Моя милая ужасная невеста

ГЛАВА 12. По законам темного ковена

Обстановка в кабинете магистра Вейвольда была скромная и без претензии: тяжелая темная мебель, массивные шкафы с глухими дверцами. В таких обычно хранили артефакты, которые не хотели выставлять на всеобщее обозрение, иногда оружие. На столике-подставке, напоминающем пюпитр, лежал закрытый на застежку черный гримуар с ведьмовской звездой. Судя по этому знаку, в книге был заточен дух создателя, и содержание она показывала только после жертвы кровью.

На широком подоконнике стояла клетка со скелетами мышей. Маленьких и трогательно злобненьких. Каждый раз, когда магистр проходил рядом, воскрешенные грызуны, стоя на задних лапах, синхронно поворачивались вслед. Забавные создания! Куда как лучше нечисти в бутылочках. Завела бы себе, если бы не боялась остаться без пальцев.

— Держите, госпожа чародейка. — Магистр вышел из примыкающей к кабинету комнатушки и вручил мне чашку с не успевшим завариться чаем. — Успокоительный чай.

Во время бестолковой очной ставки с парнями Вейвольд выяснил, что я та самая студентка с магической аномалией с факультета темных искусств. Из ромашки он повысил меня до светлых чародеек и перешел на издевательский официоз. Насколько понимаю, в его картине мира эти два понятия стояли где-то рядышком. Возможно, между ними затесалась «фиалка».

— Благодарю. — Я забрала кружку.

— Пейте осторожнее.

— Горячее?

— Я плеснул виски.

Да неужели? Никогда не пила с утра ничего крепче кофе, но посмотрела на плавающие по поверхности чаинки с большим уважением. Они-то уже успели расслабиться.

В историю, где нежная девица обещает суровым некромантам посмертную жизнь, а сама коварно заманивает их в мертвецкую подальше от чужих глаз и раскидывает, как щенков, магистр, естественно, не поверил. Не выбирая выражений даже ради нежных ушей милой дамы, магистр выставил парней из кабинета. Пока идет разбирательство, сколько именно трепетных «ромашек» едва не поймали башкой кирпич, им запретили покидать стены академии. И лихому квартету пришлось дать магическую клятву!

— Декан Мэдлей скоро будет, — добавил магистр, но, видимо, не узрев в моем лице понимания, кто именно посетит благородные посиделки с пьяным чаем, пояснил: — Декан факультета темных искусств.

— Конечно, — пробормотала я, почувствовав себя странно от того, что вообще не вспомнила фамилию главного тирана факультета.

Однако не зря умные люди говорят, что не стоит призывать в мир первородное зло, оно непременно отзовется и с радостью призовется. Едва магистр вспомнил о декане, как тот ворвался без стука, не дав ни чайку с виски спокойно поцедить, ни пьяных чаинок пожевать.

Как диктовали хорошие манеры, я аккуратно поднялась из удобного обтянутого кожей кресла и в некотором замешательстве огляделась вокруг, не зная, куда пристроить горячую чашку.

— Магистр Вейвольд, — проговорил декан с порога, — благодарю, что вы не стали привлекать ректорскую приемную и связались со мной напрямую! Согласен, случай совершенно вопиющий!

— Декан Мэдлей, мы не хотим широкой огласки, — проговорил магистр. — Напавших парней перевели в академию только в прошлом семестре. Один из них потомок четвертого ректора. От лица факультета некромантии я приношу вашей подопечной и всему факультету темных искусств искренние извинения за поведение моих студентов.

— Вы хотите извиниться перед нашим факультетом? — недоуменно уточнил декан.

— Перед госпожой Варлок, — уточнил некромант, намекнув, что вторая половина извинений была выдана исключительно ради традиций. — Мои подопечные заперли вашу студентку в мертвецкой и угрозами пытались выбить из нее согласие на посмертие.

— Вот эту студентку? — переспросил декан, и, кажется, даже его лысина источала недоумение — Марту Варлок?

— Верно.

— Они угрожали госпоже Варлок? — никак не мог поверить декан. — Не наоборот?

— Так и есть, — в замечательном голосе магистра прозвучали раздраженные интонации. — Сейчас, когда руководитель нашего факультета в отъезде, и я невольно выполняю его обязанности, мне бы искренне не хотелось поднимать шумиху. Обещаю, что обидчики понесут заслуженное наказание.

Декан сморщился, как от зубной боли, и проскрипел:

— Что скажете, госпожа Варлок?

— Я принимаю извинения.

— Тогда у меня есть вопрос, который я, с позволения магистра, задам. — Мэдлей посмотрел на некроманта, и тот махнул рукой, словно нашему тирану действительно требовалось чье-то разрешение на публичную порку. — Объяснитесь: для чего вы заявились на факультет некромантии, устроили безобразный переполох и уничтожили академическое имущество?

Стало ясно, что он, наш проницательный декан, гроза всех студентов факультета темных искусств, в отличие от магистра некромантии, ни на минуту не поверил в рассказ о притесненной и обиженной светлой чародейке Марте Варлок.

— Академическое имущество не уничтожено, а на некоторое время из движимого имущества превращено в недвижимое, — въедливо уточнила я, не желая приписывать себе подвиги, которых не совершала, и посмотрела на Вейвольда, как единственного вменяемого в этом кабинете магистра. — Не могла же я позволить себя съесть. Согласитесь?

— Полностью согласен, — невозмутимо кивнул он.

— Вы не ответили на мой вопрос, — резковато произнес декан. — По какой причине вы появились башне некромантов?

— Из-за Майкла Стоуна. Студенты факультета некромантии силой заставили Майкла подписать согласие на посмертие. Он опасался за свою жизнь и попросил защиты у ковена Варлоков. По законам моего темного ковена я обязана лично разобраться в ситуации.

— Какая еще угроза жизни? — начал закипать декан.

— Прямая. Ему на голову сбросили кирпич.

— Кирпич?! — нараспев повторил он.

— Четыре раза.

— Кретины… — пробормотал магистр Вейвольд и, облокотившись о стол, потер переносицу.

— Почему он не обратился в деканат? — сцедил Мэдлей. — В Деймране мы живем по уставу академии, а не темных кланов.

— Майкл обратился в деканат, — кивнула я, — но ровным счетом не добился никакой помощи.

— На каком факультете учится этот ваш обиженный Стоун? — сцедил декан.

— На факультете темных искусств, — невозмутимо объявила я. — Мы с ним однокурсники.

Со стороны Вейвольда раздалось покашливание, явно маскирующее ироничный смешок. Декан Мэдлей, гладкостью лысины способный потягаться с любым из некромантов, пошел красными пятнами. На лице внезапно начал сокращаться мускул.

— И ковен Варлок, безусловно, подтвердит просьбу о защите? — сцедил он, видимо, не зная, к чему еще придраться.

— Безусловно, — отозвалась я, ни секунды не сомневаясь, что отец подтвердит любой запрос, если академия захочет проверить слова его старшей дочери. Просто из принципа. Варлоки своих не бросают никогда.

— Я поговорю со студентом Стоуном. Без представителей ковена, если вы позволите. Возвращайтесь на занятия, — скомандовал декан и, наскоро попрощавшись с магистром, стремительно вышел из кабинета.

Дверь захлопнулась. В тишине я скромно переминалась с ноги на ногу.

— Идите, госпожа чародейка, — отправил меня некромант в сторону лекториев и учебных аудиторией.

Оставалось вежливо попрощаться и направиться на выход.

— Кстати, — остановил он меня, — сколько наше движимое имущество будет оставаться недвижимым?

— Через седмицу очнется, — пообещала я и добавила: — Или две.

— Может, и три? — усмехнулся Вейвольд.

— Вполне вероятно, — согласилась я.

— Ты же вообще не ромашка, госпожа чародейка, да? И действительно уложила парней на лопатки.

— Мне нечего добавить к тому, что было уже сказано.

Мы встретились глазами. Как и положено по уставу, я не стала нахально таращиться в суровое лицо некроманта. Очевидно, он вычислял, насколько ромашка в его кабинете безобидна и не перепутал ли он ее с ядовитым олеандром. Перепутал. Мы знали об этом оба.

— До свидания, господин магистр, — попрощалась я.

Ни Бранча, ни Стоуна, тершихся под дверьми преподавательского кабинета, в коридоре уже не было. Видимо, их распугал взбешенный декан. Зато, привалившись спиной к грубой каменной кладке и скрестив руки на груди, стоял Закари. Он молча приблизился ко мне, взял за подбородок и заставил повернуть голову.

— Кто? — тихо уронил в тишине, присмотревшись к разбитой щеке.

— Случайно задело, — уверила я.

Он отпустил мой подбородок.

— Не хочу, чтобы ты решила, будто я попираю твое право развлекаться, но как вышло, что ты собиралась выпить кофе, а оказалась у некромантов и тебя случайно задело проклятьем мертвых?

— Взбесили.

— Это многое объясняет, но мало что рассказывает, — сдержанно прокомментировал он.

— Мне не понравилось, что некроманты силой выбили из Стоуна согласие на посмертие. Это же все равно что обижать ребенка!

— Кто такой Стоун? — не понял Закари.

— Если верить его словам, практически твой лучший друг. — У меня вырвался смешок, но Торстен совершенно точно не понимал, с кого именно начался сыр-бор. — Они здесь с Бранчем терлись в коридоре. Не видел?

— Не обратил внимания.

— Помнишь парня из могилы? Он и есть Стоун. — Стоило вспомнить нелепый кувырок Торстена в яму рядом с обмерзшим Майклом, стало смешно. — Ты еще к нему упал.

— Хочешь сказать, что могилу на нашего лучшего друга примеряли не вдруг, — с иронией заключил Зак.

— Я очень вежливо попросила некромантов вернуть бумагу. В ответ они предложили написать согласие на посмертие мне. Не смогла удержаться от соблазна и наглядно объяснила, как они неправы.

— Постой… — Закари выставил указательный палец, призывая меня на секундочку прикусить язык. — Правильно ли я понял, Марта? Некроманты предложили тебе стать питомцем?

— Теперь понимаешь, почему я взбесилась? — усмехнулась я. — Но почему ты зол, Зак? Ничего особенного не случилось. Согласие Стоуна у меня. Ни на чью голову больше не прилетит кирпич. Добро свершилось, все одарены светлой благодатью…

— Я знаю. — Закари неожиданно склонился, крепко обнял меня и поцеловал в макушку. — Ты вовсе не стала слабее в моих глазах, Марта, отнюдь. Никогда такой не была. Это во мне проснулась потребность тебя защищать. Просто прими как данность.

Я так растерялась, что не придумала, чем ответить на очередное обезоруживающее признание и промычала:

— В следующий раз скажу, если соберусь к некромантам.

— Дашь магическую клятву? — тихо уточнил он.

— Торстен, еще магическую сделку предложи заключить! — возмутилась я, освобождаясь от его объятий, случайно проехалась щекой по пуговице на его пиджаке и болезненно сморщилась.

— Пойдем, — кивнул Зак, — тебе надо в знахарскую.

— Выглядит паршиво?

— Зеркало тебя не порадует.

Он оказался прав: зеркало в тихом приемном покое академической знахарской меня не только не порадовало, но и заставило вздрогнуть. По щеке словно провели угольком черную линию, и от нее на висок расползалась паутинка прежде незаметных тоненьких сосудов.

— Узнаю проклятье мертвых, — с авторитетным видом заявил темный знахарь. — Ничего, мы с таким быстренько справляемся.

Лечение действительно не заняло много времени. Дымящимися кончиками пальцев он прижег сеточку. Ощущение было такое, словно кожу раз за разом жалила оса. Я сжимала деревянное сиденье стула и силой удерживала себя на месте, но то и дело вздрагивала.

Наблюдающий за нами Закари мрачнел с каждой минутой и к середине процесса начал смотреть злым февралем. В итоге из-за него свет в палате померк и приобрел драматическую резкость. Знахарь с полным правом выставил виновника магического катаклизма в приемный покой.

После экзекуции мне вручили круглое зеркальце на длинной ножке, и я хорошенько рассмотрела оставшийся от проклятья белый тонкий след с красными воспаленными краями, в точности повторяющий контур проклятья. Оказалось, что оно, как чернильная татуировка, оставляло на коже рисунок, который разрастался со временем. Убрать его с помощью мазей было невозможно, только выжечь.

Искренне жаль, что в мертвецкой я пожадничала светлой благодати. Проклятая привычка сдерживаться! Следовало приложить так, чтобы никто из лихой троицы в ближайшие две седмицы не мог держать в руках ритуальный кинжал. Они-то темных щедрот вообще не пожалели.

— Не расстраивайся, через пару дней след полностью пройдет, — уверил меня знахарь.

В приемном покое неожиданно собралась большая компания: Эмбер стояла с издевательской ухмылкой, Бранч с моей сумкой, Стоун в образе почти рыдающего парня, а Торстен просто смотрел на них со стороны с таким видом, словно попал в пансионат для душевнобольных. И главное: не понимал, как его в этот пансионат занесло.

— Варлок! — простонал Майкл и двинулся ко мне, протягивая руки. — Марта!

— Стоун, не смей меня обнимать! — отшатнулась я, но он все равно обнял меня поперек тела, уткнулся лбом в плечо и громко всхлипнул.

С растерянным видом я покосилась на Зака. Тот только со вздохом покачал головой и указал на двери знахарской, давая понять, что раз меня окружила толпа друзей, то он пойдет.

— Не рыдай, Стоун. Все живы, кроме умертвий. — Я неловко похлопала его по спине и решительно отодвинула от себя на расстояние вытянутой руки.

Он попытался снова прильнуть к моему, так сказать, сильному плечу. Пришлось выхватить из кармана измятое согласие и выставить перед собой, как защитный амулет, отпугивающий злого демона.

— Держи, — прокомментировала я. — Твое согласие. Пригодится в разговоре с деканом.

— Подруга! — простонал он и снова рванул в мою сторону.

— Только давай сейчас…

Стоун прижался ко мне и вцепился покрепче. Для хилого внешне парня он вообще оказался на редкость хватким.

— …без обнимашек, — со вздохом договорила я, бессильно расставив руки в разные стороны.

Из приемного покоя нас выставила сестра милосердия. Эмбер подхватила меня под локоть, внимательно пригляделась к щеке и поморщилась.

— Ты им что-нибудь сломала? — спросила она, намекая на некромантов.

— Нервную систему.

— Тоже неплохо, — хмыкнула она. — Подруга, я требую всех подробностей, потому что по академии поползли самые странные слухи. Сказали, что некроманты заманили тебя в мертвецкую и попытались стрясти согласие на посмертие.

— Все так и было, — согласилась я. — Только заманивать их пришлось мне.

Полагаю, что магистр по рунологии меня немножко возненавидел. Мало что пропускала занятия, не выполняла отработки, так еще всю лекцию проговорила с подружкой, перебравшись с первой парты на самый задний ряд.

Однако прогулы сами себя почему-то отрабатывать отказывались, что меня крайне возмущало. Вечером, пока Зак занимался фехтованием, я взялась за доклад о руне «ответственность».

Символ имел форму правильного круга, без хвостиков, точек и завитушек. Рассказывать особенно не о чем. Уверена, рунолог знал, что материала набиралось всего на три листа, поэтому велел сдать доклад на пяти. Убористым почерком. Но писать пришлось крупными литерами, как в младшей школе, иначе не растянуть. Слепой прочтет! Я собиралась нахально соврать, что ужималась, как могла.

Народу в читальном зале занималось немного. Верхние огни потушили, на столах горели только настольные лампы. В желтом свете поблескивали подсыхающие на бумаге чернила. В тишине у Эмбер, отгороженной от меня низенькой ажурной перегородкой, то и дело гудел почтовик. Не отрываясь от книги, она стряхивала полученные сообщения и возвращала пустой шар на раскладную подставку.

— Генри, — шепотом пояснила она, стерев очередное послание.

Вчера подруга заявила, что светлый приятель бездарно профукал шанс познать огненную любовь ведьмы из рода Фокстейл, и вытащила из шкатулки черную записную книжку, куда скрупулезно записывала желания. С ритуальной торжественностью она вычеркнула из списка строчку «роман со светлым чародеем», тем самым приговорив сообщения Генри остаться без ответа.

Шар снова басовито крякнул. Эмбер недовольно покачала головой, дескать, когда уже главное разочарование этого года осознает, что все закончилось? Она раздраженно встряхнула шар, сунула в рот леденец из жестяной баночки и перелистнула книгу.

Внезапно на страницу моего будущего доклада, написанного почерком ребенка, упал мелкий пепел. В воздухе вспыхнул язычок магического огня. От удивления у Эмбер поплыли на лоб брови, и едва не выпал изо рта леденец.

Между тем из обожженного уголка стремительно выткался лист желтоватой бумаги с крупной именной печатью верховного Варлока и плюхнулся аккурат на недописанную работу, смазав пару свежих литер.

Быстро оглядевшись, я поймала возмущенный взгляд хранителя и извинилась одними губами:

— Простите.

Отец прислал официальное приглашение на отбор и велел привезти в замок Майкла Стоуна, которому ковен с моей легкой руки обещал защиту.

— Что там? — тихо спросила Эмбер, нагнувшись к перегородке.

— Официальное письмо из ковена. Я должна связаться с родителями, — пробормотала я и начала быстро собирать книги. — Сдашь?

— Конечно, — согласилась она.

Сообщение с вопросом, с чего вдруг отец ударился в официоз, я отправила маме. Почтовые шары папа презрительно называл «шептунами» и пользовался почтовыми шкатулками. Или огненным заклятьем, доставляющим письма прямехонько в руки получателя, где бы он ни находился. Хотя эта магия считалась наследием седой старины еще при жизни моей бабули.

Мы-то знали, что он попросту не разобрался, как обмениваться сообщениями с помощью шара, и не забывали его подкалывать. В итоге в нашем нормальном замке завелся замок «умный». Отец очень хотел доказать, что не отстал от магического прогресса. Ей-богу, лучше бы мы все дружно прикусили языки и подарили ему на день рождения новую почтовую шкатулку! Или даже две.

«Сегодня в ковен написали из Деймрана и попросили подтвердить, что какой-то парень, забыла его имя, действительно находится под нашей защитой, — ответила мама. — Не переживай, отцовская брань в адрес вашего декана в ответ не попала. Письмо составлял папин помощник».

«Верховный передал официальное приглашение на отбор и Майкла попросил привезти», — отправила я.

«Верховный хочет с ним познакомиться, а от официального приглашения даже ты не открутишься, наша милая дочь, — не без насмешки ответила матушка. — Ты ведь не думала уехать в Торстен?»

— Не думала! — огрызнулась в потухший шар. — Чего тут думать? Я уже сумку почти собрала!

Внезапно почтовик вздрогнул в руке. Грешным делом, я решила, будто случайно отправила сообщение, но мама ошарашила:

«Забыла рассказать! В этот раз в отборе участвует студент из Деймрана».

«Ты знаешь кто?» — нахмурившись, уточнила я.

Внутри вдруг шевельнулось глухое беспокойство. В академии молодым ведьмакам прививали традиционные взгляды на смешение магии и выпускники редко вступали в ковен Варлоков. Пересчитать всех хватит пальцев на руках и мизинчик останется в запасе.

«Наверное, кто-то из зельеваров. Отец говорил, за него просила твоя крестная».

Только шар отправился в сумку, как снова загудел. Расслабиться матушка не позволяла.

«Марта, а что за странная история произошла с некромантами? Мы толком ничего не поняли…»

— Святые демоны, — пробормотала я, стряхивая шар на середине сообщения.

Крестная Айша вообще не крестная ведьма, а подосланный профессиональный шпион! День еще не закончился, а в башне Варлок уже в курсе, что старшая дочь верховного Валлея подняла на уши два факультета.

Через некоторое время с балкона фехтовального зала я следила за энергичной тренировкой. Команда радовала отточенными выпадами и красивыми атаками. В общем-то, я была не против порадоваться за собственного парня, но среди фехтовальщиков, одетых в одинаковые защитные костюмы, Закари не находила. Пришлось снова вытащить почтовик.

«Торстен, спешу сказать, что тренировка у тебя проходит отлично. Правда, тебя самого на ней очень не хватает», — отправила я сообщение.

Ответ пришел практически сразу, словно Зак держал шар наготове. С преступной легкомысленностью он заявил, что занимается неожиданно возникшими срочными делами.

«Надеюсь, твои дела не носят юбок», — вкрадчивым тоном намекнула я, что начинаю чуточку злиться.

«У нас мальчишник».

«Очень плохой ответ, Торстен. Ты собственными руками превращаешь себя в умертвие», — намекнула я, что он попал в реальные неприятности. И лучше бы ему поскорее перенестись на тренировку по фехтованию, желательно сразу с рапирой и в защитном костюме.

«Мне нравится, когда ты ревнуешь, однако на мальчишнике мы говорим только о тебе. Не икаешь?»

«Нет, но у меня в руках официальное приглашение на отбор в башню Варлок, и я ищу повод кого-нибудь одарить заклятьем честности. Возвращайся, Торстен. Спаси своих друзей по команде».

«Я тоже хочу тебя видеть, грозный январь, но буду поздно, — с улыбкой в голосе ответил он. — Не дожидайся меня, ложись спать».

Ночевать решила остаться у себя. Не из ложной гордости или глупого желания проучить где-то потерявшегося парня, а из любви к женским купальням. Захотелось по-хозяйски, в халате и домашний туфлях, войти с утра в помывочную и выйти оттуда, не шокировав соседей по этажу.

В середине ночи загудел почтовик. Мягкий голос Торстена промурлыкал из шара:

«Сладких снов».

— Убью, — тихо прокомментировала я и спала просто отвратительно. До сигнала пробуждающего артефакта крутилась в кровати и даже сквозь дрему терзалась мыслью, что в мужское общежитие уже никак не попасть.

В начале восьмого по дороге в столовую из мелочной мести я отправила Закари сообщение с пожеланием добрейшего утра. Думала, что разбужу. Оказалось, что утро у него давным-давно началось и было не только добрым, но и очень бодрым. Он занимался в фехтовальном зале, о чем со смехом объявил, когда мы с Эмбер уже стояли у стойки раздачи.

Видимо, у меня сделалось такое пресное лицо, что кухонные духи без просьб выдали кружку с черным кофе. Похоже, нормальные напитки в академической столовой наливали только мрачным людям. Не поверив в собственную удачу, я немедленно выудила из сумки веселенький розовый термос, отданный Бранчем в качестве взятки, и потребовала дать кофе с собой.

Наполнила бы еще термос Эмбер, но лучшая подруга поступила, как худшая врагиня, и наотрез отказалась делиться свободной емкостью. Демонстративно наполнила термос чаем. С бергамотом, который ненавидела с самого детства. Просто мгновенная карма! Объяснить нечисти, что они ошиблись чаном и налили неправильное питье ей не дали шанса: нас подпирала жаждущая горячего завтрака очередь.

Только я собралась насадиться долгожданным первым глотком черного кофе, как в проходе появился Стоун.

— Марта, ты мне нужна! — воскликнул он набегу, и первым глотком кофе я не насладилась, а подавилась.

Подскочив к нам, Майкл выхватил из моих рук чашку и выхлебал бодрящий напиток до самого донышка. Совершенно обалдев от дерзкого нападения, я вкрадчиво поинтересовалась:

— Стоун, ты теперь считаешь себя бессмертным?

— Я только что получил официальное письмо от ковена Варлоков! — выдохнул он и стукнул опустевший чашкой о поднос.

— И оно тоже не делает тебя неуязвимым, — заметила я.

— Ты понимаешь, Марта? Верховный Варлок приглашает меня на отбор в родовой замок. Ты хотя бы представляешь, какой человек написал мне? — с большим пафосом вопросил он.

— Да, мы с ним знакомы, — сухо ответила я, отворачивая крышку на розовом термосе, и добавила: — С рождения.

Эмбер ехидно хихикнула. Стоун пару раз глупо моргнул и пробормотал:

— Ох… Он же твой отец. И что мне делать? Ехать?

— Стоун, приглашение у тебя есть, старшая дочь ковена в сопровождающих есть, что еще надо? — с раздражением перечислила я. — Хочешь группу поддержи? Бери Бранча. Мамино благословение еще нужно?

У Майкла сделался такой жалобный вид, что мигом стало ясно: он подумывает связаться с родителями и попросить совета.

— Стоун, тебя пригласили познакомиться, а не присягнуть верховному на верность, — закатила я глаза. — Отец хочет посмотреть, кому ковен обещал защиту.

— А ковен обещал? — встрепенулся Майкл.

— Ты думаешь, деканат перед тобой извинился, потому что Мэдлей очень добрый и любит своих студентов? — фыркнула Эмбер, с ироничной улыбкой наблюдая за паникующим парнем.

— Ты с нами едешь? — спросил он.

— Не уж! — Подруга подняла руки, мол, дайте передышку от визитов к гостеприимному семейству Варлоков. — Кто-то в нашей академии должен хотя бы изредка ходить на занятия.

Внезапно по столовой прокатилась волна изумленного ропота. Народ за соседними столами обернулся к открытым дверям. Под аркой стоял знакомый мрачный квартет некромантов. В черных кожаных одеждах и с идеально выбритыми головами они выглядели, как посланники смерти, по ошибке небесной канцелярии перенесшиеся в курятник вместо зачумленного города. Парни двинулись по проходу в нашу сторону.

— Что они у нас забыли? — не обращаясь ни к кому конкретно, пролепетал побледневший Майкл.

— Может, хотят объявить о кровной мести? — предположила Эмбер.

— Полагаешь? — изогнула я бровь.

— Ну не завтракать же они сюда явились, — хмыкнула подруга.

Стоун схватился за край стола и бочком присел на свободный стул рядом со мной. Видимо, от страха перестали держать ноги.

Между тем шум, царивший в столовой, перерос в недоуменный гул, а когда некроманты утвердились напротив нас, воцарилась напряженная тишина. Разглядев гостей вблизи, я едва не присвистнула от удивления. У парней из мертвецкой исчезли татуировки.

Чернильная роспись на руках, на горле у одного из побратимов и даже на макушке потомка четвертого ректора превратилась в белесые пятна, отдаленно напоминающие след от проклятья мертвых на моей щеке. И только очкарик Сомерсет по-прежнему носил сложные орнаменты, окольцевавшие запястья.

Слова Закари о мальчишнике приобрели совершенно иной смысл. Понятия не имею, какого рода магия выжигала татуировки, но легко представляла силу этой разрушительной магии. Вряд ли на вчерашней вечеринке кому-то было весело. Да и вечеринкой ее не назовешь.

Лайонел поиграл желваками, откашлялся и произнес:

— Госпожа Варлок, мы приносим извинения за то, что посмели унизить светлую чародейку и дочь верховного ведьмака. Примите…

На край стола одно за другим легли три подписанных по всем правилам согласия на посмертие. Я почувствовала, как у меня поползли на лоб брови.

— И мое тоже, — проговорил Сомерсет и, чуток подвинув побратимов, подсунул слегка помятый лист с кривыми строчками и совсем свеженьким отпечатком большого пальца. Поди, только-только тюкнул на бумагу.

— Зачем? — вкрадчиво спросила я, не глядя на парня.

— Всегда хотел завещать себя сильному магу, — радостно пояснил он, словно выиграл главный приз в конкурсе на самое изящное копание могил.

Его друзья смотрели хмуро и ждали ответа.

— Я принимаю извинения, — сказала ритуальную фразу и неохотно добавила, как требовали правила: — Да будет так.

— Благодарим, — совершенно серьезно отозвался Лайонел.

Квартет развернулся и под шепотки ошарашенной столовой двинулся к выходу. Народ, от любопытства столпившийся в проходе, дунул в разные стороны, освобождая зловещим посланцам тлена путь.

Внезапно Сомерсет отстал от приятелей и мелкой трусцой вернулся к нам.

— Передумал? — спросила я и кивнула на пачку бумаг: — Забирай.

— Да нет… — отмахнулся он. — Вопрос есть. Варлок, твоему отцу темный прислужник не нужен?

— Не нужен, — сухо отозвалась я.

— Обещаю все десять лет служить верой и правдой.

— Нет!

— А тебе?

— Страшно спросить, какие желания могут быть у некромантов, если ты решил продать себя за магию? — с улыбочкой спросила Эмбер, пока я зверела и подбирала слова, как образно, но культурно послать Сомерсета обратно на факультет некромантии.

— Стипендии лишили, а прислужники на полном обеспечении хозяина, — чистосердечно признался он.

— Светлые демоны… — пробормотала я и потерла переносицу.

— Ладно. — Очкарик отступил. — Я должен был спросить. За спрос денег не берут и светлой благодатью не одаривают.

— Не в этом случае.

После ухода некромантов столовая бурлила, как штормовое море. Всеобщее возбуждение отразили и живые рисунки: облака поплыли быстрее, а нарисованные листья сами собой разлетались по полу словно от порывов ветра. Зато в фехтовальном зале никто понятия не имел о неожиданном нисхождении некромантов на землю обычных ведьмаков. Тренировка спокойно подходила к концу.

Стоя возле балконной балюстрады, я прихлебывала из термоса горячий кофе и любовалась, как умело фехтовал мой парень. От вида Торстена с рапирой в руках становились мягкими колени и исчезала точка опоры. Я будто теряла равновесие и никак не удавалось вспомнить, чем именно он мне не нравился. Сейчас абсолютно все в нем притягивало, как самым мощным заклятьем неразлучников.

Поединок закончился. Вместо того, чтобы пожать противнику руку, Закари передал ему маску с рапирой и поспешно зашагал к балкону. По лестнице не поднялся, а едва не взбежал.

— А вот и ты, — протянул он и, наплевав, что за нами следила половина зала, открыто поцеловал при всех своих товарищах по команде. — Как спалось?

— Ты ведь знаешь, что проклял меня этим своим сообщением? — полушутя уточнила я.

— На то и был расчет.

— Пришла спросить, как прошел вчерашний мальчишник? Было весело? — небрежно уточнила я.

На лице Закари расцвела ленивая улыбка.

— Все еще ревнуешь?

— Пытаюсь понять, что мне делать с четырьмя согласиями на посмертие от друзей-некромантов.

— Четыре? — Он непонимающе изогнул бровь. — Откуда набралось так много?

— Один вызывался добровольцем, — со смешком пояснила я. — Отказаться от этих записочек я не имела права, а что с ними делать не представляю. У светлых, знаешь ли, принято заводить парную нечисть, а не стаи умертвий.

— Ну… В Торстене есть свободный склеп. — Закари оставался невозмутимым. — Осталось от питомцев Нестора Торстена. У него, говорят, не складывалось с живыми друзьями, поэтому он заводил себе мертвых.

— Тогда ты, может, в курсе, куда у некромантов исчезли татуировки?

— Не знаю. — Он покачал головой, словно действительно был не в курсе. — Сбежали?

— Я серьезно, Зак.

— Возможно, наши друзья с факультета некромантии решили начать жизнь с чистого листа? — уклонился он ответа.

— Некромантия — это не выбор, а приговор, — напомнила я, что изменить жизнь парни могут весьма условно.

Усмехнувшись уголком рта, Торстен мягко погладил большим пальцем мою щеку. Фигурный след от выжженного заклятья уже сравнялся с кожей и побледнел, но все равно был заметен. Взгляд Зака на мгновение заледенел, зрачки резко вытянулись, словно эта постепенно исчезающая отметина вызывала в нем ярость.

— Ты права, Марта, — произнес он и посмотрел мне в глаза. — Но никто не заставлял их быть мерзавцами. Это личный выбор каждого.

С первого дня знакомства я искренне считала мерзавцем Торстена. Но никогда, ни разу, даже в дни самого яростного противостояния, он не вредил мне физически, и я не одаривала его светлой магией, способной оставить зарубки на теле. Ни один из нас не позволял себе переступить черту, за которой теряется человеческий облик. Ведь это так важно: оставаться пусть не самым хорошим, но человеком…

Днем я проводила Зака в портальную башню, перед входом в кабинку оставила целомудренный поцелуй на выбритой щеке.

— Удачи.

— Ага, — согласился он, схватил меня за затылок и прижался приоткрытым ртом к губам. Коротко и сладко, даже под ложечкой заныло.

— Уважаемые магистры, — раздался за нашей спиной голос ректора, — как видите, в академии Деймран мы терпимо относимся к проявлению… кхм… симпатии между студентами. Молодым темным чародеям необходимы эмоции, чтобы успешно колдовать.

— Какой позор, — пробормотала я, боясь повернуться лицом к уважаемым магистрам.

Хоть в портальную кабинку забирайся и отправляйся с Закари в родовое гнездо!

— Переживем его вместе, — скомандовал он и громко поздоровался: — Добрый день, господа!

Я повернулась к толпе темных магов и по-идиотски улыбнулась. Осталось только рукой помахать. При приезде в академию гости встретили нас в страшнейшем похмелье, при отъезде застали на публичных лобзаниях. Полагаю, они надолго запомнят нравы, царящие в академии Деймран. И ректор нас не простит!

Украдкой покосилась в сторону главы академии. Он стоял, поджав губы, с таким лицом, словно мы с Торстеном были полностью голые… Говорю же, не простит!

Вряд ли в назидание за дурное поведение студентов он устроил отопительную неурядицу, но после обеда в жилом корпусе внезапно потухли горячие жилы. Старые стены быстро остыли, в комнатах поселился осенний холод. Весь вечер второй этаж громко и скандально мерз, собравшись возле возмутительного объявления у стены, словно бумажка с будоражащей новостью согревала, как печка. Жестокие (и ленивые) артефакторы пообещали вернуть тепло только на следующее утро.

Мы с Эмбер и вовсе отличились: уходя на занятия, забыли закрыть окно. В итоге от тепла избавились загодя. Попытка превратить пробуждающий шар в маленький обогреватель с треском провалилась. Он быстро накалялся и начинал хрипловато кукарекать, словно предупреждая, что скоро воспламенится. Прогрессивная магия оказалась чрезвычайно прогрессивной для хлипкого артефакта. Пришлось отказаться от гениальной во всех отношениях идеи и согреться устаревшим, но проверенным способом: теплее одеться.

— Главное, чтобы в Деймране не надумали завести «умный замок». Тогда мы точно обледенеем, — со знанием дела прокомментировала я, надевая поверх начесанного домашнего костюма душегрейку.

Эмбер влезла в самое теплое платье, севшее в прошлом году после стирки, и натянула плотные чулки. Женские брюки она за одежду не принимала и считала недостойными ни одной девушки, тем более ведьмы из великолепного рода Фокстейл. Даже холод не сломил ее убеждений!

— Попытаюсь выклянчить у комендантши обогреватель, — объявила она и, вытащив из сундучка коробку с горькими шоколадными шариками, отправилась подкупать зловредную старушку.

— Денег на всякий случай возьми! — крикнула я ей вдогонку.

Соседка немедленно вернулась.

— Давай, — скомандовала она.

Вытащив из ящика письменного стола кошелек, я проверила содержимое и достала три крупные золотые монеты.

— Где твоя щедрость, дочь верховного Варлока? — с упреком поцокала языком Эмбер.

— Ладно, бери все, — сдалась я и отдала ей кошелек.

Едва за деятельной подругой закрылась дверь, на подставке загудел почтовик. Под толстым стеклом заклубился дымок.

— Слушать, — скомандовала я.

Шар вспыхнул золотистым свечением, и в комнате зазвучал мягкий, вкрадчивый голос Закари:

«Сладкий ноябрь, ты сейчас одна?»

«Ага», — коротко ответила ему и быстренько натянула связанные мамой полосатые гольфы. Правда, рукодельничала она так же, как готовила: с большой любовью, но без умения, — и правый гольф был длиннее левого на полторы полоски.

«Во что ты одета?» — игривым тоном промурлыкал Закари.

Невольно посмотрела в зеркало и бодренько отрапортовала:

«Вязаные полосатые гольфы, теплый костюм и душегрейка. Думаю, пледом накрыться».

«Ты там не спарилась?» — кисло уточнил Зак.

«Да у нас дубак, как в морозильном коробе!» — возмущенно пояснила я.

И когда шар вспыхнул, отправив сообщение, до меня дошло… Вряд ли Торстен узнал, что в общежитии Деймрана наступил отопительный апокалипсис, и взволновался, как бы у меня не случился насморк.

— Ой! — обескураженно выдохнула я.

Чувствуя себя редкостной тупицей, сняла шар с подставки, прокашлялась и сладким голосом протянула:

«Но под этими теплыми одеждами на мне розовая шелковая сорочка».

Уверена, Зак оценил попытку, однако смехом давился откровенно:

«У тебя есть розовая сорочка?»

«Черная!» — решительно изменила я показания.

«Уже интереснее…» — Он многозначительно примолк.

Честно говоря, понятия не имею, какого продолжения он ждал. Было холодно даже представлять себя в шелковой сорочке любого цвета.

— Эмбер! — внезапно заорали с улицы.

«Забудь про полосатые гольфы», — посоветовала я Закари.

— Эмбер, помоги! — снова выкрикнули снаружи.

«Гольфы оставь», — потребовал Торстен из почтовика.

— На мне полосатые гольфы, черная ночная сорочка… — перечислила я, выглядывая в окно. — Генри?!

На пожарной лестнице, вытаращившись, как кот, повисший на карнизе, судорожно цеплялся за перила светлый Генри. Вообще-то, со времен штурмов на первом курсе ступеньки были зачарованы липкостью. Парни приклеивались к металлу и не могли добраться до окна. Но светлый чародей вскарабкался до середины, где и залип намертво, как пчела в варенье.

«Варлок, ты дала имя сорочке или назвала Генри меня?» — заговорил почтовый шар в руке истинно обескураженным голосом Закари.

«Слушай, Торстен, ты сам пока пофантазируй. У нас внезапные гости нарисовались. Позже напишу!» — протараторила я и, гремя рамой, открыла окно. — Генри, ради всех святых демонов, ты как здесь очутился?!

— Тайно проник в академию. Эмбер говорила, что у вас под окнами пожарная лестница.

— И ты прилип.

— Намертво!

Оказалось, что чародей стоял в одном ботинке, а второй торчал четырьмя ступеньками ниже. И даже потеря обуви не натолкнула гения дедукции на мысль, что пожарная лестница похожа на клейкую ленту для мух.

— Генри, у меня только один вопрос.

— Зачем я здесь?

— Почему ты не прошел через холл, как нормальный человек?!

— А меня пустили бы? — жалобно уточнил он.

Да кто ж догадается, что светлому из Эсвольда придет в голову вломиться в общежитие Деймрана и разыскивать подружку, не ответившую на тысячу отправленных сообщений!

— Обалдеть… — прикрыв лицо ладонью, прокомментировала я совершенно безумное появление парня из вражеского лагеря. — Гаси магию и поднимайся, пока тебя не увидели!

— Тут темное заклятье неизвестной мне природы.

— Это светлые чары, Генри…

— Да? — удивился он.

— Не узнал, что ли? — пробормотала я и, высунувшись из окна на половину корпуса, взялась за ледяные перила светящимися пальцами. — Сейчас погашу.

Наведенные несколько лет назад чары глубоко въелись в металл и разрушались со скрипом. В прямом смысле этих слов: лестница задрожала, заскрипела, словно где-то принялись проворачивать ржавые шестерни. Жалобный клич разнесся по всему внутреннему двору.

— Лестница выдержит? — испугался Генри.

— Да понятия не имею! — выругалась я, с трудом представляя, как мы будем возвращать свалившегося на голову гостя обратно в Эсвольд. — До тебя к ней три года никто не приближался!

Хватаясь за перила, Генри споро загрохотал по металлическим ступенькам одним ботинком. Внезапно он споткнулся, взвыл от боли в отшибленных пальцах и для полного счастья нырнул вперед, едва не клюнув носом. Лестница содрогнулась под его весом, что-то отчетливо хрустнуло, и на моих глазах конструкция начала отходить от стены. Видимо, сломались держащие ее штыри.

— Марта, кажется, я падаю! — растерянно воскликнул Генри. — Что мне делать?

— Помолиться, демоны тебя дери! — рявкнула я и выбросила вперед заклятье, чтобы остановить накренившийся металлический остов.

Вместе с чарами из руки вылетел почтовик, потемневший от сообщений Торстена. Шар проскочил между прутьями и навсегда меня покинул, если судить по прощальной яркой вспышке, брызнувшей с земли. Зато лестница остановилась. Генри тоже окаменел, схватившись за перила.

— Что у вас происходит? — заорал кто-то сверху.

— Закрой окно! — завопили в ответ совершенно с другой стороны. — И так в комнатах холодно. Всю общагу выстудишь!

— Генри, не столбеней! — тихо скомандовала я, проглотив три десятка ругательств. — Быстрее забирайся, пока внизу никто не ходит.

Нерасторопный гость попытался засунуть ногу в грязном носке, но не сумел достаточно сложиться. Моментально поменяв фигуру, он попробовал проникнуть в комнату плечом вперед.

— Ныряй головой, — предложила я, немедленно подумала, что ногами —безопасней, но Генри действительно нырнул.

Он перевесился через подоконник по пояс и застрял. Когда я схватила его за пояс брюк и начала затягивать внутрь, дверь в комнату открылась…

— Госпожа комендант, угловые помещения самые холодные! — деловитым тоном говорила Эмбер, видимо, пытаясь выиграть главный приз в конкурсе на обогревательный куб. — Здесь практически склеп первого ректора. Проверьте сами!

И в эту домашнюю копию склепа ввалилась толпа девушек во главе с серьезной, точно декан во время защиты дипломов, старушкой-комендантшей. Замерли все. И, кажется, даже время.

Мы с Генри смотрели на многочисленную делегацию. Они в ответ разглядывали нас. Старенькая комендантша сморщилась, как сухой сморчок. Эмбер поменялась в лице. Два раза. Сначала побледнела, а потом побагровела.

— Привет! — Генри с глупой улыбкой помахал шокированной подруге рукой и соскользнул с подоконника на пол, полностью проникнув в женское общежитие темной академии Деймран.

Казалось, что хуже ситуации уже не придумаешь, но на улице оглушительно и жалобно заскрипело, словно застонал умирающий железный монстр. С невыносимым грохотом, заставив стены задрожать, стекла в окнах зазвенеть, а всех в комнате содрогнуться от инфернального страха, обрушилась пожарная лестница. Воцарилась изумленная тишина. Секундой позже поднялось невообразимое женское кудахтанье.

Согласна, не каждый день академия теряет легендарные артефакты, а знаменитая пожарная лестница являлась таковым. Она с честью переживала штурмы многих поколений студентов темной академии, видела такие дерзкие набеги на женское крыло, каких мужскому общежитию и не снилось, но доконали ее именно мы, светлые чародеи. Один вообще залетный из окна.

— Да обалдеть… — пробормотала я, прикрыв глаза.

Смотритель замка, дородный чистокровный ведьмак, доведенный случившимся отопительным коллапсом до крайней степени раздражения, раздражаться перестал в первые десять минут объяснений и тоже принялся обалдевать.

Он напрочь отказывался верить, что мой кузен Генри Варлок случайно уронил в окно ботинок и был вынужден за ним полезть на пожарную лестницу. Комендант тоже не выражала к версии никакого доверия и своими скрипучими комментариями вносила смуту. Но больше всего смотритель поразился, когда на пороге нашей комнаты возникла новая деканесса факультета зельеварения.

Айша в ярко-красном тюрбане на рыжих волосах вошла с видом королевы, немедленно выставила старушку-комендантшу, хотя та сопротивлялась, и строгим голосом объявила:

— Я подтверждаю, что этот молодой человек — кузен Варлок!

Смотритель таращился. Особенно на живую татуировку у нее на виске.

— Что вы так смотрите, господин смотритель? — поморщилась Айша. — Мы с матушкой этого молодого человека когда-то вместе на шабаши ездили.

Светлейший Генри испуганно икнул и тут же устыдился:

— Простите…

Я выразительно наступила ему на разутую ногу, чтобы не открывал рта. Иначе раскроет, чего-нибудь ляпнет по-своему, по-эсвольски, и варится нам в адовом котле с кипящим маслом, а декан Мэдлей будет подкидывать в костер дровишек.

Мы сидели на кровати красивым трио: Эмбер со вздыбленными от шока синими волосами, Генри в одном ботинке и я в пестром образе бабульки, уже шагнувшей в тот почтеннейший возраст, когда мерзнешь даже в жару, и следили за азартным торгом. За полчаса беспрерывного спора Айша практически доказала, что лестница сломала себя сама. Даже я ей почти поверила.

— Деканесса Эллинг, но я должен кого-то наказать, — проговорил смотритель, потрясая руками.

— Зачем?

— Правила требуют.

— Но за что вы собираетесь наказывать девушек? — холодно уточнила она.

— За лестницу! — Смотритель указал на окно. Оно по-прежнему оставалось открытым и было слышно, как внизу разнорабочие обсуждают, что делать с искореженной конструкцией.

— Лестница рухнула от ветхости, — заявила Айша. — Накажите в таком случае себя, господин смотритель, раз подвергли дочь верховного Варлока и его племянника такой опасности.

— Но он самовольно заявился в Деймран! — возмутился ведьмак.

— У нас не запрещено родственникам приезжать.

Просто родственники не залезают в окно, будем честны.

— И залез в окно! — словно прочитал мои мысли смотритель.

— Перепутал с дверью. — Айша дернула плечом. — Всякое случается. Кстати, в моем коттедже течет крыша. Вы мне на прошлой седмице заявили, что такое случается со старыми постройками. Старые лестницы, как видите, тоже рушатся.

Смотритель пожевал губами и воскликнул:

— Госпожа декан, вы меня без ритуального кинжала режете! Я обязан кому-то выписать штраф за порчу академического имущества.

Айша сузила глаза, видимо, собираясь ответить, что ему следует выписать штраф самому себе за все поломки, течи и рухнувшие лестницы в Деймране.

— Ну хотя бы вывесить официальный выговор! — сдался смотритель.

— Договорились, — царственно согласилась моя крестная. — Но он провесит на доске не больше трех дней. И без портретов!

— Деймран должен знать своих героев в лицо, — покосившись в нашу сторону, проскрипел он.

— Академия знает, — уверила я. — Мой портрет еще с прошлого выговора не сняли.

Плюнув от досады, смотритель вышел из нашей комнаты и шарахнул дверью.

— А дверью не обязательно хлопать, — презрительно фыркнула крестная.

— Спасибо, — поднявшись с кровати, поблагодарила я.

Стоило признать: не вмешайся Айша, так просто из передряги мы не выбрались бы и одним выговором не отделались бы.

— Дорогая девочка, ты не пострадала? — Она обняла меня и, отодвинувшись, резко высказалась: — Ведьмака немедленно домой!

— Светлого чародея, мадам, — пробормотал Генри. — Из Эсвольда.

— Еще лучше! — сцедила она и одарила меня многозначительным взглядом. — Чей он?

— Мой, — смущенно призналась Эмбер.

Крестная тяжело вздохнула и велела:

— Тогда через башню Варлок.

— Не надо меня в башню, — вздрогнул светлый. — Мне окна было достаточно.

— Мальчик, сколько ты добирался до этого окна из своей обители снобов? — ласково уточнила Айша, словно мысленно намеревалась припечатать ботинком ему по лбу.

Он покосился на Эмбер и, замявшись, признался:

— С утра.

— Путешественник! — цыкнула крестная. — Из башни Варлок вернешься в свой Эсвольд за десять минут. В ковене портальщик умеет посылать в правильных направлениях.

Иногда и в крепких выражениях…

— Мы сейчас уедем в замок, — уверила я крестную и посмотрела на грязный носок Генри. — Только ботинки кузену Генри найдем.

— Кстати. — Крестная помедлила прежде, чем выйти из комнаты. — Прихвати своего друга на завтрашний отбор. Он приходил ко мне на выходных и просил замолвить словечко перед верховным. Сэкономь семье деньги на портальных перемещениях.

— Друга? — насторожилась я.

— Айка Вэллара.