Нарисуй мне в небе солнце (СИ)

Часть 5

Без пятнадцати восемь Ярослав стоял у закрытой двери главного врача. В руках два пакета: один с халатом, наглаженным и аккуратно сложенным, и с собственным, подаренным отцом стетофонендоскопом. И второй с бульоном и мясом курицы для той девицы. Родильный дом-то тут же, в этой ЦРБ — в соседнем крыле находится.

Ждал он недолго, пяти минут не прошло, как в коридоре раздался стук каблучков Виктории Павловны. Она отперла двери кабинета своими ключами, вошла сама и пригласила пройти к столу Ярослава, предложила сесть.

— С Первым рабочим днём, Ярослав Андреевич! Хотя он у тебя вчера начался…

Яр только рот приоткрыть успел. А она продолжала, сохраняя серьёзное выражение лица, лишь в глазах прыгали смешинки.

— Роды принял довольно профессионально. Молодчина. Но скорую надо было вызывать сразу, а не разводить самодеятельность. Понял?

— Да! Я испугался немножко. Растерялся. — Парень опустил голову.

— А смущаешься чего? Две жизни спас. Мало ли чем это всё в туалете закончилось бы. Герой. И я буду отстаивать твоё право работать у нас, хоть и головной боли ты принёс своим появлением выше крыши.

— Головной боли? А что со мной не так? Опыта нет, так без работы он и не появится. — Ярослав-то понимал, что и тут, видимо, мать руку приложила, проявляя свою материнскую «заботу».

— Всё ты понимаешь. Да и Лещёва мне вечером домой звонила. Говорила, чтоб я не обольщалась, потому как ты человек временный.

— Виктория Павловна, я ведь не смогу убедить вас просто словами, так? Время покажет.

— Так почему в клинику отца не пошёл?

— А кем я там буду? Папенькиным сынком? Я практику в его клинике проходил, так на меня как на стукача смотрели и делать ничего не давали. Папа серьёзный и строгий руководитель, мне ль не знать, но я пришёл туда учиться. А они…

— И что сделал с практикой? — с любопытством спросила Виктория Павловна.

— Перевёлся в Первую Градскую и прошёл.

— Пойдём я тебя провожу, коллективу представлю. Медсестра с тобой работать будет опытная, участок и документацию всю знает. Поможет, если что. Самые распространенные заболевания, с которыми обращаются пациенты, — это простудные, сердечные, желудочные. Лечение назначаешь сам, если проблемы с эффективностью или с диагностикой — направляешь на консультации к узким специалистам или на дополнительное обследование. Детский приём тоже твой. Вызовы по-всякому, от пяти и выше в день. На участке у тебя семьсот семей из сорока двух домов, часть из которых частный сектор. На приём одного человека отводится пятнадцать минут. Это прибавили, раньше было двенадцать. Вопросы есть?

— Пока нет.

— Вот и замечательно, пошли.

По дороге в поликлинику она рассказывала о такте и деликатности при общении с больными, а потом добавила, что только в русском языке есть выражение «больной здоров».

В кабинете у заведующей поликлиническим отделением собрались все врачи. Виктория Павловна представила им молодого коллегу, пожелала всего хорошего, напомнила об отчётности и ушла к себе.

На двери кабинета ВОП 5 красовались его фамилия, имя и отчество, а также время приёма. Успели уже.

Ниже табличка извещала о фамилии, имени и отчестве медсестры. Касаткина Надежда Михайловна. Яр запомнил и вошёл.

— Доброе утро, — поздоровался он с приятной улыбчивой женщиной лет сорока.

— С началом трудового дня, Ярослав Андреевич. Сегодня мерки снимем и халат вам закажем. Да вы проходите, располагайтесь. Сейчас объясню, где какие журналы и что надо фиксировать в компьютере. Пока у нас тихо, гипертоники с диабетиками идут. Но не с самого утра, пока расшевелятся. Вызовы получите после приема. Дети тоже сейчас не особо. А вот завтра грудничковый день. Будем взвешивать, измерять и проверять рефлексы. Вы подготовьтесь, пожалуйста. Извините, что так прямо говорю, но вы только после института, и я немного беспокоюсь.

Ярик понимал её недоверие, но всё равно сказанное казалось обидным. Тут он врач. Но тёплый взгляд Надежды Михайловны рассеял все сомнения.

— Да я понимаю. Хорошо, что сказали, я повторю всё.

А потом началась работа. Один пациент, второй, третий. Рецепты, направления, писанина, журналы, запись активов. Часы приёма пролетели как одна минута, утро сменилось обедом, вызова оказалось всего три, и перед тем как идти на участок, Яр вытащил бульон из холодильника и поспешил в роддом.

В справочном его пытались отфутболить, потому как время неурочное — тихий час. Но он всё же объяснил, что никакой не родственник, а пришёл, потому что чувствует ответственность. И бульон вон с курицей сварил, девице этой никто домашнего не принесёт, а ей кормить сына.

— Сейчас, — ответила ему дородная дама в окошке. А потом открыла двери и попросила пройти к заведующей. Вид у неё был такой, что Ярослав заподозрил неладное. И если честно, то самое страшное — смерть младенца.

Заведующую пришлось подождать, она кого-то консультировала в отделении. А когда вернулась, то пригласила Яра в кабинет.

— Я понимаю, что вы второй день в городе, доктор Поляков. Но может быть, Марина говорила где и с кем живёт? Где мать её? Или отец ребёнка?

— Ничего она не говорила, кричала, рожала, да и всё, — отвечал Яр. — Ребёнок умер, да? Я и не знал, что её Мариной зовут.

— Кто умер? Все живы, только сбежала Марина. Ребёнка бросила, поела, переоделась в чистое, что мы выдали. Помылась, отлежалась, в себя пришла и сбежала. Да что с бомжарки-то взять. Она отказ по-нормальному не написала. Записку оставила. Вот смотри.

Ярослав взял в руки записку. Удивил почерк: красивый, детский немножко, как в прописях почти.

«Сына моего тому врачу отдайте, благодаря которому он на свет появился. Он добрый, он человека из него вырастит. А я не смогу. Какая из меня мать… Я ж по подворотням живу. И имя моему мальчику пусть он даст».

— Вот такие пироги, Ярослав Андреевич.

Ярослав сел на стул, ещё раз перечитал записку, потом ещё раз.

Он чувствовал, как его пробирает мороз, руки дрожали, а слёзы почти подступили к самым глазам.

Она бросила сына, эта дура Марина пыталась его сначала убить, родив в туалет, а теперь бросила. Хорошо, что он слишком мал и не понимает, а вот Ярослав хорошо понимал, как это. И все чувства смешались: за малыша этого неразумного, за себя, за злость и обиду на всех женщин. То чувство, которое он пытался подавить в себе и жить, чтобы не ненавидеть.

— И что с ним теперь? С ребёнком? — он почти шептал.

— Пока у нас, потом переведём в дом малютки. Ярослав Андреевич, вы не при чём совсем. И не думайте, что вы теперь должны усыновить мальчика. Нет, это бред и перекладывание ответственности. Асоциальные личности часто так делают, для собственного успокоения. Вроде она позаботилась, подарила чужому человеку своё дитя. Вы и так сделали всё, что в ваших силах. Мальчик жив. И вы ничем ему не обязаны. Проблема в том, что раз нет отказа — его усыновить никто не сможет. Вот и всё. Я думала, её место обитания у вас узнать, а вдруг она проболталась.

— Она, наверно, в сарае у меня жила. Я и не заходил туда. Вчера не до того было, а сегодня некогда. Я сейчас по вызовам, а потом в сарай пойду, успею засветло, у меня адреса всего три.

Ярослав встал, подошёл к двери, потом обернулся и произнёс:

— Мальчика Андреем назовите. Хорошо? Я заходить к нему буду.

Не дождавшись ответа, он пошёл по вызовам, понимая, что нужен людям, они его ждут. Пусть не именно его, а просто врача, но ждут.

Первой пациенткой стала бабулька с гипертонией. У неё очень кружилась голова, настолько, что в туалет она шла по стеночке. Яр застал её мирно спящей в своей постели. Дверь не заперта на замок, потому что открывать некому, а она врача ждёт.

Разбудил, выяснил, что ночью была скорая, давление сбили, долго оно сопротивлялось. Медики, со слов бабушки, и уколы ставили, и внутривенное вводили. На столе сигнальный лист оставили. Посмотрел — всё сделано правильно, по инструкции. Померил давление — низкое, вот и причина головокружения. Оказывается, она и до «скорой», и после гипотензивные препараты пила. До — потому что думала вызывать или не вызывать, вдруг само снизится, а после — на всякий случай, чтоб подольше не поднималось. Пришлось объяснять, что так делать не стоит, потом ставить чайник, заваривать покрепче и, удостоверившись, что диабета у пациентки нет, напоить её чаем с сахаром. Снова измерить давление. И только когда она совсем пришла в себя, собраться на следующий вызов.

Провозился он долго. Всего-то три вызова, а времени потратил…

Так невозможно, потому что вызовов будет много. Ещё месяц, и начнутся простудные и вирусные инфекции. Значит, надо работать продуктивней. А ещё думал о Марине и о том мальчике, которого он Андреем назвал. Найти бы её, мать эту непутёвую. Странная она какая-то. Так на сына смотрела, просила же не забирать, а бросила. Кукушка.

Около его дома суетились люди в рабочей одежде. Грузовик с кирпичом разгружали. Ярик удивился — сейчас же с хозяевами встретиться должен.

Но самым неожиданным сюрпризом оказался Рендж Ровер отца, стоящий во дворе дома.