Моя милая ужасная невеста

ГЛАВА 2. Жених из шкафа

Если своим заявлением Закари хотел прервать разговор, то успешно достиг поставленной цели. Изумление ярко нарисовалось на лицах наших родителей, никакой светской сдержанности. Все были в шоке. Кажется, даже дракон на картине над каминной полкой был готов свалиться в обморок.

Героическим усилием воли я проглотила кашель, опошляющий остолбенелую тишину.

— И какого же… — Маму подвел голос. — Какого рода у вас отношения?

Мы с Закари заговорили одновременно.

— У нас нет никаких отношений, — на одном дыхании объявила я.

— Беата, вы действительно хотите узнать подробности? — в унисон спросил Торстен-младший.

Он победил: все за столом мигом догадались, что именно я скрываю правду, и отношения у нас серьезнее некуда.

— Да, Зак, — вступила в разговор Люция, — мы действительно хотим, чтобы ты объяснился.

— Мы с Мартой близки, мама.

— Ваш сын лжет, — холодно и твердо опровергла я.

— То есть вы просто друзья? — уточнила мадам Торстен, обратившись ко мне.

Я пыталась выудить из головы что-то поприличнее крепких ругательств, поэтому замешкалась.

— Мы настолько близки, что предпочли скрывать… дружбу, — подтвердил Закари с такой выразительной паузой, что дурак бы догадался, какого рода «дружба» нас связывает. Если мы друзья, то с большими привилегиями. Да я сама почти поверила!

Никогда не видела его таким. Никаких ироничных улыбочек, глупых шуточек и бесящей манерности, словно он за мгновение повзрослел на несколько лет. И меня терзали смутные сомнения, какой именно из двух Закари Торстенов фальшивый. Ехидный бабник, вызывающий здоровое желание залепить ему рот заклятьем, или молодой мужчина, будущий верховный темного клана, уверенно и нахально врущий семье, что завел серьезные отношения с дочерью бывшего врага? И если первого я худо-бедно знала, то второй мне был незнаком, но тоже не вызывал ни капли симпатии.

— Послушайте, Закари несколько преувеличивает близость наших отношений, — вновь заговорила я. — Между нами нет и доли того, о чем вы сейчас подумали.

— Марта, теперь странно скрывать, — парировал он. — Не считаешь?

— Закари… — Я подавилась всеми литерами его имени и кашлянула в кулак.

Оказалось, что на кончиках пальцев трещала светлая магия, требующая немедленной расправы над бесящим соседом. Пришлось погасить. Удивительно, но именно светлая половина во мне куда кровожаднее темной.

— Перебросимся парой слов? — наконец предложила я недоумку.

— Господин Варлок, вы не против? — проявляя чудеса идеального воспитания, вежливости и такта, спросил он у хозяина дома.

— Папа не против, — сухо бросила я и поднялась из-за стола.

Отец, может, был не против, но согласиться пока тоже не мог: одним глотком приканчивал поминальное вино. Своеобразная реакция, учитывая, что они тут всем кагалом пять минут назад пытались заключить брачную сделку.

— Марта, присядь, — со вкрадчивыми интонациями темного повелителя, раздающего приказы, велел Закари и кивнул, предлагая приземлить зад на стул.

Странно, как меня не разорвало от злости.

— Просто идите! — пришла на помощь мама и выразительно кивнула в сторону дверей. — Но вернитесь. Ритуальную трапезу надо заканчивать в том же составе.

Прислужники немедленно распахнули створки, открыв вид на пустой широкий коридор. Коротко извинившись перед гостями, я развернулась на пятках и зашагала к выходу. За спиной загрохотал отодвинутый стул. Закари нагнал меня на пороге, но не попытался поравняться. Шел на шаг позади, словно мы играли в «ловцы и умертвия», и «ловцы» беспрерывно дышали в затылок.

— Уверен, здесь нас никто не услышит, — не выдержал Закари посреди анфилады гостиных.

— Поверь, в нашем доме у стен действительно есть уши, — отозвалась я сдержанно. — Поэтому создай пять минут тишины.

Оказавшись в портретной галерее, по-прежнему озаренной лишь светлом магического пламени из ритуальной чаши, я остановилась и резко развернулась. Закари встал в паре шагов, сунул руки в карманы брюк.

— Далековато ты ушла, — усмехнулся он.

— Здесь нет «умного замка», — коротко объяснила я, что здесь-то нас точно никто не подслушает. — Скажи-ка мне, Торстен, последние четыре года ты был в меня влюблен?

— Что? — Стараясь подавить издевательскую ухмылку, он вытащил одну руку из кармана и почесал бровь. — Из чего ты сделала такой… забавный вывод?

— Я очень стараюсь быть вежливой. Ответь, пожалуйста, без шуточек.

— Нет, ты мне не нравишься, Марта Варлок, — с расчетливой издевкой сообщил он, бросив на меня высокомерный взгляд из-под ресниц. — Ты абсолютно не в моем вкусе и похожа на март. Всегда в дурном настроении и не… кхм…

— Договаривай, — вкрадчиво предложила я, уверенная, что он ляпнет гадость о внешности. Никогда не считала себя дурнушкой, но красоткам, вечно болтавшимся у него на правом локте, была не соперница.

— Непредсказуемая, — вывернулся придурок.

— Превосходно, — ни капли не обидевшись, ведь на недоумков не обижаются, похвалила я. — Но ты очень хочешь на мне жениться?

— У меня нет причин, чтобы впасть в такое отчаянье.

— Тогда что это было в столовой? — требовательно вопросила я. — Не понимал, к чему катился разговор?

— Они надумали закрепить дружбу брачным союзом. Все логично. Семейные связи самые крепкие.

— И ты заявил, что мы любовники! Уверена, мы сейчас вернемся, а они во всю помолвку за поминальным столом празднуют.

Он поцокал языком:

— Ты плохо слушала, сентябрь. Я сказал, что у нас серьезные отношения.

— А есть разница?

— Принципиальная.

— В любом случае, поздравляю! Завтра в гостевую башню тебе притащат новую ритуальную чашу и костюм жениха. Все, как велят традиции!

— И тебя, — со смешком промурлыкал Закари и сверкнул ироничным взглядом.

— И меня, очевидно, тоже притащат. В фате и ритуальном балахоне невесты.

— Ты ошибаешься, сентябрь. — Он одарил меня снисходительной улыбкой. — Если я хорошо знаю своих родителей, а я знаю их хорошо, они больше не заикнутся о договорном браке.

Я потерла переносицу и перевела дыхание, пытаясь вернуть хладнокровие, но недоумок в таком кошмарном количестве нам с нервной системой был категорически противопоказан.

— Уверена, что ты говоришь логичные вещи, просто мне не хватает таланта их уловить. Объясни, как твое абсурдное заявление поможет нам избежать свадебных бубнов и брачных татуировок?

— Варлок, глупо скрываться больше года, идти вопреки воле семей и не планировать общее будущее. Они будут ждать, когда мы объявим, что готовы заключить не расторгаемый магический брак.

— А если мои начнут настаивать? — упиралась я, все-таки мысленно соглашаясь, что доля правды в его словах имелась.

— Скажешь, что хочешь окончить академию. — Сосредоточившись на моей сережке, Закари вдруг приблизился на шаг, вкрадчивым движением заправил мне за ухо прядь волос, хотя та совершенно не мешала, и убрал руку обратно в карман. — Но отношения вещь непостоянная. О какой свадьбе может идти речь, если мы расстанемся. Что скажешь, Марта?

Что твои вкрадчивые, словно небрежные ласки вкупе с магнетическим голосом искусного соблазнителя, вероятно, действуют на дурочек похлеще афродизиака. Зато понятно, почему в природе академии Деймран происходит пошлый круговорот старшекурсниц по закону Закари Торстена.

— Другими словами, на этих выходных мы изображаем большую любовь, потом объявляем, что разбежались, и никому не придет в голову устраивать сватовство, — уточнила я. — Так?

— Верно.

— Ты понимаешь, что план не выдерживает никакой критики? — Я уперла руки в бока и выдохнула.

— Есть еще вариант, — улыбнулся он.

— Какой?

— Пожениться.

— Надеюсь, ответ ты прочитаешь в моем лице, — сдержанно произнесла я.

— Да, у тебя говорящая мимика, — ухмыльнулся Закари. — Но я всегда открыт для предложений. Каков твой план?

Уж точно не пойти под венец с недоумком Торстеном! Но если отцу что-то втемяшилось в голову, ни за что не переубедишь. Я мрачно посмотрела на Закари. Он изогнул брови и развел руками, дескать, излагай, Варлок, мое величество во внимании.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — сдалась я.

— Уверен, все сработает, — невозмутимо отозвался он.

— Когда мы скажем, что расстались?

— Через пару месяцев? — предложил Закари.

— Месяц и не больше! — категорично заявила я. — И я скажу, что ты мне изменил. Неверность — лучшая причина для расставания.

— Хорошо. — Он был подозрительно уступчивым. — Что-то еще?

— Мы отказываемся от любых совместных поездок домой. Не представляю, как объясню своему парню, что должна вместе с тобой изображать большую любовь.

— У тебя есть парень? — Закари иронично улыбнулся, словно сама мысль, что я могу завести нормальные, а не фальшивые отношения, его страшно веселила.

— Чему ты удивляешься? У меня есть парень, и он не придет в восторг, если узнает об этой авантюре, — проворчала я.

— Хорошо. Что произойдет в башне Варлок, останется в башне Варлок, — легко согласился он и протянул раскрытую ладонь: — Договорились?

Я замялась, не решаясь ответить на рукопожатие, и ждала какого-нибудь знака от высших сил, что авантюра не закончится возле свадебного алтаря. Высшие силы молчали. Языки магического пламени в ритуальной чаше на треноге по-прежнему лениво облизывали гладкие стенки. Никаких сигналов.

Крепко пожав друг другу руки, мы все-таки скрепили странную сделку.

— Давай возвращаться, пока нас не начали искать, — предложил он.

— Подожди! Пока никто не слышит… — Я заставила его притормозить. — Как мы начали встречаться? Надо решить. Вдруг спросят.

— Я тебя соблазнил? — предложил он с улыбкой.

— Плохой ответ.

— Ты меня соблазнила?

— Еще хуже, — прокомментировала я, начиная раздражаться.

Когда он влезал в шкуру ехидного придурка, что-то обсуждать становилось совершенно невозможным.

— Хорошо, в таком случае, на прошлом осеннем балу ты на спор с подругами пригласила меня на танец. Я был заинтригован, — выдвинул Закари предложение.

На спор с Эмбер я пришла на прошлый осенний бал, а Торстен развлекался с подружкой с розовыми волосами. Возможно, тоже с кем-то на спор. Мою соседку по комнате так впечатлил розовый цвет, что она три седмицы подбирала правильный оттенок и еще с месяц ходила в колере веселой фуксии.

— Я не умею танцевать, — сдержанно сообщила я. — И никогда не училась. Давай скажем, что ты был моим наставником на занятиях по темным искусствам. Слово за слово… Ну ты понимаешь.

— Банально.

— Зато реалистично, — заспорила я.

— Совсем не любишь романтику, сентябрь? — Карие глаза Закари смеялись. Он откровенно надо мной потешался.

Романтичной меня, и впрямь, назвать сложно.

— Торстен, просто пойдем морочить наших родственников, — буркнула я.

Двери малой столовой были плотно закрыты, но в коридор просачивались отголоски громких, яростных голосов. Казалось, люди внутри скандалили и, похоже, швырялись посудой! Я быстро толкнула створку, ворвалась в столовую, но так и замерла на пороге.

Варлоки и Торстены тихо сидели за столом, а воздух дрожал от гвалта, громыхающего в другом конце замка. Скорее всего в общей зале, где темные и светлые чародеи в своеобразной манере смешанного ковена праздновали день поминовения предков.

Как я и предполагала, дорогие родственники пытались подслушать наш разговор, но что-то пошло не по плану. «Умный» замок сегодня был не особенно умен.

Лицо отца побагровело. Мама по-простому подперла щеку кулаком и, ковыряясь вилкой в тарелке, просто ждала, когда непотребство закончится. Похоже, они давненько наслаждались «музыкальной» паузой.

— Зараза, хватит! — рявкнул папа, силой яростного выдоха потушив свечи в ближайшем канделябре.

И пространство неожиданно смолкло. От воцарившейся тишины даже слегка зазвенело в ушах.

— Вы наконец вернулись! — заметив нас, с облегчением воскликнула Люция.

— А то мы почти оглохли, — пробормотал Освальд.

— Присаживайтесь, — скомандовала мама. — Закончим ужин.

Неожиданно ладонь Закари легла мне на спину, и я едва не споткнулась на ровном месте. И вновь проявляя чудеса учтивости, Торстен помог мне усесться. Обошел стол и занял свой стул. Зуб даю, что со стороны мы действительно казались людьми в самых близких отношениях. Ближе не придумаешь… Помогите нам святые демоны!

Повисла выжидательная пауза. Народ ждал признаний.

— Мы вместе, — стараясь не встречаться с родителями глазами, бросила я. — Не хотела рассказывать, но раз случилось…

— Как вы начали встречаться? — вдруг заинтересовалась Дарина.

Я набрала в легкие побольше воздуха и вдруг, сама от себя не ожидая, выпалила:

— На осеннем балу…

— Я был наставником Марты… — в унисон мне произнес Закари.

Мы заткнулись и выразительно переглянулись. Стоило признать: это был полный провал.

Торстен-младший посмотрел на Дарину и спокойно, словно не случилось нелепого конфуза, проговорил:

— В начале прошлого года я был наставником Марты на занятиях по темным искусствам, а на осеннем балу Марта поспорила с подругой, что пригласит меня танцевать. — Закари так польщенно усмехнулся, что даже я живо представила, как в красном платье подкатываю к недоумку под ревнивыми взглядами его красоток-ведьм. — Я был удивлен.

— Марта, ты ведь не умеешь танцевать, — заметила мама, явно ошарашенная тем, что дочь была готова опозориться перед целой академией.

— Да, — согласилась я, проклиная тот момент, когда сама себя втянула в столь идиотскую ситуацию, — поэтому танцевали мы на редкость паршиво.

— Но ваша дочь очень старалась, — зачем-то похвалил меня Закари.

Святые демоны, позвольте в тысячный раз за последние четыре года задать острый вопрос: в чем я провинилась в прошлой жизни, что в этой вы наградили меня Торстеном-младшим? Может, именно из-за меня двести лет назад вымерли драконы?

К счастью, время доскреблось до полуночи. Ужин подходил к концу. Черные прислужники тихо покинули столовую и плотно скрыли за собой двери. По гостиным и залам разнесся первый удар замковых часов, стоящих в часовой комнате. В молчании мы дружно поднялись и взялись за руки, образовав живой ритуальный круг. От сомкнутых пальцев в воздух потек дымок темной силы. Пространство задрожало от магии, разбуженной в честь ушедших в лучший мир предков Варлоков и Торстенов. Все свечи резко потухли, и столовая погрузилась в непроглядную темноту. Последний удар сотряс башню Варлок. Поминальный день завершился.

Наступила гробовая тишина. Мы стояли, держась за руки и, не видя дальше собственного носа, ждали, когда «умный» замок снизойдет. Он не торопился одарить нас светом, и люстра на три десятка магических огней по-прежнему оставалась не зажженной. У некоторых ведьмаков, как у кошек, светились глаза.

— Зараза, зажги свет, — сдержанно потребовал отец.

Как сказал бы мой преподаватель по защите от проклятий: «ноль внимания, фунт презрения». Мы дружно расцепились и приготовились выбираться из столовой на ощупь. Хотелось верить, что никто не споткнется о стул и не переломает ноги.

— Марта, зажги свечи, — громким шепотом велела мама, видимо, тоже представив, как мы из замка на носилках выносим Торстенов с переломанными ногами и загружаем в шикарные кареты. — Но только светлым заклятьем, чтобы все по правилам.

Кто-то фыркнул. Думала, что мой фальшивый парень, однако Люция тихо шикнула на мужа:

— Цыц! Люди справляются с напастью, как могут.

Прикусив губу, чтобы не разразится ехидным смехом, я пробудила светлую магию. Голубоватые всполохи, окутавшие руку до запястья, дерзко мерцали в темноте.

— Поразительно, — снова зашептала Люция.

— Да будет свет, — пробормотала на вздохе и щелкнула пальцами.

Свечи в канделябре, стоящем в центре стола, выплюнули снопы искр. Неохотно занялись язычки голубоватого пламени. Тусклый свет не справлялся с густыми тенями, обступающими нас со всех сторон, но отразились в глазах Закари, заставив его зрачки на мгновение сократиться и сузиться до вертикальных щелок.

— Во славу предков! — провозгласил отец, который всю жизнь считал, что пафос сглаживает неловкость.

— Во славу! — согласился с ним Алистер.

Столовая пришла в движение. Народ направился на выход, и двери торжественно раскрылись сами собой. Как ни в чем не бывало в коридоре начали по очереди зажигаться магические рожки, словно «умная» магия от нашего артефактора Сириуса намекала, что время позднее, пора и честь знать, а не шарахаться по замку.

Гости с хозяевами принялись желать друг другу крепких снов, а отец непрозрачно намекнул Алистеру, что им стоит продолжить общение в кабинете под музыку замкового песнопевца. Я пожелала всем добрых снов и с некоторой неловкостью повернулась к Закари, понятия не имея, как прощаться с фальшивым парнем, которого еще пару часов назад считала своим идейным врагом.

— Увидимся завтра утром, — с натянутой улыбкой пробормотала я и протянула руки, чтобы заключить Закари в неловкие объятия.

План был быстренько его приобнять, не прижимаясь ни одной частью тела, похлопать по плечу и отстраниться. Совпасть с Торстеном сразу не удалось, и пару раз я ткнулась влево и вправо. Он не сопротивлялся, но и не помогал, а только с интересом наблюдал за неловкими телодвижениями. Когда мне все-таки удалось изобразить необременительные объятия, он заявил:

— Я собирался тебя проводить.

— Совершенно ни к чему, — отодвигаясь, отказалась я. — В башне Варлок безопасно и невозможно заблудиться.

— Если ты не против… — Закари выразительно изогнул бровь.

Вообще-то, я была против, но отказ несколько противоречил легенде, что мы страдали от большой и чистой любви.

— Дорогой сын, ты очень внимательный, — неожиданно одобрила, прямо сказать, не самое выдающееся предложение Люция. — Только долго не засиживайтесь и не проспите завтрак.

Почему-то прозвучало так, будто их ненаглядный сын заночует в моей спальне и ото сна нас отвлекут вовсе не безобидные шахматы.

— Закари просто доведет меня до башни! Подниматься не станет, — поспешно уверила я родителей, что никто не собирается с Закари Торстеном заниматься личной жизнью под крышей их дома. Да и под крышей любого другого тоже. — Правда, Закари?

— Кхм? — вопросительно промычал он.

— Спокойной ночи всем, — с улыбкой попрощалась я.

— Спокойной ночи, — согласилась матушка, поднажав на первое слово таким хитрым образом, что не оставалось сомнений, насколько эта ночь обязана быть безмятежной в моей опочивальне. Как в склепе у бесповоротно упокоенного умертвия.

До южной башни мы добрались в молчании. У подножья каменной лестницы я кивнула:

— Спасибо, что проводил, Закари. Не то чтобы я не дошла бы сама.

— Пожалуйста, — согласился он и преспокойно начал подниматься следом за мной, словно получил разрешение подняться в спальню.

— Ты куда? — С большим недоумением я оглянулась через плечо.

— Думал, что устроишь мне экскурсию по личным владениям, — нахально объявил он.

— Нет, — отказала я. — Хорошо добраться до гостевой башни. Если никуда не будешь сворачивать, то попадешь в холл. Ночью там любопытно посмотреть на мраморных драконов.

Он остался на лестнице, а я, придерживая юбку, начала подниматься. Даже когда ступеньки сделали виток, казалось, будто его взгляд колет спину где-то между лопатками. В то место он как раз укладывал горячую ладонь, тепло от которой проникало под одежду.

В комнате царила прохлада. Послушно зажегся свет. Едва я подошла к туалетному столику и начала снимать сережки, раздался стук бронзового молоточка, висящего на двери. Закатив глаза своему отражению в зеркале, я тяжело вздохнула и открыла.

Закари стоял в любимой расслабленной позе, привалившись плечом к грубой каменной кладке и спрятав руки в карманы. Черные волосы убраны за ухо. Взгляд из-под полуопущенных ресниц. В общем, он был в образе сердцееда.

— Не нашел дорогу назад? — Я скрестила руки на груди.

— Не привык так рано ложиться. — Она расплылся в улыбке. — Не смогу заснуть. Дай что-нибудь почитать.

— В замке чудная библиотека, — оповестила я.

— К тебе подниматься было ближе.

Нахал!

— Ладно. Жди здесь, — коротко ответила я, захлопнула перед его носом дверь и с самым решительным видом поднялась по узкой деревянной лестнице с лакированными перилами в галерею.

Книга, подаренная Эмбер, стояла припрятанная на самой нижней полке. На втором курсе моя соседка по комнате исповедовала аскетизм и умеренность во всем. Особенно в любимом занятии заправского сердцееда. По этому поводу мне была подарена очень умная книжка. Я читала ее на ночь, если не могла уснуть. Действовало безотказно. Собственно, ее-то и вручила Закари.

— Держи! Уверена, ты найдешь очень много нового и неизведанного.

Он забрал томик, прочел название и хмыкнул:

— Кажется, теперь мне многое о тебе понятно, сентябрь.

— Хорошего познавательного чтения на ночь, Закари.

Без особых церемоний я снова захлопнула дверь. За моей спиной в замке сам собой два раза провернулся ключ, чтобы нахальный гость не посмел вломиться внутрь без разрешения. И только я заставила с помощью магии расстегиваться платье, как снова раздался звонкий стук в дверь. Пришлось щелкнуть пальцами, и жемчужные пуговки стремительно вернулись в петельки. Одна все-таки отлетела и поскакала по полу.

— Да что тебе еще? — отперев дверь, с раздражением рявкнула я.

— Скучно. — Торстен продемонстрировал книгу. — Дай что-нибудь другое.

— Ослепляющее заклятье? — предложила я. — Это будет считаться «чем-нибудь другим»?

— Сентябрь, не будь занудой, как февраль.

— Святые демоны, и почему я все еще тебя терплю, — буркнула я, попытавшись захлопнуть дверь. Он крепко, с неожиданной силой перехватил деревянное ребро.

— Давай я сам выберу.

— Нет, ты не переступишь через порог моей комнаты! — заявила я и все-таки оставила его в коридоре.

Но стоило вновь добраться до книжных шкафов, как в тишине восхищенно присвистнули. Не веря собственным ушам, я посмотрела вниз. Закари стоял посреди моих покоев и с любопытством оглядывался вокруг.

— Какого демона ты вломился без разрешения? — возмущенно вопросила у него.

— А у тебя есть вкус, Варлок, — протянул он, подняв голову. — Никогда не подумал бы.

Скрипнув зубами, я вытащила с полки любовный роман и, стуча каблуками по лестнице, спустилась к нахалу. Без смущения Закари рассматривал на свет мой почтовик, клубящийся черным дымком нового сообщения.

— Ты меня заблокировала? — с искренним весельем уточнил он.

— Надеюсь, ты не расстроился. — Я ловко выхватила их его рук стеклянный шар и всучила книгу, цветочная обложка которой недвусмысленно намекала на более чем легкомысленное содержание. — Приятного чтения.

С насмешливым видом он забрал томик. Пока я пристраивала артефакт на подставку, Торстен открыл роман и протянул:

— Беру свои слова назад. У тебя отвратительный вкус.

— На тебя не угодишь. Между прочим, книга о твоем любимом занятии. Может, научишься парочке новых приемчиков. А теперь спокойной ночи, Закари.

— Ты правда уляжешься спать?

— Понимаю, ты понятия не имеешь, что такое личное пространство, но видеть тебя здесь странно. Боюсь, ночью будут сниться кошмары…

Тонко намекая, что кошмары с участием Закари Торстена этой ночью, а может, и следующей, мне будут сниться в любом случае, кто-то снаружи подергал ручку. Я заметила движение боковым зрением.

— Варлок…

Сама от себя не ожидая, я припечатала ладонью его приоткрытый рот. Закари тоже подобного финта не ожидал и приобрел весьма изумленный вид. Пришлось приложить палец к губам, дескать, у нас тут намечается вторжение. Собственно, не случилось оно благодаря светлому заклятью, оплетающему косяк. Обычная магия, в отличие от «умной», действовала безотказно.

— Марта, это мама. — Она деликатно постучалась. — Ты уже спишь?

Очевидно, родительница решила устроить проверку. Как представилось, какая длинная и проникновенная проповедь меня ожидает, если Закари с самым невозмутимым видом выйдет из спальни, так бросило в жар. Оглядевшись, я ткнула пальцем в сторону гардеробной. Спорить Торстен не стал и мигом нырнул в тесную комнатушку.

Мама между тем потеряла терпение и все-таки взялась за дверной молоток. Тишину наполнил громкий стук. Я открыла с самым недоуменным видом, дескать, что случилось в башне Варлок в самую тихую ночь в году. Родительница стояла в парчовом халате, в чепчике для сна и с маленьким сундучком в руке.

— Почему ты не открывала? — требовательно вопросила она.

— Задремала на верхнем ярусе, — на ходу сочинила я и даже попыталась зевнуть. Получилось паршиво. Вид, полагаю, у меня был исключительно бодренький.

Войдя, мама окинула полукруглую комнату орлиным взором. С подозрением пригляделась к портьерам, словно проверяя, не выглядывают ли из-под них мужские ботинки. Глянула в закуток, где стояла кровать.

— Ты одна? Где Закари?

— В гостевой башне, наверное, — протянула я. — Что-то случилось?

— Ничего. — Она пристроила сундучок на туалетный столик и уселась на диван. — Просто решила сегодня переночевать с тобой. Давненько мы не разговаривали, как мать и дочь.

Всем видом матушка показывала, что всерьез вознамерилась прочитать лекцию о серьезных отношениях с парнями. Вернее, с одним парнем, спрятанным между висящими в тесноте платьями. К счастью, она об этом не догадывалась.

— Тебе хочется поговорить почти в середине ночи? Может, просто ляжем спать? — с надеждой уточнила я.

Но если Беата Варлок надумала сторожить совершеннолетнюю дочь, чтобы ни один злодей Закари Торстен не попытался покуситься на девичьи прелести, то убедить ее, что моим прелестям ровным счетом ничего не угрожает, невыполнимая миссия. Мне не хватит красноречия. Шпион в гардеробной был обречен сидеть в тесноте, пока она не заснет. Надеюсь, в последние дни мама не страдала бессонницей.

— Марта, это очень важный разговор, — строго ответила она и похлопала по дивану, предлагая мне немедленно заземлиться и внимать материнской мудрости.

Оставалось расслабиться, получать удовольствие и по возможности поменьше болтать. С враньем и пунктуальностью у меня такая же проблема, как у мамы с политесом и деликатностью.

Я устроилась на диване, расправила на коленях кружевную юбку и приготовилась позориться. В гардеробной что-то упало. Возможно, Закари. Или от осознания, что скоро его не выпустят, или от запаха лавандовых благовоний.

— Кстати, ты не страдаешь в последнее время бессонницей? — вырвалось у меня вообще-то весьма неуместно, но вопрос действительно был животрепещущ.

— Нет, — сухо отозвалась мама и поправила чепец. — Не перебивай меня.

— Ты еще ничего не сказала.

— Конечно, ты все время меня отвлекаешь! — проворчала мама и, прочистив горло, с деликатностью носорога спросила: — Ты вообще не собиралась нам рассказывать о Закари Торстене?

— Вообще… — согласилась я, но тут же поняла, что выбрала неправильную стратегию. — Когда-нибудь рассказала бы, но точно не в этом году. И скорее всего не в следующем. В идеале ничего не хотела рассказывать до получения диплома.

— Боялась, что мы перестанем оплачивать академию?

— Я получила бесплатное место с содержанием, — сдержанно напомнила я.

— Ах, точно, — согласилась мама и от конфуза желтые глаза приобрели оранжевый оттенок. — Если подумать, Закари хороший мальчик… Репутация только у него плохая.

Очень хотелось сострить, что они практически надумали меня сосватать за парня с плохой репутацией, но я прикусила язык. Следовало сделать вид, будто мы с Закари не догадались, к чему семимильными шагами шел разговор за столом.

— Когда вы с Закари намерены пожениться? — спросила мама.

— В смысле? — напряглась я.

— Вы сказали, что у вас серьезные отношения, — напомнила она. — Просто, чтобы ты знала: мы не осуждаем! И будем не против породниться с Торстенами. Признаться, твоему отцу приходил в голову такой вариант. Клановая вражда окончательно затухнет. Так делали еще во время драконов…

Ты труп, Закари Торстен! Как я вообще согласилась на твой провальный план? Клянусь, ты получишь самую ужасную жену на семь королевств!

— …Однако, — решительно высказала мама, и у меня отлегло, — мы живем в современном мире. Прежде чем думать о замужестве ты должна получить высшее магическое образование! Никакой свадьбы до окончания учебы!

Ладно, живи, Закари Торстен. Может, твой план небезнадежен.

— Как говорил мой великий дедушка: в магическом мире сложные заклятья избавляют от многих проблем, — с умным видом поддакнула я.

Справедливо говоря, эту мысль он выказал во время суда о незаконно воскрешенном Торстене. Вражеский клан узнал о родственнике-питомце в башне Варлок и подал жалобу в магический совет. Деда обязали выплатить громадный штраф. На эти деньги можно было вполне законно завести целый отряд воскрешенных мертвецов. Торстена все равно пришлось упокоить. Со всеми почестями, за наш счет.

Если верить семейным хроникам, они вообще не постеснялись и заказали на обряд прощания с посмертием королевский оркестр. С барабанами! Подозреваю, никогда факел ненависти не горел так ярко, как в те мгновения, когда музыкант бахал по огромному барабану, и по окрестностям разносился издевательский «бум».

— Папа со мной полностью согласен, — с такой убежденностью заявила мама, что мигом стало ясно: если отец по какой-то причине точку зрения не разделял, то в его интересах поскорее ее разделить, принять и нести в мир, как светлые несут добро и справедливость. Иначе отдача замучает.

— А Торстены? — осторожно уточнила я.

— Уверена, они в таком же шоке, как мы. Какая женитьба? Все переваривают новость, что вы год по углам прятались… — Она осеклась, кашлянула в кулак и добавила: — В общем, дорогая моя дочь, сегодня я поняла, что ты стала совсем взрослой. Пришло время тебе узнать о содержимом тайного женского сундучка.

— Чего? — не поняла я.

— Тайный сундучок, — снова повторила мама.

Мы одновременно повернулись к туалетному столику, на котором стоял окованный серебряными орнаментами ларец.

— Мне страшно спрашивать, что там, — тихо протянула я. — Косметические притирки от морщин?

— Средства от неожиданных неприятностей.

Я недоуменно посмотрела на маму. Она ответила выразительным взглядом и изогнутыми бровями. Странная пауза затянулась.

— Дочь, ты же в курсе, что детей приносят не аисты?

Первое, что пришло в голову после этой нелепой фразы, мысль о Закари Торстене, засевшем в гардеробной комнате. Мог ли этот вечер стать еще хуже? Оказалось, что мог и стал!

Без предупреждений, предисловий и вступительных речей дорогая матушка принялась туманно объяснять совершеннолетней дочери, откуда берутся дети. Помогите мне святые духи, потому как святые демоны сейчас не в состоянии. Они задыхаются от хохота!

— Марта, — торжественно приступила она к образовательному процессу, — все знают, что дети — цветы жизни.

— Мама, не надо… — умоляюще пробормотала я.

— Надо, милая. Очень надо! Вопрос неимоверно серьезен! — Она ободряюще потрепала меня по руке. — Помни, что твоя мать испытывает такую же неловкость, как и ты.

— Я знаю, откуда берутся дети!

— На практике? — встрепенулась она.

Какой страшный вопрос! Скажешь, что в теории — начнет просвещать. Признаешься в практически навыках — впадет в материнский экстаз и прочтет задушевную лекцию о девичьих чести и гордости. Что говорить-то?! Но мыслей не было.

— Ну… — сказала я.

— Что?

— У нас с Закари иного рода отношения! — выпалила на одном дыхании. — Они… возвышенные!

Святые духи и демоны, можно просто лечь на пол и помереть от позора?

— Очень хорошо! — кивнула мама. — Но у Закари репутация энергичного садовника. Если вы все-таки надумаете перекопать, так сказать, цветочную клумбу… то тебе следует знать, что сделать, чтобы на этой клумбе ничего не проросло. Понимаешь?

— А?

— Вижу, что не понимаешь, — вздохнула мама и, поморщившись, помахала рукой: — Просто принеси сундучок.

— А может, все-таки не надо? — тихо и жалобно спросила я.

В голове звучал издевательский хохот того самого «садовника» из гардеробной, об истинной энергичности которого мама понятия не имела.

— Буду прямолинейной! — рявкнула она, потеряв терпение. — Я не готова стать бабушкой! Принеси ларец.

Выразительный взгляд родительницы заставил меня подняться с дивана и притащить нарядный ларь. Внутри что-то подозрительно звякало. С важным видом мама пристроила его на колени и подняла крышку. Стенки тайного хранилища светились, намекая, что оно охраняется магическим заклятьем.

— Запоминай! — приказала мама и продемонстрировала круглую бутылочку с картонной карточкой, привязанной к узкому горлышку. — От детей.

— Что мне с ним делать? — не выдержала я.

— Строго следить за сроком годности! — отрезала она. — Принимать перед… вспашкой клумбы.

— Перед чем?

— Перед всем!

— Ох уж эти садовые метафоры, — проворчала я.

Мама недовольно покачала головой, дескать, будь серьезнее, дочь, и показала новую склянку:

— Успокоительное.

— Если я распсихуюсь от странных разговоров о клумбах и садовниках?

— Если мужчина не пожелает держать себя в руках! — объявила мама. — Десять капель на стакан воды, и он расхочет превращать твоего отца в деда.

Святые демоны, как я до этого докатилась?!

Между тем из сундучка появилась новая склянка.

— Это снотворное, — пояснила неугомонная родительница. — Двадцать капель, и мужчина спит как младенец. Во сне мужчинам не хочется заниматься разными глупостями. И последнее: средство для мигрени.

— Ты хотела сказать: от мигрени? — поправила я, разглядывая крошечную склянку.

— Нет, для мигрени. Две капли, и от головной боли мужчина не сможет думать о пагубных для твоего образования страстях. Он в принципе не сможет думать. Средство серьезное, пользуйся только в самом крайнем случае. Болезные мужчины капризны и требуют тщательного ухода.

— А это что? — не поняла я, когда мама вытащила из сундучка черную бархатную тряпицу с завязками. — Мне связать его, что ли, чтобы руки не распускал?

— Нет, это просто моя маска для сна, — пояснила матушка, аккуратно опустила крышку ларца и протянула его мне: — Владей, дочь моя!

Нехотя забрав сундучок, я пристроила его на коленях и приготовилась дальше внимать материнской мудрости. Все равно после красочных садово-оранжерейных сравнений опозориться сильнее невозможно. Некоторое время мы сидели в дивном молчании и с одинаково вопросительными улыбками смотрели друг на друга.

— Если хочешь еще что-нибудь узнать, то спрашивай, — неожиданно подбодрила она. — Не надо стесняться! Кто тебе еще расскажет о важных вещах, как не мать?

— Нет-нет, ты все очень доходчиво объяснила, — мигом отказалась я от удовольствия узнать другие способы, как не сделать ее бабушкой, и быстренько поднялась с дивана. — Время позднее, завтрак ранний. Давай ложиться.

Быстренько сунув ларчик на ступеньку винтовой лестницы, я двинула в сторону кровати, спрятанной в небольшой специально отделенной комнатушке.

— Ты хочешь спать в платье? — удивилась мама.

Хороший вопрос.

— Собиралась разложить кровать, — сочинила на ходу и, изобразив не слишком убедительный зевок, протянула: — Но если ты сама, то переоденусь. Глаза уже слипаются.

В гардеробную я прошмыгнула через едва приоткрытую дверь, чтобы случайно не продемонстрировать засевшего в недрах Торстена. Озаренный тусклым светом настенного светильника, он замер в позе властелина одежного королевства: скрестил руки на груди и прислонился к высокому комоду, словно каждый день застревал в гардеробах у девушек. Почти черные глаза смеялись, на губах цвела издевательская улыбочка. Одна из самых бесящих, вызывающих во мне логичное желание залепить ему в физиономию заклятьем немоты, но мы и без магии были вынуждены молчать.

Скривившись в ответ, я заставила его потесниться и выдвинула ящик комода. Без зазрения совести Закари заглянул в полку с нижним бельем, обнаружил черный кружевной корсет, лежащий сверху, и уважительно округлил глаза.

— Расстегнуть? — тихо-тихо промурлыкал он и нахально провел пальцем по пуговичному ряду у меня на спине.

— Лучше рот себе застегни… садовник, — едва слышно отозвалась я и вдруг, сама от себя не ожидая, от этого слова (да и вообще от всей идиотской ситуации) громко и нервно прыснула от смеха.

— Марта? — вдруг позвала из комнаты мама. — Ты там плачешь?

Мы с Закари быстро переглянулись.

— Все хорошо! Просто переодеваюсь! — крикнула я в ответ.

Но по дубовому паркету застучали каблуки маминых домашних туфель. Похоже, она вознамерилась вломиться в гардеробную и проверить: не рыдает ли ее неискушенная дочь от жестокой правды, что детей находят не в капусте, не в кабачках и даже не в кустах животворящей мандрагоры.

Вообще-то, никто не собирался переодеваться и светить прелестями перед Закари, но обстоятельства требовали быстрых решений.

— Достань ночную рубашку… — шикнула ему.

Давненько я не колдовала в такой панике! Заклятье заставило пуговицы на платье стремительно расстегнуться, а шнурки на ботинках развязаться. Торстену тоже слегка досталось светлой благодати: у него до пупа расползлась черная рубашка. Полы кокетливо разъехались и продемонстрировали гладкий крепкий торс, сохранивший следы летнего загара.

Однако Закари не заметил конфуза. Пока я стаскивала платье через ноги, путаясь в подоле, он вытащил из ящика сорочку и встряхнул. Сверток расправился в длинный безразмерный балахон с кривоватыми цветочками на высоком вороте.

На остолбенелого от изумления Торстена было больно смотреть. Похоже, одеяние, достойное послушницы магического монастыря, куда меня частенько грозились отправить на перевоспитание, «энергичный садовник» видел впервые в жизни. А еще не верил, что — так сказать, — держит костюм невинной девицы в руках.

Признаться, я тоже такого в своем гардеробе ни разу не находила, но капризничать было некогда. Выдрала из окаменевших рук Закари рубашку и натянула прямо на шелковую сорочку. К слову, на нее заправский бабник не обратил никакого внимания. Очевидно, на нормальное женское белье он успел насмотреться до конца жизни. Как, впрочем, и на полуголых девиц.

— Марта, — мама говорила практически под дверью, — ты точно в порядке?

Не придумав, куда спрятать парня в том месте, где он уже вроде как надежно спрятан, я резко пихнула его в сторону одежного ряда. От неожиданности Закари завалился между платьями, попутно содрав с вешалки тяжелый бальный наряд. Сама не ожидала сногсшибательного результата!

Скинув на ходу ботинки, я выскочила из гардеробной буквально перед носом обеспокоенной родительницы и с идиотской улыбкой прислонилась спиной к двери.

— Мне показалось, что у тебя там что-то упало, — нахмурилась мама.

— Я! — выпалила первое, что пришло в голову. — Разувалась и чуть не упала. Так хочу спать, что уже на ногах толком не держусь. Пойдем?

— Ты надела ночную рубашку, которую я подарила, — прокудахтала матушка.

Видимо, меня так впечатлил подарок, что в памяти не отложилось, на какой праздник его вручили.

— Очень удобная, — похвалила я и едва не наступила на длинный подол. — Даже далеко не убирала.

Обняв матушку за плечи, я увлекла ее в сторону расправленной широкой кровати и щелчком пальцев погасила огни в большой комнате. Мы улеглись. Потушили настенные ночники. В темноте на туалетном столике таинственно светился почтовик. Под дверью в гардеробной пробивалась полоска мигающего света. Гасла и снова зажигалась от движения. Видимо, Закари отчаянно боролся с бальным платьем.

Мама начала подвязывать ночную маску, но вдруг заметила пульсирующий свет.

— В гардеробной моргает лампа, — насторожилась она.

— Какой-нибудь дух, наверное, залетел, — по-умному предположила я, искренне желая, чтобы эта «страшилка из шкафа» хотя бы на секунду замерла.

— Просила же всех домовиков поймать! От «умного замка» нечисть совсем взбесилась, — посетовала мама.

— Наверное, кто-то нового притащил.

Она недовольно поцокала языков, завязала глаза и улеглась на соседнюю подушку. Некоторое время мы провели в молчании. Я не шевелилась и ждала, когда мама заснет.

— Если вы с Закари встречаетесь, — вдруг проговорила она в тишине, — почему ты была против приезда Торстенов?

Вот так всегда: только расслабишься, как прилетает каверзный вопрос. Кажется, скрип моих мозгов можно было услышать наяву. Логичного объяснения, почему я искренне возмущалась, не находилось, пришлось озвучить не особенно логичное:

— Не хотела, чтобы вы узнали правду.

— Моя милая дочь, — вздохнула мама, — видимо, тебя очень сильно тяготила тайна. А мы ведь догадывались, что у тебя кто-то есть. Ты летом постоянно уезжала из замка. Все ждали знакомства.

Матушка наконец примолкла. Я дожидалась, когда она крепко заснет, прислушивалась к дыханию и не заметила, как задремала. Проснулась резко, от осознания, что счастливо дрыхну, а за окном давно занимается рассвет!

Проверила родительницу. Она лежала на другом конце кровати, подсознательно уступив мне большую половину. Тихонечко выбравшись из-под одеяла, на цыпочках я прошла к гардеробной. К моему огромному недовольству, Закари никуда не делся. Он спал, сидя на полу возле комода и прикрывшись сверху собственным пиджаком.

— Торстен, — прошептала я и потрепала его по плечу.

Он резко открыл глаза, и зрачки сократились до тонкой вертикальной полоски.

— Ты почему еще здесь? — тихонечко спросила, когда в его взгляде появилась осмысленность.

— Ваш замок не дал выйти, — прошептал он, растер лицо ладонями и, сморщившись, поднялся на ноги. Видимо, тело затекло.

— А магия тебе на что?

— Стоило выбить дверь? — недовольно проворчал Закари.

Стараясь двигаться бесшумно, мы выбрались из гардеробной и крадучись добрались до двери. Замок не сопротивлялся: позволил опустить ручку. На лестнице царил тяжелый холод и хотелось поежиться. Я выпустила парня и прошмыгнула за ним следом.

— Хорошо тебе доспать, Варлок, — пробормотал он, натягивая словно пережеванный драконом пиджак.

— Встретимся на завтраке, Торстен, — хмыкнула я.

В этот момент дверь за моей спиной широко раскрылась. На нас в большом удивлении смотрела проснувшаяся матушка в чепце и с черной бархатной маской, болтающейся на шее.

— Позвольте спросить, молодые люди, что вы делаете? — с ледяной интонацией вымолвила она.