Моя милая ужасная невеста

ГЛАВА 7. Испытание свободой

Скрестив руки на груди, я вперила в почтовик нехороший взгляд. Казалось, что сейчас Торстена прорвет на череду сообщений. Он расскажет, как прекрасен вокруг него мир. Может, опишет, каким вкусным этим прелестным утром оказался сладкий забеленный кофе. И с честью отправится обратно в черный список, откуда едва-едва выскребся. Но шар молчал.

Зато Эмбер вернулась из купальни в полным обалдении. Корзинка с банными принадлежностями моталась на локте, в руках был зажат объемный сверток.

— Столкнулась с доставщиком в коридоре, — пояснила она. — Спросил номер комнаты, сунул в руки и сбежал.

Под грубой почтовой бумагой прятались перевязанные праздничной лентой еловые ветки с нежными мягкими иголками. Аромат свежей хвои, больше не скованный плотной упаковкой, начал вытеснять витающие в воздухе пары полынной настойки.

— От Торстена, — пояснила я.

— Знает, как угодить девушке, негодяй, — хитро сверкнув глазами, хмыкнула Эмбер. — И что будешь делать?

— Если он попытается тебя соблазнить, то станет трупом, — проворчала я, надевая форменный пиджак.

— Да, но соблазняет-то он тебя, подруга, — ухмыльнулась она и похлопала меня по плечу.

— Он просто вжился в роль, — буркнула я. — Талантливый парень.

— Святые демоны! — Эмбер вдруг изобразила испуг.

— Где? — не поняла я и даже огляделась.

Вдруг она начала видеть во плоти замковых духов, отвечающих за порядок в коридорах и моральный облик студентов?

— В академии случится бунт воскрешенных умертвий. Местечковый конец света! — воскликнула подруга.

Ах, нет. Эмбер — теперь прорицательница. Чудесно! Надеюсь, не начнет впадать в магический транс, чтобы принести в мир какие-нибудь разухабистые предсказания. Зная ее продуктивность, магистры замучаются прятать свитки со страшными пророчествами в закрытые библиотечные хранилища.

— У тебя жар? — уточнила я и даже попыталась потрогать ей лоб.

— Завтрак почти закончился, а Марта Варлок ни разу не назвала Торстена недоумком! — Эмбер издевательски расхохоталась. — У кого угодно жар поднимется!

— Очень смешно, — скривилась я и, заявив, что возьму ей завтрак, пока она превращается из предсказательницы в нормальную студентку, сбежала в столовую.

Хотелось поскорее закончить странный разговор и в награду за него насладиться первым глотком крепкого черного кофе в уютном молчании, ни с кем не объясняясь, насколько хорош или плох мой идеальный враг. В смысле, Торстен был идеальным идейным врагом, пока не заделался в фальшивые женихи. И даже в этом неожиданном амплуа дал сто очков фору моему, казалось бы, любящему романтику парню.

Академия этим утром стояла на ушах. Народ ждал открытие турнира по брумболу. Особенно ярые болельщики приоделись в бордово-желтые шарфы, девушки заплели в волосы ленты в этих цветах. Даже фрески на сводчатом потолке столовой сегодня демонстрировали портреты капитанов команд за все время существования Деймрана.

Стоя в очереди к стойке раздачи, я невольно подняла взгляд к потолку. Сверху на меня смотрел красивый и хмурый Ристад Торстен, когда-то женившийся на чародейке. Наш замковый историк Освальд утверждал, что после вызова демона верховного Торстенов поглощала тьма, и супруга, светлая на всю голову (в самом прекрасном смысле этих слов), с успехом ее уравновешивала.

Когда я ругалась с невидимой нечистью и доказывала, что в кофейниках наверняка остался черный, а не забеленный молоком кофе, столовая разразилась аплодисментами. Оказалось, что на потолочных сводах показывали нашу команду. Нечисть так перепугалась, что у меня на подносе, как в насмешку, появилась кружка с чаем. Спорить с духами, по всей видимости, было бесполезно. И не пригрозишь, что засунешь их всех в бутылку!

Свободные места для нас с Эмбер я искала под восторженные разговоры первокурсниц, глазевших на своих кумиров. Наверное, во плоти они произвели бы фурор, но сегодняшним утром, по всей видимости, проходила тренировка.

Постепенно портреты на фресках скрыло дождливое небо и поплыли серые облака. В центре зала на полу появилась большая нарисованная лужа. По ней расходились круги, словно сверху сыпал невидимый мелкий дождь.

— Марта, тебя вызывают, — объявила Эмбер, усаживаясь напротив, и кивнула в сторону выхода.

Сунув руки в карманы, под высокой аркой мрачным изваянием стоял Адам Бранч. Черный фингал у него под глазом было заметно даже на расстоянии. Скажу больше, этот яркий «фонарь», несомненное доказательство, как опасна обезоруживающая честность, озарял столовую ярче магических огней.

Бранч дернул головой, дескать, выйдем, и немедленно скрылся в коридоре. В обеденном зале как будто стало темнее.

— Очередная жертва светлой благодати? — с иронией уточнила Эмбер и подняла крышку с горшочка с пшеничной кашей.

Демонологией она занималась в другой группе, с нашим бестиарием никогда не сталкивалась, но кое-что слышала. Замечу, не от меня. О вчерашнем пролете по всем ведьмовским кругам Деймрана ей тоже рассказала какая-то болтушка из параллельного потока.

— Жертва честности. — Прихлебнув ядрено пахнущий розмарином и чабрецом чай, я скривилась от горечи.

— Смотри-ка! Вернулся и идет к нам, — проинформировала она. — Видать, совсем честность допекла.

За спиной раздалось сдержанное покашливание. Пришлось оглянуться и теперь вблизи рассмотреть, насколько прекрасен этим сумрачным утром Адам Бранч. Фингал был хорош, синяк на скуле тоже чудесен.

— Варлок, поговорить надо, — коротко проговорил он, исподтишка рассматривая столовую. Народ уже схлынул, но Бранч был так колоритен, что все равно оказался в центре внимания. — Но не здесь. Все смотрят. Мне позорно.

И честность по-прежнему была при нем.

— Тогда не сейчас, — отказалась я.

— Пж… — сцедил Бранч и вдруг взвыл, побагровев той частью лица, которую не разукрасили чужие кулаки. — Пожалуйста, Варлок!

Он хотел что-то еще добавить, но громко хрюкнул. Эмбер подавилась кашей. Народ покатился со смеху. Покачав головой, я поднялась со стула, подхватила матерчатую сумку с учебниками и кивнула, мол, веди в тихий уголок.

В общем-то, ушли недалеко. Просто спрятались за квадратную колонну в длинной галерее, ведущей к учебной башне факультета темных искусств. Напротив портрета бедняги четвертого ректора, моим внезапным появлением на кладбище спасенного от варварского выкапывания.

С хмурым видом Бранч полез в заплечную сумку, вытащил внезапно розовый термос, расписанный живыми цветами, и протянул мне:

— Держи. Черный кофе. Я узнавал, какой ты пьешь.

— С чего бы вдруг? — хмыкнула я, складывая руки на груди.

— Планировал подлизаться. — Адам болезненно сморщился от собственной честности.

— Ты в него что-то добавил?

— Возникала такая мысль, но я понял, что хочу дожить до выпуска, — признался он. — Вражду с тобой мне не осилить.

— Смотрю, ты, кажется, начинаешь смекать что к чему, — хмыкнула я, но термос действительно забрала и, раскрутив крышку, вдохнула ароматный дымок. Напиток пах одуряюще вкусной горчинкой. Понятия не имею, где Бранч откопал в Деймране приличный кофе, но, видимо, старался угодить.

— Из меня лезет или правда, или хрюканье, — принялся жаловаться Адам и указал на подбитый глаз: — Видишь, до чего довела честность? А сегодня с утра парни пытались узнать, кто выиграет в турнире! Сними заклятье, Варлок. Сил моих нет!

— Не могу, — пожала я плечами. — Сначала я должна выполнить твое заветное желание.

— Да какие желания? — Он вздрогнул. — Я просто хочу, чтобы все закончилось.

— Хорошо, — невозмутимо кивнула я. — Да будет так.

— Варлок, ты издеваешься? — вспылил Бранч.

— Попробуй что-нибудь соврать, — предложила ему без тени улыбки, ведь грешно насмехаться над страдальцем, наказавшим самого себя. — Скажи, что я самая добрая чародейка.

— Ты самая лучшая, Варлок! — принялся уверять Адам. — Да вокруг твоей головы божественный абрис светится. Даже глаза слепнут.

Внезапно он заткнулся и недоуменно моргнул.

— Добро пожаловать в мир нормальных людей, Бранч, — заворачивая крышку на термосе, усмехнулась я. — Наслаждайся.

— И что? — Он все еще не верил и даже осмотрелся вокруг, словно у него за спиной стояла глумливая толпа, готовая с хохотом объявить, что он купился на глупую шутку. — И все? Сделка не действует?

— Ты молодец, Бранч. Продержался почти сутки. Рекорд моего брата, конечно, не побил, но был близок, — от души похвалила я. — Кстати, а кто выиграет матч? Деймран или Архельд?

— Да понятия не имею! — с возмущением воскликнул он и со значением, понизив голос, добавил: — Заметь, я даже не соврал.

— А мог бы, — ухмыльнулась я и отсалютовала термосом: — Спасибо за кофе, приятель.

На проверочную по истории я не опаздывала, но по привычке шла торопливо. В коридорах царило приподнятое настроение, везде мелькали бордово-желтые цвета. Внезапно сумка на плече ожила. Внутри с басовитым гудением несколько раз встряхнулся почтовик, принявший сообщение. Пришлось притормозить: на ходу выудить шар из-под книг не удалось.

— Шепотом, — приказала я почтовой сфере оставаться беззвучной для окружающих.

Вокруг почтовика вспыхнул золотистый контур, и Закари Торстен ленивым голосом проговорил:

«Варлок, твоя крестная приглашает нас на чай после матча. Передала записку мне, иначе ты проигнорируешь. Что прихватить в гости, кроме тебя?»

«Возьми себя», — приблизив шар к губам, посоветовала я.

«Кроме тебя и меня, какие еще сладости предпочитает мадам деканесса?» — немедленно спросил он.

«Торстен, это не смотрины! Не надо подарков».

Хотела убрать почтовик в сумку, но вспомнила, что мы толком ни о чем не договорились.

«Буду ждать тебя в холле после игры», — объявила ему.

Подумала и еще отправила через паузу:

«Не задерживайся».

«Даже, если поставил деньги!» — добавила вдогонку.

«И умоляю!» — снова выдохнула в шар. — «Перед Айшей изобрази вчерашнего нормального парня».

Почтовик дрогнул в руке. Внутри заклубился дымок.

«Эй, ворчливый февраль, прекрати заваливать меня сообщениями! — в голосе Закари звучал смех. — Отвлекаешь!»

Я возмущенно посмотрела на почтовую сферу, словно она не вспыхнула золотистым мерцанием, передав последнее послание, а кольнула ощутимым магическим разрядом.

— Да обалдеть!

«Так добавь меня в черный список!» — рявкнула Закари.

Ответа, правда, не дождалась, ни ироничного, никакого. Почтовик молчал. А когда вошла я в класс истории, то обалдела еще чуток. Нашу с Эмбер компанию за столом, рассчитанным на четверых, внезапно разбавили! До сегодняшнего дня никто не претендовал, но тут обнаружился Майк Стоун, расцарапанный после драки с елью. От подруги его отделял целый стул, но возникновение соседа на невыгодном первом ряду озадачивало.

При моем появлении он встрепенулся и со странной улыбкой помахал рукой. В смысле, вытащил из-под крышки стола пятерню и пару раз сжал пальцы.

— Привет, Марта.

— Ага, — согласилась я и с вопросом глянула на Эмбер.

Та только пожала плечами: парта казенная, место не застолбленное, а сами мы свободные студенты. Куда хотим, туда садимся. Главное, не в проходе и не на преподавательский стул.

— Я сегодня завтракал с Заком, — заговорщицким полушепотом проговорил Стоун, словно делился большим секретом. — В смысле, с Заком Торстеном. Кажется, мы подружились!

Невольно представилось, как Майк, притулившись рядом с окаменелым от недоумения Торстеном, с улыбкой маньяка вылавливает из своего горшочка с кашей обваренные брусничные ягодки и услужливо подкладывает в его тарелку. На поджаренный хлебец с мягким козьим сыром.

Прелестная сцена из жизни высокомерных бабников! Я даже притормозила.

— И Торстен тебя узнал?

— Ну… мы были за одним столом. — Вдохновленный завтраком Майк слегка увял. — И он со мной поздоровался.

— Тогда, без сомнений, вы лучшие друзья, — с иронией прокомментировала я. — Впервые, конечно, слышу, чтобы людей свела одна могила.

Не успела устроиться на другом конце стола, как в раскрытые двери вошел Адам Бранч. Яркий фингал так осветил кабинет истории, что задние ряды примолкли. И в этой противоестественной тишине, кто-то громко и отчетливо хрюкнул. Народ загоготал, как в славные времена младшей магической школы. Бранч помрачнел (хотя казалось, куда уж мрачнее) и твердой походкой, стараясь не смотреть на приятелей, прошагал к нашему столу.

— Стоун, подвинься, — буркнул он.

— За нашим столом становится слишком людно, — процедила Эмбер, когда ей пришлось сдвинуть разложенные учебные материалы. — Притормози уже со светлой благодатью, подруга, иначе мы будем тесниться до конца учебы.

— Так она тебя и послушала, — словно ни к кому не обращаясь, но на самом деле обращаясь ко мне, вздохнул Бранч.

— Хотя… — Она посмотрела на насупленного здоровяка, разукрашенного в разные оттенки фиолетового. — Некоторых просто необходимо одарить светлой благодатью.

Не знаю, чем закончился бы их разговор. Возможно, Бранч захрюкал бы уже от темного шаманского заклятья, насланного непримиримой Эмбер Фокстейл, в дурную погоду страдающей приступами мизантропии. Но с ударом часового гонга появился преподаватель.

По рядам передали пустые свитки. Объявили начало проверочной. Едва тонкий белый лист развернулся, как на нем проявились отпечатанные в типографии литеры. Целых полтора часа я не думала ни о чем, кроме магических войн, когда-то бушевавших в семи королевствах, и энергично прихлебывала кофе из милого розового термоса. Кофе оказался хорош, вопросы в проверочной тоже попались неплохие. Из тех, что я вчера умудрилась проштудировать, страдая от любовного уныния.

Спокойной, как дракон во время зимней спячки, оставалась, правда, недолго. Когда преодолевала бесконечный лестничный марш в башне кафедры языкознания, нос к носу столкнулась с Айком. Он спускался в компании друзей и что-то громко обсуждал.

Если подумать, главную ведьму факультета темных искусств знали многие. Лучшего нападающего команды по брумболу — все. По имени и в лицо. Даже если не были знакомы лично. Скорее всего о нас ходило бы много слухов, но мы сблизились в мае.

В то время турнирный сезон уже закрылся, а экзаменационная декада надвигалась. Не до скандальных парочек и жарких сплетен. На каникулах мы встречались в заповедных и непременно легендарных местах. За всю жизнь не видела столько древних руин, сколько за последнее лето! В сентябре начались тренировки, и оказалось, что памятники можно увидеть чаще, чем собственного парня.

— Привет, Айк, — на ходу поздоровалась я. В животе завязался крепкий-крепкий узел.

— Здравствуй, Марта, — отозвался он, не подумав остановиться.

Целых пять ступенек я ждала, что Вэллар меня окликнет, но он не торопился. Понятно, что у него ответственная игра и пауза в отношениях, а у меня фальшивый парень, вечерняя встреча у крестной и большое желание объяснить Айку, как сильно он неправ.

Сама от себя не ожидая, я бросила ему в спину:

— Айк!

Он оглянулся через плечо, с вопросительной улыбкой изогнул брови. Его приятели чуток притихли, но, едва притормозив, снова начали спускаться. Вроде как оставили нас наедине. С лестницей, шмыгающими студентами и разговорами вокруг, подхваченными эхом.

— Удачи в сегодняшней игре, — бросила я, справившись с раздражением.

— Спасибо. Ты придешь? — добавил он после неловкой паузы.

Вообще, не собиралась…

— Непременно, — смалодушничала я.

— После игры…

— У меня планы, — перебила я. — Извини, Айк.

Он разочарованно нахмурился. Между бровей пролегла глубокая складка.

— С Торстеном? Конечно, с ним, — ответил он на собственный вопрос и заставил почувствовать себя неверной женой. — Мне надо идти. Увидимся, Марта.

Неразборчивое «до встречи» пробормотала уже себе под нос и зашагала вверх по лестнице, к кабинету магистра по рунологии. Получать с честью заслуженное дополнительное задание за вчерашнюю пропущенную лекцию.

Эмбер идти со мной на открытие турнира наотрез отказалась. Она заявила, что, в отличие от меня, не встречается с нападающим команды Деймрана, да и любой другой, а значит, по-прежнему имеет право не любить брумбол.

— Особенно в этом приятно, что я не обязана морозиться на ледовой арене. — добавила она, с наслаждением закутываясь в уютное стеганое одеяло. — Но ты иди, поддержи своего почти бывшего парня. Он, правда, все равно тебя на балконе не увидит, а я пока амулет сделаю. Или ты не для него наряжалась?

— Для крестной, — проворчала я, заплетая в волосы золотистую ленту в тон пуговицам на бархатном коротком пиджаке.

Мы с Эмбер оказались в меньшинстве: академия сегодня любила брумбол особенно неистово. В холле спортивного корпуса собралась толпа галдящего народа, одетого в цвета команды. От переизбытка бордово-золотых полосатых свитеров рябило в глазах.

До начала матча оставалось не меньше пятнадцати минут. Я сунулась проверить ряды, но стало очевидным, что народ не просто держался за лавки, а пустил в них корни, чтобы ни один нахальный тип не приземлил бы пятую точку.

Даже некроманты обнаружились! Уж в ком никогда не заподозришь страсть к брумболу. Они сидели организованной группой в черном, словно явились не на шумную игру, а на погребение ныне действующего ректора. Или на похороны надежды на победу нашей команды. И все, как один, в задорных полосатых шапочках на бритых головах. С помпонами! Такая прелесть, глаз не оторвать.

Я за некромантов порадовалась и двинулась в их сторону, чтобы как-нибудь потеснить суровый народ. К ним-то точно другие не сунутся. Но дорогу внезапно перегородили две фигуры в полосатых свитерах. Бранч с фингалом и Стоун с глубокой царапиной на щеке явились на игру в полной амуниции болельщиков, в смысле, с метелками. Правда, у Майкла метла была правильная, игровая, с бордовым древком и желтыми плоскими прутьями, а Бранч с восторженным видом держал самую обычную порядком потрепанную метлу. Никак из хозяйственной подсобки нарезал.

— Варлок, и ты здесь! — излишне радостно для человека, недавно огребшего добрую порцию благодати по Марте Варлок, воскликнул он. — Не знал, что ты из наших. Из болельщиков!

Тут до меня дошло, что пиджак винного цвета с золотыми пуговицами удивительным образом вписался в местный колорит. Я невольно запахнула пальто, и оттягивающий карман почтовик ударил по ноге.

— Вроде того, — протянула я и кивнула на метлу: — А ты сегодня за дежурного?

Бранч замялся и признался:

— Взял на время в подсобке. Варлок, а идем с нами! Мы присмотрели место на балконе. Там вообще пусто!

Он указал концом метлы на опоясывающий ледовую арену балкон с высокой мощной балюстрадой. Справедливо говоря, народу там действительно было пока немного.

— С балкона видно лучше всего! — подтвердил Стоун. — Давайте быстрее, пока хорошее место не заняли. От души поболеем! Втроем веселее!

Парня с настоящей метлой уважительно пропускали даже на лестнице. Метелкой-то для брумбола болельщиков не удивишь. Втроем мы обогнули арену и, коллективно чувствуя злорадство, что обманули целую толпу, вошли в ту дверь, которая вела в пустующую часть балкона. В лицо немедленно пахнуло холодом, исходящим от гладкого льда.

Я приблизилась к балюстраде. На противоположной стороне балкона стоял Торстен, окруженный компанией прихвостней. Красивый и представительный, в черном пальто и с волосами, забранными в хвост.

Заметив меня Закари с ухмылкой кивнул, дескать, какие люди на ледовой арене и без охраны. Тут Бранч со Стоуном подошли к перилам, подперев меня с двух сторон, и стало понятно, что нет — с охраной. Вооруженной метлами. Судя его по знакомо-издевательской улыбке, трио мы представляли собой колоритное. Паршивец даже изобразил беззвучные аплодисменты, как ему понравилось.

Внезапно зрительные ряды взорвались свистом и воплями. И ровно в тот момент, когда на лед начали выходить игроки, дверь за нашими спинами отворилась. На пустующую часть балкона ввалились парни в сине-зеленых свитерах академии Архельд.

— Да обалдеть! — невольно вырвалось у меня при виде десятка здоровяков, видимо, прибывших в академию вместе с гостевой командой.

Бранч со Стоуном умудрились притащить меня во вражеский тыл!

Пожалуй, самое главное, что следовало знать об Архельде, это боевая академия со всеми вытекающими. На фоне воинственных гостей даже Бранч выглядел чуток утонченным. Как балерун, увлекшийся снадобьями для роста мышечной массы.

Внизу безумствовал и рукоплескал Деймран. Наша сторона балкона постепенно заполнялась мощными здоровяками в сине-зеленых свитерах, отменно владеющими темными заклятьями. И стояли мы трое, словно Варлоки посреди замка Торстен в самый пик кровной вражды.

— Зато понятно, почему здесь было пусто, — тонким голосом проблеял Майкл.

— К нам попали феи из Деймрана! — крайне точно описал наше состояние один из здоровяков на языке моего родного королевства. Того самого из семи, где и находилась славная академия Архельд.

— Что он сказал? — чувствительно толкнув меня локтем, пробормотал Бранч.

Они со Стоуном были местными, не понимали ни слова, но догадались, что нас с порога начали задирать.

— Пытается хохмить, — вздохнула я. — Или ты хочешь точный перевод?

— Оставайтесь, Деймран. Поболеем! — с широкой улыбкой, обнажившей неожиданную трогательную щербинку между передних зубов, прогудел все тот же задира.

Взглядом я зацепилась за Торстена. Он внимательно следил за тем, что происходит на противоположной стороне балкона. А творился-то форменный беспредел! Здоровяки ловко окружили наше трио со всех сторон и приперли к балюстраде, словно взяли в заложники.

— Деймран, а ты чего с метлой? Дворник, что ли, местный? — продолжал скалиться щербатый и даже потрепал пыльные метелочные прутья.

— Перевести? — уточнил я у Бранча.

— Да я и так догадался, — буркнул тот, трепетно обнимая хозяйственный инвентарь, как последнюю память от любимого дедушки.

На лед вышла команда противников. Здоровяки взорвались воплями и свистом. У меня зазвенело в ушах, а Стоун жалобно вжал шею в плечи. Зато парни отвлеклись, и нам удалось сдвинуться. Не то чтобы далеко, но теперь мы стояли как нормальные маги, не размазанные по перилам вражеским кланом.

Пока шли последние приветствия и представления, Брач снова легонько толкнул меня локтем.

— Слушай… — Он склонился и спросил: — Ты же умеешь в бытовую магию?

Вообще-то, задавать подобные вопросы чародейке, все равно что спрашивать у женщины возраст. Разрешено только стражам на допросе. Остальные запросто могли огрести светлой благодати, но я так замерзла, что только возмутилась:

— Бранч, тебя манерам учили?

— Мы же друзья.

— С каких пор? — Я покосилась в его сторону.

— С сегодняшнего дня, — заявил он и качнул в мою сторону метлу: — Покрась, подруга?

Сакраментальное «пожалуйста», словно вежливость добавляла ему очков, Адам тоже добавил.

— Нет, — категорично отказалась я зачаровывать хозяйственный инвентарь.

— Хочу быть типа командного фамильяра, — не теряя надежды, настаивал он, явно задетый ухмылками занозистого отряда архельдцев.

— А какой у нашей команды фамильяр? — заинтересовался Стоун.

— Кладбищенское пугало, — съехидничала я.

— Верный оруженосец! — очень натурально оскорбился Брач.

— Все равно, нет.

— Тебе жалко, что ли? — буркнул он и хмуро покосился на веселых боевых магов, практически перегнувшихся через перила вниз. — Сюда вообще никто не смотрит.

— Хорошая у тебя метла. Сразу видно, что не испорчена светлой магией, — уверила его и на дружескую поддержку получила обиженный вздох. — Ладно, святые демоны! Только не рыдай!

Украдкой я схватилась за гладкое метелочное древко, но через секунду отпустила. Метла стремительно окрасилась равновеликими бордово-желтыми полосками. От тупого конца, упертого в пол, и до кончиков торчащих вверх прутьев. Пальцы Бранчу тоже живописно покрасило.

— А руку-то зачем? — Со стоном он проверил пятерню.

— Издержки бытовых чар. Через пару часов пройдет, — хмыкнула я и поймала заинтересованный взгляд Майкла, успевшего открыть рот и набрать в грудь воздуха. — Даже не заикайся, Стоун. Аттракцион светлой щедрости закончен.

Тот буркнул под нос нечто вроде «спросить нельзя» и с преувеличенным вниманием начал следить за действом на льду.

Формальные приветствия закончились. Капитаны встали в центре арены и приготовили метелки. Между ними лежал оранжевый мяч. После короткого свистка судьи зал взревел, команды синхронно сорвались с места. Игра началась.

Толпа то всхрапывала, то заходилась нервными выкриками. Наши соседи срывали глотки. Бранч со Стоуном тоже точно знали, как главному нападающему нужно правильно нападать, а защитнику ворот — охранять, и громко давали советы. Заодно на чем Деймран стоит ругались, когда передачи не удавались. И если умение разбавить литературную речь цветистой бранью Адам неоднократно демонстрировал на занятиях, то обнаружить подобный талант у тихони Майкла оказалось сюрпризом.

О брумболе я знала немного. Мяч должен попасть в ворота противника, но использовать магию в игре строжайше запрещено. За любые поползновения команда, нарушившая святую заповедь, объявлялась проигравшей. Очень честная игра! Непонятно, почему такая скучная?

Внезапно даже для себя я широко зевнула. Еле рот успела прикрыть! Но все тепло выпустила наружу и совсем замерзла. Видимо, от холода впадала спячку, чтобы счастливо в блаженном забытье отбыть к прародителям Варлокам…

На ледовой арене Айк перехватил передачу и на всех парусах понесся вперед. Он ловко обходил противников. Не сбавляя скорости, взмахнул метелкой, и мяч отправился в сине-зеленые ворота Архельда. Арена взорвалась неистовым воплем.

Стоун с Бранчем как с цепи сорвались! Пришлось отодвинуться, чтобы не затоптали, демонские бизоны. Они скакали возле балюстрады, в унисон залу выкрикивали нескладную речовку, а под конец победного ритуала со всего размаху шибанулись метелками, как скрещенными мечами. Хвост хозяйственной метлы отскочил от древка и отлетел прямиком в грудь щербатого.

Пауза была драматичная. В воздухе повеяло большим скандалом. Я почти приготовилась по-взрослому расчехлить светлую благодать… Но случился конфузец! От соприкосновения с зачарованной метлой свитер боевого мага поменял цвет, из сине-зеленого превратившись в бордово-желтый.

Щербатый крякнул нецензурное слово и принялся отряхивать одежду, словно пытался избавиться от хлебных крошек. Столкновение с соседом было неизбежно. Полоски на свитере следующего здоровяка стали благородных цветов Деймрана. Секунда, и команду вражеских болельщиков охватила цветовая эпидемия!

Окрашивались они самым причудливым образом. На скулах у одного появились две желтые полосы, будто боевой маг собрался на секретное задание по штурму академической арены. У другого волосы прибрели сочный цвет моего пиджака и почему-то встали дыбом. Просто устремились вертикально в потолок, словно беднягу шарахнуло крепким магическим разрядом! Третий вписался мощной спиной в квадратную колонну. Подпора не дрогнула, но покрылась поперечными, словно по линейке нарисованными, полосами.

— Да что вы мечетесь, как коты на передержке?! — рявкнула я на родном языке, прихлопнув ладонью бордовую-желтую ленту, перекинувшуюся на широкие мраморные перила. Она уперлась в мою руку, как в непробиваемую стену, и трусливо свернулась.

Движение мигом прекратилось. Боевые маги уставились на меня, точно варвары на пойманного дракона, которого собрались сожрать.

— Землячка, что ли? — сцедил щербатый с такой презрительной миной, словно приличные люди из нашего королевства не имели права учиться в Деймране, а только скверные. Просто истинные сволочи, а не нормальные люди!

Надо отдать должное Бранчу со Стоуном, те резко собрались и попытались меня загородить. Пришлось их слегка раздвинуть, чтобы не заслоняли вид.

— Из какого ты города, землячка? — вопросил щербатый.

— О чем вы хоть говорите? — через губу спросил Бранч. — Бить будут?

— Да подожди ты! Сейчас самое интересное начнется, — уверила я и четко, с расстановкой произнесла: — Из башни Варлок.

Парни переглянулись и внезапно захохотали:

— И как же зовут тебя, фея из башни Варлок?

— Марта.

Смех резко оборвался. Вообще-то, не очень красиво прикрываться отцовским именем и намекать, что они пытаются запугать дочь верховного Варлока. У меня самой отличная репутация. Но как уж вечер повернулся.

Внезапно дверь на балкон, ударив латунной ручкой о стену, открылась и через порожек с непроницаемым видом перешагнул Закари Торстен. Одним быстрым взглядом оценив обстановку, он с растянул губы в нахальной улыбке и протянул на моем родном языке:

— Варлок, пришел к вам. Отсюда вид лучше.

И только узкие вертикальные зрачки, сделавшие глаза очень злыми, выдавали, что Торстен был не настолько расслаблен, насколько пытался демонстрировать. Он двигался с ленцой, но было очевидно, что в лучших традициях хищных зверей приготовился накинуться на любого, кто сделает неосторожное или резкое движение.

— Господа боевые маги, вы болеете за наших, или вам случайно перепало светлой благодати от Варлок? — с бесящим ехидством спросил Закари.

— Торстен, уймись, — поморщилась я.

— Торстен? — господа боевые маги поперхнулись известной на семь королевств фамилией.

— Будем знакомы. — Проходя мимо щербатого, Закари по-свойски похлопал того по плечу. На перекрашенном свитере появился сине-зеленый отпечаток, но мигом затянулся обратно. — Все-таки светлая благодать. Но вы же не в обиде, господа? Марта обычно одаривает от всей души. Ужасно милая эта наша Варлок.

— Ну так пусть вернет все, как было, — проскрипел боевой маг с перекрашенной под мой пиджак шевелюрой и огладил волосы пятерней. Потом еще и ладонь проверил: не появились ли бордовые разводы. Не появились.

— Увы, ребята, — развела я руками. — Это же светлая магия. Сойдет само.

— Когда? — потребовали от меня.

— Скоро.

— К перерыву сойдет? — уточнил щербатый и снова попытался отряхнуть свитер, но почему-то у него, как у Торстена, не получилось проявить ни одного сине-зеленого пятна.

Раздался пронзительный свисток судьи, объявившего конец раунда. Стоун, стоявший с отвисшей челюстью, испуганно вздрогнул и закрыл рот.

— Не успеет, — резюмировала я. — Но к концу-то игры надежда есть.

— Что происходит-то? — между тем тихонечко спросил Майкл у Бранча.

— Ничего не понял, — ответил Адам заговорщицким тоном. — Но бить, похоже, не будут.

Арена на некоторое время опустела. Ряды сдержанно гудели, ожидая второй раунд. На щите красовался счет «один-один». Пока мы были крайне заняты, Архельд забил мяч, а за них никто толком не порадовался.

— Наша милая Варлок? — насмешливо уточнила я, когда мы отошли к перилам. — Зачем ты сюда прискакал?

— Не хотел пропустить веселую вечеринку, — хмыкнул он. — Для чего ты их покрасила? Идейный спор перерос в потасовку?

— Честное слово, случайно вышло.

Боевые маги поглядывали на нас, как на чокнутых. Очевидно, весть, что непримиримые семьи погасили факел многовековой вражды и теперь почти лучшие друзья, добралась не до всех уголков содружества славных семи королевств.

Вновь начали выходить игроки, народ взорвался криками. Ежась от холода, я следила за тем, как уверенно скользит по льду Айк. Он сделал плавный разворот, словно оглядывая ряды болельщиков, поднял голову к балкону. В тот момент, когда Вэллар взглядом отыскал нашу разношерстную компанию в одинаковых цветах Деймрана даже у тех, кому эти цвета были чужды, мне на плечи легло тяжелое пальто. От него исходили тепло и запах одеколона Торстена.

— Эй, не надо. — Опешив, я попыталась отказаться от неуместной заботы.

— Ты замерзла, — отвернувшись, сухо прокомментировал Закари и сложил руки на груди. Всем видом он давал понять, что провернул бы подобной финт с любой замерзшей, как цуцик, девушкой.

— Спасибо, — поблагодарила я и быстро глянула на арену, красочно представив реакцию Айка.

Что сказать? Метелкой для игры он в нас запускать не собирался. Да и вообще не смотрел на балкон, а возле бортика разговаривал со стайкой восторженных поклонниц.

Вторую половину Айк играл так, словно срывал злость на спортивном инвентаре. Заодно и на противниках. Он едва не ввязался в драку, опрокинул нападающего Архельда, а потом с такой силой отправил мяч в сине-зеленые ворота, что тот ударился в перекладину и оранжевой молнией отлетел куда-то в ряды. Неожиданный подарок с победоносным воплем схватил один из болельщиков.

— Поймать мяч считается хорошей приметой, — пояснил Закари, чуток ко мне склонившись.

Арена внизу заходилась одобрительными выкриками.

— Вэллар в ударе, — уважительно присвистнул Бранч.

— Как демон вселился! — Стоун едва ли не подпрыгивал от счастья.

В общем-то, рано радовались. Айка в звездном ударе и с подселившимся внутрь демоном усадили на скамейку запасных до конца игры. Зато боевые маги из Архельда, наряженные в бордово-желтые цвета, бурно радовались удалению лучшего нападающего команды. Здоровяки жарко возлюбили тренера и бессовестно выкрикивали с балкона благодарности. По-моему, в нашу сторону не крутил у виска только сам тренер. Он вычитывал нотации Айку.

После демарша нападающего команда Деймрана начала играть так, словно в них во всех вселилась нечисть. И явно не библиотечная! Когда раздался финальный свисток судьи, мы вели целых два очка. Академия ликовала. В возникшей неразберихе меня радовало только одно: к концу игры сникшие боевые маги действительно вернули сине-зеленую окраску.

— Хочешь поздравить Вэллара с победой? — спросил Закари прежде, чем мы выдвинулись к крестной. — Я подожду.

Живенько представилось, как возле дверей раздевалки толкутся взволнованные поклонницы, от нетерпения взмахивающие метелками для брумбола. И я с суровой миной притрусь к этому бордово-желтому табуну. Сломанную метелку возьму у Адама.

— Не думаю, что теперь он будет рад меня не видеть, — возвращая Торстену пальто, сухо отказалась я от привилегии выступить седьмой хористкой в пятом ряду. — Загляну к нему, когда вернусь.

Несмотря на крапающий дождь и промозглый холод, толпа не расходилась и ждала появления победоносной команды на улице возле спортивного корпуса. Бранч со Стоуном, наперебой обсуждая, что сегодня в академии точно закатят пирушку и неплохо бы узнать, где именно, на удивление дружным дуэтом затерялись в людском скопище, а мы отправились к Айше.

Крестная поселилась в преподавательском квартале, но эту короткую улочку между двух рядов узких домиков, сросшихся каменными боками, студенты называли «деревней».

Здесь было безлюдно. Стук моих каблуков по мокрой брусчатке разносился в настороженной тишине. Я отчего-то занервничала точно перед экзаменом по темным искусствам.

— Ты помнишь, как мы начали встречаться? — спросила у Закари исключительно из желания нарушить долгое молчание.

— Ты меня соблазнила? — уточнил он с ленивой улыбкой.

— На каком слове нужно смеяться?

— Не переживай, моя милая невеста, — хмыкнул Торстен. — Мы будем в ударе.

— Как отвратительно ты меня назвал, — пробормотала я. — Не надо так глубоко погружаться в роль, Закари, а то привыкнешь и захочешь жениться. Придется тебя прикопать возле четвертого ректора.

— Если у меня действительно возникнет такое желание, то лучше прикопай, — рассмеялся он и указал на одну из дверей с крупной красивой литерой, означавшей номер дома: — Нам сюда… Кстати, почему возле четвертого ректора?

— Присмотренное некромантами место. Найдут и воскресят.

— У меня написан официальный отказ от посмертия.

— А ты предусмотрительный, — с иронией протянула я.

Мы поднялись по ступеням и постучали бронзовым молоточком. Дверь сама собой открылась. Домовика, нечисть, обитающую, как правило, в старых домах и замках, Айша когда-то увезла в шкатулке из башни Варлок. Оказалось, что невидимый сосед по-прежнему жил при ней.

— Заходите! — позвала она из глубины комнат.

Что сказать? В гостях мы действительно были в ударе. Импровизировали как фокусники-мошенники, накалывающие доверчивых королевских подданных на ярмарочных площадях. Разок, правда, я почувствовала себя несчастливым канатоходцем, судорожно балансирующим на натянутой веревке… Оказалось, что днем Торстен заказал прямиком в кабинет крестной доставку фруктовой корзины. И забыл об этом меня предупредить.

Свежие фрукты, видимо, из той самой корзины, стояли в большой вазе в самом центре стола: яблоки, груши, цитрусовые, драконий фрукт… Невнятная зеленая дуля с коричневыми крапинами, название которой никак не удавалось вспомнить.

В замке, где живет ядовар, алхимик и прочие представители ведьмовской братии, с детства учат не совать в рот разную гадость. Эта самая дуля в горошек выглядела очень подозрительно. Не удивлюсь, если Айша в конечном итоге пустит ее на варенье, а получится ядовитое зелье.

— Спасибо, Закари, — распевным голосом поблагодарила крестная, и живая татуировка у нее на лице перетекла с виска на скулу. — Уверена, Марта сказала, что ничего не нужно — вы не на смотринах.

С ума сойти! Шесть лет в замке не живет, а знает меня как облупленную. Страшная женщина!

— Но я же догадывался, что шел на смотрины, госпожа деканесса, — светским тоном вымолвил он.

— Естественно, — развеселилась она. — Вряд ли вам нужно мое благословение, но разглядеть тебя поближе стоило.

В этот момент я как раз изображала заботливую влюбленную девушку и, стараясь не накапать на стол, ложечкой накладывала в его кружку с чаем прозрачно-янтарный цветочный мед.

— Закари любит мед, — пояснила Айше, когда восьмая ложка растворилась в огненном напитке. — Так ведь?

— Ты знаешь мои вкусы, милая, — невозмутимо согласился он и поднес чашку к губам. От маленького глоточка его зрачки резко сократились: превратились в узкие вертикальные щелки и мигом обратно покруглели.

— Слишком сладко? — уточнила я с невинным видом.

— Нет-нет. — Закари кашлянул в кулак, видимо, поперхнувшись вязкой сладостью. — В самый раз.

Крестная смотрела с откровенным любопытством и вдруг огорошила:

— Вы в ссоре?

— Нет! — ответили в два голоса.

Не объяснишь же, что мы действительно не в ссоре, а заключили вынужденный мирный договор и с переменным успехом пытаемся найти общий язык. Выходило по большей части паршиво.

— Понимаю. — Она задумчиво покрутила в руках чашку и посмотрела прямехонько на меня так, словно пыталась прочитать мысли. — Непривычно жить в мире, в котором больше не надо скрываться. Верно? Испытание свободой всегда самое сложное.

Казалось бы, замечательная фраза для окончания первого официального визита, но мы с Закари только появились, так что пришлось поизображать горячо влюбленных еще некоторое время.

По дороге к общежитию дождь, весь день осыпавший Деймран мелкой моросью, вдруг хлынул холодным злым ливнем. Не спасал даже раскрытый Закари невидимый купол-зонт. Сверху-то не лило, но от хлестких косых струй пальто напитывалось влагой.

— Давай переждем, — предложила я.

— В оранжерею? — Закари указал на длинное стеклянное здание с дугообразной крышей, подсвеченное изнутри огнями.

Торопливо, стараясь обходить особенно большие лужи, а где обойти не удавалось, проскакивая по ним на цыпочках, мы добрались до дверей оранжереи. Внутри пахло влажной зеленью и сырой землей. По крыше шумно колотил дождь. По стенам стекали ручейки воды, отчего на узкой гравийной дорожке, подсвеченной тусклыми фонариками, танцевали неровные тени.

— Ты в курсе, что оранжерея считается местом для свиданий? — спросил Торстен.

— Только не ударяйся в светлые воспоминания, — отряхивая пальто, с насмешкой попросила я. — Уверена, ты здесь часто бывал, энергичный садовник…

В подтверждение его слов из-за кустов донесся недвусмысленный стон. Я резко прижала ладонь к губам и округлила глаза, стараясь сдержать смех. Закари согласно кивнул, дескать, что поделаешь с прозой жизни, если в общежитии селят по двое. Махнув рукой, одними губами я беззвучно скомандовала:

— Пойдем.

И в просвете между ветками взглядом наткнулась на жарко целующуюся пару. Возможно, они не слышали нас из-за стука дождя, или этим двоим было откровенно плевать на внешний мир и любые его проявления. Но парнем, без колебаний задирающим юбку незнакомой девчонки, оказался Айк.