Не верь глазам своим

44

Столько всего случилось за несколько часов, что у Глеба почва ушла из-под ног — почти тридцать лет у него была крепкая семья, любящие родители, пусть какой-никакой, но тыл! А оказалось… семьи нет, родители ненавидят друг друга, да еще отец — не отец! А кто настоящий отец неизвестно…

Сидя в машине на заднем сиденье, Глеб задумчиво смотрел в окно: четыре часа назад в этой машине он был счастлив, два часа назад — взбешен, сейчас — растерян… Не жизнь, а «крутые горки»! Как жена выдерживает такой ритм — радуется, ревнует, огорчается… Он хотел поехать на работу, но решил, хоть и просила не приезжать, сначала заехать на обед к жене.

Сентябрь, накрапывал дождик, но родной дом все равно радовал уже одним своим существованием.

Войдя в дом, Глеб услышал разговор мужчины и женщины и напрягся — не ожидал гостей у жены! не снимая обувь, быстро вошел в гостиную и замер…

В камине горел огонь, уютно потрескивали дрова, в телевизоре шел какой-то «мыльный» сериал, а на разложенном диване, накрывшись пледом мирно спала его жена. Спала, под эмоциональные разборки героев, под жаркие всполохи огня, спала, не смотря на все произошедшие с ним события… И спокойный сон его беременной жены стал для Глеба самым важным, самым умиротворяющим для него — ведь вместе с ней спал и его сын, который скоро родится и за которого он будет нести ответственность — так же, как и его отец, фамилию которого он носит! И другой отец ему совсем не нужен!

Раздевшись, Глеб поставил в вазу букет, водрузил его на кухонный стол, пообедал, оставив на столе в контейнере обед для жены, и прилег на полчасика рядом с женой на диван, укрывшись ее пледом…

Здесь был его дом, его семья, его рай, и он хорошо понимал это, пройдя все жизненные испытания, и терять его он не собирался… Именно о таком спокойном, семейном рае он мечтал долгими, тюремными, беспросветными ночами! Лежать, обнимая свою любимую, смотреть на играющих на ковре детей и сознавать — вот оно счастье!

— Я скучала по тебе, — сонно прошептала Ирина, прижимаясь к мужу и обнимая его.

— Прости, что задержался, решал важные вопросы. Спи, моя родная, вечером я приеду, и мы с тобой поужинаем… и даже не надейся, что я буду ночевать где-то отдельно от тебя! Ты моя…

Согласно покивав и пробубнив в ответ «А ты мой», Ирина уснула, а Глеб, полежав еще немного, осторожно встал и вышел из дома.

Остальные полдня он плодотворно работал на благо своей компании, изредка поглядывая на флешку с записями и удивляясь, как мог усомниться в порядочности и верности своей жены.

Всю обратную дорогу он просматривал записи, но не нашел ничего подозрительного и полностью уверовал, что ночью близости с горничной не было! И немного успокоился — хоть одно радостное известие. Прослушал разговор Дины с женой (обратив внимание, как Ирина слезно умоляла ее сказать правду) и пожалел жену…

«— Бедная моя девочка… так ревнует и переживает! Я от одного подозрения чуть отца не придушил, а перед ней не просто факт измены, а еще и ребенок — двое! Тут любая разобидится… даже видеть меня не хочет! Но я не могу тебя оставить одну, дорогая, придется тебе потерпеть мое присутствие в доме»

За полчаса до приезда домой он позвонил жене и предупредил, что подъезжает и везет ужин, чтобы она не заморачивалась с готовкой.

— Спасибо за цветы! — нежно проворковала Ирина, и Глеб почувствовал, что внутри у него все заволновалось, как при первом свидании.

Он вез ей не только ужин, но и кипу журналов по ландшафтном дизайну — их участок напоминал голое футбольное поле, а она так радовалась цветам на вилле.

Но следующие слова Глеба напрягли.

— Ты же прочитал мое сообщение… Прости, Глеб, но я хочу пожить одна…

На что озадаченный муж попытался надавить.

— Дорогая, в твоем положении оставаться одной очень… неправильно.

— Ты думаешь в твоем присутствии я буду нервничать меньше?

Глеб задумался — раз она обиделась, будет дуться, молчать нервничать, а нервничать ей нельзя.

— Обещаю, что после ужина, ты меня не увидишь — будешь одна, я просто буду рядом. На ужин я везу твои любимые куриные тефтельки…

— Соблазнитель! — сдалась Ирина. — Хорошо, мы поужинаем вместе и обговорим условия моего одиночества.

— Согласен… только не пугайся моего вида — лицо чуть-чуть подпорчено.

— Что случилось? Ты подрался? — тут же заволновалась жена.

— С отцом выясняли отношения… дома расскажу.

— Приезжай скорее!

Войдя в дом, Глеб увидел встревоженную жену и улыбнулся — она его любит и переживает за него.

— Все в порядке! Не волнуйся.

— Я же говорила, что твое присутствие — сплошное волнение! — рассматривая его «боевые раны», Ирина недовольно покачала головой. — Ты, как мальчишка, Глеб! Ну разве так можно: губы разбиты, синяк на скуле, костяшки сбиты! Ужас! Как ты на работу завтра пойдешь?!

— Отцу больше досталось.

— Не знаю, что у вас произошло, но мне его не жалко!

— Что так, кровожадная моя?

— Он меня оскорбил: сказал, что я худая, неприспособленная, никому не нужная растратчица семейных денег.

— А ты растрачивала?

— Ну-у да… — кивнула головой Ирина, — на операцию дочери Дины.

— Этой девочке… — Глеб сник. — Ты из-за этого расстроилась и не хочешь меня видеть?

— Давай поужинаем, а потом поговорим…

За ужином Глеб (в домашней одежде — мягких брюках и футболке) непринужденно рассказывал о проведенном без нее времени на вилле, о строгости Тамары Леонидовны и о выученных Снежкой испанских словах — она уже во всю щебетала с местными жителями, спрашивая о здоровье и благодаря за угощения — как не угостить такое белокурое чудо! Тут Ирина внимательно посмотрела на мужа — ни тени ревности — значит, запретил няне и Тамаре Леонидовне выходить с виллы — вот и спокоен. Она слушала, слегка улыбалась и ждала окончания ужина. Она понимала его заботу и в тоже время ее раздражало нежелание делать так, как она хочет, но и его отъезд она восприняла бы двояко: с одной стороны — порадовалась бы, что он исполнил ее пожелание, а с другой стороны — обиделась бы, что он оставил ее одну. Вот такая она «двоякая»… Ждала и гадала: уедет или не уедет? Она хотела пожить одна, но, как только он вошел, поняла, что жить без него не хочет… тревожные мысли о нем не дадут ей желаемого покоя. И тогда она решила — пусть будет у нее на глазах, заботится о ней, но спать они будут в разных комнатах, а еще лучше на разных этажах, пока… пока они не поговорят откровенно, и он не расскажет ей правду о своих…

— Ты не волнуйся, сонечка, — заканчивая ужин и складывая тарелки в посудомойку, успокоил жену Глеб, — я не буду тебе мешать отдыхать и не потревожу тебя. Устроюсь в кабинете на диване и поработаю… Хочешь пригласим в дом помощницу, чтобы не оставаться днем одной?

— Которая будет, целый день меня донимать?! — поднимаясь из-за стола и переходя в гостиную, возразила Ирина.

Они сели на разобранный диван с разных сторон, Глеб попытался ее успокоить… прилечь, устроиться поудобнее, обнять.

— Тогда придется терпеть мое присутствие — буду приезжать домой на обед, а остальное время до вечера ты будешь одна! Никаких волнующих разговоров и обсуждений.

— Не получится… Нам надо откровенно поговорить, чтобы прояснить ситуацию…

— Если ты про Дину, то я с ней не спал, — напрягся Глеб, настроение сразу поползло вниз. — Получу ответ на тест и поговорим.

— Я про Лену — жену Стаса и про Веру… Хочу знать, что у тебя с ней произошло три с половиной года назад в тот день, когда ты пришел домой поздно, пьяный, и меня увезли в роддом…