Не верь глазам своим

67

Вернувшись домой, Глеб хотел не рассказывать Ирине, почему так задержался, но подумал, что тайн в их семье и так слишком много, и рассказал.

— Я пригласил его к нам в гости… на часок. Ты же не против?

— Нет. Ему, наверно, очень непросто было встретиться с тобой — по сути он отказался от тебя еще когда ты даже не родился… Спасибо твоему отцу, он женился на твоей маме, и ты родился, — Ирина замолчала, вспоминая свой разговор с Верой, тяжело вздохнула. — Как это ужасно… отказаться от своего ребенка, а потом думать о нем и мучаться всю оставшуюся жизнь. Вера родила… и хочет оставить ребенка в роддоме, если семья отца не заберет его к себе.

— Это их проблема! — не посочувствовал Глеб.

— Жалко мальчика…

— Не жалей! Она уже нашла его настоящего отца… лет за пятьдесят!

— Как это? Стас же просил его забрать…

— Устарела твоя информация! Все у них хорошо: квартирка, машинка, вещей навалом!

— А любовь? — печально выдохнула Ирина, по мимо своей воли жалея Веру — разве можно сравнивать материальные блага с любовью?!

— А любовь за деньги не продается! — ответил Глеб и сменил тему. — Ты знаешь, сегодня посмотрел на своего биологического папашу и захотелось поставить в нашу мансарду пару тренажеров — буду разряжаться железом последние два месяца за неимением желаемого секса! Пойдем посмотрим, куда их приткнуть, чтобы не мешались.

Они поднялись в мансарду.

Ирина хотела предложить поставить тренажеры по обе стороны от окна, но Глеб не дал ей такой возможности: обнял, поцеловал в губы…

— Ты думаешь, я буду тратить время на какие-то железяки, когда осталось меньше двух недель до запрета секса?

Он стал пылко целовать ее, подчиняя языком и поначалу она покорилась, но потом протиснулась сквозь его зубы и придавила его язык, он позволил ей «поподчинять» себя и даже слегка пососал ее язычок, но потом прихватил его зубами, и она охнула, убрала язык и отстранилась от его губ, обидевшись.

— Я здесь хозяин, — жарко зашептал он, подхватывая ее и неся к кровати.

— Я ведь могу и отказаться, — садясь на кровать, чуть улыбнулась она, но глаза при этом у нее были обиженные. — Что ты будешь тогда делать? Настаивать или останешься без…

— Настаивать, и ты подчинишься! — твердо произнес Глеб, не допуская возражений.

— Конечно, с радостью… А ты? Ты не любишь подчиняться?

— Нет!

— Но ведь когда я делаю тебе эротический массаж, ты подчиняешься… — возразила жена.

Глеб сел рядом, обнял ее за плечи, взяв за подбородок, повернул к себе ее голову.

— Нет, я тебе тупо доверяюсь, и ты доставляешь мне удовольствия.

— А когда ты доставляешь мне удовольствие, разве ты не подчиняешься моим желаниям?

— Нет, я просто отступаю от своих желаний, доставляю удовольствие любимой, а потом получаю свое.

— Значит, мне нельзя тебя покорять… — сделала Ирина вывод, вспоминая, что всегда она покорялась его напору и страсти, подчинялась его желаниям и выполняла им задуманное.

— Можно! И проявлять инициативу, и покорять, и возбуждать, и даже насиловать! Разрешаю! Но победителем всегда должен оставаться мужчина! Запомни это, конфетка. Мужик, подчиняющийся женщине, никогда не сможет решить проблему, не оглядываясь и не получая одобрения, никогда не возьмет на себя ответственность за семью, где есть сильная женщина. Никогда не примет решения! Ты такого мужчину себе хочешь?

— Нет! Я хочу тебя — моего победителя! Но как же мне быть, если мне нравится, когда ты делаешь, как я хочу, когда посасываешь мой язычок… голова идет кругом, и я завожусь еще больше…

— Просто попросись… и лаской ты добьешься гораздо больше, чем покорением и напором.

— Маленькие женские хитрости… Я это знаю, но иногда хочется повоевать! Посопротивляться!

— Я только «за». В сексе! Родишь и стань не ласковой киской, а дикой пантерой, но не переборщи — в отличии от отца, которому нужны бушующие страсти, завоевание и покорение, скандалы и раскаяния, мне нужен покой в доме: не поле битвы, а тихая, спокойная гавань, где тебя ждут с любовью и куда хочется возвращаться — наслушался родительских скандалов в детстве и юности… Бежать хочется из такого дома! И не возвращаться…

Ирина вдруг моментально погрустнела — эти его откровенные слова, услышанные ей давно-давно, тогда настолько запали ей в душу, настолько поразили ее романтическое воображение, наполнили ее любящее его сердце жалостью и состраданием к ее мужчине, такому брутальному и фривольному на вид, а в душе такому ранимому и несчастному из-за скандалов родителей, что она тут же поклялась себе никогда не устраивать с ним скандалов и ссор, чтобы не случилось в их совместной жизни…

— Я помню… ты мне говорил об этом в нашу первую ночь…

— Чтобы потом ты не устраивала мне скандалы и не качала права, что ты отдалась мне до свадьбы… Ты сама так захотела!

— Я пообещала не устраивать тебе скандалов и только после этого ты сделал меня своей женщиной! И я никогда не устраивала тебе скандалов, разбирательств и выяснений с криками, оскорблениями, обвинениями, всегда помня твои слова: «Бежать хочется из такого дома! И не возвращаться…», а я не хочу, чтобы ты от меня уходил… тем более сейчас, когда мы ждем сына… — Ирина помолчала, собираясь с духом, начать серьезный разговор. — Но есть вещи, через которые человек не должен переступать — клятвы, например… Я всегда, безоговорочно верила тебе и верю, когда ты говорил: «Клянусь». Я знаю, что ты честный человек и нарушать свою клятву не будешь, но другие свои проступки… Ты многое скрывал от меня, даже то, что был обязан рассказать! Так не будет доверия в нашей семье, а я так не хочу… Пожалуйста, больше не скрывай от меня ничего! Я всегда готова тебя выслушать, понять и даже простить… что смогу… Пусть это будет самое плохое… самое страшное для меня — ты разлюбишь меня… мы решим все вместе, как нам жить дальше, стоит ли нам расставаться или попробовать возродить наши чувства… Только не унижающая нас обоих ложь! Только не убивающая все измена! Если ты охладеешь ко мне, скажи честно об этом — ты сможешь иметь свою сексуальную жизнь на стороне, приходить домой, сохраняя видимость семьи и поддерживая дружеские отношения… Только не заставляй меня заниматься с тобой любовью после других женщин! Я этого не вынесу… — Ирина несколько раз всхлипнула, но сдержала рыдания и продолжила. — Если ты полюбишь другую женщину и уйдешь к ней, ты можешь навешать детей в любое время, но не забирать их в свою новую семью и не привозить ее в наш дом… я не смогу видеть тебя рядом с другой женщиной! Пожалуйста, поклянись, что ты сделаешь все возможное и невозможное, чтобы я не видела твою другую женщину в нашем доме и что она не будет общаться с нашими детьми!

Слезы ручьями текли из глаз Ирины, но она их даже не вытирала, просто сидела на кровати, сжав кулаки и неотрывно глядя в глаза мужа. Ее немного потряхивало от всхлипов, но она не рыдала… просто плакала. Представляя их расставание…

А Глеб смотрел на жену и думал, что ни одна женщина не сделала бы больше для него, чем его жена: прощала, верила, поддерживала, выхаживала, а главное, преданно и беззаветно любила и всем сердцем любит его и сейчас! И он ее любит и никакая другая женщина ему не нужна…

— Клянусь, что никакая другая женщина не войдет в наш дом, как хозяйка! Клянусь, что наши дети не назовут никакую другую женщину мамой! Клянусь, что ни одна женщина не заменит в моем сердце тебя, любимая!

Сквозь слезы Ирина улыбнулась.

— Ты поклялся в том, в чем не властен… Сердце не подвластно разуму — оно любит вопреки всему.

Глеб улыбнулся в ответ — ни одну из своих клятв он не собирался забирать обратно… даже если его любовь когда-нибудь пройдет (об этом он даже думать не хотел), она навсегда останется в его сердце!

— Я постараюсь быть честным и откровенным… А теперь ты поклянись, моя строгая женушка! Поклянись, что никогда не станешь холодной, деловой, отстраненной от семьи стервой!.. то есть «бизнес-леди».

— Если хочешь… Клянусь, не становиться «бизнес-леди», а заниматься своей семьей… но при этом работать!

— Хитрюга! Ладно, принимается! Все, моя конфетка! Вытирай свои слезки и подставляй свои сладкие губки! Из-за твоих переживаний я хочу секса! Быстрого, жесткого и разряжающего!

— О-о-о! А…

— Знаю! И помню! — нежненько опрокинув Ирину на кровать, Глеб лег рядом, подтянул ее к себе поближе и начал раздевать. — Поэтому, мы не станем изобретать велосипед и займемся осторожненьким сексом.

— Нееет, — слезливо заныла Ирина, — хочу уже нормального, глубокого, чтобы чувствовать весь твой…

— Не соблазняй! На бочок… ножки вниз.

Целуя жену в плечико, он стал осторожно брать ее, придерживая за бедра, не давая ей сгибать ноги… она стонала и капризничала, хватала его и подпихивала в себя, а он рычал на нее, ругаясь, и даже шлепнул по попке, чтобы она не провоцировала и не отвлекала… она все же согнула ноги, открываясь ему, и он не смог устоять, и отодвинулся от нее, и стал входить глубже, и она засмеялась, потому что победила его упрямство и осторожность… она знала, как завести его, поглаживая и слегка пожимая его бока, талию, бедра… движения его убыстрились, стали короткими, резкими, приближая обоих к быстрому завершению, и она уже стонала и двигалась в его жарком ритме, помогая себе пальцами взлететь вместе с ним на «гребень волны»…