Мы встретились в декабре

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Джесс

8 июня

— Лодка? — Алекс стоит на кухне в носках и мятой, выцветшей серой футболке. Его джинсы низко спущены на талии, и когда он складывает руки вместе и поднимает их над головой, потягиваясь, что превращается в зевок и я вижу едва заметную дорожку темных волос, которая тянется от его пупка вниз к…

Я отвожу взгляд и беру тряпку, протирая кухонную раковину, которая и так чистая.

— Ага, — говорю я, споласкиваю тряпку, складываю ее и вешаю сушиться под краном. — Я, ты и Бекки. Эмма уезжает на эти выходные.

— Давай, — говорит Бекки, появляясь в своем халате. — Будет весело.

— Всё всегда весело, пока кто-нибудь не утонет в ужасной аварии на лодке, — мрачно говорит Алекс. Но его губы растягиваются в улыбке, и он медленно кивает. — Хорошо. Я думаю, что вы две сумасшедшие. Но ладно.

— Отлично, — говорит Бекки, давая ему пять.

Выходя из кухни, он оборачивается, держась рукой за дверь, его волосы по-утреннему взъерошены. Он почесывает бороду и переводит взгляд с Бекки на меня, на его лице медленно расплывается улыбка:

— Спасибо, ребят. Я ценю это.

— Я говорила тебе, что он сочтет это хорошей идеей, — шепотом говорит Бекки, когда мы слышим его шаги на последней, скрипучей, ступеньке.

— Что вы двое затеваете?

Я смотрю на Роба, который вошел в комнату и направился прямиком к холодильнику.

— О, привет, — говорю я. — Это же наш алый первоцвет, — наш ожидаемый сырный вечер в итоге не состоялся, потому что Роба вызвали на работу, чтобы он забрал чью-то смену.

— На днях у меня будет недельный отпуск, — говорит он со своим глубоким акцентом из Глазго. — И вы еще будете жаловаться, что я путаюсь у вас под ногами.

— Думаю, это миф. Насколько я могу судить, ты работаешь триста шестьдесят пять дней в году, — поддразнивает Бекки.

— Да будет тебе известно, что у меня сегодня выходной, чтобы наверстать упущенный понедельник, и у меня нет никаких планов.

— Ох, — говорит Бекки, взглянув на меня. — Хочешь появятся?

— Зависит от того, что это будет, — Роб ухмыляется. — Ты же не хочешь, чтобы я сделал что-нибудь своими руками или что-то в этом роде?

Она подзывает его к себе. Выглядя довольным, что его пригласили, он подходит, садится и слушает, пока мы объясняем, что наша миссия — отвлечь Алекса от мыслей о том, каким должен был быть сегодняшний день.

— С удовольствием. И потом, может быть, когда мы вернемся, я смогу приготовить что-нибудь вкусненькое на ужин. Как насчет карри? Алекс любит карри, да?

— Определенно.

— Точно. Во сколько выезжаем?

Бекки смотрит на часы:

— О, Боже, еще целая вечность. Около половины первого?

— Отлично, — Роб потирает руки. — Я схожу в магазин, чтобы купить кое-что для ужина. Я устрою такой пир, что он просто с ума сойдет. У него не будет возможности даже думать о том, как его зовут, когда я закончу.

За то время, что нам с Бекки требуется, чтобы принять душ, подобрать что-нибудь из одежды и, как обычно, субботним утром, побродить по дому, Роб успел сходить на рынок на Портобелло-роуд, накупить огромных пакетов мяса и свежайших овощей, и теперь он стоит у кухонной столешницы, измельчает лук и чеснок с молниеносной точностью. Несмотря на его огромные руки, нож двигается так быстро, что я не успеваю за ним уследить.

— Я думала, ты будешь готовить ужин позже? — я отщипываю кусочек нарезанного красного перца.

— Ага, — говорит он, хлопая меня по руке и смеясь. — Просто оставлю все промариноваться на несколько часов.

Я заглядываю в холодильник и вижу, что он битком набит разнообразными блюдами, накрытыми пищевой пленкой и уже вкусно пахнет.

— Вееерно, — он высыпает горсть нарезанного мяса в посуду, смешивает с чем-то похожим на кусочки рыбы и накрывает сверху.

— Могу я помочь? — чувствую себя немного бесполезной, стоя здесь, когда мастер за работой. Он качает головой.

— Не, все готово, — он открывает кран и моет руки, засовывает использованную посуду в посудомоечную машину и включает ее. — Ребята, вы готовы?

Мы спускаемся к Паддингтону, где пришвартованы лодки. Там небольшая очередь — семьи и туристы все ждут, чтобы подняться на борт своих лодок. Кажется, все чувствуют то же, что и мы — слегка нервничают и немного посмеиваются. Я очень стараюсь не беспокоиться о целых шести миллионах вещей, которые могут пойти не так. На самом деле, я не любитель лодок. Я с удивлением обнаруживаю, что Бекки точно знает, что делает. Она ведет нас всех в лодку, и мы садимся. Я осматриваюсь в поисках весел.

— Она электрическая, — говорит она, смеясь. Она садится сзади и умело увозит нас подальше от Торговой площади и толп туристов, которые снуют вокруг. На воде множество лодок, и все же Бекки каким-то образом удается плавно увернуться с дороги, и, прежде чем мы успеваем опомниться, мы уже плывем и солнце отражается в воде. Я рада, что захватила с собой солнцезащитные очки. Алекс тоже в них, а Роб, его бледные веснушчатые руки покрыты кремом от загара, в бейсболке и сидит на рулевом конце лодки, думаю, это корма, или, может быть, нос, во всяком случае, что-то из этого, с Бекки. Ясно, что ему до смерти хочется занять свою очередь.

Я сажусь боком, мои колени почти касаются джинсов Алекса. Он смотрит на воду, погруженный в свои мысли.

— Здесь так тихо, — говорит он через некоторое время.

Роб и Бекки болтают о кулинарии. Я наблюдаю за тем, как тянутся вниз длинные ветви плакучей ивы и ее листья мягко шелестят на ветру. Семьи с собаками и детскими колясками прогуливаются вдоль канала, и я думаю о Софи и ее попытке забеременеть в стойке на голове — это заставляет меня засмеяться.

Алекс снимает очки и подозрительно смотрит на меня, его рот удивленно приподнимается:

— Что смешного?

Я подношу руку ко рту, пряча улыбку:

— Даже не спрашивай.

— Я рад, что мы выбрались, — говорит Алекс, легонько подталкивая мое колено своим. — Спасибо.

— Это была идея Бекки. Она подумала, что ты, возможно, захочешь отвлечься сегодня, потому что… — я замолкаю, тоже снимая солнечные очки и покусывая их дужку. Я смотрю на него и откидываю волосы с лица.

— Я хотел поговорить с тобой, — начинает Алекс тихим голосом, меняя тему. — Мне правда жаль, если я поставил тебя в неловкое положение на прошлой неделе, спрашивая об Эмме.

— Все в порядке, — говорю я, снова надевая очки и заправляя волосы за уши.

— Смотри, — Алекс указывает через мое плечо. — Вон наше кафе.

Я осторожно поворачиваюсь (не хочу выпасть из лодки) и вижу, что мы добрались до Маленькой Венеции, и вижу маленькое уличное кафе, где мы остановились выпить кофе после нашей первой совместной прогулки. Теперь для нас стало чем-то вроде рутины останавливаться там после прогулок и есть белый хлеб с шоколадным брауни. Я стараюсь не обращать внимания на то, как у меня сводит пальцы на ногах в моих конверсах от того, что он назвал его нашим кафе.

— В любом случае, — продолжает он, и я оборачиваюсь, чтобы снова посмотреть на него, — я просто хотел, чтобы ты знала, что я действительно ценю, что ты выслушала меня. И я порвал отношения — ну, не то чтобы это было чем-то особенным, на самом деле, но ты понимаешь, что я имею в виду, с Эммой, — его голос низкий.

— Как она это восприняла? — я спрашиваю. Неудивительно, что дом показался мне немного странным.

— Хорошо, — он прочищает горло. — Ну, в общем, нормально.

— Так вот почему она стала немного незаметной?

Он кивает и теребит свободную нитку на своих джинсах, тянет ее, пока она не порвется, а затем рассеянно перекручивает между пальцами:

— Она вернулась к своим родителям.

— Боже, — я пытаюсь вспомнить, когда видела ее в последний раз. — Я знала, что она куда-то уезжает, но не представляла куда.

— Ага.

Мимо нас проплывает лодка, и мы все смеемся над двумя спаниелями в собачьих спасательных жилетах, которые сидят на столе, а их владельцы держатся за руки и вместе управляют лодкой.

— Хочешь попробовать, Джесс? — Бекки указывает на румпель. Или это руль? Неважно.

Я качаю головой:

— Думаю, тот факт, что я не знаю, румпель это или нет, вероятно, является хорошей причиной оставаться там, где я сижу.

— Алекс? — спрашивает Бекки.

— Продолжай, — он улыбается мне, и они выполняют немного хитрый маневр, который заставляет лодку тревожно покачиваться. — Следующая остановка, — он прикрывает глаза и всматривается вперед, — Пиратский замок.

— Пиратский замок? То есть, настоящий замок? — спрашиваю я.

— Не-а, — он смеется. — На самом деле это благотворительная организация, которая занимается на лодках с детьми из неблагополучных семей.

— Откуда ты так много знаешь об этом? — мы проплываем мимо, и группа детей в спасательных жилетах забирается на лодку.

— Компания, в которой я раньше работал, занималась сбором средств для них.

— Значит, компания была связана не только с корпоративной жадностью? — я поддразниваю его.

— Нет, они сделали кое-что хорошее, — он откидывает волосы с лица. — Ну, там тоже было изрядное количество корпоративного дерьма.

Я думаю о своем злополучном свидании с, как его там, инвестиционным банкиром. Это тоже было на яхте. Кажется, я плыву по течению весь свой первый год в Лондоне.

И вот мы снова в Лондонском зоопарке, вольеры огромной геометрической формы возвышаются высоко над деревьями.

— Как думаешь, мы снова увидим нашего жирафа? — Алекс смотрит вверх.

Группа людей, загорающих на крыше плавучего дома, поднимает бокалы за нас, когда мы проходим мимо них, и Бекки достает упаковку пива из сумки, которую она спрятала под столом.

— Ваше здоровье, — говорим мы, чокаясь горлышками наших бутылок.

Мы лениво плывем дальше, к Камден-Лок, где образовалась пробка из лодок, и возвращаемся обратно, направляясь домой. В животе у меня урчит так громко, что Алекс смеется.

— Может, после этого сходим за едой? — спрашивает он. Он не знает, что Роб все утро усердно работал, готовя праздник для нас, когда мы вернемся. Я смотрю на Роба, вопросительно поднимая брови. Он едва заметно кивает.

— Почему бы вам двоим не пойти перекусить, пока мы забросим лодку обратно, а потом мы с Робом отправимся обратно?

Если бы я не знала Бекки лучше, я бы поклялась, что она пыталась поставить нас в ситуацию, когда мы были вынуждены быть вместе, наедине. Но а) Бекки не из тех, кто занимается сватовством (она слишком практична для этого) и б) сегодняшний день не об этом. Предполагается, что мы отвлекаем Алекса от его несвадебных мыслей. И она понятия не имеет, что я к нему чувствую. Думаю, у меня неплохо получилось это скрывать. Во всяком случае, я надеюсь, что у меня получается.

Мы выходим возле Примроуз-Хилл и бредем обратно через парк, останавливаясь, чтобы купить сэндвичи, которые едим, сидя на траве, скрестив ноги, лицом друг к другу. Солнце все еще сияет на небе. Я думаю, что это был бы идеальный день для свадьбы. Алекс молчит. Интересно, думает ли он о том же. Я откидываюсь на траву, смотрю в небо, впитывая тепло.

Он ложится рядом со мной, так близко, что я чувствую, как покалывает мою кожу от его близости. У моего сердца нет памятки «ничего не происходит», и в данный момент оно очень громко стучит у меня в ушах.

— Странно, не правда ли? — говорит он, все еще глядя в небо. Он прикрывает глаза от солнца.

— Что?

Он протягивает руку так, что его рука легко касается моей. Я чувствую, как в моем животе оживает целая радуга бабочек.

— Что могло бы быть. В промахе от ошибки.

Думаю, он говорит о свадьбе. Он определенно говорит о свадьбе. Не так ли?

Я лежу, не двигаясь.

А потом он протягивает руку, и на секунду его мизинец касается моего. Я не могу понять, несчастный случай это или нет. Я не отдергиваю руку. Я просто лежу, смотрю на облака и удивляюсь, как малейший физический контакт может вызвать у меня ощущение, будто кто-то зарядил электрический разряд от головы до ног. Я искрюсь так, будто бы светилась в темноте.