Не верь глазам своим

38

На звонок с незнакомого номера Ирина ответила.

— Слушаю.

— Это Вера. Я знаю, что Глеб приехал, но он не хочет со мной разговаривать.

— А я здесь причем?

— Мне надо принять решение о ребенке и все будет зависеть от его обещанной помощи… Он несет ответственность за этого ребенка — он просил его сохранить и обещал помогать! Как мне с ним поговорить? Где его найти?

Столько отчаяния было в голосе Веры, что Ирина прониклась.

— В центре гинекологии и акушерства… адрес я скину…

— Разбирается с внебрачными детьми?

Ирина удивленно промолчала — подруги Веры могли видеть Дину, знать о переводе денег для ее детей…

— Я поеду на фирму и буду ждать его там, но… уделите мне немного времени — давайте встретимся в кафе напротив офиса — судьба моего мальчика зависит от вашего решения…

— Хорошо, — неожиданно для самой себя согласилась Ирина — у нее тоже сын. — Через полчаса подъеду.

Они встретились в кафе.

Вера сидела за столиком, на столе стояли стаканы с соком, тарелочки с кусочками тортика.

Ирина отметила, что выглядела девушка уже не такой наглой и самоуверенной, хотя была привлекательной, даже не смотря на беременность.

— Я нам заказала перекусить… угощайтесь, — дружелюбно предложила она.

Ирина присела, но «угощаться» не стала.

— Мне нужны деньги, чтобы снимать квартиру. С родителями я жить не могу — запилят, что родила без мужа!

— Вы уже получили все выплаты.

— Этого мало!

— Нанимайте няню и выходите на работу.

— Работу с такой зарплатой, как у Глеба, я не найду. Попросите Глеба пусть возьмет меня обратно на работу…

Ирина рассмеялась.

— Нееет! Ольга Владимировна вполне справляется со своей работой.

— Я узнала, что вы выплачиваете жене Стаса его зарплату… одной трети мне бы хватило на съем квартиры — это же его ребенок.

— Ну, во-первых, ребенок еще не родился, а во-вторых, это надо решать с юристами. Да, Лене с детьми — жене Стаса пока выплачивается его зарплата — они не виноваты, что у них такой муж и отец, а вам… Вам я помогать отказываюсь — потому, что вы пытались разрушить мою семью! Если бы вы тогда не произнесли всех этих мерзостей и не подвергли бы риску моего ребенка…

Услышав «несправедливые обвинения» и о помощи жене Стаса, Вера какое-то время жадно поедала тортик.

— Значит, я стерва расчетливая, а она бедная, несчастная мамаша с двумя детьми? — хмыкнула она. — Ты либо мазохистка, либо дура, ничего не знающая о своем муже.

— Чего я не знаю о нем? — втянулась в разговор Ирина.

— Да ничего не знаешь! Как он жил до тебя, в браке с тобой… Все меня обвиняют в меркантильности — да, я хочу мужика с деньгами, чтобы обеспечивал меня, и чтобы не считать копейки от зарплаты до зарплаты! Но глядя на тебя… Лучше быть меркантильной стервой, чем беспечной, живущей в иллюзиях, дурой!

— Его жизнь до меня — меня не касается…

— А когда поженились? Ты уверена, что его жизнь изменилась?

— Конечно изменилась — в его жизни появилась я и дочь. Если ты хочешь о чем-то рассказать — говори.

— Зачем? Ты мне все равно, не поверишь — отношений у нас с твоим мужем не было, а вот… но… мне хорошо заплатили за молчание, а связываться с твоим свекром себе дороже — он никого не пожалеет, защищая свою семейку, даже не смотря на мою беременность, придушит и закопает.

— Какие страсти! — иронично ухмыльнулась Ирина — разговор все больше и больше ее заинтересовывал и волновал. — «Наговариваете вы на нашу семью, грех это!»

— А ты права — грех это! — перестав есть, Вера зло уставилась на «собеседницу». — Грех скрывать правду — надо тебе кое-что рассказать и посмотреть, как ты будешь дальше жить с этой правдой… Хотя нет — пусть тебе твой любящий муж расскажет о своей… нет, о своем друге Стасе — почему же он так обозлился на него, что решил его грабануть и отомстить! Даже убить!

Понимая желание «соперницы» отомстить, Ирина светло улыбнулась, вспомнив о своем «всепрощении» мужа.

— Дело не в том, поверю я в твою правду или не поверю… Все что ты расскажешь, даже если это будет самая горькая, убийственная для меня правда, после которой, по твоим расчетам, я должна буду разлюбить его и развестись… не сработает! Просто это всё уже не имеет значения — я ему всё простила… Простила потому что люблю; потому что тюрьма заставила его раскаяться в совершенных проступках, и он сам просил меня простить его и не бросать… иначе без меня и нашей любви он просто не выживет в том аду; потому что потом… он умирал на операционном столе, а я молилась за его жизнь и готова была простить ему всё, отдать все богатства, пожертвовать всем, ради его спасения… даже отказаться от своего счастья с ним, если бы это потребовали… только бы ему сохранили жизнь… И то, на что ты намекаешь или расскажешь, не идет ни в какое сравнение с жизнью и смертью, на грани которых он находился по вине твоего любовника…

Вера посмотрела на Ирину, как-то, по-человечески… с зависть, сочувствием и долей восхищения.

— Ты его, и правда, любишь… похоже, он тебя тоже… — погладив свой живот, Вера как-то сникла, расслабилась и заговорила с Ириной с обреченной откровенностью, как с подругой. — Поначалу я думала, что смогу заполучить твоего мужа: соблазнить, разжечь в нем страсть, вас развести, женить на себе — соблазнить мужика ничего не стоит: редко кто отказывается от тайного секса без отношений и обязательств… особенно от минета… жены почему-то не доставляют такого удовольствия мужьям, вынуждая их получать это удовольствие на стороне, а потом сами же обижаются… но я отвлеклась… Это только по началу думала, что с ним все будет просто, пока не услышала, как он разговаривает с тобой по телефону, как волнуется за тебя беременную, пока не увидела вас вместе, с какой любовью и нежностью гладит он твой животик с ребеночком… вот тогда я поняла, что он на мне не женится — секс возможен, страсть возможна, а вот семья… он на мне не женился бы, даже если бы я родила ему сразу троих детей! Он бы их признал, содержал, навещал… но семьи у нас все равно не было бы — потому что семья у него уже есть с другой женщиной, и ваш развод ничего бы не изменил — он так и остался бы твоим мужем, любящим тебя мужчиной! Сейчас я понимаю, что не с того я начала — надо было сначала убить его любовь к тебе: подставить тебя, оговорить, подсунуть тебе любовника, заставить тебя изменить ему, и чтобы он об этом узнал — сам бы развелся, и вот тогда… Но я поспешила, понадеялась на свою сексуальность, молодость и просчиталась, хотя… Когда на следующий день он пришел на работу… я попыталась его соблазнить по полной: сняла трусы, вошла в кабинет, села на стол, раздвинула ноги… он посмотрел на мою гладко выбритую… схватил меня за волосы и вышвырнул из кабинета, пригрозив, что если я еще только подумаю о сексе с ним, он меня тут же уволит, а если попытаюсь соблазнить, вытворив что-то подобное… «отдерет, как шлюху, и задушит на этом же столе»… И я ему поверила! Посмотрела в его глаза, горящие ненавистью и презрением ко мне, и поверила — придушит без сожаления, чтобы не огорчать свою любимую женушку… Он такой же, как его отец — убьет ради сохранения семьи. Потом я узнала, что выбрала неудачное время для соблазнения — тебя в ту ночь отвезли на сохранение в больницу, и он жутко переживал: расхаживал по кабинету, орал на всех, а глаза (в отличии от того, как он смотрел на меня) были такие несчастно-виновато-растерянные… И я больше не пыталась его соблазнять, хотя слухи распространяла — долгоиграющий роман с шефом намного престижнее, чем роман с наемным работником и к тому же женатиком с детьми. Кстати, о женатике — его жена как-то нас застукала после работы в офисе — скандалила, орала, драла меня за волосы, хлестала Стаса по лицу, тот отбивался, отталкивал ее от меня… Глеб услышал, прибежал, стал разнимать, подрался со Стасом… Я убежала, Стас за мной, а твой благоверный стал Ленку успокаивать… так успокаивал, что младший ребенок у Ленки родился не от мужа… Стас тест делал — не его! Может, твоего муженька? А ты ей денежки выплачиваешь! Деткам помогаешь! Ну, не дура ли ты?

Ирина быстро сопоставила даты — три с лишнем года назад ее увезли на сохранение в семь месяцев (она хорошо помнила этот день — Глеб задержался на работе допоздна… она волновалась, а когда он пришел домой пьяный и какой-то виновато-растерянный, почувствовала, что случилось… очень нехорошее, «не простительное» — она же чувствовала его душевное состояние… но что это было она не знала, и так испугалась случившегося, что попятилась, нестерпимая боль резанула по сердцу, она закричала от боли и стала падать… Глеб бросился к ней, подхватил на руки, отнес в комнату и вызвал «Скорую», а она все смотрела на него, молчала и мысленно молила его, чтобы он ничего не рассказывал, не признавался, не объяснял, что случилось у него этим вечером, потому что тогда ей придется волноваться и плакать, а волноваться ей категорически запрещали из-за угрозы преждевременных родов и ей надо было выбирать: ребенок или «волнение из-за мужа»… и она выбрала ребенка, оставив на его совести какой-то его «грех». После этого случая она никогда не испытывала такого пугающего ее «осознания совершенного греха»… после свадьбы чувствовала что-то подобное, но не так остро-болезненно — просто сердце сжималось от предчувствия чего-то плохого… и вот только сейчас она догадалась, что тогда происходило: он ей изменял! А в тот день он изменил ей с Верой — ей «хорошо заплатили за молчание», и она просто намекала на секс с ним…

«— Не может быть! — ужаснулась Ирина своему знанию, щеки у нее вспыхнули, но она постаралась успокоиться. — Это не обязательно были измены — я же почувствовала, что он на грани жизни и смерти! Но это было совсем другие ощущения… Не ври сама себе! Он изменил тебе с Верой, она четко дала это понять — скорее всего это был минет, а «когда на следующий день он пришел на работу», и она попыталась его соблазнить по полной гладко выбритой… он вышвырнул ее из кабинета, потому что винил себя, что я обо всем догадалась, разволновалась и меня увезли в больницу с угрозой преждевременных родов… Вот за что Глеб тогда просил прощения, вот почему обещал Вере помогать с ребенком, боясь, что она расскажет мне о сексе с ней, и вот за какое молчание заплатил ей Илья Семенович! — сознание случившегося пошатнуло ее веру, но любовь тут же попыталась смягчить «удар». — Да, изменил, но раскаялся и попросил прощения, и доказал, что любит и после этого случая тебе не изменял! Почти четыре года! И ты это знаешь! И любишь его! И простила его! И он тебя любит — ты носишь его ребенка, как доказательство вашей любви!»

— После минета не забеременеешь, — усмехнулась Ирина и, услышав саму себя, поразилась своему спокойствию и сарказму, — а тебе так хотелось залететь и навечно привязать к себе богатого мужика.

— Ты знаешь?

— Да, Глеб рассказал… и про то, что ты приглашала его стать крестным отцом, поэтому он и гладил твой живот… Теперь это вряд ли случится — он не хочет иметь с тобой никаких дел из-за твоего вранья.

— Каждый выживает, как умеет!

— Ты что-то путаешь — «на чужом горе счастья не построишь!», особенно если горе ты причиняешь детям! Хорошо бы тебе это запомнить на будущее.

Но Вера это не желала запоминать, ее волновало совсем другое.

— А Ленку то он трахнул или нет? Она сказала, что трахнул — вот Стас и обозлился, а когда про ребенка узнал, то совсем головой поехал.

— Что же он другой тест не сделал — на отцовство Глеба?

— Зачем? Ленка же призналась!

— А Глеб отрицает…

— Вот теперь сама пусть и устанавливает отцовство и требует алименты с отца ребенка. А как же быть с моим ребенком? Одна я его не потяну.

— Сами разбирайтесь! Помогать я вам обеим не буду!

— Тогда я оставлю его в роддоме! И это будет на вашей с Глебом совести!

— В первую очередь это будет на вашей с отцом ребенка совести!

Ирина встала и, не прощаясь, вышла из кафе, а Вера так и осталась сидеть за столиком.