Нас больше нет...

ГЛАВА 20

Два месяца пролетели как один день. Бесконечная гонка на выживание, где каждый новый рассвет приносит лишь новые заботы и тревоги.

Я кручусь как белка в колесе, пытаясь удержаться на плаву, но чувствую, что медленно тону в океане безысходности.

Дамир исчез из нашей жизни раз и навсегда…

Со дня развода воочию я его не больше видела. Он будто испарился.

Работу найти не могу — как только Соня начинает болеть, приходится отпрашиваться, и меня тут же увольняют. Очередная подработка закончилась сегодня утром:

— Лидия, мне жаль, но мы не можем держать сотрудника, который постоянно отсутствует, — сказала мне начальница, избегая смотреть в глаза. Её слова — словно удар под дых.

Я киваю, сжимая кулаки так сильно, что ногти впиваются в ладони. Хочется кричать от несправедливости, но я молчу. Что толку? Кому есть дело до одинокой матери, пытающейся выжить в этом безжалостном мире?

Вечером, уложив Соню спать, я сажусь за стол и начинаю считать жалкие остатки денег. Цифры пляшут перед глазами, складываясь в неутешительную картину. Каждая купюра — как песчинка в песочных часах моей жизни, утекающая сквозь пальцы.

— Господи, как же так? — шепчу я, чувствуя, как к горлу подкатывает ком размером с арбуз.

Звонок в дверь заставляет меня вздрогнуть. На пороге — хозяйка квартиры, Анна Петровна. Её появление — словно последний гвоздь в крышку гроба моих надежд.

— Лидочка, извини за поздний визит, но когда ты внесешь плату? — спрашивает она, и в её голосе слышится нетерпение, смешанное с сочувствием.

— Анна Петровна... мне нужно ещё немного времени, — лепечу, чувствуя, как краска стыда заливает щёки. Каждое слово — как острый нож, режущий по живому.

Она вздыхает:

— Милая, я всё понимаю, но у меня тоже обязательства. Дамир обещал платить, но уже третий месяц тишина.

Дамир. При звуке этого имени внутри всё сжимается, словно от удара электрическим током. Два месяца — ни звонка, ни сообщения. Словно испарился, оставив после себя лишь горький привкус разочарования.

— Я попробую с ним связаться, — обещаю я, хотя сама не верю своим словам. Они звучат пусто, как эхо в заброшенном доме.

Закрыв дверь, я прислоняюсь к ней спиной и медленно сползаю на пол. Слёзы, которые я так долго сдерживала, наконец прорываются наружу, словно река, вышедшая из берегов.

В такие моменты я часто вспоминаю того загадочного мужчину, Евгения. Его небесно-голубые глаза, полные доброты и заботы, его мягкая улыбка — словно луч света в кромешной тьме моей жизни.

Он снится мне почти каждую ночь, и в этих снах я чувствую себя защищённой, словно под крылом ангела-хранителя. Но утром реальность снова обрушивается на меня всей своей тяжестью.

Утром, собирая Соню в садик, я замечаю, что её куртка стала совсем мала. Это открытие — словно удар под дых.

— Мам, мне холодно, — жалуется дочка, пытаясь застегнуть молнию. Её голос дрожит, и это разрывает моё сердце на части.

— Знаю, солнышко, — вздыхаю я. — Мы что-нибудь придумаем. — Но в глубине души я понимаю, что это обещание может оказаться пустым.

Вечером звоню подруге:

— Маша, у тебя не осталось старых вещей Катюши? Соне совсем нечего носить...

— Конечно, Лид, привезу завтра, — отвечает она, и я слышу в её голосе сочувствие, от которого хочется провалиться сквозь землю. Каждое проявление жалости — как соль на открытую рану.

Ночью, когда Соня уже спит, я стою под душем, позволяя горячим струям смыть слёзы и усталость.

"За что мне всё это?" — думаю я, вспоминая, как мечтала о счастливой семейной жизни. Эти мечты теперь кажутся наивными и далёкими, словно звёзды в ночном небе.

Вытираясь полотенцем, я ловлю своё отражение в зеркале. Осунувшееся лицо, круги под глазами. Где та весёлая девчонка, которая когда-то поверила сказкам Дамира? Она исчезла, растворилась в потоке жизненных невзгод.

— Нужно что-то менять, — говорю я своему отражению. — Так больше нельзя. — Эти слова звучат как клятва, данная самой себе.

На следующий день я иду в местный колледж, узнать о возможности заочного обучения. Это решение — словно прыжок в неизвестность, но я готова рискнуть.

— У вас есть шанс поступить на бюджет, — говорит мне приветливая женщина в приёмной комиссии. — Но нужно хорошо подготовиться к экзаменам.

Я киваю, чувствуя, как внутри загорается огонёк надежды. Может, это мой шанс? Маленький лучик света в конце длинного тёмного туннеля.

Вечером, уложив Соню, я снова берусь за телефон. Нужно позвонить Дамиру, напомнить об алиментах. Палец зависает над кнопкой вызова. Так не хочется слышать его голос, его снисходительный тон...

— Давай, Лида, соберись, — шепчу я себе и нажимаю "вызов". Каждый гудок — как удар сердца.

"Абонент временно недоступен…".

Конечно, как же иначе? Это сообщение — словно насмешка судьбы.

Я откидываюсь на спинку стула, чувствуя, как внутри поднимается волна гнева. Дамир и его семья — сытые, довольные, катающиеся как сыр в масле. А мы с Соней...

— Нет, — говорю я вслух, сжимая кулаки. — Я справлюсь. Мы справимся.

Я смотрю на спящую дочку и чувствую, как решимость наполняет меня, словно живительная влага иссохшую землю.

Мы выберемся из этой ямы, чего бы это ни стоило. Пусть весь мир против нас — мы выстоим. Потому что у нас есть то, чего нет у Дамира и его новой семьи — настоящая любовь и сила духа.