Не верь глазам своим

7

Обхватив голову руками, Глеб сидел на узкой шконке в одиночной камере следственного изолятора и пытался вспомнить произошедшее…

Он хорошо помнил, как в его кабинет вошла его жена, как она упала в обморок, что он испугался за нее и за дочь, а потом они занимались сексом: страстно, чувственно и сладко…

Заниматься сексом со своей «конфеткой» было всегда — сладко! Почему-то сначала он не знал этого — думал, что будет, как всегда, хотя и влюбился, но как только «распробовал» ее, другие женщины перестали для него существовать: они не так пахли, не так смотрели на него, не так прикасались, даже стоны их его раздражали… и он, не сразу, отказался от всех, ради нее. Хотя продолжал попадать в двусмысленные ситуации из-за женщин, чем приносил жене большие страдания, заставляя ревновать…

— И я еще был недоволен, что она меня ревнует! Теперь для ревности повода не будет! — скривился Глеб, осторожно трогая на затылке огромную шишку. — Как мои девочки теперь будут без меня?

Никакого допроса не было, его просто арестовали и посадили в камеру, и вот теперь он ждет адвоката. В чем его обвиняют он понял, когда пришел в себя и с трудом поднялся на ноги… рядом с ним лежал мертвый товаровед Саныч с пробитой головой, в руках у него была зажата монтировка…

Глеб не верил, что мог ударить по голове человека… просто так, за какие-то пропавшие товары. То, что товары с его склада пропали он понял по пустому складу… Товара было на чертову пропасть денег — медицинское оборудование! Завтра их надо было начать развозить по городам, а теперь… Теперь придется выплачивать огромные суммы, чтобы все компенсировать! Таких денег у него в обороте нет — придется кланяться в ножки отцу, а потом долго-долго отдавать долги! Увезенные товары вряд ли найдут…

Вздыхая, Глеб снова потрогал шишку — не о том он думает! С деньгами он как-нибудь разберется, а вот с убийством человека… Похоже, убийство хотят повесить на него, но вряд ли у них это получится: жена и отец этого не допустят! Только им двоим он мог доверять полностью…

А они могут ему доверять?

Скорее всего, нет… Он никогда не говорил всей правды, не открывая ни перед кем душу до самого конца, до самого донышка, скрывая нелицеприятные поступки и тайны, а ведь эти двое заслуживают его откровения и поймут его, и простят, и пожалеют, и поддержат… Почему же только сейчас он задумался об этом? Потому что, по глупости и из-за своего снобизма и упрямства, попал в беду! И только в беде познаются любящие тебя люди и настоящие друзья!

— Левицкий, на выход! К адвокату!

Глеб встал, заложил руки за спину и пошел к двери.

Долгая процедура знакомства с адвокатом, его расспросы и наставления Глеба нервировали, и он никак не мог сосредоточиться, ему хотелось чтобы это все побыстрее закончилось, и он поехал бы домой, к своим девочкам: поиграл бы со Снежкой, почитал бы ей на ночь книжку, поцеловал бы светлую головку и пошел бы к жене… возможно, сегодня, прежде чем заняться с ней сексом… нет, любовью, он расскажет ей о себе всё-всё, до самого донышка, ведь она заслужила его доверие — она его любит, верит ему и никогда не предаст…

— Глеб Ильич! Вы меня слышите? — адвокат поправил очки и неодобрительно воззрился на подзащитного — похоже он не понимает всей серьезности обвинения. — После того, как вы выехали из офиса, во сколько вы приехали на склад?

— Не знаю… на время я не смотрел — телефон забыл в кабинете. Когда меня отпустят?

— Вы меня слушали, Глеб Ильич? Вам светит до десяти лет за убийство человека!

— Какое убийство? Я никого не убивал!

— К сожалению… есть свидетель — работник склада, который слышал вашу ссору и видел, как вы ударили товароведа, ему пришлось ударить вас, чтобы обезвредить. Он вызвал полицию и «Скорую».

— Я не понял… Меня не выпустят?

— Нет! В ближайшие…

— Но я точно знаю, что не убивал никого!

— Откуда? Вы же ничего не полните…

— Ну да, но кое-то я помню: как в кабинет вошла жена, как она упала в обморок, увидев, как я держу руку на животе помощницы, пытаясь почувствовать шевеление ребенка, помню, что испугался за нее и за дочь, а потом мы помирились… помощница передала, что звонил товаровед и просил меня срочно приехать на склад…

— И вы сразу же поехали?

— Нет, я мирился с женой… долго, посчитал, что это важнее ЧП на складе.

— Похвально! У меня так не получается.

— У меня тоже… не получалось… пока не понял, что могу потерять семью из-за своей занятости… Приехал как-то в выходной после работы… в наш загородный дом и увидел счастливую семью… без меня: улыбающуюся жену с ребенком на руках, ее мать, моего отца — смеются, улыбаются… без меня. Так обидно стало, что все внутри перевернулось… за делами как-то и не задумывался, как там моей семье поживается без меня, а оно вон как оказалось — они без меня могут быть счастливыми, а я без них — нет…

— Спасибо, Глеб Ильич, что поделились… — адвокат вновь поправил очки, решая стоит ли доносить до подзащитного информацию о семье — решил, что надо, для налаживания контакта и доверительных отношений. — Сейчас с вашей женой все в порядке, но после разговора с вашей любовницей…

— Она мне не любовница! — сжимая кулаки, четко произнес Глеб, от злости, не вникая в услышанное.

— Пусть будет, по-вашему, но все в офисе думают именно так… после их разговора Ирину Викторовну водитель возил в больницу… сердечко у нее прихватило.

— Что? Что с Иришкой?

— Я же говорю: сейчас все в порядке! Сделали укол и отпустили…

— Мне надо домой! Жену успокоить… — закрывая лицо руками, простонал Глеб. — Убью эту стерву!

— Вот только второго убийства нам и не хватает! Рассказывайте, что еще помните.

— Как жена?

— Думаю, с ней все в порядке — с ней Илья Семенович.

— Отец? — почему-то это известие неприятно укололо Глеба — вспомнилось, как отец стоял на коленях перед Ириной на глазах у всех посетителей ресторана и целовал ей руки. — Можно ее увидеть?

— Попробую договориться со следователем… Я уже написал несколько претензий… Но это будет дня через два. Пока могу передать от вас записку… после того, как расскажете, что вы еще помните.

— После того, как помирился с женой… — даже в такой ситуации воспоминание о примирении с женой жаркой волной прошлось по телу, и «заключенный» опустил глаза, чтобы скрыть свою слабость — он любил жену страстно и трепетно и чем дальше от нее был, тем сильнее желал близости с ней и страдал от разлуки. — Водителя на месте не было — он отъехал на заправку, мы поехали со Стасом — начальником службы безопасности, на территории разделились: он пошел на один склад, я на другой… вошел — пусто, удивился и все… темнота. Когда очнулся, поднялся, голова гудит, монтировка в руке, а рядом Саныч лежит с пробитой головой.

— Мдаа… Значит так, Глеб Ильич — никаких разговоров без меня, ни с кем не делиться информацией, на угрозы не поддаваться, чистосердечное не писать, даже если будут угрожать и бить…

— Даже бить?

— Бывает и так! Вашу семью охраняют, так что не верьте никаким угрозам! Илья Семенович перевезет ваших к себе в дом и обеспечит охрану.

— Что? Он забирает мою семью к себе? Нет, этого нельзя допустить! Мне надо выйти отсюда!

— Нам надо время, чтобы доказать вашу невиновность или найти смягчающие обстоятельства…

— Вы не понимаете… — вскочил со стула Левицкий и уперся руками в стол. — Я заплачу любые деньги! Может под залог…

— В ближайшее время вы отсюда не выйдете! — жестко припечатал иллюзии Глеба адвокат. — Если мои следователи не найдут настоящего убийцу.

— Ограбили склад — меня здорово подставили! Кто товары увез — тот и Саныча грохнул.

— Разберемся! Пишите записку.

— А когда передадите? — усаживаясь, нахмурился Глеб.

— Вот выйду из СИЗО и передам.

— Она здесь? Вы сказали их охраняют.

— Она с охранником приедет. И последнее… Илья Семенович спрашивает, что делать с вашей фирмой: банкротить или улаживать конфликт и закрывать долги?

— Второе!

— Надеетесь, что все выяснят?

— Да! Я не виноват!

Глеб быстро написал несколько предложений на листке и передал адвокату.

Тот прочитал:

«Клянусь, только твой! Люблю тебя и дочь! Береги себя, единственная моя! Верь мне!»

— Коротко и ясно! — пряча листок в папку среди бумаг, прокомментировал адвокат. — Наберитесь терпения и сил — процесс будет долгий.