

Чудесно! Сейчас разрыдаюсь от счастья.

Через некоторое время, уев в теории абсолютно всех (нашел чем гордиться), магистр темной магии заключил, что группа в полной мере прониклась своей ничтожностью и готова применить знания на практике. С тихими шепотками все вышли в холодный просторный зал, озаренный серым дневным светом. На каменном полу на одинаковом расстоянии были нанесены рунические символы-насечки. Народ разделился на пары.

Стараясь не встречаться глазами, мы с Айком встали друг напротив друга.

— Симпатичный пиджак, — вдруг оборонил он. — Тебе идет.

— Спасибо, — сухо ответила я.

— Вчерашний?

Я бросила на бывшего парня холодный взгляд. Бритьем помятый Айк Вэллар, первая любовь всех фанаток брумбола, сегодня не озадачился. Высокий ворот свитера с эмблемой факультета темных искусств собрался гармошкой. Из-под края нахально выглядывал характерный кровоподтек.

— Симпатичный засос, — сдержанно заметила я. — Тебе идет. Вчерашний?

Тихо выругавшись, Айк поспешно натянул ворот почти до подбородка. Ворот, словно подчиняясь земному притяжению, немедленно съехал обратно, и сочная отметина снова явила себя миру.

— Кто первый? — спросила я, стараясь не пялиться на синяк, но взгляд, как проклятый, возвращался к стыдной отметине, буквально гимну нашего с Вэлларом расставания.

— Дамы вперед.

Он наступил на руну, начертанную на полу. Пробудившийся символ засветился, и вокруг нас развернулась невидимая глазу ловчая сеть. Звуки извне стали глуше, словно доносились из-за стекла.

Я со всем старанием пыталась создать пристойное заклятье… В смысле, хоть какое-нибудь заклятье, но темная магия сегодня с утречка практически покинула «башню Варлок». Откликалась она неохотно.

— Вижу, хорошо вчера погуляла, — проговорила Айк, не пытаясь замаскировать сарказм издевательской жалостью.

— Неплохо, — согласилась я.

— С Торстеном?

— Не завидуй, Айк. Если попросишь, он с тобой тоже погуляет. Лови.

Я улыбнулась и сдула с открытой ладони дымок темной магии, словно отправила бывшему воздушный поцелуй. В его сторону полетела кривая инфернальная рожа из мелких снежных горошин и с дымящимся темным хвостом. Вообще, ради иронии хотелось сотворить череп, но чем в похмелье богаты.

Снежная башка остановилась перед носом Вэллара. Она раззявила пасть, выплюнула струю холодного пара и сорвалась ему под ноги. По полу в разные стороны поскакали белые шарики. Складывалось впечатление, что неумелая рукодельница рассыпала банку с круглыми бусинами. Таяли они так же неохотно, как создавались.

Айк помахал ладонью у себя перед лицом, разгоняя пар, и спросил:

— Теперь ты почувствовала себя отомщенной?

— Да брось, — поморщилась я. — Магия тебя даже не тронула.

— Марта, ты понимаешь, о чем я говорю! — возвысил он голос, невольно привлекая внимание ребят по соседству.

— Не понимаю, — резковато ответила я. — Переведи.

— Надеюсь, тебе понравилось с Торстеном настолько, что ты почувствовала себя отомщенной.

Промолчать на откровенные нападки мне было не по нутру.

— Ну, если тебе действительно интересно, Закари никогда не спрашивает, чтобы поцеловать девушку, — поделилась я. — Хочешь еще подробностей или уже поколдуешь?

На практикумах мы не нападали, а только изучали принцип плетения сложных чар, и для серьезной магии нас разделяло недостаточное, даже символическое, расстояние. Но вряд ли разозленный Айк отдавал себе отчет, сколько силы вложил в тренировочное заклятье.

Лицо обожгло ледяной волной. Золотые пуговицы на моем пиджаке заиндевели, побелел кончик перекинутой через плечо косы. Я ответила инстинктивно, по правилу правшей, которые неизменно бьют ведущей рукой. Светлые чары смяли заклятье, как бумажный лист. С глухим хлопком лопнула защитная сеть, разнеся по залу волну возмущенного воздуха.

— Вы в своем уме?! — сорвался декан. — Оба в мой кабинет! Остальные свободны.

— Что у вас случилось? — тихонечко спросила Эмбер, когда мы собирали вещи.

— Мы окончательно расстались, — буркнула я.

— А по-тихому никак нельзя было? — хмыкнула она. — С другой стороны, успеем нормально пообедать.

Мэдлей чихвостил нас, точно нашкодивших котят. Орал, как не в себе. В конечном итоге он поперхнулся, жадно выхлебал воду прямо из стеклянного графина и, отдышавшись, с разбега приговорил Айка. За поединок его на две декады отстранили и от занятий, и от тренировок.

— Госпожа Варлок, — обратился ко мне декан, — вы абсолютная посредственность в темной магии и столь же блестящая чародейка. Безусловно светлые чары для вас естественны, но с сегодняшнего дня вы будете исключены без права восстановления за любое их использование в стенах академии. Все ясно?

— Да, господин декан, — сдержанно ответила я.

— Тогда оба пошли вон!

В ледяном молчании мы с бывшим парнем выбрались из приемной декана. Вместе спустились по лестнице из преподавательской башни и, не произнеся ни слова, разошлись в разные стороны. Кто бы знал, что, желая друг другу удачи перед днем поминовения предков, мы фактически прощались.

Эмбер сидела на деревянной на скамье возле питьевого фонтанчика и с интересом читала обернутую цветочной бумагой книгу.

— Гримуар? — полюбопытствовала я, усаживаясь рядом.

— Любовный роман, — призналась она и спросила, не поднимая головы: — Пригрозили отчислением?

— Без права восстановления, — согласилась я и широко зевнула, прикрыв рот ладонью. Тело ломило, затылок ныл, в висках стучало. Все сразу. Не понимаю, как один человек может испытывать столько неприятных ощущений одновременно?

— В общем, ничего нового, — заключила подруга. — Который раз уже?

— Официально? — Я задумалась, пытаясь припомнить, сколько раз моя портретная карточка висела на доске «почета». — Четвертый.

— Что с Вэлларом?

— На две декады отстранили от занятий и тренировок.

— Да неужели? — Эмбер заложила книгу пальцем и посмотрела на меня в абсолютном восхищении. — Кажется, я начинаю активно верить в высшую справедливость. Две декады вы не будете встречаться на занятиях. Клянусь, это стоит выговора.

Мы с подругой посмотрели на доску объявлений, куда вывешивали ректорские приказы и портреты штрафников. Со стены на нас мрачно взирал слаженный квартет знакомых некромантов, попавших на доску «почета» за эксгумацию четвертого ректора на академическом кладбище. Какие целеустремленные ребята! Решили выкопать дедушку и выкопали.

Выудив почтовик из кармана пальто, я отправила маме сообщение: попросила прислать в академию драконий медальон, подаренный Люцией Торстен. В жизни не подумала бы, что пригодится. Буду носить на занятиях по темным искусствам, пусть декан Мэдлей видит, что я прониклась угрозой отчисления.

«Ты что, сундук даже не открывала?!» — в ответ рявкнула мать, и мы с Эмбер подпрыгнули на лавке.

Эхо разнесло вопль по всему холлу. Быстро встряхнув шар, я стерла окончание возмущенной тирады. Очевидно, украшение Люции в дорожном сундуке. Но почтовик снова вздрогнул в руке и заполнился дымом.

— Шепотом, — приказала я шару на этот раз оставаться для других беззвучным.

«Марта Варлок, неблагодарная дочь верховного ведьмака Валлея Варлока, не стыдно стряхивать сообщение от матери?! Йен сказал, что ты всегда так делаешь! — рыкнула она, и мысленно я поклялась зачаровать мелкого паршивца трехдневной немотой. — В сундуке гостинцы для Закари. Вытащи!»

«Ему вручить?»

«Ну… ты сначала попробуй, — совершенно другим тоном попросила мама. — Вдруг они уже испортились».

— Ты слышала? — обратилась я к Эмбер.

— Нет.

— Мной решили пожертвовать ради Торстена! Не пойму, у нее есть запасная дочь, о которой я не знаю?

Обедать перед теоретической магией оказалось недальновидным. После сытной еды неудержимо клонило в сон, и полезные знания решительно не желали усваиваться в гудящей голове. Промучившись лекцию, я сбежала в общежитие досыпать положенные часы.

На двери обнаружился свеженький еловый венок, перевязанный красными и зелеными ленточками. Видимо, между сообщениями от светлого мага Эмбер успела чуток пошаманить, и в комнате витал характерный запах душных курений. Пальто и сумка полетели на стул. Прямо в одежде я рухнула носом в подушку и проспала до вечера, кажется, ни разу не поменяв позы…

За разбором сундука с зимними вещами Эмбер следила с большим интересом. Стопки одежды я складывала (ладно, скидывала) на кровать и с настойчивостью некромантов, ковыряющих могилку ректора, пыталась докопаться до шкатулок с дарами.

— Да ты шутишь… — пробормотала я на выдохе, когда обнаружила пресловутый тайный сундучок взрослой женщины, заботливо отправленный маменькой вместо зимнего пальто.

— Ух ты! — воскликнула подруга. — Тайный женский сундучок!

Я посмотрела на нее в полном обалдении:

— Ты тоже из посвященных?

— Мы же черные ведьмы из рода Фокстейл! Мачеха мне такой на пятнадцать лет подарила.

— Вы что, в каком-то тайном женском ордене состоите? — вырвалось у меня.

— У тебя в нем есть слабительное? — полюбопытствовала она.

— Снадобье, вызывающее мигрень, — с трудом сдерживая смех, поделилась я забористым женским оружием.

— Тоже жестоко.

Плоский и широкий футляр с медальоном прятался на самом дне сундука под пресловутым ночным балахоном. Я вытащила коробку и распахнула крышку. На черной бархатной подушке лежало искусно вырезанное из белоснежной кости Древо жизни. При желании можно было рассмотреть каждую хрупкую веточку у пышной кроны и крошечные руны, украшающие контур.

— Медальон действительно подавляет светлую магию? — почему-то шепотом спросила Эмбер.

— Напрочь, — согласилась я и для демонстрации щелкнула пальцами.

В воздух вместо голубоватых искр выбился черный дымок. Он был темнее и гуще, чем обычно. В старых книгах писали, что рядом с драконами светлая магия исчезала, а темная возрастала. В общем, не медальон, а комбо два в одном, идеальное для занятий по темным искусствам.

Светлая магия пробудилась, едва опустилась крышка футляра. Он надежно подавлял действие медальона, но каждый день таскать в сумке довольно объемный артефакт не хотелось.

— Интересно, где делали футляр? — задумалась я и перевернула коробку.

На днище был выжжен крошечный знак в форме ключа. Таким помечали абсолютно все артефакты, купленные на ночном рынке.

— Кажется, на выходных у меня будет свидание, — довольно промурлыкала Эмбер. — Договорись с Торстеном, чтобы поехал с нами. Он тебе не откажет.

— Вряд ли.

— Готова поспорить на деньги. — Она подхватила с подставки почтовик и протянула мне. — Скажи ему прямо сейчас! Хочу на ночь обрадовать светлого Генри.

Насмешливо хмыкнув, я отправила Закари сообщение, мол, его заждались подарки из башни Варлок. Желаю сегодня занести. Пока он принимал сложнейшее решение: хочет еще раз испытать судьбу и попробовать на ночь сомнительные вкусняшки или воздержится, я начала складывать сваленные кучей вещи.

Мешковатую ночную сорочку с цветочками Эмбер приняла за ритуальный балахон и принялась отчаянно восхищаться. Я не стала ее разочаровывать и предложила забрать «модную» вещицу себе. Когда подруга охотно натянула хламиду поверх домашнего платья, а я запихала сундук обратно под кровать, Торстен ответил. Он говорил хрипловато и отрывисто, словно чуток запыхался:

«Я в зале для фехтования. Приходи».

— Торстен занимается фехтованием? — отчего-то ужасно удивилась Эмбер.

— Он в отличной форме. — Я дернула плечом, мол, ничего странного, вряд ли он накачал пресс, отжимаясь в постели. — Пресс у него шикарный. Удивляет другое… Торстен сегодня способен тренироваться? Он вообще человек?

Вид у подруги сделался выразительный, а взгляд красноречивый.

— Ты видела пресс Закари Торстена? — вкрадчиво спросила она, явно лопаясь от любопытства.

Отказавшись комментировать, при каких обстоятельствах мне довелось полюбоваться на Торстена без одежды, я подхватила пару деревянных коробок с гостинцами и сбежала из комнаты. Иначе пришлось бы рассказать про красные трусы, а еще раз пережить чужие красные трусы мне не хватит моральных сил.

В зале для фехтования не толпились поклонницы, но народа оказалось больше, чем я думала. На снарядах для силовых упражнений, стоящих возле отделанных панелями стен, занимались незнакомые парни. На дорожках тренировалось несколько пар. Фехтовальщики были облачены в одинаковые защитные костюмы белого цвета и скрывали лица масками, но я безошибочно узнала Торстена. По росту, телосложению, по манере двигаться, уверенно, но элегантно, хотя впервые увидела его с рапирой в руках.

Стоя на балконе, я следила за его поединком. Клинки встречались, вспыхивали от магии. Загорались и гасли. Закари нападал и уходил от атак. Внезапно он сделал резкий выпад. Острие рапиры ужалило противника в корпус. На месте укола на белой ткани защитного костюма вспыхнула алая метка, означающая, что удар принес очко.

Поединок закончился, и парни стянули маски. Торстен убрал с лица черные пряди, вылезшие из перевязанного на затылке хвоста, и пожал противнику протянутую руку. Тот что-то ему шепнул и указал в мою сторону. Закари обернулся. Некоторое время, как два идиота, мы друг друга разглядывали. Было глупо рассчитывать, что он бросится встречать мое величество.

Приступами гордости я не страдала, особенно, если чего-то хотела добиться от человека. Поглядывая под ноги, начала спускаться по ступенькам на тренировочный паркет. Торстен вернул рапиру на стойку, стянул перчатки и, прихлебывая из термоса водичку, внимательно наблюдал за моим приближением.

— Передали из башни Варлок. — Я протянула два деревянных ящичка.

— Что там? — Закари забрал подношение и пристроил на низкую широкую скамью рядом со своими вещами.

— Понятия не имею, но ты поосторожнее. Они седмицу лежали в сундуке.

— Говори, — с прохладцей в голосе предложил Торстен. — Вряд ли ты пришла, чтобы просто отдать подарки из башни Варлок. Что ты хочешь, Марта?

— Ты прав, — согласилась я. — У меня действительно есть к тебе просьба.

— Нет, — сухо бросил он.

— В смысле, нет? — Я почувствовала, как поменялась в лице. — Ты хоть позволь сказать прежде, чем отказывать.

— Я и так знаю, о чем ты пришла поговорить, — резковато вымолвил Закари. — Слышал, что вы с Вэлларом поругались и его отстранили от тренировок. Варлок, я не собираюсь просить за твоего бывшего парня перед ректором. Исключено.

— Чего? — искренне удивилась я оригинальному предположению.

— Если от ревности он не способен держать себя в руках, то это только его проблемы.

Никогда не подозревала в Закари Торстене живое воображение, но — глядите-ка! — проклюнулось после тренировки по фехтованию.

— С ума сойти! — С фальшивым восхищением я покачала головой и даже изобразила беззвучные аплодисменты. — Ты настоящий прорицатель! Как догадался?

— Да о чем тут догадываться? — сердито проворчал он и, склонившись, подхватил со скамьи полотенце.

— Вообще-то, я хотела попросить тебя, как врага с привилегиями, в субботу съездить со мной на ночной рынок.

Закари замер с не донесенным до лица полотенцем.

— Ночной рынок?

— У Эмбер свидание, а мне надо кое-что прикупить.

Пунцовые, словно обветренные губы, тронула улыбка. Ледяной взгляд потеплел.

— Что мне за это будет? — В голосе появились знакомые мягкие интонации.

— Прелесть в том, что тебе за это совершенно ничего не будет! Я даже избавлю тебя от маминых гостинцев и лично выброшу. Что скажешь?

— Нет.

— Ты другие слова знаешь?

У Закари действительно не было ни одной причины, чтобы тащиться через три королевства на шумный рынок, открытый только по ночам, но я почувствовала себя обиженной.

— Проведем поединок? — Он вытащил со стойки рапиру и протянул мне: — Дотронься до меня хотя бы раз и я поеду.

В магических школах учеников заставляли изучать верховую езду, бальные танцы или фехтование. Я выбрала последнее, решив, что тыкать в людей рапирой или шпагой — неплохая идея, но к оружию прилагались силовые тренировки, отвратительные разминки и прочие спортивные пытки. Как вспомню, так вздрогну. С трудом дотянув до выпуска, я получила в диплом честно вымученное «очень плохо» и поблагодарила светлых демонов, что больше не надо бессильно тыкаться носом в пол во время отжиманий.

— Ты обязан мне поддаваться, я не держала рапиру со средней школы, — ворчливо предупредила я, забирая клинок.

— Ты можешь пользоваться светлой магией, — предложил он.

— За светлую магию меня отчислят.

— А мы ничего не расскажем декану, — заговорщицки подмигнул Закари.

Следить за нашим шуточным поединком собрался весь зал. Парни остановили тренировку и заборчиком выстроились с двух сторон от дорожки. Я смотрела на Торстена через маску с мелкой сеткой, шумно дышала и прикидывала, как до него дотронуться.

— Начали! — скомандовал парень, назначенный судьей.

Некоторые знания из головы не выбивались даже со временем. Подчиняясь приказу, я мгновенно встала в начальную стойку, согнула колени и вытянула рапиру. Почему-то раньше она не казалась такой тяжелой.

Торстен дразнил меня: стоял полностью открытый, словно предлагая выбрать место, куда ткнуть острием. Хочешь в грудь, хочешь в плечо. Бог мой, да хоть в шикарный пресс, скрытый защитной формой!

Я сделала первый выпад, и Закари с легкостью отвел удар. Некоторое время, словно желая меня загонять до темноты в глазах, он отбивал каждую жиденькую атаку. В конечном итоге рапиры скрестились и эффектно вспыхнули. Даже через перчатку рукоять кололась агрессивной боевой магией.

Торстен ловко сжал пальцами конец своего горящего клинка, проворно развернулся и острие его оружия, прикрытое колпачком, практически прикоснулось к моей шее. Недолго думая, я уперлась перчаткой в его крепкий торс.

— Проиграл, Торстен, — тихо проговорила ему и по-свойски похлопала его по груди. — Я до тебя дотронулась.

— Ведьма, — хмыкнул он.

— Знаю.

Мы расцепились и стянули маски. Знакомым жестом Закари убрал с лица волосы и кивнул, с трудом пряча улыбку:

— Будьте готовы к семи.

Народ разошелся по залу.

— А если бы я не победила, поехал бы? — полюбопытствовала я.

— Конечно, — невозмутимо отозвался Торстен.

— Тогда какого демона ты заставил меня скакать по залу? У меня сердце стучит в горле!

— Скучно было, — нахально заявил он и отправился в раздевалку.

Понятия не имею, как мне хватило силы воли не огреть его светлым заклятьем, раз никто не заложит декану. Или хотя бы не швырнуть вдогонку защитный шлем.

На следующее утро наши с Айком портреты появились на доске позора. Академия ушла в глубокий траур, ведь перед выездной турнирной игрой команда осталась без лучшего нападающего. Мы проиграли с разгромным счетом.

Всю субботу Эмбер готовилась к свиданию: обновила синий цвет волос, выбрала платье. К семи часам вечера, когда к нам постучался Закари, мы были полностью готовы к авантюре.

Переместиться на ночной рынок из Деймрана было невозможно. Пришлось отправиться на академическом дилижансе в соседний городок и выстоять длинную очередь в портальные ворота. Эмбер страшно нервничала и постоянно проверяла то карманные часы, то сообщения от светлого Генри в почтовике. Когда мы уже стояли в воротах, она посмотрела на нас с Закари прямым, серьезным взглядом и вдруг объявила:

— Я вообще не помню, как он выглядит.

— Значит, будет свидание вслепую, — хмыкнул Торстен.

Секундой позже портал перекинул нас через три королевства, и каркающий голос за пределами кабинки завопил:

— Торопитесь выйти!

— Местный колорит, — хмыкнул Закари и придержал для нас с Эмбер дверь.

Зал портальной башни походил на гудящий улей. Всем раздавали схемы ночного рынка, напечатанные на желтоватых плотных листах. За проход требовали плату. Закари бросил в прорезь ящика три монеты. По очереди нам поставили метки в виде ключа на тыльную сторону кисти и выпустили на главную площадь ночного рынка. Именно отсюда, из этого сверкающего огнями, кричащего голосами зазывал, наполненного запахами уличной еды перекрестья, в разные стороны разбегались узкие торговые переулки.

— Где вы договорились встретиться? — спросила я у Эмбер.

— На главной площади возле ателье, — ответила она, растерянно оглядываясь вокруг. — Генри сказал, что будет в зеленом шарфе.

Возле двухэтажного здания портняжной мастерской с говорящей вывеской «Нитка и иголка» обнаружились трое молодых мужчин. Они кого-то дожидались и смотрели в разные стороны, чтобы не пялиться друг на друга. Один жевал пирожок, другой что-то прихлебывал из термоса, последний просто строил независимый и суровый вид. Все трое блондины в зеленых шарфах.

— Какой из них твой? — спросила я у Эмбер.

Та с сомнением присмотрелась к кандидатам в светлые Генри, поморщила нос и призналась:

— Надо бы подойти поближе.

И только она дернулась, как налетела на парня.

— Извините! — хором промычали они, недоверчиво присмотрелись друг к другу и в один голос удивленно воскликнули: — Генри? Эмбер?

— Смотри-ка, нашлись, — хмыкнул Закари мне над макушкой. — Думал, дело безнадежно.

Генри оказался высоким, худым блондином в расстегнутом нараспашку пальто, хотя погода не располагала, и с темно-красным шарфом на шее.

Попытка познакомиться, не сходя с места, провалилась. Нас едва не затоптала толпа, да и перекричать зазывал оказалось задачей невыполнимой. Пришлось с честью отступить к стене одной из лавчонок и уже представляться. Естественно, Закари не удержался и, пожимая руку, с иронией протянул:

— Парень, мне нравится твой шарф.

После недолгих обсуждений мы решили пройтись по центральной аллее. Народу здесь было немало, и царила атмосфера праздничной ярмарки. Светились разноцветными магическими огнями окна закусочных и питейных. Из открытых дверей игровых лавчонок неслась музыка. Уличные торговцы с лотками, висящими на шее, за мелкие монетки наливали в крошечные, чуть больше наперстка, рюмочки сладкие настойки. Я бы попробовать не решилась, но народ с удовольствием угощался.

Генри все время болтал и доверчиво делился, что всегда хотел познакомиться с темными, хотя, глядя на нас, никогда не скажешь, что мы из Деймрана. И тут же, указав на таверну, с восторгом рекомендовал местное крепленое вино.

— Ты хорошо здесь ориентируешься, — заметил Закари. — Часто приезжаешь?

— Раз в месяц точно, — охотно поделился чародей. — На выходных в Эсвольде скука смертная.

Внезапно Эмбер толкнула меня локтем в бок и проворчала:

— Слушай, подруга, давайте вы с Торстеном уже свалите по важным делам, а то у меня ощущение, что парни на свидании друг с другом.

— Мы еще не знаем, маньяк твой Генри или нет, — не захотела я оставлять соседку вдвоем с чародеем. Лично мне он казался таким светлым, что вызывал подозрение.

— Я отправлю тебе сообщение, если он окажется маньяком, — похоже, теряя терпение, сцедила соседка и обратилась к парням: — Закари, Марте очень нужно на торговую аллею. Проводишь?

Намек, что телохранителям на свидании вслепую не рады, расслышал даже Торстен. Мы сговорились встретиться через пару часов возле входа в ателье и разошлись в разные стороны. Стоило завернуть в узкий проулок, ведущий к торговой аллее, как Закари все-таки съязвил:

— Твоя соседка решила завести себе чародея?

— Ой, не будь снобом, — поморщилась я. — Лучше скажи, где твоя мать покупала футляр для драконьего амулета.

Над дверью магазинчика, куда меня привел Торстен, не горела яркая вывеска, а окна изнутри закрывали плотные черные портьеры. Дверь оказалась добротной и тяжелой, заговоренной особым заклятьем. Я почувствовала, как оно кололось, когда проходила внутрь. Небольшой торговый зал с дорогими витринами из красного дерева оказался абсолютно пуст. Ни одного покупателя.

Встречал нас пузатенький, невысокий хозяин с крючковатым носом, с лысиной, прикрытой зачесанными поперек макушки редкими прядями, и с цепким взглядом из-под маленьких лекторских очков.

— Молодой господин Торстен, рад вас видеть! — с сильным акцентом жителя срединного королевства проговорил он на родном языке Закари. — Чем могу быть снова полезен?

— На прошлой седмице я покупал у вас футляр для медальона из драконьей кости, — напомнил торговцу Закари, и я почувствовала себя очень странно, словно узнала маленький неловкий секретик, но стыдно за него почему-то было исключительно мне. — Нужен такой же, но поменьше.

— Госпожа Варлок, вы, верно, хотите носить медальон при себе, — с хитрым видом спросил торговец. — Сейчас что-нибудь найдем. Присаживайтесь, молодые люди.

Он указал на помпезные кожаные кресла с гнутыми резными ножками и скрылся за занавеской в соседнем помещении.

— У меня фамилия на лбу написана? — проворчала я.

— Легко догадаться, кто ты. Все знают, что Торстены с Варлоками помирились, и уверены, что нас с тобой поженят ради родственных связей, — разглядывая портрет хозяина на стене, с отстраненным видом ответил Закари.

— Вообще, мог бы и намекнуть, что сам покупал футляр, — небрежно заметила я.

— По просьбе матушки. — Он бросил насмешливый взгляд. — Можно не испытывать неловкость, Варлок. Выдохни.

— В кои-то веки хотела быть вежливой, но ты разве дашь? — проворчала я и отошла к витрине.

Под стеклом, озаренным изнутри яркими мелкими огоньками, на бархатных подушках лежали украшения. При виде их стоимости сразу отпал вопрос, отчего в лавке не толпились посетители. Ювелирной ценности бижутерия не имела, а стоила, как крыло дракона, пусть и выглядела необычно. Особенно удивило, что всех сережек было по три штуки. Словно одну давали в качестве запасной.

Торговец вернулся и поставил на прилавок завернутую в замшу коробочку.

— Подойдет такой размер? — спросил он и аккуратно развернул сверток.

Плоский футляр квадратной формы идеально подходил по размеру к медальону и легко поместился бы в карман. На крышке сплелись два дракона из перламутра. Я поблагодарила внимательного хозяина за полезный артефакт, попросила отправить счет в башню Варлок и оставила оттиск личной печати на расписке.

— Все-таки, почему сережек по три? — спросила я и указала на витрину.

— Две женские серьги и одна мужская, — пояснил торговец.

— Примеришь? — предложил Закари.

Украшения никогда не вызывали во мне особенного трепета. Как сняла тяжелые драгоценные серьги после дня поминовения, так и забыла надеть что-то другое. Сама от себя не ожидая, я указала на комплект из трех продолговатых остроконечных листиков из черненого серебра.

Пока застегивала замочки, вспомнилось, как кузина Дарина с умным видом заявила, что мужчины обязаны помогать с украшениями. Невольно я представила, что Торстен ловкими пальцами прикоснется к мочке, случайно заденет чувствительное местечко на шее, и меня позорно бросило в жар. Уши запылали так, словно их выкрутили и хорошенько оттаскали.

— Посмотрите. — Торговец подвинул в мою сторону круглое зеркальце на длинной ножке. — Вам идет.

— Красиво, — согласилась я.

Внезапно в зеркале появилось физиономия Торстена. Волосы были спрятаны за ухо, а в мочке болталась свободная сережка, которую я-то уже записала в запасные. Ему удивительным образом шла и эта дурацкая висюлька в форме листика, добавляющая резковатой внешности хулиганскую прелесть, и лукавый взгляд, и полуулыбка на мягких губах. И в этих одинаковых сережках мы действительно напоминали безрассудно влюбленную парочку подростков.

— Пресс, татуировка, дырка в ухе… — перечислила я. — Что ты еще скрываешь?

Улыбка стала шире и нахальнее.

— Ошибки юности, — промурлыкал Закари. — Как тебе сережки, милая?

— Пока ты не появился в отражении, были прекрасными, милый, — последнее слово я фактически сцедила сквозь зубы и, отступив, начала избавляться от серег.

Замочек застопорился.

— Госпожа, это же украшения для парочек, — вкрадчиво улыбнулся торговец, видимо, оценив мой чуток обалдевший вид. — Пока мужчина свое не снимает, вы тоже не сможете расстегнуть застежки.

— Что за шовинистская побрякушка? — возмутилась я и скомандовала Закари: — Торстен, снимай!

— Заставь, — хмыкнул он и, вытащив из внутреннего кармана пальто портмоне, объявил: — Мы их возьмем.

Вообще-то, я вполне могла заставить, но устроить магическую перепалку перед торговцем и расплодить множество странных слухов, было не в наших интересах.

Святые демоны, я подумала «наших»? Какая ирония!

— С каких пор я и ты превратились в «мы»? — спросила у Торстена, выйдя из лавки на торговую аллею.

— С тех пор, как надели украшения для парочек? — Он одарил меня очаровательной улыбкой. — Будешь сегодня моим «мы», милая?

Что сказать? В эту замечательную игру можно играть вдвоем. Хочешь, Зак, изобразить из нас двоих «мы»? Сейчас устроим, но потом не жалуйся.

— Как отказаться, если ты предлагаешь, милый? — елейным голоском промурлыкала я и немедленно приметила магазинчик с раздвинутыми дверьми, отчего создавалось впечатление, что в торговом зале нет одной стены. — Смотри, какая прелесть!

Пока он пытался оценить масштаб неприятностей, я нацелено направилась к лавчонке. Прелести на открытых полках не обнаружилось, только куча бестолковой дребедени: бесполезные в хозяйстве артефакты, пробуждающие шары и дверные колокольчики, громогласным звоном способные всполошить не только соседей, но и мертвецов на погосте за городской стеной. Стройными рядами, как снадобья в аптекарской лавке, стояли прямоугольные прозрачные флаконы с мелкой нечистью, заткнутые плотными крышками.

Покладистых и полезных духов в бутылки не прятали, исключительно пакостников. В башне Варлок по коридорам носился целый табун одержимых табуреток. Однажды паршивцы напали на отца, тот взбесился и пересажал всех по отдельным емкостям. Как же ругалась мама, когда без нечисти внутри развалились ее ненаглядные антикварные пуфики! Мадам козетку папа трогать побоялся, так эта старушка и жила в каминном зале.

— Дядюшка, что это? — с видом круглой дурочки спросила я у торговца и указала пальцем в сторону полки.

— Домашние помощники, госпожа, — охотно соврал он с елейной улыбкой прожженного мошенника. — Заинтересовали?

С восторженным видом я обернулась к Торстену.

— Зайка, посмотри, какая прелесть!

Тот подавился на вздохе, видимо, впечатленный идиотским прозвищем. Кстати, если чуток поколдовать и сделать ему длинные уши с острыми кончиками, то действительно потянет на зайку. Этакий обалделый зайка-эльф!

— Давай их купим! — продолжила я. — Мы с тобой уже седмицу вместе. Пора заводить домашних питомцев! Поселим у тебя двух симпатичных домашних духов.

— Зачем же у меня? — прокряхтел он. — Одного тебе, милая, другого мне.

— В общежитии не разрешают заводить домашних питомцев. — Я изобразила сожалеющий вздох. — Буду приезжать к тебе и навещать их. Мы берем, дядюшка!

Я кивнула в сторону прилавка. Торстен одарил меня выразительным взглядом, мол, ты вообще в своем уме, Варлок?

— Господин, порадуйте девушку, — быстро проговорил торговец, чувствуя, что клиент готов взять ноги в руки и припустить по торговой аллее. — Отдам со скидкой. Берете два, платите за одного.

— Смотри, нам даже скидку дадут! — охнула я и бросила острый взгляд на серьгу в ухе Торстена. — Парная домашняя нечисть куда как лучше парных сережек.

У Закари на лице расцвела ленивая улыбка.

— Все для тебя, милая, — протянул он.

Не веря собственному счастью, торговец моментально выхватил с полки две первые попавшиеся под руку бутылочки, вытащил из-под прилавка шкатулку и уложил флаконы на мягкую подложку. В ярком свете магической лампы было видно, как под толстым стеклом яростно билась потревоженная нечисть. Флаконы едва не подпрыгивали.

— Шкатулка в подарок, — объявил торговец, поспешно захлопывая крышку.

— Зайка, заплати, — с невинным видом улыбнулась я Торстену. — И шкатулку возьми.

Он оказался непробиваемым. Спокойно заплатил совершенно неприличную цену за бесплатную нечисть, от которой избавиться сложнее, чем от моли в шкафу с меховыми манто, и подхватил шкатулку под мышку.

Мы выбрались на аллею. Я огляделась. Идти далеко не пришлось: палатка с разноцветными шарфами и вязаными шапками стояла по соседству.

— Ты замерз?

— Нет.

— Конечно, ты окоченел, — поохала я. — Уши совсем покраснели. Так и сережка примерзнет!

Сначала я нацепила толстый зеленый шарф на себя, потом подхватила второй и кивнула Торстену:

— Давай помогу, зайка.

— А как же личные границы? — хмыкнул он.

— Сузим. Я мечтаю носить парные вещи.

— Серьезно?

— Серьезнее не придумаешь! Только ты нацепил сережку, сразу поняла, что хочу парные шарфы, — с беспечным видом уверила я и, встав на цыпочки, начала наматывать шарф на Торстена. — Тебе нравится зеленый цвет?

Закари не сопротивлялся, но тихо спросил, не сводя смеющегося взгляда с моего сосредоточенного лица:

— Марта, что ты делаешь?

— Неправильно задаешь вопрос, Закари. Не я, а мы. Мы изображаем большую любовь. — Я связала длинные концы. — Продолжим или остановимся?

— Ни в коем случае не останавливайся. Я в полном восторге, как ты строишь из себя дурочку, — тихо проговорил он. — Тебе идет.

— Наслаждайся, зайка.

Я похлопала по вязаному узлу, посылая магическую искру. Шарф, как удав, стянул кольца, слегка Торстена придушив. Кашлянув, он засунул палец между удавкой и кадыком, ослабляя давление.

— Не будем снимать! — с фальшиво радостным видом воскликнула я. — Заплати и пойдем дальше…

В кармане пальто вздрогнул почтовик. Пока Торстен расплачивался, изображая щедрого и доброго подкаблучника, готового на все, лишь бы порадовать сумасбродную подругу, я вытащила стеклянный шар.

«Марта, — тихим и напряженным голосом проговорила Эмбер, — мы в таверне напротив гадального салона…»

Переглянувшись с Закари, я встревоженно уточнила:

«Генри тебя обидел?»

«Нет, но кое-кто пытается обидеть нас с Генри».

Пропустить гадальный салон с вычурной вывеской «Истинная правда от живого гримуара» было невозможно. Посетителей в таверне, стоящей напротив, оказалось немало. Возможно, выходя от прорицателя, шокированные предсказаниями люди неслись в ближайшее заведение, чтобы запить «истинную» правду. Не удивлюсь, если гадальный салон и хозяин таверны давным-давно заключили тайный договор делиться клиентами.

В обеденном зале оказалось светло и шумно. За двумя сдвинутыми столами шумела большая компания светлых прохиндеев, в смысле, чародеев. И между ними, этими крикливыми чайками, запивающими смех пивом и заедающими ужином из общих тарелок, как два воробушка были зажаты Эмбер с Генри. Моя чуток озверевшая подруга и совсем опечаленный светлейший чародей.

Подобно черной туче, готовой разразиться громом, молниями и смертельной благодатью, я двинулась в сторону любимой соседки, во всех смыслах притесненной парнями из светлого лагеря.

— Варлок, приятно видеть, как ты злишься не на меня, но постарайся сходу не причинять добро в своем стиле, — тихо попросил Закари. Вообще-то, говорил серьезно, но в глазах плясал смех.

— Ни в коем случае! — на ходу развязывая шарф, кровожадно улыбнулась я. — Буду помнить о манерах и сначала поздороваюсь.

— А вот и вы, — с выразительно-убийственным взглядом прокомментировала Эмбер наше появление.

— А вот и мы, — согласилась я с улыбкой. — Смотрю, а у вас веселье в самом разгаре.

Светлые примолкли и воззрились на нас. Кто-то с интересом, другие с ехидством, а один, лощеный и причесанный на пробор, с таким презрением, что моментально выдал в себе этакого Закари Торстена эсвольдского разлива. И сразу в моем черном списке перешел в разряд недоумков.

— Ребята, это друзья Эмбер. Марта и Закари. Они тоже… — Генри кашлянул, словно поперхнулся словами, — из Деймрана.

Внезапно я поймала странный взгляд парня, сидящего на углу стола, и изогнула бровь, дескать, мы знакомы? Он опустил голову и смущенно поерзал на стуле, словно деревянное жесткое сиденье вдруг начало припекать филей. Потом и вовсе чуток отодвинулся, пытаясь показать, что вообще не в стае крикливых чаек, а так… присел чуток отогреться от промозглого осеннего холода.

Нам пришлось пристроиться в торце стола, практически на проходе. Пальто оба повесили на спинки стульев, но шарф Торстен не снял, так и остался в зеленой удавке, словно вообще не чувствовал царящей вокруг духоты. Шкатулку с нечистью спокойно поставил на стол, без зазрения совести сдвинув соседскую кружку.

— Мы тут рассказывали вашей подруге кое-что о нашем Генри, — громогласно объявил самый захмелевший из чародеев, за что немедленно получил мысленное прозвище «голосистый». — Хороший он парень, наш Генри!

— Чародей только паршивый, — подхватил другой.

— И цвета путает! — захлебнулся смехом третий.

Бедняга Генри помрачнел. На лице Эмбер заходили желваки.

— А сегодня он устроил вечеринку в духе Варлоков! — проорал голосистый, но понимания у приятелей не нашел и принялся пояснять нормальным голосом: — Вы, что ли, не слышали об этом клане? Они там живут все вперемешку: темные и светлые. Сэм, ты же в прошлом году хотел подать прошение на практику!

Сидящий на углу чародей, оказавшийся Сэмом, бросил в мою сторону затравленный взгляд и процедил через губу:

— Варлоки — темный ковен.

— И как? — уронила я. — Подал?

— Ректор не подписал! — посыпались со всех сторон смешки.

Сэм, вероятно, прочувствовал, что пора делать ноги. Пробормотав нечто невразумительное о позднем часе, он вскочил со стула, бросил между тарелок несколько мелких монет и дернул на выход.

— Хорошего вам вечера, Марта… — пробормотал он, протискиваясь рядом со мной.

Его проводили озадаченным молчанием. Бедняга так торопился, что едва не налетел на подавальщика.

В общем, одна чайка покинула место гнездования, но свободнее за столом все равно не стало. Стая продолжила галдеть. Только главный баклан (он же копия Торстена в костюме недоумка) сохранял молчание и излучал высокомерие.

— Деймран, а что же вы ничего не заказываете? Сидите как бедные родственники, — вопросил у нас голосистый, сгребая чужие монеты в карман штанов, и жестом подозвал подавальщика. — Не стесняйтесь. Генри сегодня угощает.

Эмбер скрипнула зубами и сердито прихлебнула из бокала вино. Бедняга Генри только слабо улыбнулся и махнул рукой. Ключ, отпечатанный на тыльной стороне кисти, горел золотистым светом. Пока клиент не закроет весь счет до последнего медяка, в портальную башню его не пустят.

— Я не настолько беден, чтобы не платить за свою выпивку, — высокомерно отказался Торстен от щедрости за чужой счет.

Компания проглотила откровенный выпад и замерла.

— И мы… — Голосистый снова закрутил головой, пытаясь найти поддержку у собратьев, но сегодня собратья по магии поддержку забыли в Эсвольде. — И мы не настолько… Но Генри ведь всегда угощает. Так-то я тоже могу заплатить…

— Чудесно. — Я мягко улыбнулась и кивнула подавальщику, указав на голосистого. — Сегодня за ужин платит вон тот молодой человек.

— Конечно, — коротко улыбнулся слуга и бросил на новоявленного должника острый взгляд.

На тыльной стороне кисти у чародея загорелся оттиск ключа, а у Генри сию секунду погас.

— В смысле? — Должник предпринял безуспешную попытку оттереть символ ладонью. — А как же Генри?

— Гуляет за твой счет, — через смех объявили ему.

Пока один сокрушался, а остальные насмехались, Закари тихо спросил, что заказать мне, и дал распоряжения подавальщику. Слуга отошел, а на руке Торстена вспыхнула метка ночного рынка. Впрочем, расплатился он немедленно, едва принесли еду. Только нормально подкрепиться нам не позволили.

— Деймран, — вдруг подал голос тот самый лощеный недоумок с волосами на косой пробор, — говорят, что темные не колдуют бесплатно, а заключают сделки.

— Хочешь заключить сделку? — лениво протянул Закари, откидываясь на спинку стула и пряча насмешливый взгляд под ресницами.

— Да, — вдруг отозвался противник. — Всегда было любопытно.

Народ за столом примолк. Эмбер не выдержала: прыснула в кулак, но тут же запила предательский смешок глоточком вина. С трудом подавив издевательскую улыбку, я скрестила руки на груди и с интересом начала наблюдать за действительно стоящим развлечением. Признаться, было любопытно посмотреть, как заключает сделки Закари Торстен.

— Предлагай, светлый.

— Прокляни Генри. — Он бросил издевательский взгляд на однокурсника.

Генри побледнел и выпрямился на стуле. Даже неловко, что я записала в маньяки безотказного и мягкого парня, которого взяли в популярную, должно быть, в Эсвольде компанию в качестве мальчика для битья. И он им еще приплачивал!

— Только попробуй! — взвилась Эмбер. — Клянусь, я тебя не пущу на порог нашей комнаты!

Я едва заметно покачала головой, давая понять, что не стоит поднимать бурю в стакане. Буркнув под нос нечто неразборчивое, соседка сдалась. Хотя по насупленной мине дурак бы догадался, что хотела сказать много всякого. Громко и, наверное, с бранью.

— Чем тебе не угодил Генри, светлый? — спокойно спросил Закари, словно действительно раздумывал, хочет ли заключить сделку с недоумком, хотя, абсолютно уверена, принял решение сразу.

— Генри сидит в нашей компании, но сегодня не платит. Уравняем везение, — хмыкнул тот.

— Ладно, — согласился Торстен и с видимым безразличием аккуратно снял с рукава воображаемую ворсинку. — Что ты готов предложить темной магии за желание?

— Отдам душу своего первенца, — с усмешкой предложил светлый.

Закари одарил парня снисходительным взглядом и выставил такие условия, под которыми не подпишется ни один здравомыслящий чародей:

— Пока я не отменю сделку, проклятье, которые ты создашь, будет бить другого человека с двойной силой. Идет?

Внезапно я поняла, какая напасть настигнет компанию…

— Идет, — хмыкнул он, здравомыслием явно не страдающий.

— Да будет так. — Закари щелкнул пальцами, выбивая в воздух плотный черный дым.

Генри икнул и испуганно прикрыл рот ладонью.

— Запей, солнце, — с сочувствием предложила Эмбер, протянув ему бокал с вином.

«Солнце» отпрянул от нее с таким ужасом, словно ему предложили яда, и снова икнул. Компания злорадно захохотала. Тяжело вздохнув, Эмбер прихлебнула вина сама, видимо, прощалась с идей завести настоящий роман со светлым магом.

— Эй, Генри! — давясь смехом, воскликнул парень рядом с ним. — Решил подружиться с ведьмаками? Им на тебя даже нормального проклятья жалко!

Он хлопнул беднягу по плечу. Мгновение… и сам громко икнул, содрогнувшись всем телом. Заклятье, созданное по желанию светлого мага, передалось в двойном размере.

— Какого… демона?! — через рваный вздох воскликнул он и навалился на голосистого.

Голосистый икнул так, словно из него хотела вылететь душа. С изумленным видом схватился за кружку с пивом, надеясь запить позорную икоту, но от очередного толчка в груди рука дрогнула. Хмельное пойло расплескалось по столу.

— Прости, Вейдан, — пробормотал исцелившийся и отодвинулся подальше от икающего здоровяка. И еще немножко отодвинулся.

Нелепое заклятье икотой передавалось прикосновением. Ходило от одного человека к другому, туда и обратно, пока не случалась большая заварушка. В общем-то, проклятье не в икоте, а в том, что в конце виноватым назначали именно первую жертву. К ней, в отличие от других, напасть не возвращалась…

Я смотрела и старательно сдерживала ухмылку. Не зря у темных есть поговорка: хорошо смеется тот, кто проклинает последним. И светлые больше не смеялись. Вейдан попытался дотянуться до другого приятеля и перекинуть проклятье, перед которым оказался полностью безоружным. Верный друг отшатнулся, словно его хотел коснуться прокаженный.

— Убери клешни, кретин!

Толкнув стол, оба вскочили на ноги. Вейдан не терял надежды обняться с соседом.

Посетители таверны крутили головами, чувствуя, что начинается задорный мордобой. От царящего безобразия Генри забрал из рук Эмбер бокал с вином, опрокинул в себя и немножко на свитер.

— Сядьте! — приказал приятелям лощеный недоумок.

— Не могу… — простонал Вейден, схватился за край стола и, прикрыв глаза, на выдохе выпалил: — Ральф, просто отмените сделку, или я за себя не отвечаю!

— Темный, отмени! — требовательно бросил недоумок с гневными пятнами на породистом лице. — Ты же понимаешь, что вся таверна окажется проклятой?

— А вот теперь, мы подошли к самому интересному. — Зрачки Закари стали вертикальными, а взгляд острым, как бритва. — Что ты можешь мне предложить, светлый чародей?

— Не неси чушь! Просто отмени идиотскую сделку, — процедил Ральф сквозь зубы. — Пошутили уже!

— Заставь, — выдал любимое Торстен.

И было очевидно, что заставить ведьмака простым приказом невозможно. Можно попробовать силой, но точно замучает отдача.

— Деньги! — выплюнул светлый.

— Банально.

— Услуга.

— Скучно, — поморщился Закари.

— Да что тебе надо?! — окончательно вызверился Ральф.

— Светлой благодати? — хмыкнул он и обвел тяжелым взглядом притихших светлых, до которых, кажется, начинало доходить, что Сэм-то удачно сбежал из таверны. — Ни ты, ни твои приятели, ни приятели твоих приятелей никогда, ни при каких обстоятельствах ни словам, ни делом не тронут нашего доброго друга светлого Генри. Что еще, Марта?

Торстен повернулся ко мне.

— Ну раз мы о светлой благодати, то пусть извинятся, — потребовала я. — Не выношу, когда кто-то унижает симпатичных мне людей.

— Прекрасно, — согласно кивнул Закари. — Еще извинитесь искренне и от всей души.

Голосистого Вейдана практически выворачивало наизнанку. Он старался не ославиться, из последних сил задерживал дыхание, но все равно мучительно икал.

— Согласен, Ральф? — с нажимом спросил Закари.

— Да, — каркнул тот.

— Да будет так.

Громкий щелчок пальцами. В воздухе завился черный дымок. Проклятье растаяло. У Вейдена подогнулись колени. Со стоном он бессильно рухнул на стул и едва не стек на пол.

— Кто-то еще хочет темной магии? — с самым любезным видом поинтересовался Закари, словно действительно жаждал причинить светлым добра по заветам Марты Варлок.

Народ явно наелся темной магией до самого горла.

— Мы уходим. — Ральф встал из-за стола и коротко кивнул Генри: — Ты с нами?

Тот сначала замялся, но набрал в грудь побольше воздуха и отважно заявил:

— Я останусь со своей девушкой!

Браво, Генри! Ты на глазах взрослеешь.

Ральф рванул куртку со спинки стула, зацепился рукавом, дернул еще разок и едва не рыкнул от раздражения. В общем, смазал отступление от вражеских стен и, не оборачиваясь, ринулся к выходу. Компания потянулась следом за предводителем.

— Эй, куда вы? — кое-как приняв вертикальное положение, воскликнул Вейден. — Я же заплатить должен. У меня же денег нет!

Но ни один светлый не выказал желание разделить оплату.

— Генри, заплати в этот раз, приятель! — предпринял он отчаянную попытку спихнуть долг.

— Сегодня все пили за твой счет, — с вежливой улыбкой напомнил Генри и желчно добавил: — Приятель.

— Просто займи мне! При случае отдам, — попытался торговаться голосистый.

— При случае займу, — согласился он. — Как только вернешь предыдущие долги.

Команда эсвольдцев вытекала на улицу слаженно и проворно, словно прежде тренировалась уходить из заведений, не заплатив ни медяка.

— Парни! — раненной чайкой крикнул Вейден. — Парни, постойте! Давайте скинемся!

Очевидно, что свидание у Эмбер и Генри с треском провалилось. Сидеть за разоренным столом, заставленным пустыми кувшинами из-под пива и неряшливыми мисками с едой, никому не хотелось. Мы поднялись из-за стола.

— А вы-то куда? — воскликнул Вейден.

— Молодые люди, все в порядке? — подоспел к нам подавальщик. — Готовы расплатиться?

— Да, наш друг оплатит счет, — с мстительным удовольствием ответила Эмбер и ловко облачилась в подставленное Генри пальто.

— Господин, у вас ведь можно оформить ужин в кредит? — нашелся Вейден и полез в карман за мелочовкой. — Я сделаю первый взнос.

Как он выкрутился, узнать не удалось — мы вышли из таверны. Огни на аллее горели ярче, народу заметно прибавилось. Как всегда, к полуночи ночной рынок окончательно стряхивал дрему и оживал.

— Зачем вы купили эту безвкусную гадость? — поинтересовалась Эмбер, когда я попросила засунуть шкатулку с рассаженными по баночкам духами в ее объемную сумку.

— Мы купили нечисть, — пояснила я.

— Вы рехнулись? Мало нечисти в родовых замках, надо собственную, что ли?

— Марта очень хотела завести домашних питомцев, — не без ехидства пояснил Торстен.

— Ты хочешь, чтобы нас переселили из комнаты в пристройку? — возмутилась подруга.

— У Закари дома, — уточнила я.

— Угу… — протянула она и посмотрела на нас с откровенной жалостью, как на храмовых юродивых. — Парные шарфы, парные украшения, совместно нажитая нечисть. Ребята, вы действительно решили пожениться?

— Эмбер, а хочешь, мы тоже купим парные… — начал было Генри, но вдруг оборвался и чуток поменялся в лице.

— Что случилось, солнце? — всполошилось подруга.

Оскорбленный Эсвольд поджидал нас возле таверны. Я искренне считала, что компания на полпути к замку, куда ведьмакам вход заказан, и ни один Закари Торстен не сможет продемонстрировать высший класс в искусстве заключать сделки с недоумками, но парни заступили нам дорогу. Как шайка хулиганов, а не студентов лучшей, между прочим, светлой академии в семи королевствах. Судя по мрачным физиономиям, они не планировали всей толпой извиняться перед Генри, а надумали устроить драку.

— Эй, Деймран, поговорим? — вымолвил Ральф, высокомерным видом напрашиваясь на светлую благодать и темные щедроты.

— Давай не сейчас, приятель, — бросил Закари, проходя мимо.

Чародей резко выставил руку и припечатал ладонь к плечу Торстена. Из-под светящихся магией пальцев по пальто поползла льдистая паутинка. Чары растянулись по рукаву, добрались до ворота, грозясь перекинуться к горлу, и сковали верхние пуговицы.

— Сейчас, ведьмак.

Лицо Закари окаменело. Зрачки резко сузились и стали вертикальными. Он выразительно посмотрел на руку Ральфа, нарочито медленно превращающего одежду в замороженный панцирь, и просто ее сбросил. Намек, что парень из Эсвольда был недостоин темной магии, разобрал бы дурак. На замороженной ткани начали проявляться черные влажные кляксы.

— Эсвольд, у меня правило не принимать вызов от противника слабее, — тихо проговорил Закари. — Просто отойти с дороги.

Казалось, от сгустившегося напряжения закипал воздух.

— Заставь, — неосторожно вернул он слова Закари, брошенные в таверне.

— Ладно.

Неожиданно приняв приглашение, без особых сантиментов Торстен схватил выскочку за горло, и вокруг разлетелись клоки черного дыма. От схватки меня отвлекли: волосы вдруг взлохматило потоком теплого воздуха. Я инстинктивно развернулась, готовая оттолкнуть чары… Генри лихо закрыл нас с Эмбер спиной и расставил руки. В общем, решил принять удар!

Перед самым его носом заклятье отпружинило и вернулось к создателю. Хрюкнув, противник опрокинулся на спину. В воздухе только мелькнули ноги, и слетел ботинок, оголив ярко-желтый носок. Все по условиям сделки с Закари Торстеном: никто из компании не мог причинить вред Генри.

— Ой! — емко прокомментировал он.

За спиной Торстен что-то вдалбливал Ральфу. Возможно, вдалбливал в него разум, но услышать не удалось. В ушах зазвенело от близкого заклятья. Я честно пыталась не зверствовать, но сорвалась. Мощной волной откинула двух чародеев к торговой лавке. Они с грохотом влетели в стену, прилипли спинами к каменной кладке. На пальцах моей вытянутой руки трещали магические искры. Парни, еще не успевшие прилечь на брусчатку, испуганно переглядывались.

— Отпусти их, — прозвучал тихий голос Торстена.

— Да достали недоумки, — сцедила я.

— Знаю, но отпусти.

Вообще-то, погасить магию меня заставил вовсе не Закари, а резкий свисток стражей. Вернув подвижность, с надрывным кашлем парни согнулись пополам. Ральф трепетно обнимал фонарный столб, пытаясь удержать равновесие и не растянуться штакетиной. А на нас в темпе бодрого драконьего вальса неслась охрана ночного рынка.

— Генри, вы в переулок, — скомандовал Закари и схватил меня за руку. — Встретимся перед портальной башней. Варлок, бежим!

Понятия не имею, почему я рванула с места. Неслась по аллее, крепко держась за Торстена, и не понимала, какого демона улепетываю, не чуя под собой ног.

— Зак, мы должны остановиться, — начиная задыхаться, потребовала я. — Мы выглядим нелепо…

— Мы не удираем, — бросил он, заставляя меня прибавить ходу, — а спасаем репутацию наших семей благородным бегством!

Спасаться от стражей было незрело, смешно, глупо, но демонски весело. Давясь от хохота, неповоротливой змейкой мы петляли между прохожими. Закари едва не налетел на стойку с сувенирами.

— Простите, господин! — крикнул торговцу, махнув рукой.

В спину неслись свистки. Стражи упорно пытались нас настигнуть. В боку кололо, второе дыхание уже закончилось, третье отказывалось открываться, и завтрашний день грозил ломотой во всем теле. А эти упорные люди никак не сдавались!

— Сюда! — Торстен буквально запихнул меня в темный проулок.

Мы уткнулись в тупик. Пришлось затаиться. Дыхание перехватывало. В просвете мимо проскочил один из взмыленных стражей.

— Быстро целуй меня! Они нас не узнают, — пробормотала я, нервно следя за тем, как по аллее идут ничего не подозревающие люди.

Торстен нависал надо мной и не предпринимал попыток изобразить жаркие лобзания.

— Ты чего замер? — Я посмотрела ему в лицо.

— Раз, — вдруг уронил он.

Не поняла, что за приступ арифметики? Внезапно вспомнилось, как, стоя на академическом кладбище несколько дней назад, он торжественно обещал поцеловать меня только после третьей просьбы. Нашел время для личных границ и принципов!

— Ты издеваешься?

Решительно дернув его за шарф, я заставила Закари упереться рукой в каменную кладку возле моей головы и прижалась губами к его сомкнутым губам. Вышло неловко во всех отношениях. Я-то, как дура, закрыла глаза, а он и не думал принимать участие в процессе. Теплые губы оставались расслабленными, но неотзывчивыми.

— Где они? — раздалось совсем рядом.

Закари резко придвинулся, изобразив страстные объятия. Рот слегка приоткрылся. Вряд ли это было приглашением, но я лизнула его губы и, слегка устыдившись, попыталась отстраниться. Знаете, женский провал проще пережить, не облизывая мужчину…

Рука, только-только упиравшаяся в стену, легла на мой затылок. Зак шевельнул губами, изображая поцелуй. Без языка и всякого такого эротичного. Но даже отлегло, а то почти заработала комплекс.

— Ох, ты ж! Нашли место для разврата, — заглянул к нам страж и тут же убрался на аллею.

Я оторвалась от Торстена и посмотрела в просвет:

— Они ушли?

— Ага.

Внезапно, он сжал пальцами мой подбородок и заставил повернуть голову.

— Что? — не поняла я.

Не спросив разрешения, Закари приник своими губами к моим. Я не успела осознать, что мы уже целуемся по-настоящему, как его язык оказался у меня во рту. И здравый смысл вышел из проулка, а потом покинул планету. Ведь не нашлось ни одной стоящей причины, почему нам следовало остановиться, даже если ночной рынок не самое подходящее место для горячих поцелуев.

Губы Закари не были ни мягкими, ни нежными. И он не деликатничал: действовал уверенно и напористо, как делал все в своей жизни. Когда наши языки встретились, у меня из груди вырвался тихий стон. Я встала на цыпочки, обняла его за шею, чтобы уж без остатка насладиться умелым поцелуем. Зак Торстен знал толк в том, как сделать девушке хорошо, заставить задыхаться и потом ни о чем не жалеть.