Нас больше нет...

ГЛАВА 9

Снова набираю номер Дамира, но в ответ лишь длинные гудки.

Чувствую себя опустошённо и разбито.

Где он? Почему не отвечает?

Телефон вибрирует — сообщение:

"Срочно вызвали на монтаж. Крупный объект".

Я вздыхаю, откладывая телефон. Конечно, работа. Всегда работа.

Из спальни доносится тихий плач Сони. Я иду к ней, присаживаюсь на край кровати. Её лобик горячий, щёки пылают.

— Мамочка, мне плохо, — шепчет она, глядя на меня огромными глазами.

— Знаю, солнышко, — говорю я, стараясь держать себя в руках. — Сейчас мы поедем к врачу, хорошо?

Соня слабо кивает, и я чувствую, как к горлу подкатывает ком. Сдерживаю слёзы — нельзя раскисать. Я должна быть сильной. Ради неё.

Собираю сумку — лекарства, сменная одежда, любимая игрушка Сони. Вызываю такси. Пока жду, мысли невольно возвращаются в прошлое.

Как давно это было — наша свадьба, рождение Сони. Я была так счастлива, когда впервые взяла её на руки. Маленький комочек, наша дочка. Дамир светился от гордости, не отходил от нас ни на шаг.

А потом начались проблемы. Соня часто болела, мы не вылезали из больниц. Диагноз — ослабленный иммунитет. Нужно особое питание, лекарства, постоянное наблюдение. Никто из врачей толком не может озвучить диагноз.

— Ваша дочь как хрустальная ваза, — сказал нам один врач. — Нужно беречь её от малейшего сквозняка.

Я погрузилась в заботу о Соне с головой. А Дамир... он всё больше времени проводил на работе.

"Нам нужны деньги на лечение", — говорил он. И я понимала. Но как же не хватало его поддержки, его присутствия рядом.

Такси подъезжает, мы с Соней садимся в машину. По дороге в больницу звонит мама.

— Лида, — её голос дрожит. — Папа... его сбила машина. Он в реанимации.

Я чувствую, как земля уходит из-под ног.

Нет, только не это. Не сейчас.

— Мам, я... я сейчас с Соней еду в больницу. У неё опять температура.

— Господи, — вздыхает мама. — Ладно, езжай. Я позвоню, если что-то изменится.

Три дня проходят как в тумане. Соня в больнице на капельницах, я разрываюсь между ней и папой.

Вечером возвращаюсь домой — измученная, опустошённая. Дамир сидит в гостиной, уткнувшись в ноутбук.

— Привет, — говорю я тихо.

Он поднимает голову, хмурится:

— Где ты была? Я пришёл, а дома никого.

— Дамир, — я чувствую, как к горлу подкатывают слёзы. — Папа в реанимации. Шансов почти нет!

Он смотрит на меня несколько секунд, словно не понимая. Потом встаёт, неловко обнимает:

— Мне жаль. Правда.

Но в его голосе нет тепла. Словно он говорит о чём-то далёком, не касающемся его.

— Дамир, — говорю я, отстраняясь. — Нам нужно поговорить. О нас, о семье. Ты... ты совсем отдалился.

Он хмурится, в глазах вспыхивает раздражение:

— О чём говорить? Я работаю с утра до ночи. Деньги сами себя не заработают. На лечение Сони, на всё остальное. Хорошо тебе — сидишь дома целыми днями.

— Сижу дома? — я чувствую, как внутри поднимается волна гнева. — Я не сижу! Я с утра до вечера с Соней — в больницах, в поликлиниках. Я устала, Дамир. Мне нужна твоя поддержка, а не только деньги.

— Поддержка? — он фыркает. — А на мне огромная ответственность! Я должен обеспечивать семью. Ты этого не понимаешь?

Мы стоим друг напротив друга, и я вдруг понимаю — между нами пропасть. Когда это случилось? Как мы дошли до этого?

— Знаешь что, — говорит Дамир, отворачиваясь. — Мне нужно поработать. Давай... давай поговорим в другой раз. Иди на кухню и готовь!

Он уходит в кабинет, а я остаюсь одна в гостиной. Слёзы текут по щекам, но я даже не пытаюсь их вытереть.

Что стало с нами? С нашей любовью, с нашими мечтами? И как нам теперь жить дальше?