Найду твой след

Глава восьмая Двуполый воздух Франции

О ресторанах «Столик Траппера» не знал только тот, кто вообще не интересовался ресторанами. Об этой сети прекрасно было известно и «зеленым», которые не раз своими выступлениями делали бесплатную рекламу детищу Агнес и Натали. Но на самом деле слово «бесплатная» правильнее взять в кавычки, потому что эти выступления организовывала Агнес, взбодрив «зеленых» кое-какими обещаниями, к примеру, отправить их в Европу на сходку за счет женской организации.

«Зеленые» выступали в защиту диких животных, призывая не прикасаться к медвежатине, но к ней не только после этого прикасались, ее с жадностью поедали клиенты «Столика Траппера» повсюду — от Нью-Йорка до Лас-Вегаса.

Натали оказалась очень способным коммерсантом. Она учитывала такие мелочи, которые позволяли их ресторанам выделиться даже среди более высокого разряда заведений. Точно так же, как она не собиралась одеваться «от кутюр», предпочитая качественное прет-а-порте, так и в своих заведениях она не предлагала кулинарные изыски, считая, что сами продукты и обстановка охотничьего бивуака вне конкуренции.

— Зачем нам вымачивать медвежатину неделю? Она потеряет весь аромат дичи, — наставляла Натали очередного повара перед работой в ее заведении. — Здоровая еда, от которой мужчина чувствует себя мужчиной, а женщина — подругой профессионального охотника. Нам нужна экзотика нетронутая, реальная, а не воображаемая.

Экономическое образование — а Натали сумела окончить университет в Беркли по настоянию Агнес, — позволяло ей разбираться в налогах, в обороте и в чистой прибыли.

Делала свое дело и Агнес — она заботилась о клиентах ненавязчиво, но настойчиво. Когда приезжали женские делегации из разных стран мира, все они проходили через угощение за «Столиком Траппера». О том, что дамы были в полном восторге, незачем и говорить. Возвращаясь на родину и давая интервью различным изданиям, все они упоминали о небывалых обедах. И слава «Столика Траппера» шагала по планете.

А однажды Натали пришла в голову потрясающая, как оказалось позже, мысль. Она предложила Агнес выпустить игральные карты, на обороте которых напечатаны рецепты их кухни.

Эти колоды карт подавались как подарок от компании. А их цена, которая раскидывалась на блюда, во много раз превышала реальную…

Натали и Агнес встречались нечасто, но перезванивались и общались по электронной почте. У обеих было ощущение невидимого присутствия друг друга.

Когда Мире исполнилось двенадцать лет, Агнес посоветовала Натали отправить девочку учиться во Францию.

— Но, может быть, лучше в Англию? Классическое образование, совершенствование настоящего английского…

— Нет, — возразила многоопытная Агнес. — Во Франции она созреет как женщина. У нее будут деньги, ты заработаешь хороший капитал… точнее уже заработала. Мира разумная девочка, но, если она станет еще и тонкой по-женски, она найдет себе партнера, который станет ей достойным компаньоном не для того, чтобы все промотать, а для того, чтобы приумножить.

— Но если она в Англии изучит экономику, то…

— Она станет синим чулком. Ты этого хочешь? Знаешь, сколько экономистов рядом со мной в нашей организации? Ты должна вырастить тонкую женщину, которая понимает мужчину лучше, чем он понимает себя, которая знает, как его повернуть в ту сторону, куда нужно ей.

— Ты считаешь, что это возможно только во Франции?

— Да, — уверенно заявила Агнес. — Там даже воздух, я бы сказала, двуполый.

— Дву… полый? — изумилась Натали и почувствовала, как краснеет.

— А почему ты краснеешь? — Агнес ехидно усмехнулась. — Потому что вспомнила, насколько я права?

— Да, но я не хотела бы…

Агнес кивнула.

— Я понимаю. Мира тебя не повторит. Она другая. Она не такая горячая, как ты. Она дочь своего отца — неспешная, спокойная…

— Мне иногда кажется, что слишком уж спокойная.

— Ты права, тебе просто кажется.

— Хорошо, куда я должна послать Миру учиться?

— Не в Париж.

— Не в Париж? Но куда в таком случае? Я не знаю ни одного города, кроме Парижа и Ниццы…

— Ницца, это город, милая моя, где большей частью отдыхают. Еще знаешь что там замечательно? — Агнес сощурилась, словно пыталась рассмотреть нечто такое, что плохо видно.

Натали напряглась, ожидая. Она всякий раз ловила себя на том, что все время пытается узнать побольше об Агнес Морган, но это плохо получается. Агнес казалась совершенно бездонной.

— Знаешь, какие потрясающие праздники цветов в Ницце? Они бывают в феврале. На большой платформе впереди колонны едут самые красивые девушки Ниццы. Однажды среди них была я. Ты можешь себе представить?

— О, Агнес… — Натали почувствовала, как ее собственные глаза сощурились, так ей хотелось увидеть юную Агнес среди первых красавиц города. — Конечно, но как ты там оказалась?

— Очень просто. Я тогда была замужем за французом. Но на этом вопросы закончены. А вот о празднике цветов — сколько угодно.

Натали кивнула, однако ни о чем больше не спросила.

— Еще мне нравилось там одно шествие. Из лимонов и апельсинов делали огромные смешные фигуры в несколько метров высотой. — Агнес запрокинула голову, будто пытаясь рассмотреть огромную физиономию, составленную из оранжевых ноздреватых плодов. — Однажды мы ими просто объелись.

— Веселый город Ницца, — заметила Натали.

— Да, но Миру нужно отправить в Ренн, в Бретань. Там есть прекрасная школа при университете. Я дам имя, адрес и телефон. А ты свяжешься. — Агнес закончила разговор уже совершенно другим тоном, будто отдавала команду, против которой нельзя возразить.

Что-то в Натали дернулось, ей хотелось протестовать — зачем ее дочери ехать так далеко? Но она быстро подавила в себе этот порыв. Разумная, а не эмоциональная часть ее натуры, спрашивала: а что бы ты собой представляла, не окажись рядом Агнес Морган?

Мира поехала учиться, и, как ни странно, сделала это с удовольствием.

Натали даже слегка обиделась на дочь — надо же, как спокойно она рассталась с матерью! Но потом, вспомнив слова Агнес о том, чья дочь Мира и чей у нее характер, Натали успокоилась. Ведь она сама себе говорила, когда Мира была еще малышкой, что научит ее любить себя такой, какая есть.

— Рослая крепкая девочка, наверное, покажется самой себе во Франции огромной, — все же нашла в себе силы высказать сомнение Натали, соглашаясь с Агнес по сути.

— Вот и хорошо, она с малых лет не будет комплексовать из-за этого.

— Но если ее станут дразнить? Дети очень жестокие.

— Твоя Мира не так задумана. Те, кто рядом с ней, уверяю тебя, будут страдать оттого, что они не такие, как она, а субтильные и узколицые.

Этот разговор шел при Мире, девочке понравились слова Агнес.

— Агнес, откуда ты знаешь?

— А что, уже есть страдалицы?

— Ну… в моем классе все девочки стараются побольше есть. Они приносят из дома булочки, потому что я им сказала, что ем только булки, поэтому у меня такие круглые, как булочки, щеки.

— Мира, это правда? — Натали всплеснула руками. — Но почему?

— Потому что все мальчики дарят мне что-нибудь, а им — ничего.

— А что они тебе дарят?

— Ну как что? Разве ты не видела? — Она кивнула на каминную полку, где стояли какие-то пластилиновые уродцы.

— Вот… это? Я их раньше не видела, — сказала Натали.

— Я выставила их недавно. Они жили в моей комнате.

— Но… зачем?

— Как зачем? Гордиться, — объяснила Мира.

— Но разве можно этим гордиться?

— Конечно, я горжусь не ими, а тем, что их подарили мне. Больше никому.

— Значит, ты гордишься собой?

— Конечно, — с легкостью признала Мира.

— Ну как, есть сомнения насчет ребенка? — со смехом спросила Агнес, когда Мира исчезла в своей комнате.

— Продумать только… — Натали покачала головой. — Нет. Никаких сомнений.