Не говори мне о любви

Глава 7

Привалившись к стене сарая, Николай Елецкий смотрел сквозь щели, как предутренний сумрак сменяет непроглядную темноту южной ночи, в который раз благодаря Бога за эти самые щели в стенах. Он давно уже не спал, потому что эти часы перед рассветом были для него самыми любимыми. Днем сарай так нагревался на солнцепеке, что в нем становилось жарче, чем в бане, дышать было совершенно нечем, и Ник впадал от этой жары в какое-то странное состояние между сном и бредом. За ночь в сарае становилось прохладнее, но не намного, а вот перед рассветом, если прильнуть лицом к щели, можно было вдохнуть чистого, прохладного и свежего горного воздуха. Николай знал, что как только покажутся первые лучи солнца, придёт великан Гяур, принесет ведро холодной воды и немудрящий завтрак: черствую лепешку и кусок козьего сыра. Избалованный изысками французской кухни, Ник уже начинал ненавидеть этот козий сыр, но пища и самих горцев не отличалась особым разнообразием и изобилием, и он понимал, что кормили его тем же, что и всех. Долгими днями и ночами Ник не мог не думать о своей дальнейшей судьбе. Почти два месяца минуло с тех пор, как Петр покинул маленькое горное селение, в котором прятался отряд Кахира. На то, что Забелин вдруг преисполнится милосердия и доставит его письмо отцу, рассчитывать не приходилось. Значит, надеяться он может только на себя. Он быстро поправлялся – может, благодаря заботам Кьяры, или так сильно было в нем желание оставить ни с чем самонадеянного Кахира, который возомнил, что может удерживать его, князя Елецкого, в плену, да еще и требовать выкуп за него. Он чувствовал, что уже достаточно окреп для того, чтобы попытаться сбежать, и теперь выжидал подходящего момента.

В долгие часы вынужденного безделья его мысли все время возвращались к двум женщинам. Одна, Катрин Забелина, была его самой сладостным воспоминанием и самым страшным полуночным кошмаром; другая, Натали Волкова, была как глоток предрассветной прохлады. Ник едва заметно улыбнулся, думая о ней. С Наташей Волковой он познакомился совершенно случайно на одном литературном вечере в доме баронессы Розен. Елизавета Дмитриевна сама представила его девушке, отец которой вот уже год работал в Тифлисском военном лазарете. Натали была необычайно привлекательна, нрав имела легкий и веселый, и всегда и везде, где бы она ни появилась, была окружена многочисленными поклонниками. Николай не проявлял к ней какого-либо интереса, держался в рамках обычной светской любезности, но почему-то всем им она предпочла именно его. Его отношение к ней нельзя было даже назвать ухаживанием, но Нику было приятно ее общество, и иногда он в свободное от службы время вместе с Наташей гулял по улицам Тифлиса. Вспоминая эти прогулки, Елецкий снова улыбнулся. Вот ежели выберусь живым отсюда – женюсь, непременно женюсь. Хотя минуло уже почти три месяца, как они виделись с Натали в последний раз, и, может быть, уже кто-то другой сопровождает ее в прогулках по Тифлису. От этой мысли почему-то стало грустно. Подавив тяжелый вздох, Ник переменил позу. Раненная нога затекла, и хотя он уже мог передвигаться по сараю без посторонней помощи, пытаться бежать именно сейчас было, пожалуй, рановато. За дверью послышались тяжелые шаги. Гяур, - ухмыльнулся Елецкий, - в одно и то же время, хоть часы сверяй, - и вздохнул, - только где они сейчас, его часы, подаренные матушкой? Дверь открылась, и, согнувшись, слуга Кахира шагнул в сарай. Поставив на пол ведро с водой, он прикрыл за собой дверь и повернулся к пленнику, протягивая завернутый в холстину завтрак.

Ник коснулся отросшей бороды, где словами, где знаками показывая горцу, что хотел бы побриться, но великан только пожал широкими плечами и вышел. Елецкий подумал, что он не понял его, вздохнул и принялся за завтрак. К его удивлению, спустя некоторое время Гяур вернулся, принеся с собой не только бритву, но и чистую одежду.

- Неужели ты меня понимаешь? – спросил его Елецкий.

- Гяур понимать и говорить на ваш язык, - ответил тот, протягивая ему сверток.

Взяв в руки опасную бритву, Николай бросил быстрый взгляд на Гяура, но тот только ухмыльнулся и отрицательно покачал головой, поигрывая большим кинжалом, висящим у него на поясе. Поневоле улыбнувшись такому «взаимопониманию», Елецкий принялся приводить себя в порядок под внимательным взглядом горца.

Оставшись один, Ник вновь опустился на старый потертый ковер, который служил ему постелью. Под вечер со двора послышался гомон, свидетельствующий о том, что там собралось немало людей. Подойдя к двери, Ник приник к щели между досками, разглядывая оседланных лошадей. Очевидно, Кахир со своими людьми собрался на очередную вылазку. Держа под уздцы своего жеребца, Кахир говорил что-то Гяуру, рукой указывая на сарай, в котором держали пленника. Значит, без присмотра меня не оставят, - невесело усмехнулся Ник. О том, чтобы одолеть Гяура без оружия, не стоило даже и думать. Глядя, как горцы покидают двор, он с сожалением понимал, что другого такого момента ему придется ждать долго. Может, все же рискнуть? - Ник повел плечом, проверяя, насколько оно подвижно после ранения. Движение отозвалось глухой, но терпимой болью, и Елецкий направился к задней стене сарая, чтобы попытаться сдвинуть давно присмотренную доску хлипкого сооружения.

Звук легких шагов заставил его насторожиться и отказаться пока от своего намерения. Вернувшись на ковер, он с тревогой уставился на дверь. Повозившись какое-то время с засовом, в сарай проскользнула Кьяра. Ник уже знал, что маленькая горянка - сестра Кахира. Закрыв за собой дверь, девушка присела перед ним, настороженно вглядываясь в его лицо, а затем с легким акцентом заговорила по-русски, крайне изумив князя:

- Ваше сиятельство, Шамиль каким-то образом узнал, что мой брат удерживает Вас в плену в надежде получить выкуп, и был очень недоволен этим. Он требует Вашу голову у Кахира. Сейчас брат со своими людьми уехал по какому-то его поручению, а когда вернется, собирается отвезти Вас к Шамилю, поэтому Вы должны уйти сегодня ночью, без промедления. Я помогу Вам.

- Кьяра, - спросил Ник, вглядываясь в ее лицо, - почему Вы хотите помочь мне?

- Я не хочу, чтобы Вас убили, - ответила она, опуская глаза. – Сейчас мне пора идти. Ждите меня после полуночи.

Сказав это, она быстро исчезла за дверью, водрузив на место засов. Надежда на спасение, которую подала ему Кьяра, будоражила мысли Ника. Он не находил себе места, гадая, сколько времени осталось до полуночи. Вскоре совсем стемнело, и маленькое горное селение замерло в ожидании нового дня. Ник напряженно прислушивался. Ему показалось, что прошла целая вечность; когда же, наконец, послышался шорох со стороны двери, он тут же поднялся на ноги, готовый к чему угодно, и к нападению в том числе.

- Это я, - послышался тихий мелодичный голос.

- Где Гяур? – шепотом спросил Елецкий.

- Спит, - ответила она. – Я опоила его сонной травой, и других тоже. Идите за мной.

Елецкий, прячась в тени каменной стены, пробрался к воротам. Оглушив на всякий случай привалившегося к стене часового, щуплого паренька лет тринадцати, он выбрался на улицу. Ночь была безлунной и темной, и, возможно, только благодаря этому ему удалось выбраться из селения никем незамеченным. Он совершенно не ориентировался на местности и пошел наугад в направлении, указанном Кьярой, надеясь, что где-то по пути ему попадутся знакомые места, и он сможет понять, где находиться. Николай шел всю ночь, прячась в тени отвесных скал, а под утро чувствуя, что больше не может ступить ни шагу, опустился на землю прямо около узкой извилистой дороги, привалился спиной к большому валуну и закрыл глаза. Там его и обнаружил конный патруль, выехавший из Тифлиса на рассвете.

Оказавшись в лазарете, Николай проспал почти сутки - сказались истощение и усталость после ночного перехода. Разбудило его прикосновение прохладной ладони к его лицу, и открыв глаза, Елецкий встретился взглядом с голубыми глазами Натали.

- Как же рада, что Вы вернулись, - тихо произнесла она, улыбаясь.

- Как Вы узнали, что я здесь? – спросил Ник, поймав ее ладонь и задержав в своих руках.

- Папенька сказал, - смутилась Наталья. – Вы теперь герой - в гарнизоне только о Вашем побеге и говорят.

Елецкий приподнялся, глядя ей в глаза.

- Вы не представляете, как я рад видеть Вас здесь! Натали, знаете, о ком я думал, будучи в плену?

- О родителях? – спросила она, очаровательно смущаясь.

- И о них тоже, но более всего я думал о Вас.

Девушка вспыхнула и опустила глаза.

- Я тоже все это время думала о Вас, - ответила она. - Я ни на мгновение не верила, что Вы погибли.

- Значит, это Вашим молитвам я обязан своим спасением, - улыбнулся Ник.

С этого дня каждое утро на протяжении всей недели, что князь Елецкий находился в лазарете, восстанавливая свое подорванное ранением и пленом здоровье, Наталья приходила к нему. Это превратилось в своего рода ритуал, и он, и она с нетерпением ждали этих утренних часов, которые они проводили за неспешными беседами. Почувствовав себя намного лучше, Николай настоял на том, чтобы вернуться в расположение полка. Он уже принял решение относительно своего будущего, но делать предложение, находясь в лазарете, не хотел.

Каждый вечер гостиная баронессы Розен была открыта для небольшого числа избранных посетителей, обыкновенно адъютантов и других штабных офицеров, получавших сначала именное приглашение, а затем имевших право бывать без зова; два раза в неделю, по четвергам и воскресеньям, она принимала все тифлисское общество. Елецкий с самого приезда был в числе избранных приглашенных. Поскольку незамужние девицы, как и всегда в гарнизонах, ценились чуть ли не на вес золота, mademoiselle Волкова тоже была всегда здесь желанной гостьей. Ближе к ужину дамы, выслушав уже непосредственно от Ника историю о его чудесном спасении и о необычайной храбрости маленькой горянки, которая помогла ему бежать, выразили весьма бурно свои восторги его смелостью и уселись, наконец, играть в бостон.

Наталья Михайловна к картам была крайне равнодушна и потому вышла на балкон подышать свежим воздухом. Здесь-то ее и нашел Николай. Нравы, царящие среди дворянства Тифлиса, были не менее строгими и чопорными, нежели в Петербурге, поэтому Елецкий мог говорить на балконе с девушкой, не будучи услышанным кем-либо, и быть при этом у всех на виду.

Опираясь рукой на перила, Ник опустился перед девушкой на одно колено и глядя ей в глаза произнес:

- Наталья Михайловна, у меня было много времени, чтобы подумать о своей дальнейшей жизни и я не вижу в ней смысла без Вас. Окажите мне честь, станьте моей женой.

- Это мое самое заветное желание, Ваше сиятельство, - улыбнулась ему в ответ Наталья, положив изящную ручку на блеснувший золотом эполет.

Его слова были услышаны не только Натали. Мгновенно их окружили со словами поздравлений и пожеланиями счастья.

- Это так романтично, Николай Сергеевич, - растрогалась баронесса. – Право, Вы могли бы предупредить меня, и я бы постаралась устроить вечер специально по этому случаю. Но, тем не менее, я так рада за Вас, что даже здесь на краю империи два любящих сердца смогли найти друг друга.

Барон, услышав новости, присоединился к тем, кто спешил поздравить князя и его невесту.

- Как жаль, что Вы не объявили о своем намерении раньше, - улыбнулся Григорий Владимирович. – Я только вчера отправил письмо Вашему батюшке о том, что Вы благополучно вернулись и мог бы сообщить ему и об этой радостной новости. Когда думаете назначить дату венчания?

- Учитывая обстоятельства, - Ник посмотрел на Наталью, - Мы все же живем в условиях военного времени, мне бы хотелось обвенчаться в это воскресенье, если конечно, Наталья Михайловна не будет против.

- Николай Сергеевич, Вы правильно заметили, что жизнь наша здесь весьма переменчива и порою ничего не стоит, поэтому я согласна, - ответила Наташа, глядя на него сияющими глазами.

Заручившись согласием Михаила Федоровича, отца Натали князь Елецкий и Наталья обвенчались в воскресенье в небольшой церквушке, расположенной в живописном месте на окраине Тифлиса. Церемония прошла весьма скромно, в присутствии немногочисленных гостей и двух шаферов из числа полковых офицеров. В качестве свадебного подарка барон Розен и его жена пригласили Ника с молодой женой и других офицеров из числа командования к себе на обед по случаю знаменательного события.

Апартаменты Ника в Тифлисе были не в пример скромнее его Петербургской квартиры. К тому же за те две недели, что прошли после его возвращения, ему не удалось снять ничего более приличного. Подъехав к дому, где располагалась его жилье, Николай хотел было на руках внести молодую супругу через порог, но Наталья, будучи дочерью врача и хорошо знавшая о характере его ранений, не позволила ему сделать. На столе в спальне стояла бутылка шампанского, бокалы и блюдо с фруктами. Денщик Елецкого Никифор, так и не уехавший из Тифлиса, после получения известий о его смерти, позаботился обо все, а сам отправился в местный кабачок выпить за здоровье молодых кахетинского вина, к которому успел пристраститься за время службы князя на Кавказе.

Нику вспомнилась другая ночь. Также стояло на столе шампанское и горели свечи в подсвечнике. Он вспомни, как целовал нежные губы, гладил белокурые локоны, отливавшие серебром, как дрожали руки, когда расстегивал крючки на ее платье. Боль стиснула сердце. Ее больше нет, так к чему терзать себя этими воспоминаниями, да еще в такую ночь, которая по праву принадлежит другой женщине. Пытаясь освободиться от этих воспоминаний, он улыбнулся своей жене, подошел к столу и разлил вино по бокалам.

- За Вас, Натали! – поднял он свой бокал. – За то, что я встретил Вас в этой глуши.

- А я хочу выпить, за Вас, Ваше сиятельство, - ответила она. – Я люблю Вас, Ник, и всегда буду любить.

Николай проснулся на рассвете. Растрепанная русая макушка Наташи покоилась на его плече. Где-то за дверьми спальни были слышны шаги Никифора. Осторожно поднявшись с постели, чтобы не разбудить жену, Ник тихо оделся и вышел из комнаты.

Выйдя на балкон, Елецкий подставил лицо первым утренним лучам солнца. Снова мысли о Катрин не давали ему покоя. Как долго ты будешь терзать меня, - тряхнул он головой. Даже ночью занимаясь любовью с Натали, он представлял ее в своих объятьях. Господи! Да что же это за наказание такое?! Даже мертвая ты мне покоя не даешь! – разозлился он. Николай подумал о жене. Может, потому и выбрал он Наталью, что она чем-то напомнила ему Катерину. Но все же это не она, - шептал внутренний голос. И пусть ему приятно было ласкать свою жену, той сводящей с ума страсти, в ее объятьях он не испытал.

Ник сознательно не поставил в известность отца о том, что собирается жениться, памятуя о том, что случилось тогда, когда он впервые изъявил такое желание. Хотя, Наталья скорее всего удовлетворила бы всем его требованиям. Девушка происходила из знатного дворянского рода, отец ее, не смотря на его занятия медициной, был весьма уважаемым и состоятельным человеком.

Пока он стоял, погрузившись в свои размышления на балконе, Наталья проснувшись, накинула на плечи роскошный пеньюар и, подойдя к нему со спины, обвила тонкими руками широкие плечи.

- Доброе утро, мой муж, - прошептала она.

- Доброе утро, жена, - улыбнулся Ник, касаясь поцелуем гладкой щеки.

Днем Ник направился в штаб, чтобы получить разрешение на отпуск. Елецкий собирался поехать в Отрадное, чтобы представить свою жену родителям. К тому же резонно было бы просить отца о содействии в переводе обратно в Преображенский полк. Человек он теперь как-никак женатый и нужно думать теперь не только о себе.

Супруги Елецкие ужинали, когда в дверях гостиной появился Никифор. Лицо его при этом выражало крайнюю степень удивления.

- Ваше сиятельство, - обратился он к Николаю, - там Сергей Васильевич, папенька Ваш пожаловали.

- Отец?! – удивленно переспросил Ник.

- Неужто не рад меня видеть?! – входя в комнату, спросил Сергей Васильевич. – Едва я только в штабе объявился, как мне сообщили, что ты здесь в Тифлисе и сообщили, где тебя искать…

Увидев за столом молодую женщину, Сергей Васильевич только вздохнул. Видимо, Николай не исправим. Где бы он ни был, его всегда окружали женщины. Князь замолчал, ожидая, что незнакомка догадается сама оставить их.

- Очень рад. Просто не ожидал Вашего визита. Барон Розен сказал, мне, что только на прошлой неделе отписал Вам о моем возвращении в Тифлис.

- Я не получал его письма, - князь снова в раздражении глянул на девушку.

Перехватив его взгляд, Ник вспомнил о приличиях:

- Отец, познакомьтесь, - начал Николай.

- Ник, - перебил его Елецкий-старший, - ты собираешься знакомить меня со всеми своими любовницам?!

- С моей женой, - закончил Ник, пристально глядя на своего родителя.

- С твоей женой?! – Сергей Васильевич тяжело опустился в кресло. – Это невозможно, - прошептал он. – Это совершенно невозможно.

- Отчего же невозможно, отец? Наталья Михайловна моя супруга перед богом и людьми. Мы вчера обвенчались с ней в присутствии свидетелей, - не удержавшись от иронии, ответил Николай.

- Опоздал, - выдохнул князь, глядя на сына.

- С чем опоздали, папенька?! – не выдержал Николай.

Наталья тревожно переводила взгляд с мужа на его отца. Не такой она себе представляла встречу со своими новоиспеченными родственниками.

- Неважно! – спохватился князь. – Теперь уже неважно!

- Сударыня, счастлив познакомиться с Вами, - улыбнулся одними губами Сергей Васильевич, поднося к губам тонкую руку невестки.

- И мне очень приятно, - смутилась Наташа. – Ники, Вы бы, наверное, хотели поговорить с отцом. Я не буду Вам мешать, - поднялась она из-за стола.

Наталья ходила по комнате из угла в угол, то и дело, натыкаясь то на низенький столик, то на банкетку. Как же ее страшил этот разговор! Сергей Васильевич явно что-то не договаривал, и от этой сводящей с ума неизвестности ей становилось жутко. Все это связано с какой-то тайной, - в который раз повторяла себе она.

Странные слова Елецкого-старшего не давали ей покоя. Что такого могло случиться, что он так воспринял женитьбу сына? Николай уверял ее, что его родители будут рады ей. Неужели он солгал ей? Она ведь хотела сначала просить его, чтобы он хотя бы написал им о женитьбе, но вдруг испугалась отчего-то, что он передумает, и согласилась на это поспешное венчание.

Когда князь Елецкий только объявился в Тифлисе, она сразу заметила его. Высокий, красивый, немного мрачный, он привлекал не только ее внимание. Наташа была очень рада знакомству с ним, и к баронессе Розен испытывала бесконечную благодарность за то, что она, заметив ее интерес к красавцу-гвардейцу, устроила это знакомство.

Однако за радостью этой последовало разочарование: Ник относился к ней как к другу, а не как к девушке, за которой ухаживает, но даже такое его внимание было ей приятно. С ним ей было легко, он не пытался произвести на нее впечатление, в отличие от других офицеров, которые зная о немалом приданном, обещанном за нею, прилагали все усилия, дабы она обратила на них свой взор.

Наталья воспитывал отец и часто меняющиеся гувернантки. Маменька ее умерла, давая ей жизнь, и отец, не пожелав расставаться с дочкой, повсюду возил девочку с собой. Семья мирилась с его причудами. Михаил Федорович был талантливым врачом, но всю свою жизнь прожил при военных лазаретах, считая для себя недостойным заниматься частной практикой. Так вот судьба и забросила их в Тифлис. Наталье в этом году исполнилось двадцать три года, и она все чаще стала задумываться о замужестве: пора было устраивать свою жизнь. Отец ее, занятый своей работой, как будто и не замечал, что годы ее идут, и уже сейчас особо желчные дамы записывали ее в старые девы.

Николай ее удивил своим предложением: чувствовался в нем какой-то надлом, душевный надрыв. Будто бы этим браком стремился он заполнить какую-то пустоту в душе, но она так хотела быть рядом с ним, что предпочла не замечать этого, дав себе слово излечить его от этой боли.

Оставшись наедине с отцом, Николай подробно рассказал ему, каким образом ему удалось бежать из плена. В свою очередь Сергей Васильевич рассказал ему, что виделся с Забелиным и именно от него узнал о том, что Николай попал в плен. Отец и сын долго смотрели в глаза друг друга. Наконец, Елецкий-старший решился:

- У меня есть еще одна новость. Даже не знаю, как ты отнесешься к ней? – вздохнув начал он.

- Что-то с маменькой? – встревожился Ник.

- Твоя мать была совершенно раздавлена известием о твоей гибели, но когда мы получили твое письмо, и появилась надежда найти тебя, она только этим и жила. Мы должны вернуться, причем как можно скорее.

- Как раз сегодня я выхлопотал отпуск, - заметил Ник.

- Но не об этом я хотел говорить с тобой. Дело в том, что нашлась mademoiselle Забелина.

- Катрин! – выдохнул Ник, чувствуя, как сжимается сердце.

- Да. Девица полгода провела в цыганском таборе, прежде чем явилась на пороге дома своей бабки в весьма интересном положении. Мало того, у нее хватило наглости утверждать, что отцом ее ублюдка являешься ты.

Ник стиснул виски. Перехватило дыхание. Полгода в цыганском таборе! Как она там очутилась и что делала там?! Мой Бог, Катрин беременна! Может быть, конечно, и он отец ее ребенка, но как же ничтожно мала такая возможность! Они были близки всего лишь раз. Мысли завертелись в голове сумасшедшей каруселью, унося его все дальше в прошлое.

- Как бы то ни было, я женат, и Катрин для меня осталась в прошлом, - медленно произнес он.

- Отрадно слышать это, - отозвался Сергей Васильевич. – Эта девица не принесла тебе ничего, кроме неприятностей. Я совершил ошибку, поверив ей, но как только мы вернемся, я все исправлю.

- Что Вы исправите, отец?

- Считая тебя погибшим, я уговорил отца Георгия внести в приходскую книгу запись о Вашем с ней венчании двенадцатого февраля, с тем, чтобы ее сочли твоей вдовой, а я получил право опеки над ее ребенком. Но венчания не было, и из этого следует, что этот брак нельзя считать действительным, - покаялся князь.

Николай, совершенно ошарашенный этим известием, долго молчал, но потом вдруг расхохотался.

- Ну, батюшка! Удружили! Стало быть, с Вашей легкой руки, я теперь двоеженец!

- Ник! Это не смешно! – одернул его отец.

- Простите! Конечно же, это не смешно. Я только прошу Вас, не говорите ничего Натали.

Они засиделись далеко за полночь. Слишком много хотелось сказать друг другу, но еще больше осталось недосказанным. Никифор тем временем приготовил комнату для князя. Пожелав отцу спокойно ночи, Ник вошел в свою спальню. Натали спала, свернувшись клубочком на самом краешке широкой постели. С нежностью посмотрев на жену, Ник разделся, лег в постель и, обняв, притянул к себе ее теплое тело. Натали только сонно вздохнула.