Наслаждения герцога

Глава 23

Вечернее солнце заливало славную приходскую церковь теплым золотистым светом. Ласковые лучи проникали сквозь ряд окон с мелкими переплетами. Несколько зажженных свечей рассеивали остававшиеся кое-где тени, и запах свечного воска делал воздух сладким. В храме было тихо и безмятежно.

Седовласый пастор проводил церемонию с радостной гордостью. Его жена и дочь выступили в роли свидетелей и явно были потрясены той честью, которая им оказана: они участвуют в бракосочетании столь высоких персон, как герцог Клайборн и его невеста! Клер слышала, как они шептались друг с другом об этом.

Эдвард, как и обещал, позаботился о наряде, который более чем подходил для данного момента.

Платье буквально сверкало благодаря алмазам, украшавшим лиф, и вышитым на юбке золотой канителью листьям и цветам. Он даже не забыл приказать ее горничной уложить подходящие туфельки из кремового атласа с золотыми бриллиантовыми пряжками.

Она еще не надевала этот наряд, сочтя его слишком роскошным для обычного бала — пусть даже и столичного.

А вот для свадьбы — ее собственной свадьбы! — этот туалет подходил как нельзя лучше.

По правде говоря, надевая этот наряд с помощью горничной, она решила, что Эдвард не мог бы придумать подарка, который порадовал бы ее сильнее.

«В горе и радости… пока смерть не разлучит нас».

Своим ясным, властным голосом Эдвард повторил эти слова обета, соединяющего их навеки. Он надел ей на палец широкое золотое кольцо (его предусмотрительность распространилась и на этот атрибут свадебного обряда!), а потом настала ее очередь.

Встретившись с ним взглядом, она повторила нужные слова, сама удивляясь тому, как ей это удается: кровь грохотала у нее в ушах, сердце отчаянно колотилось. Он приготовил кольцо и для себя — и дрожащей рукой она надела этот знак супружества ему на палец.

А потом обряд внезапно закончился.

И она стала женой Эдварда.

Пастор и его семья пригласили их выпить вина в честь радостного события. Эдвард с присущей ему любезностью принял приглашение и поддерживал разговор почти без ее помощи, потому что она вдруг лишилась дара речи. И вскоре ее, все еще не опомнившуюся, уже вели обратно к экипажу.

Однако Эдвард почти не дал ей времени на размышления, заключив ее в объятия и жадно поцеловав.

— Я готов был сделать это у алтаря, — сказал он ей, — но решил, что так мы всех шокируем.

Не прекращая жарких, страстных поцелуев, он продемонстрировал ей, что именно имел в виду. К тому моменту, когда они доехали до дома, она уже задыхалась от желания и сладкой боли, так что чудесный двухэтажный особняк из красного кирпича совершенно не отпечатался в ее сознании.

Она почти ожидала, что Эдвард тут же утащит ее в постель, но, к собственной досаде, обнаружила, что в вестибюле собралась все прислуга поместья. Слуги засыпали ее и Эдварда теплыми искренними поздравлениями и наилучшими пожеланиями.

Им сообщили, что приготовлен торжественный свадебный ужин. Повариха даже успела испечь свадебный торт, который покрыла белой глазурью и украсила засахаренными фруктами.

Клер пошла наверх переодеваться. После чего ее провели по коридору в комнату, расположенную в самом его конце.

В апартаменты к Эдварду.

Он уже дожидался ее там.

— Шампанского? — предложил он, наполняя бокал.

Она согласилась и сделала большой глоток, с удовольствием ощутив, как пузырьки лопаются у нее на языке и щекочут нос.

Стол был накрыт фарфором, хрусталем и серебром, а на другом столе под крышками оказались красиво украшенные и аппетитно пахнущие блюда.

Они с Эдвардом уселись за стол. Она едва замечала, что именно ест и говорит все это время.

Время стало текучим и вязким, так что она даже не могла определить, какой сейчас час. Трапеза подошла к концу: оставался только десерт. Красивый и аппетитный свадебный торт был разрезан, и кусочки его дожидались на тарелочках.

Эдвард поставил одну из тарелочек перед собой, а потом поднял Клер с ее места напротив него и пересадил к себе на колени. Прижимая ее к себе рукой, он запечатлел пару поцелуев на ее шее.

— Я подумал, что мы могли бы его поделить, — предложил он.

Клер не ответила: почему-то она снова начала смущаться. Или, может быть, дело было именно в предыдущей ночи и том невероятном наслаждении, которое, как она знала, будет ждать ее в объятиях Эдварда.

И тут она невольно нахмурила брови.

«А что, если наша страсть перестанет быть такой сильной теперь, после свадьбы? Что, если я уже не буду также желанна Эдварду; ведь игра закончена и он стал победителем?»

Но тут он посмотрел ей в глаза, и она прочла в его взгляде яростную жажду. С облегчением она поняла, что ее сомнения были напрасными.

Отломив вилкой немного торта, он поднес кусочек к ее губам.

— Ну-ка попробуй, — предложил он чуть хрипло.

Сладкий десерт тут же начал таять у нее на языке. Она проглотила кусочек и прошептала:

— Очень вкусно.

— У тебя на губах глазурь, — сказал он.

Дразнящим движением языка он слизнул липкую глазурь с ее губ, а потом запечатлел на них жаркий поцелуй, от которого она задрожала.

Он медленно откинулся на спинку кресла.

— Твоя очередь.

Дрожащими пальцами она поднесла торт к его губам.

Эдвард принялся слизывать крошки и глазурь с ее кожи. Внезапно лишившись воли, она застонала от жаркой волны, которая разлилась по ее телу. С неожиданной изобретательностью он обхватывал языком каждый ее палец по очереди. Снова застонав, она закрыла глаза. Его демонстрация эротических возможностей рук и пальцев заставила ее задыхаться.

Отпустив ее, он взял с десертной тарелочки засахаренную вишенку и, прижав к ее губам, провел сладким кусочком по ее рту, а потом облизал ей губы так же, как перед этим ее руку. Сняв с ее губ всю сладость, он отправил вишенку к себе в рот и, разжевав, проглотил, а потом снова припал к ее губам. Его поцелуй был полон такой чувственности, что у нее по спине пробежали мурашки. Кисловато-сладкий вкус вишни попал ей на губы и язык…

Жаркая страсть полыхнула в ней — острое желание, делавшее ее одновременно требовательной и щедрой. На каждую его ласку она отвечала собственной, и выпитое вино вместе с его опьяняющими прикосновениями кружили ей голову.

Она тихо вздохнула, когда он подхватил ее на руки. Ее голова легла ему на плечо, а пальцы рассеянно начали расстегивать верхние пуговицы его жилета.

Положив ее на постель, он еще раз ее поцеловал, впиваясь в ее губы с властной жадностью. Его руки скользили по ее телу, гладили ее и ласкали… и тем временем расстегивали пуговички и распускали тесемки, так что очень скоро она оказалась абсолютно нагой.

Прокладывая дорожку поцелуев вниз по ее телу, он еще сильнее разжег ее страсть. Она извивалась от мучительно острого желания. Добравшись до ее ног, он дразняще замедлил свои поцелуи, а потом развел ей ноги для еще более интимной ласки.

Ее спина выгнулась, а ногти впились в простыни. Ей казалось, что она вот-вот умрет от блаженства: теплые прикосновения его языка подводили ее все ближе и ближе к моменту, за которым, как она чувствовала, ее ожидало настоящее безумие.

Ее дыхание стало тяжелым и прерывистым, из горла рвались громкие стоны, которые она не в силах была подавить. А ему, похоже, и не хотелось, чтобы она молчала!

Ощущая себя блаженно расслабленной, она отдалась во власть ощущений, и на ее губах заиграла невольная, улыбка. Не открывая глаз, она почувствовала, как Эдвард встал с постели. А потом послышался тихий шорох: это он снимал с себя одежду.

Придавив матрас коленом, он снова присоединился к ней в постели. Заключив ее в объятия, он начал ласкать ее грудь.

Ласки Клер становились все более медленными и дремотными: ее затягивало в сон, и она не в силах была этому противиться.

Чуть приподнявшись, он поцеловал ее в губы.

— Эдвард! — вздохнула она.

— Что, милая Клер?

И тут незаметно для себя она окончательно заснула.

Мучительно долго Эдвард смотрел на нее и ждал ответа, который так и не прозвучал. Бережно убрав завиток волос, упавший ей на лоб, он с радостным изумлением подумал, что она наконец-то стала его женой, окончательно и бесповоротно.

Клер!

Девушка, которую он знал очень-очень долго, но, как оказалось, которую он совсем не знал!

Женщина, которая доводила его до белого каления — и в то же время заставляла желать ее, остро и до полного забвения всего вокруг.

Розовый утренний свет заливал спальню. Клер распахнула глаза, внезапно проснувшись, однако разбудили ее не солнечные лучи. Причиной, вырвавшей ее из сна, было острое желание, затопившее тело, и страстные, обжигающие ласки Эдварда.

Беспокойно пошевелившись на сбитых простынях, она застонала. Страсть заполнила ее тело болью, которую невозможно было игнорировать или прогнать. И конечно же, именно этого и добивался Эдвард: его руки и губы прикасались к ее телу с безжалостной требовательностью.

И в то же время эти ощущения были сладкими — почти невыносимо сладкими, заставляя ее желать его с такой силой, которая должна была бы ее испугать… но почему-то не пугала. Он превратил ее в бесстыдную женщину, ее тело горело и жаждало его принять. Он был ей нужен больше, чем само дыхание.

Испытывая настоятельную потребность к нему прикоснуться, она провела ладонями по его нагому телу.

Их языки переплетались, а его руки ласково теребили нежные соски, заставляя ее терять голову. Она задрожала, и ее пальцы случайно коснулись его напряженной плоти. Его жезл дернулся, и Эдвард хрипло застонал.

Из-за своей неопытности она чуть было не убрала руку, но любопытство оказалось сильнее.

Обхватив его пальцами, она почувствовала новую волну содрогания, а потом еще одну, когда, задохнувшись от изумления, она начала свое исследование. Его плоть жарко пульсировала у нее в руке, жесткая — и в то же время нежно-бархатистая. После ее первых робких прикосновений он накрыл ее руку своей и терпеливо провел ее пальцы, демонстрируя, что именно доставляет ему наслаждение.

Быстро усвоив урок, Клер вскоре добилась, что он начал содрогаться под ее рукой, ласкающей его от основания до самого конца. Остановившись, она растерла подушечкой большого пальца капельку влаги, которая там собралась, ощущая ответную пульсацию, жаркую и влажную, у себя между ног.

Внезапно — словно он не в силах был ждать больше ни секунды — он перевернул ее на спину и раздвинул ей ноги. Одним быстрым движением он ворвался в нее.

Выгибаясь ему навстречу, она жадно принимала его.

Желание заполняло ее, жаркое и неутолимое, требующее разрешения. Он снова приник к ее губам, и его поцелуй был горячим и влажным, полным чувственности и страсти.

Охваченная острыми чувствами, она потеряла способность мыслить, полностью отдалась его чудесным ласкам. И с громким криком она достигла вершины и, цепляясь за него, купалась в дивных, удивительных ощущениях.

А в следующую секунду он хриплым криком возвестил о своем экстазе.

Прижимая его к себе, она парила в облаке райского блаженства. Поцеловав его в плечо, она пригладила его влажные волосы — радостная, счастливая и снова приятно утомленная.

Приподняв голову, Эдвард встретился с ней взглядом:

— Доброе утро.

Улыбнувшись, она ответила:

— Доброе утро.

— Кажется, я тебя совсем раздавил.

— Ну и что! — быстро отозвалась она.

Медленно он начал гладить ее ногу.

— Проголодалась?

— Нет.

— Устала?

— Немного, — призналась она и тут же ладошкой прикрыла неожиданный зевок.

Он засмеялся, и это движение заставило его плоть внутри ее пошевелиться.

Клер тихо ахнула… а потом ахнула снова, почувствовав, что он снова наливается желанием, заметно увеличиваясь в размере.

— Хочешь отдохнуть? — спросил он, продолжая неспешно ее гладить. — Не стесняйся, можешь снова заснуть рядом со мной.

— Господи! Я ведь действительно заснула, да?

Ее щеки жарко покраснели.

Он снова гулко рассмеялся:

— Да, к немалой моей досаде. Человек с меньшей уверенностью в себе мог бы оскорбиться.

Она провела ладонью по его небритой щеке, ощутив, как его щетина чуть царапает ее нежную кожу.

— В тебе нет ничего маленького — ни уверенности в себе, ни… ни… — Его плоть налилась еще сильнее, полностью заполняя ее. — О Боже, Эдвард! Ох, как хорошо!

— Это правда, — согласился он.

Приподняв голову, он поцеловал ее в губы.

— Ну, что ты выберешь? — спросил он, чуть задыхаясь. — Сон или меня?

— Тебя, — выдохнула она. — Определенно тебя!