Нарисуй мне в небе солнце (СИ)

Часть 10

— «Если после разговора с врачом пациенту не стало легче, значит, это не врач» — так ещё в девятнадцатом веке говорил знаменитый русский терапевт, профессор и общественный деятель Сергей Петрович Боткин, — процитировал начало одной из книг по терапии своей участковой медсестре Ярослав. — На том медицина держится!

Рабочий день только начинался, до приёма оставалось несколько минут. Яр собирался посмотреть фамилии взявших талоны, примерно представить, кто к нему идёт и с чем. В основном приходили одни и те же. Чаще одинокие бабушки, с жалобами на боли то в одном месте, то в другом. Школьники старших классов или их родители за справками по поводу пропусков. Грипп ещё не начался, простудные тоже, так что всё достаточно однообразно и спокойно.

Только не в этот день. Пока Ярослав рассуждал о примерном списке пациентов, дверь распахнулась, и в кабинете возник здоровенный мужчина не в самом лучшем расположении духа.

— Я буду жаловаться! Вы меня слышите? Я буду жаловаться! — Красное от возмущения лицо перекошено от злобы, а по столу он стукнул кулаком так, что включённый компьютер подпрыгнул и начал срочно перезагружаться.

— Проходите, садитесь, — совершенно бесстрастным тоном сказал Ярослав и показал рукой на стул. — А теперь жалуйтесь. Я вас внимательно слушаю.

— Так я на вас собирался. — Мужчина в растерянности уселся на стул, от агрессии не осталось и следа. — Вот вы мне прошлый раз таблетки назначили, а они не помогают. Голова как болела, так и болит.

— Я назначил? Вы уверены? Как ваше имя и отчество? Я не помню, чтобы вы ко мне приходили.

— Ну, не вы, женщина тут сидела. Так она, зараза, таблетки дорогие выписала, а где я такие деньжища-то возьму. Вот и купил подешевле, по средствам, так сказать. Трофимов я, Василий Васильевич. Шестьдесят третьего года рождения.

Ярослав прочитал запись в карточке и назначение. Да, похоже, что перед ним гипертоник. И назначения сделаны правильно. Достал тонометр, измерил давление — точно криз. Только рука очень горячая. Склеры красные, потливость.

— И какие таблетки вы купили?

— Цитрамон, а он хоть две, хоть три ешь — боль не снимает.

— Голова-то болит у вас от давления, тут другие таблетки надо, встаньте, пожалуйста, я лёгкие послушаю.

— Ну что за напасть, то встань, то сядь. — Мужик отчаянно жестикулировал. — Нога болит, мелочь там, не вашего ума будет. На мне всё всегда как на собаке заживало.

Ярослав насторожился. Не понравилась ему эта фраза. Но вида он не подал.

— Давайте и ногу посмотрим. Раз пришли, будем смотреть всё.

Василий Васильевич закатал штанину, и Ярославу оставалось только тяжело вздохнуть, поняв причину «головной» боли, а Надежда Михайловна побежала за хирургом. Оказывается, пациент четыре дня назад косой голень поранил, подорожник привязал, а оно нагноилось. Высокая температура и давление дали головную боль, что цитрамоном не снималась. Вовремя Василь Васильевич жаловаться пришёл. Хоть с ногой остался. Почистили, перевязали, укол антибиотика сделали. Пить таблетки он обещал, да Ярослав записал его данные и себе актив поставил. Надо зайти, посмотреть, что дальше будет.

Только за ним дверь закрылась, как медсестра решила рассказать анекдот.

— Решил господь бог поправить дела в российской медицине и направил Иисуса в поликлинику — работать участковым терапевтом. Первый рабочий день, у кабинета очередь из бабок, привозят на прием пациента — паралитика на коляске. Иисус ему руки возлагает на голову и говорит: встань и иди. Тот встал и пошел. Выходит в коридор, там очередь его спрашивает: «Ну что, как новый терапевт?» «Да такой же как и прошлый — даже давление не померил».

Посмеялись вместе и пригласили следующего пациента.

Рабочий день уже подходил к концу, когда двери отворились и в кабинет вошла главврач. Поздоровалась и обратилась к медсестре:

— Ну что, Надежда Михайловна, как наш доктор?

— Хороший у нас доктор, Виктория Павловна. Люди его любят, авторитет среди пациентов приобрёл. Мне с ним работать в удовольствие. Так что никаких проблем.

— Рада слышать, только активов ты, Яр, очень много берёшь. Плохо! Вернее, хорошо, и зачем ты это делаешь — понимаю. Но всех не проконтролируешь. Людям надо доверять и отпускать их тоже надо. Лечиться или нет — их выбор. Понимаешь? Ладно, не отвечай! Со временем разберёшься. Семья появится, некогда будет по активам бегать. А теперь главное. О чём ты там у нас папу попросил?

Яр от неожиданности чуть дар речи не потерял. То есть то, о чём с отцом говорилось в приватной простой семейной беседе, приобрело вот такой характер. И теперь сверху ударит по главврачу, которая к нему-то со всей душой. С ней вопрос консультаций обсудить надо было.

Понял, что поторопился, прыгнул, получается, через голову, и это некрасиво. Не хотел ведь подставлять коллег, и Викторию Павловну тем более.

— Простите! Виктория Павловна, я не подумал, я ж просто с отцом разговаривал. Как же нехорошо получилось.

— Ну что не подумал, я догадываюсь. И недостатков в службе у нас хватает, есть что обсудить. Признаю. Завтра еду в Москву на ковёр, а потом в клинику вашего отца, они какой-то договор подготовили. Яр, о чём договор, я знать должна заранее. Хоть бы на почту прислали, так ведь только лично вручить хотят.

— Я просил консультировать моих пациентов, а папа сказал, что так не выйдет, что я не единственный, и речь может идти только о всём районе.

Он сжался и готов был провалиться сквозь землю. Вот это учудил. И как теперь продолжать работать?

Она рассмеялась.

— Благими намереньями, мой дорогой, мальчик, вымощена дорога в Ад. Яр, в любое время и по любым вопросам я готова тебе помочь. Все спорные случаи ты решаешь в первую очередь с заведующей отделением, а потом со мной. Субординацию надо чтить. Ну, а по-дружески заходи всегда.

— Простите, я вас подставил, да?

— Ярослав Андреевич, вопрос закрыт. Работайте. А ещё хотела спросить из чистого любопытства, у вас там забор новый вокруг участка, хозяева расстарались?

— Нет, мне папа этот участок купил. И забор его рук дело. Так что я теперь совсем местный.

Виктория Павловна взяла его за плечо. Улыбнулась светло и открыто.

— Чему я очень рада!

Она вышла из кабинета, а Ярослав всё сидел в растерянности.

— Нехорошо получилось, — с сожалением проговорил он. — Я, честное слово, не думал, что то, что говорил родному человеку, на таком уровне обсуждаться будет, выгляжу стукачом, да что выгляжу, стукач и есть.

— Не расстраивайтесь вы так, Ярослав Андреевич. Образуется всё. Так вы строиться у нас собираетесь? Давайте по чашечке чая перед выходом. А то ходить долго ещё.

— Я? Нет. Куда мне строиться? Да домик там вполне годный, а туалет и сарай новые. Папа неделю жил, следил за всем. Такой подарок мне сделал.

Она рассмеялась своим мыслям.

— Всё спросить думаю, почему вы к нам перебраться решили? В Москве да при таком отце перспектив не было? Яр, вы мне нравитесь, и работать с вами приятно, только как долго это продлится, конечно, вопрос.

— Были у меня и в Москве варианты, отец к себе звал, я не захотел там. Я хоть родился и вырос в столице, по характеру не москвич. Я тишину люблю, природу, покой. Пока учился, в четыре вставал, чтоб до института добраться. Да и с отцом и его семьёй вместе жить не дело. Я комнату занимал, а Ромка в зале на диване. Малые вообще с родителями. А так они семьёй. Ромку в мою комнату переселили, Петьку с Настёной тоже. Даша хозяйкой себя чувствует. И не попрекнёт теперь меня никто, да и её тоже.

— Не ужился с мачехой? — Надежда Михайловна насторожилась.

— С Дашей? С ней нормально у меня всё. Я и с малышами помогал, пока крохи были. Я люблю братьев, и сестрицу тоже. Хотите фотки покажу, у меня в телефоне есть. Мне ж что надо — счастье отца. Он с Дашей счастлив. А вот от пересудов и негатива оградить его хочется. — Яр замолчал и какое-то время смотрел в пол не произнося ни слова, а потом продолжил. — Он приезжает ко мне, и знаете, мы столько времени вместе никогда в жизни не проводили, и не говорили столько никогда. Правильно я уехал, ни минуточки не пожалел.

Домой Ярослав вернулся, поздно — на закате. Солнце садилось в тучи, обжигая небо и облака своими кровавыми брызгами. Завтра будет дождь. А пока Яр остановился, любуясь на всю эту красоту.

В кармане завибрировал телефон.

— Да, мама, слушаю, — ответил Яр. — Приезжаете с Костей в субботу? Конечно, рад и соскучился. Встречу обязательно…