Не отталкивай, шельма

Глава 9

Глаза женщины удивленно расширились, в них читались многолетняя боль, обида и неверие. Хитана также застыла, разбежались все мысли, оставив голову совершено пустой. А затем появился страх… Тот пережал невидимыми тисками горло, сердце в груди грохотнуло и скатилось в самые пятки. Как же ей в этот момент хотелось сподобиться примеру и тоже сбежать… Но не позволила этого дочь.

– Мам, ты чего? Давай, пошли! – и потащила растерянную мать к своему спасителю.

Взрослые стояли истуканами, смотрели на друг друга, так и не произнеся ни единого слова. Ребекка непонимающе переводила взгляд с матери на мужчину.

– Это дядя Иран. А это моя мамочка, её зовут Хитана! Эй, вы чего? – но взрослые всё продолжали буравить друг друга. Первой сдалась Хитана, опустив глаза.

– Иран…

– Здравствуй, Хитана… Наконец я нашёл тебя.

Князев протянул руку, хотел было коснуться побелевшей щеки, но Хита отшатнулась, как от прокаженного.

Ребекка удивилась такой реакции матери на, казалось бы незнакомого мужчину, но данное воспитание не позволило ей вмешиваться в дела взрослых, и, присев на рядом стоящую кованую лавочку, она полезла в свой рюкзак.

– Послушай, Хита, я… – Князев оборвал себя на полуслове, совершенно растерявшись. Он столько всего планировал сказать, доказать, но стоило увидеть эти родные зелёные глаза, переполненные болью и ужасом, как всё заготовленное испарилось. А ещё Ребекка…

– Зачем? – рвано выдохнула.

– Что?

– Зачем ты пришел? – повторила тихо. Затем справившись с потрясением, воскликнула громче: – Чтобы снова разрушить мою жизнь?!

– Нет. Послушай…

– Нет! Это ты послушай! – прервала, пустившись в нападение. – Ты хоть представляешь, как мне было больно?! Знаешь, каково это существовать изо дня в день с разбитым вдребезги сердцем?! Знаешь ли, каково это, начать заново чувствовать? Забыть предательство?! – Хитана опомнившись, что кричит, поумерила пыл. Излишнее внимание ни к чему. – Я чуть не умерла тогда… Ты просто растоптал меня и ушёл, хлопнув дверью и не дав даже возможности объясниться. Но я пережила ту сжигающую холодным огнём душу боль, из депрессии меня вытянули близкие друзья. У меня снова получилось жить и радоваться новому дню.

Ни одной слезинки не скатилось из печальных глаз. Она поплачет потом, когда останется в одиночестве.

– И теперь спустя восемь лет… этих долбаных восемь лет, ты являешься, как ни в чём не бывало, и думаешь, я прощу тебя? Кинусь в объятья?! Нет, дорогой! Не будет этого. Поэтому прошу, просто уйди. Уйди из моей жизни. Навсегда… – замолчала. А эмоции продолжали зашкаливать. Как же Хитана ненавидела его. Ненавидела и любила одновременно, до сих пор.

– У тебя прекрасная дочь.

Князев не знал, что больше сказать. Понимал, что Хитана права. Права во всем. Он сам виноват в том, что произошло в прошлом. Сам пересек черту…

При упоминании о дочери Хитана вздрогнула. Сердце сделало кульбит и забилось в быстром ритме, будто пойманная птица в клетке. Положение спас появившийся так вовремя друг.

– Хитана, с тобой всё в порядке? Ты белее мела?! – Ричард приобнял её за талию, одарив Ирана испепеляющим взглядом. – Снова ты!!

– Всё в порядке, Рик. Он уже уходит и больше не потревожит нас, – дрожащим голосом.

– Раз так, тогда отлично, – прошипел. Как же ему не терпелось свернуть нахалу шею, посмевшему вновь нарушить покой подруги. Однако этого определено не стоило делать при Хитане и Ребекке.

– Хитана, скажи мне, кто отец девочки? – внезапно спросил Князев, уцепившись за последнюю ниточку.

Хитана растерялась, она тут же взглянула на друга, ища поддержки. Тот всё понял без слов.

– Ребекка моя дочь. И если я ещё хоть раз увижу тебя с ними рядом – живым не уйдешь. Не смей приближайся к ним. Я предупредил, – и уже громче позвал: – Ребекка, милая, мы уходим!

– Прощай, дядя Иран!

Крикнула девочка, пробегая мимо остолбеневшего шатена. Затем нагнала ушедшую пару и взяла их обоих за руки. Со стороны они смотрелись, как счастливая молодая семья.

У Князева вышибло воздух из лёгких. Сердце кажись, и вовсе позабыло о необходимости биться, замерев и покрывшись коркой льда. «Не может быть!» – набатом звенело в мыслях. По всему Ребекке выходило семь или шесть лет… Получается, что Хитана, недолго страдая, нашла утешение в ласках этого блондина-танцора?! Да ещё и плодотворно так! Ревность взметнулась в груди с новой силой. Не думал Князев, что их долгожданная встреча обернётся так.

Однако судьба выбрала именно эти секунды, чтобы подложить очередную пакость.

Как только пара с малышкой подошли к машине, Хитане вдруг стало трудно дышать, перед взором помутнело. Одной рукой она ухватилась за грудь, другой оперлась о капот авто.

– Мамочка, что с тобой? – забеспокоилась Ребекка, сжав похолодевшую ладонь матери.

Ричард среагировал мгновенно. Отодвинув в сторону малышку, усадил Хитану поудобнее, придерживая за плечи, заговорил.

– Хи–ита… Хита, ты меня слышишь? Опять приступ? Что мне нужно делать?

– Отвези… в больницу к Эрику… – произнесла из последних сил и потеряла сознание.

– Что с ней?! – рявкнул Князев, очутившись рядом.

Рик всегда мыслил рационально, не терял голову, сохранял трезвость разума. Вот и сейчас, какая бы злость его не распирала, он спокойно оценил сложившуюся ситуацию, ровно ответил.

– Очередной приступ… Нельзя упускать время. Сможешь отвести её в больницу? Я завезу домой Ребекку и тоже примчусь туда, – Рик написал на листочке адрес и протянул его.

– Хорошо, – подняв на руки Хитану, Иран поспешил к стоящему неподалёку такси. На «скорую помощь» с такими пробками рассчитывать не стоило.

– А с мамой вс–сё будет хор–рошо? – прохныкала сквозь всхлипы девочка. На её памяти это был не первый раз, когда маме становилось плохо.

Рик привлёк Ребекку к себе, провёл ладонью по головке.

– Конечно, она у нас сильная! Поехали домой, дорогая. С тобой пока тётя Мелани посидит.

Спустя двадцать пять минут Иран был уже в больнице. Белые стены, неприятный запах лекарств и дезинфицирующих средств витал по коридорам. Зайдя с ношей в холл, Князев сразу передал Хитану на попечительство медперсонала, те, уточнив имя и фамилию, немедля увезли её в реанимацию. Мужчина не зная новой возможной фамилии, указал старую – Беккер. И усевшись напротив реанимации, стал выжидать.

Вскоре послышались приближающиеся торопливые шаги – это спешил Рик.

– Без известий? – сел рядом.

– Пока да. Как Ребекка?

– Переживает… с ней осталась подруга Хитаны.

Разговор не клеился. Рик искоса оценивающе посматривал на сидевшего перед ним человека. Человека, который причинил много боли его близкой подруге. И видел то, что не ожидал увидеть. Из–за произошедшего инцидента, ярость поутихла, и блондин всё же заговорил.

– Иран, верно? – тот кивнул. – Ты не представляешь, как мне хочется размазать тебя по стенкам этой чертовой больницы прямо здесь и сейчас. Но меж тем я ведь вижу – ты до сих пор любишь Хитану. Так почему… почему ты поступил так восемь лет назад? Почему не поверил ей? Не стал даже слушать?!

Ладони Ричарда сжались в кулаки, от злости скрипели зубы, но он держал себя в узде. Князев усмехнулся, может, было бы и лучше, если б эти самые кулаки поправили его физиономию. Чувствовал бы себя не такой уж скотиной и идиотом.

– Тогда я был ослеплен своей любовью. Первой и настоящей. Я не испытывал ранее ничего подобного и не понимал, что творю… Хотя это меня вовсе не оправдывает, – и поведал собеседнику все скелеты прошлого, не утаивая ничего. – Я пошёл на поводу у ревности, совершив этот ужасный поступок. И безгранично сожалею. А когда мне прочистили мозги, стало поздно – Хитана исчезла без единого следа.

Повисла тишина. Стрелки часов нарочито медленно тикали.

– Я вижу твое раскаянье. Выходит, не такая ты уж и сволочь, – проговорил Рик.

– Ну спасибо, – криво улыбнулся. – Скажи, как давно у неё эти приступы?

– Первый случился после рождения Ребекки. Беременность далась Хитане тяжело, это из–за перенесенной болезни в детстве, та сильно ослабила её организм – она чудом выжила при родах… ели спасли. Но застарелая болезнь дала новые осложнения. Временами у Хитаны бывает одышка и аритмия, вплоть до потери сознания. Причина этому стрессовые состояния и большая физическая нагрузка.

– Выходит в сегодняшнем приступе виноват я… Снова я. Я причиняю ей только боль и страдания, – Князев опустил глаза в пол, чувствовал он себя, мягко говоря, паршиво.

– Это не мое дело, но я хочу, чтобы Хитана была счастлива. Н–да, она явно убьет меня за эти слова, – Рик печально улыбнулся, – она но до сих пор любит тебя.

Князева это удивило, но было уже слишком поздно менять что-либо… Мужчины сидели в ожидании ещё около десяти минут прежде, чем красный свет лампы погас, и открылась дверь реанимации. Оттуда вышел врач в зеленом костюме, он снял маску, и Князев неожиданно узнал в нём своего нового компаньона.

– Эрик Дюран? Так вы лечащий врач Хитаны?

– Я тоже не ожидал вас увидеть, Иран Князев.

Ричард непонимающе смотрел то на одного, то на другого. Но уточнил главное.

– Эрик, как Хитана?

– Приступ слава Богу миновал. Я же предупреждал вас – никаких стрессов! Это ведь не шутки! – гневно.

– Это моя вина. Крайне неприятная встреча… для неё.

– Так потрудитесь, чтобы таких инцидентов больше не было, если она вам дорога! Обоим! – врач тяжело вздохнул. – Сегодня её лучше не беспокоить. К вечеру Хитану переведут в отдельную палату, и, думаю, через пару дней выпишут. Да. Рик передавай малышке привет. И до встречи, Иран.

– Эрик мой деловой компаньон с сегодняшнего утра. Моя фирма будет строить в Окаяме больничный комплекс и гостиницу.

– Ясно.

Мужчины вышли из здания на улицу.

– Подбросить куда? – услужливо предложил Ричард.

– Было бы весьма кстати.

Иран сел в машину, откинулся на спинку сидения. «Что же мне делать? Я так хочу вернуть Хитану, но каждая наша встреча будет для неё стрессом, а это чревато новым приступом. И ещё есть Ребекка…»

– Я попробую поговорить с Хитаной. А пока, прошу, не беспокой. – автомобиль затормозил у гостиницы, где Иран снял номер.

– Не понимаю. Зачем тебе это? У вас же общая дочь…

– Да, Ребекка. Но нет любви между нами, лишь привязанность. Счастье девочек для меня важнее собственных чувств.

***

Утро следующего дня Иран начал в ресторане со своим другом художником, европейский стиль создавал уютную атмосферу, совсем как дома.

– Стивен, почему ты не сказал, что у неё есть дочь?

– Не знаю, не решился. Не хотел расстраивать.

– Ясно. У Хитаны чудная дочь, так похожа на неё, – печально улыбнулся, вспоминая их встречу.

– Судя по твоему лицу – не твоя. Прости, – поправился рыжеволосый, уличив в свою сторону ястребиный взгляд. Он всегда был прямым человеком, но за это друзья его и ценили. – И что ты намерен делать после всего, что узнал?

– Я хочу попробовать ещё одно средство. Если не сработает – я вернусь в Денвер и попытаюсь всё забыть.

– Что ж, тебе виднее.

***

Маленькая девочка в праздничном лиловом платьице с улыбкой от уха до уха бежала по коридорам больницы. Две высокие косички причудливо развивались у неё за спиной, а рваная чёлка лезла в глаза, и та постоянно её сдувала, чтобы ненароком не споткнуться и не помять красивый букет из белых лилий, предназначенный для самого дорого человека. Сегодня её мамочку отпустят домой! Медсестры с улыбкой наблюдали за этой душещипательной картиной, не смея упрекать девочку, чтобы вела себя потише. Позади торопливо вышагивал Ричард.

– Ребекка, не лети так! Всех больных переполошишь. Врачи на тебя за это ругаться будут и сделают больнючий укол в попу!

Угроза возымела эффект. Представив сие, малышка скривилась и мигом подскочила к мужчине, но схватив того за руку, потянула уже его быстрее вперед.

– Тогда пошевеливайся, дядюшка! Ведь нас ждет мама!

Открыв дверь палаты, маленький весёлый ураган ворвался внутрь с криками:

– Мама! Мамочка, я так волновалась и скучала!

Хитана, уже собранная, сидела на постели. При виде нарядной дочки счастливо улыбнулась и раскрыла навстречу объятья, Ребекка тут же прижалась к ней.

– Я тоже жутко соскучилась, моё солнце. Какие прекрасные лилии! Спасибо.

– Это дядя Рик выбирал! – поцеловала в щёку.

– Да ты, смотрю, прям похорошела за эти три дня! Может, останешься ещё на парочку? – предложил блондин, входя следом.

– Нет! Нет! Нет! И нет! – категорично заявила Ребекка, скоро обернувшись и закрыв своим крохотным тельцем маму от дяди.

– Да пошутил я! Пошутил! – поднял руки в примеряющем жесте. – Вы тогда идите к машине, а я заберу вещи и напоследок ещё раз загляну к Эрику, он обещал дать какие–то рекомендации.

– Ура! На свободу! Идём, мамочка!

Взявшись за руки, они побрели на улицу, подальше от этих холодных и печальных стен. Выйдя, Хитана полной грудью вдохнула свежий воздух, погода стояла просто чудесная.

– И где машина?

– А вон она!

Ребекка указала направление. Однако дойти им не дали.

– Хитана, постой… – со стороны окликнул знакомый голос.

Женщина обернулась и увидела того, кого меньше всего хотела бы сейчас видеть. Ребекка же наоборот, радостно помахала звавшему рукой.

– Привет, дядя Иран!

Хитане ничего не оставалось, как стоять и ждать, пока Князев подойдёт ближе. Она с тоской посмотрела на дочь: «Почему ты так рвёшься к нему?» Ответ был очевиден – родные души тянулись друг к другу. В подтверждение мужчина наклонился к девочке..

– Здравствуй, Ребекка. Это вот тебе, – и выудил из–за спины большого плюшевого серого медвежонка в красной майке. – Он будет защищать тебя.

– Большое спасибо! – заверещала и чмокнула шатена в щечку. Тот аж растерялся.

– Мамочка, смотри, что мне подарил дядя Иран! – Ребекка светилась от счастья, обоими руками обнимая мишку и покачиваясь в из стороны в сторону. Она никогда так не радовалась Её подаркам.

– Да, вижу, красивый мишка, – глухо ответила, затем непонимающе посмотрела на Князева. – Что тебе нужно?

– Ничего такого, о чём ты подумала, – протянул букет синих роз. Хитана на автомате приняла. – У тебя прекрасная дочь… говорю от чистого сердца. И я пришел попрощаться, сегодня я возвращаюсь в Америку.

Иран полез в карман пиджака и достал оттуда белый конверт без каких–либо опознавательных знаков.

– Я не возьму деньги, – нахмурилась.

– Это не деньги – это письмо. Я знаю, ты не станешь меня спокойно слушать, а я не хочу, чтобы у тебя случился повторный приступ… Прошу, не выкидывай письмо, прочитаешь, когда сочтёшь нужным. Здесь вся правда о прошлом. Мне жаль. А теперь прощай, Хитана…

Шатен всё же мимолётно коснулся её ладони, покуда передавал конверт, а после развернулся на пятках и ушёл. Кожа, где коснулись его пальцы, покрылась мурашками, и Хитана неосознанно прижала руку с конвертом к груди. Фигура Князева уже затерялась в толпе прохожих.

– Ребекка, откуда это у тебя такой пушистый мишка? – заметил, подошедший наконец Ричард.

– Мне его дядя Иран подарил! Но он уже ушёл.

– Что он хотел, Хита? Всё хорошо? – Рик также заметил и букет с конвертом, но интересоваться не стал. Не его это дело.

– Ничего. Приходил попрощаться... – Хитана продолжала смотреть в ту сторону, куда минутой ранее ушёл Князев, по её щеке скользнула одинокая слеза.

***

Тяжело расстаться с прошлым. Столько лет цепляться за него, хранить его осколки, и когда они наконец собраны воедино –развеять их по ветру. Просто всё отпустить.

Вернувшись с Окаямы, Иран с головой окунулся в работу, буквально жил ей. Близкие и друзья его не трогали, не читали морали, прекрасно зная, что бесполезно. Он сам должен всё осознать и пережить. Однако, лучший друг, Нейт, прилетев из командировки в Денвер пару днями позже, не преминул возможностью вставить Князеву мозги на место.

Иран как раз сидел в офисе, перебирая бумаги: сделки, акции, рекламу, как неожиданно распахнулась дверь, и в кабинет влетел взъерошенный блондин.

– Это как понимать вообще? Возвращаюсь я значит из командировки, и узнаю, что мой друг вернулся ни с чем! Потрудись объяснить в чём же дело!

Князев устало потер переносицу, белки глаз были красными от налитых капилляров. Похоже, всё–таки переработал.

– Сядь, Нейт. И избавься уже от этой привычки влетать без стука в мой кабинет. – парировал ровно.

– Ближе к делу, – так и быть, уселся на диван.

– Хочешь знать, почему я отпустил её? Всё довольно просто и банально, – и поведал историю во всех красках. – Она будет счастлива вдали от меня.

– Должно быть, это решение далось тебе нелегко, – подвел итог.

– Да… Но мне сейчас так паршиво.

Тем временем в Окаяме.

В окружении зелени сада прогуливалась Хитана, плечи её укрывала тёплая вязаная шаль, поскольку опускался вечер. Дрожащие руки сжимали конверт, свет от горящих фонарей причудливо скользил по бумаге и женской фигуре, замершей на маленьком декоративном мостку над прудом. Решившись, она наконец распечатала письмо.

Дорогая Хитана,

Я рад, что ты всё же читаешь эти строки. Не буду отнимать много времени. Хочу поведать причину своего ужасного поступка… В тот злосчастный день я обезумел и не отдавал отчёт своим действиям. Мой брат обманул меня, сказав, что ты изменила мне с ним. В доказательство привёл мне якобы веский аргумент: что оставил засос на твоём теле, чуть выше родимого пятна на груди. И я слепо поверил…

Для меня, полюбившего впервые, это оказалось предательством, и я не справился с захватившей меня ревностью. Если бы не моя мать, хах, я бы тогда с горяча женился на какой–нибудь шлюхе… Как же я был жалок! Позже я узнал правду. Дэвид признался со всем, а соврал он из–за необоснованной мести ко мне. Глупый… Из–за нас двоих пострадала ты.

Я не ищу оправдания. Не прошу простить. Просто хочу, чтобы ты знала, я искренне сожалею. Быть может, если бы мы не встретились, твоя судьба сложилась бы иначе.

Ты хорошая женщина Хита. И ты достойна лучшего мужчины, такого как Рик. У вас растет чудесная дочь. Знаешь, а я ведь так и не женился за эти годы, и детей у меня нет, а так хотелось бы. Но это уже не важно, видно не судьба.

Я отпускаю тебя, больше не потревожу. Но знай, я всегда любил и буду любить тебя.

Прощай.

По щекам Хитаны катились слёзы. Она подняла мутный взор в чистое тёмное небо, усыпанное миллиардами далёких звёзд. Таких далёких и одиноких, как и её сердце. С губ сорвалось горькое:

– Иран…