Народ Тарха

Глава 14

Лайда сидела почти у самого обрыва — стоит лишь чуть наклониться вперед и увидишь, как волны бьются об острые камни внизу. Море сегодня неспокойно, небо потемнело и кажется что вот-вот на горизонте сверкнут молнии. Лайда сегодня была в таком же разладе с собой как и природа. А всему причиной сон который не пристало видеть Великой. Как чужак смог пробраться в её сны, как она допустила это? Она проснулась от собственного вскрика и хорошо, что дочек не разбудила, могли испугаться.

А что подумал бы Ярыш, будь он не на охоте? Все эти игры зашли слишком далеко, нужно уже заканчивать и отправлять Арсая в его Леанию.

Арсай, который сидел рядом заметил, что Лайда погрузилась в собственные мысли и почти забыла о его присутствии. Он провел ладонью по распущенным волосам Великой и та, наконец, очнулась от своих дум.

— Не хочешь рассказать о чем думаешь?

Лайда перевела глаза с моря на чужака и внимательно рассматривала его, словно видела первый раз. Арсай вздохнул: что творится с этой дикаркой сегодня? Он рассчитывал на её благосклонность и даже позволил себе ночью помечтать о том, как сладко было бы ему в объятиях Лайды. Он явно представил как бы вздымалась её грудь, как трепетали ресницы и как она целовала его, прижимаясь всем телом. А сегодня вместо томной и страстной дикарки перед ним предстала задумчивая и отстраненная Великая Лайда.

— Расскажи мне о жизни твоего народа. Я много показывал тебе Леанию. Теперь твоя очередь.

Глаза Лайды словно похолодели на несколько мгновений, а потом снова наполнились теплом.

— Покажу, но при одном условии.

— Всё, что только захочешь.

— Отдай мне ту серьгу, которую показал в первую встречу.

— Серьгу Хореи? Но зачем она тебе? Она же не парная.

Лайда улыбнулась:

— Мне кажется, что я знаю где её пара.

— Хорошо. Но сначала ты.

Лайда положила свою ладонь на ладонь Арсая и тот закрыл глаза.

Его взор пронесся через холмы и замер над долиной в которой словно цветы на лугу раскинулись разноцветные шатры. У Арсая в груди сладко заныло, как бывает, когда страстно желаешь чего-то и, наконец, после долгого томления получаешь это. Шатров было много, они заполнили всю долину и ложбинки между холмами. Потом взгляд скользнул в сторону и словно пронесся над большим озером по глади которого скользили лодки рыбаков. Вдруг перед взором потемнело и лишь алые всполохи где-то в отдалении разрывали мглу. Всполохи приближались, от них в разные стороны разлетались алые и бело-золотые искры. А потом из темноты словно вынырнули могучие фигуры кузнецов с тяжелыми молотами в крепких руках. Снова все завертелось перед взором Арсая и спустя мгновение он увидел шахты каменоломен и нелегкий труд тех, кто добывал самоцветные камни. А потом перед его взором все смазалось и Арсай открыл глаза. И первое, что он увидел — это протянутая ладонь Лайды и её хитрый взгляд:

— Давай.

Арсай достал серьгу Хореи из-за пояса и она тут же исчезла в складках платья Лайды.

— Мне пора…

Арсай вскинул глаза:

— Уже? Постой, останься еще чуть-чуть…

Лайда устало вздохнула:

— Ветер крепчает, может разразиться буря.

Но Арсай не хотел отпускать дикарку, мечты этой ночью слишком взбудоражили его и он хотел попробовать на вкус её поцелуй. Он резко потянулся к ней и попытался притянуть к себе, но тут же Лайда запустила пальцы в его волосы и сильно потянула назад. Ему пришлось запрокинуть голову, и тут он почувствовал сильный толчок в грудь и упал на спину. Лайда не выпуская его волосы, оперлась второй рукой на его грудь и низко склонилась к лицу Арсая:

— Ты забыл что было в прошлый раз? — её губы были совсем близко и Арсай ощутил её дыхание, тепло тела и аромат волос. Она словно дразнила, играла с ним и эта игра забавляла её, потому что в глазах дикарки не было угрозы.

— Лайда, ты сведешь меня с ума…

Она довольно улыбнулась, словно кошка, которая поняла, что мышке от неё некуда деться и она может играть с ней в свое удовольствие.

— Лайда, только один поцелуй…

Дикарка склонилась еще ниже и её губы почти коснулись уха Арсая:

— Еще не время, ты слишком торопишься.

Арсая обдало жаром, он хотел вскинуться, схватить её, смять, подчинить. Но Лайда легко вскочила и мгновение спустя её уже не было рядом. А Арсай, тяжело дыша, сидел у самого обрыва. Где-то над морем раздались глухие раскаты грома и он поторопился подняться на ноги и спуститься по крутой тропке вниз к своему кораблю.

Когда после купален Лайда возвращалась к шатрам небо уже почернело от подступающей грозы. Резко похолодало, и ветер швырял в лицо торопящимся скрыться от непогоды обитателям холмов пригоршни ледяной воды со стороны Студеного озера. Добежав до шатра Мийны, Лайда скользнула внутрь и наткнулась на предостерегающий взгляд бывшей предводительницы воинов.

— Девочки уснули, непогода сморила. Ступай в свой шатер, я слышала охотники возвратились.

Лайда молча кивнула и повернулась к пологу, когда услышала:

— Постой. Где ты была, почему волосы мокрые? А это платье? Для кого?

Лайда обернулась к матушке и встретила её пронзительный и строгий взгляд.

— Сейчас не время для разговоров, матушка.

За пологом уже вовсю шумел ливень и в свой шатер Лайда прибежала вымокшей до нитки и стуча зубами от холода. Торопливо переоделась под заинтересованным взглядом Ярыша и подсела к очагу:

— Голодный?

Степняк подсел к жене и притянул её к себе:

— Смотря что ты имеешь в виду…

Уткнувшись носом в шею Лайды, степняк вдохнул запах любимой женщины и удивленно спросил:

— Ты стала пользоваться ароматным маслом? Тебе же не нравился сладкий запах?

Лайда хихикнула:

— Иногда привычки меняются.

Потянувшись в объятия Ярыша она почувствовала укол вины из-за того, что скрывает от него Арсая. Что приходится выкручиваться, недоговаривать и уходить от ответа на вопросы.

— Что-то случилось? Ты слишком напряжена.

На вопросительный взгляд степняка Лайда ответила так, как отвечала мужу в последнее время:

— Ярыш, я расскажу тебе все позже. На все воля Великой.

Утром степняк сразу же отправился к Мийне. Соскучился по дочкам, да и со старшей рода есть о чем поговорить. После долгих объятий с малышками и шумной и громкой игры с ними, степняк смог выбрать момент для разговора:

— Мийна, что происходит в холмах? Куда уходит Лайда? Мне она отвечает, что Великая запретила мне говорить. Что ты мне скажешь?

Старшая рода вздохнула: значит, ей не показалось и Лайда что-то задумала. Признаваться Ярышу в том, что и ей дочь сказала не больше, не хотелось. И дело не в том, что она старшая рода и должна знать что происходит в её семье. А в том, что зная характеры степняка и Лайды не трудно догадаться что будет, если она скажет Ярышу о странном поведении Лайды. Нет, лучше она сама сначала выяснит, что задумала её дочь. Если понадобится — вмешается, и не как старшая рода, а как мать этой зарвавшейся Великой Лайды.

— Успокойся, Ярыш. Это действительно воля Великой Тархи. Тебе не о чем волноваться, — Мийна успокаивающе улыбнулась, пытаясь придать своему голосу уверенности в том, что она говорит.

Разыскать воеводу оказалось делом нелегким. Прибыв в Карынь, Олех и Рогдай узнали, что воевода с дружиной отбыл ближе к границе с Горной страной и искать его нужно то ли в Гороховке, то ли в Березовке. Но люди попались молодым искателям приключений словоохотливые, говорливые, помогли таки разыскать Лучезара в селе Березовка.

На постой сам воевода расположился в крайней избе, за огородами которой текла неглубокая речушка, служившая границей между землями Солнца и Горной страной.

День клонился к вечеру, когда покрытых дорожной пылью и измученных поисками, Олеха и Рогдая остановили воины дружины.

— Кто такие будете? Чего в Березовке забыли?

Олех, спешившись, повторил фразу, которая слетала с его уст уже не в первый раз:

— Воеводу ищем. Дело у нас к нему.

Воины переглянулись и заржали:

— Воеводу они ищут. Дело у них. Сопляки вы еще, чтобы воевода на вас время тратил. Небось, в дружину проситься будете. Только нос у вас еще не дорос, чтобы к нашему воеводе в дружину попасть.

Олех только открыл рот, чтобы ответить зубоскалам, но Рогдай опередил его. Он соскочил с коня и задиристо вскинул голову:

— А это не вы решать будете! Лучезар нам сродник, дядька наш! Мы к нему из самих холмов прибыли.

Один из воинов прищурился и, сплюнув, двинулся на Рогдая:

— Какие еще сродники? Из каких холмов? Слышь, Часлав, а не засланцы ли это от соседей?

Второй воин, высокий и широкоплечий, окинул незваных гостей пренебрежительным взглядом:

— Да нет, Стоян, не похожи они на хвостатых. Не той они породы. Доложи воеводе, пусть сам разбирается — сродники они ему или нет.

Лучезар сидел на лавке возле окна, откинув голову назад и прикрыв глаза. Черных кудрей уже коснулась седина, лоб прорезали морщины — нелегка царская служба. Но стоило в горницу войти двум молодым парням, как воевода тут же преобразился. От усталости и задумчивости и следа не осталось — взгляд внимательный, цепкий. Оглядев застывших гостей, которые тоже с интересом разглядывали воеводу, Лучезар чуть усмехнулся, в карих глазах промелькнули смешинки:

— Сродники говорите? Из холмов?

Воевода поднялся и подошел к Олеху:

— Сын Ярыша?

Тот кивнул и назвался:

— Олехом кличут.

Лучезар перевел взгляд на Рогдая:

— Ну а ты, чей же будешь?

Парнишка чуть обиженно, что не узнали, ответил:

— Сын Юлая.

Воевода похлопал Рогдая по плечу:

— Не признал сразу. На матушку похож.

Чуть позже, за накрытым столом, Лучезар, выслушав вести из холмов, стал пытать:

— Ну и зачем в такую даль забрались? Не просто так? Али стряслось что?

Олех не стал утаивать:

— Мы хотим в дружину к тебе, с хвостатыми драться.

Воевода усмехнулся:

— А чего с ними драться? Они на своей земле, мы на своей. Чего нам делить?

Рогдай не остался в стороне:

— Да знаем мы, что неспокойно нынче тут. Еще в Княжеске прослышали. Возьми нас в дружину, воевода. Хвостатым страсть как хочется хвосты открутить!

Лучезар посерьезнел и вздохнул:

— Ведь то не игрушки, а ежели голову сложите в горах, мне перед вашими отцами ответ держать?

— Не сложим! Меня предводительница Чара воином назвала!

Лучезар смерил Олеха взглядом:

— Верю. А тебя? — и воевода посмотрел на Рогдая. Тот сразу смешался, насупился, понимая, к чему ведет дядька, но быстро нашелся:

— А я толмачом могу быть! Я разговор горного народа понимаю, и степняков тоже, и с каченеями могу потолковать, ежели нужда будет. Меня матушка всему научила, что сама знает.

— Толмачом? Это другое дело, хороший толмач может и пригодиться.

Тут в горницу влетел один из дружины, тот, которого звали Стояном:

— Воевода, там царевич пожаловал!

Лучезар удивленно переспросил:

— Верослав?

Но ответить Стоян не успел. В горнице появился Верослав, держа за руку худенькую и испуганную девчонку. Олех тут же вскочил с лавки, а девчонка, сначала метнулась к нему навстречу, но наткнулась на такой разгневанный взгляд, что отшатнулась и спряталась за Верослава.

— Ферюзе, ты что здесь делаешь?

Степнячка выглянула из-за спины царевича и виновато ответила:

— Мне нужно разбудить Великана.

Верослав с интересом прислушивался к незнакомой речи и решил вмешаться:

— Вы знаете эту степнячку?

Лучезар тоже посмотрел на Олеха, желая понять, что происходит. Пояснять все сложности их отношений Олех не собирался, поэтому отделался общими словами:

— Это моя… родственница из степи. Мы оставили ее с теткой Малашей, чтобы под ногами не путалась.

— А я встретил её на дороге в Карынь. Отчаянная девчонка, не зная языка, отправилась в далекий путь.

Олех зыркнул на царевича и ответил:

— Не отчаянная, а глупая. Ферюзе, подойди ко мне!

Степнячка, опустив глаза, скользнула от Верослава к Олеху и встала у мужа за спиной, как и полагается жене.

На постой Рогдая и Олеха определили в соседнюю избу. Ферюзе, которая ни слова не понимала на языке земель Солнца, оставили с Олехом. Раз родственница, пусть и присматривает за ней. Пока Рогдай размещал свои нехитрые пожитки в узкой комнатке, большей похожей на чулан, Олех выговаривал своевольной степнячке. Та, опустив голову и смаргивая подступившие слезы, молчала. Да и что она скажет мужу, если он не верит в духов? Как же ему объяснить, что с ней ничего плохого не могло случиться, раз духи направили её и указали на Верослава, который должен ей еще и про Великана рассказать. Только как он расскажет, если она и слова не понимает из чужой речи. Раздосадованный Олех был слишком зол, чтобы слушать про каких-то духов и Великанов. Что теперь делать с Ферюзе он не представлял. Как он отправится драться с хвостатыми, если она тут без присмотра останется? Свалилась же на его голову!

Но стоило всей троице как-то разместиться на ночлег, как тут же в избе послышался шум, громкие голоса и в дверь комнатки кто-то застучал кулаком, грозясь разнестись её в щепки. Когда дверь отворили, на пороге увидели воина из дружины воеводы, который пробасил:

— Кто тут толмачом вызвался быть? Живо к воеводе!

Рогдай скорехонько собрался, пока дядька Лучезар не передумал и поспешил за воином. Ферюзе тут же скользнула с полатей к Олеху, который пытался уснуть на расстеленной на полу овчине. Прильнула к нему, обвив шею мужа руками. И ткнулась губами ему в щеку. Прежде чем просить о чем-то мужа, надо к нему подластиться, в степи так положено.

Олех оторопел от внезапной ласки Ферюзе: чего задумала эта девчонка?

— Ферюзе, ну-ка ступай на полати. Спать охота, не приставай.

Степнячка насупилась, но не отступилась. Упершись руками в грудь Олеха, она склонилась к его лицу с намерением поцеловать, но её попытку тут же пресекли. Олех перевернулся, подминая Ферюзе, и нарочито строго выговорил:

— Тебе что, слова мужа не указ? Я сказал — ступай на свое место.

Но вместо того чтобы испугаться, степнячка вдруг расцвела, чем привела Олеха в замешательство. Олех и не сообразил, что, назвав себя её мужем, осчастливил девчонку. На её губах заиграла улыбка, синие глаза будто на миг осветились, а её тонкие пальчики взметнулись вверх и запутались в его густых светлых волосах, притягивая к себе голову Олеха.

Эта нехитрая ласка словно затуманила разум парня. Склонившись к губам Ферюзе, он не удержался от поцелуя. Но тут же отстранился и выпроводил степнячку со своего импровизированного ложа.

Рогдай с интересом рассматривал в горнице у воеводы двоих мужчин, на которых ему указал Лучезар. Один был чудной на вид — его длинные темные волосы были собраны в хвост, который был обвит цветными нитками. Второй был без хвоста, волосы доходили всего до плеч, но зато и лицо и руки бесхвостого были исполосованы свежими еще кровоточащими царапинами. Они переминались с ноги на ногу и бросали взгляды исподлобья на воинов, пленивших их.

Лучезар, обратился к новоиспеченному толмачу:

— Пусть сказывают, что делали на нашей стороне.

Рогдай перевел вопрос воеводы и хвостатый, кивнув головой в сторону печи, ответил:

— Вон её ловили.

Рогдай проследил взглядом за кивком пленного и только сейчас заметил возле печи, сидевшую на полу, девушку. Вид у неё был диковатый. Черные спутанные волосы выбились из косы, платье из грубой ткани было местами порвано, но карие глаза смотрели бесстрашно, даже зло и яростно. Казалось, еще чуть-чуть и девушка оскалится и зарычит.

— Зачем она вам? — последовал вопрос воеводы.

— Так это ж сестра Томивоя! Мы ее обменять хотели у Томивоя на наших плененных братьев! А она в реку сиганула, так мы за ней! — хвостатый бросил на девушку неприязненный взгляд.

— А вы сами кто? Никак мятежники?

Пленные вскинули головы:

— По-вашему, может, и мятежники. А по-нашему — мы те, кто принесет свободу нашим сестрам и братьям.

Рогдай перевел слова мятежников Лучезару и с жадность всмотрелся в загорелые и обветренные лица: так вот они какие. Сколько раз он мечтал, что примкнет к этим отважным воинам, а они оказались такими… обыкновенными на вид.

Лучезар обратился к девушке:

— Как твое имя?

Но дикарка только злобно смотрела на Рогдая, который перевел вопрос воеводы, и молчала.

— Игошая её звать. Вы с ней поосторожнее, она злющая как гадюка, — второй мятежник с обрезанными волосами дотронулся до свежей царапины на лице. Теперь понятно, кто его так исполосовал. Никак дикарка когтями прошлась.