Нежный деспот

Глава двенадцатая

Настал решающий день перед главным событием года, когда комиссия из авторитетных юристов — педагогов и практиков — в результате собеседования с потенциальными претендентами должна была отобрать студентов по программе обмена.

Карли Тейт готовилась к этому свершению ответственнее, чем к чему-либо прежде. С ночи памятной вечеринки она не виделась с Лоренцо, не разговаривала с ним. Она хоть и чувствовала себя безумно в него влюбленной, но нашла в себе силы отложить эти переживания на потом, до времени, когда сможет гордиться своими успехами.

Возможность отправиться за океан Карли сопрягала с шансом настоящего карьерного прорыва, она видела в этом отличное подспорье для международной юридической карьеры. И была уверена, что ее преподаватель, наставник и любовник окажется в числе призванных провести финальное решающее испытание. Она надеялась, что его авторитет окажет положительное влияние на итоги ее собеседования.

Но он даже не позвонил ей накануне, не пожелал удачи. А связаться с ним по собственной инициативе она, странное дело, трусила.

Войдя в комнату и представ перед комиссией, она поняла, что придется рассчитывать только на свои силы. Перед ней были совершенно незнакомые люди в церемониальных мантиях и париках.

Они принялись холодно и бесстрастно задавать ей различные вопросы, в каждом из которых угадывался подвох.

Карли тотчас впала в неконтролируемое состояние ужаса. Как ни старалась совладать с собой, но в ответ на их вопросы она краснела, бледнела, заикалась и мямлила. Вскрылись все ее проблемы общения. Карли понимала, что достойного впечатления на комиссию она не произведет.

Покидая пыточную камеру, по лицам заседавших в ней она видела, что участие в программе студенческого обмена не для нее. Выберут более достойных, владеющих не только книжными знаниями, но и собой. Она, к сожалению, к их числу не относилась.

— Мама, — загробным голосом проговорила девушка в телефонную трубку.

— Карли, дорогая, мы сидим как на иголках, ждем твоего звонка, отец уже шампанское охладил. Мы лишь дожидались, когда ты позвонишь, — застрекотала мать, которую невозможно было унять. В усердие своей дочери она свято верила и была убеждена, что та из кожи вон, но добьется желаемого, чтобы родители могли распить припасенную бутылочку. — Отец уже открывает, — известила ее мать.

— Не спешите, — грустно произнесла дочь. — Советую попридержать ваше шампанское до лучших времен.

— Ну что ты, дорогая. Не скромничай, — тараторила мать. — Мы всегда были уверены в тебе, в том, что ты сможешь! — провозгласила она.

— Вот и напрасно.

— Что-то я тебя не понимаю, — насторожилась вдруг мать, до которой стало доходить, что иногда все-таки случается непредвиденное, чего она категорически не приветствовала.

— Я напортачила на собеседовании, — сообщила Карли упавшим голосом.

— То есть как это — напортачила? Ты не была готова?! — в ужасе воскликнула мать.

— Мама, я выучила урок, — съязвила студентка. — Но, боюсь, была при этом не слишком убедительна. Юрист должен производить совершенно иное впечатление.

— Не понимаю, Карли… — строго повторила миссис Тейт. — Ты верно ответила на вопросы, которые тебе задавали на этом собеседовании? Или же давала ошибочные ответы?

— Мама, похоже, ты совсем не догадываешься, что это было за испытание. От меня требовалось выдержать в полемической борьбе, а не процитировать зазубренное. А я этого, к сожалению, не умею. Вам с отцом известно, как я волнуюсь, когда на меня давят морально. А именно этим и занимались члены экзаменационной комиссии.

— Если ты такая всезнающая, то должна была это предусмотреть, — воинственно заявила недовольная ее тоном мать.

— Да, должна была, — кротко согласилась Карли. — Но одного желания держать себя в руках недостаточно.

— Кажется, тебе совершенно наплевать, каково твоим родителям, — обвинительно пробурчала в трубку миссис Тейт.

— Мне не наплевать, — резко парировала Карли. — Но вы тут, по-моему, совершенно ни при чем. Это моя учеба, мои испытания, моя неудача и мои переживания, мама. И оттого, распили вы сегодня шампанское или нет, мне легче не станет!.. Могу я переговорить с папой? — воинственно потребовала дочь.

— Очень даже можешь, потому что твоя неучтивость меня шокирует. Вечно вы, молодые, вините во всем своих родителей, а сами даже пустяшный тест не в состоянии пройти, — обиженно проговорила мать и передала трубку мистеру Тейту.

Лоренцо Доменико совершал предпраздничный поход по лучшим магазинам города. Он не мог не знать, как много для его подопечных, в том числе и для Карли Тейт, означает успешное прохождение финального испытания, но был убежден, что сделал для своих студентов все, что было в его силах. Он сознательно отклонил предложение присутствовать при собеседовании, чтобы позволить студентам без опоры на его ободряющее участие проявить свои качества.

Он не считал возможным позволять личным отношениям влиять на результаты проверки. Это не могло принести пользы ни ему, ни учащемуся, ни делу как таковому. Поэтому-то Лоренцо самоустранился и с легкостью переключился на более непринужденные занятия, гуляя по престижным магазинам и совершая приятные покупки.

Благодаря знанию человеческой природы вообще и характера Карли Тейт в частности, Лоренцо легко мог предположить, чем для нее закончится это собеседование, что не вызывало в нем ровным счетом никаких эмоций. Он был убежден, что для Карли будет только лучше, если она вовремя узнает предел своих возможностей и перестанет заблуждаться насчет шансов на будущее. Не каждому дано сделать международную карьеру юриста, и в этом нет никакой трагедии. Его студенты — молодые люди, которые вполне способны изменить свою жизнь и, потерпев неудачу в одном деле, направить энергию в иное, более плодотворное русло.

Но, сверившись с часами и рассудив, что для Карли пытка окончена, он набрал ее телефонный номер. Однако ее телефон не отвечал…

Карли так и не привыкла к пустоте своей квартирки с тех пор, как Луиза отбыла к родителям. У нее самой желание отправляться домой по известным причинам отпало. Родители разыграли из ее персональной неудачи мировую катастрофу с попреками и слезными причитаниями. Это было всецело в их духе. Теперь, будучи взрослой и образованной, Карли знала, что это примитивный эмоциональный шантаж, проявление пассивно-агрессивного деспотизма. Она знала и мотивы, которыми они руководствуются. Родители вложили в нее всю свою жизненную энергию, она обнадежила их школьными успехами, и они всячески способствовали ее восхождению не для того, чтобы дочь отпускала фортели в самый ответственный момент, как поступают только неблагодарные дети, что неизменно подчеркивалось.

Занятия прервались на каникулы, и Карли бесцельно слонялась по квартире, не желая никого видеть и слышать.

И только ближе к вечеру, испытывая внутреннюю потребность обвинить Лоренцо в предательстве, а вместе с тем услышать любимый голос, высказанные им слова утешения и предложения помощи, она заставила себя включить телефон, который зазвонил тотчас.

— Привет, неудачница, — весело проговорил обожаемый баритон.

Карли растерялась. Все заготовленные ею фразы никуда не годились после такого приветствия.

— Привет, — рассеянно промямлила она в трубку.

— Ничего страшного не произошло. Займешься устроительством вечеринок. У тебя это сносно получается.

— Спасибо, что веришь в меня, — с тяжелым сердцем отозвалась Карли.

— Жду тебя вечером у себя, — провозгласил Лоренцо. — Отпразднуем твой провал.

Теперь единственное, что могло утешить Карли, — это паста с соусом, которую так искусно готовил ее любовник, и многочисленные сладости, какими он ее регулярно потчевал. Она решила категорически махнуть рукой на предостережения матери по поводу обильной пищи. Карли никогда не страдала от избыточного веса, но при этом мать с малых лет пугала ее этой опасностью. В Карли закипало протестное настроение. Такое время от времени с ней случалось, но всякий раз сходило на нет, не успев достигнуть пика в виде бунта или иных решительных действий.

Войдя в холл, Карли поспешила к лифту и, нырнув в него, обомлела от неожиданности.

— Маделейн?! — воскликнула она.

В лифте действительно стояла Маделейн Дюпре и держала палец на той самой кнопочке. Она была как всегда великолепна и одета для соблазнения, не иначе.

— Карли? Какой сюрприз, — тонко улыбнувшись, отозвалась Маделейн и нажала заветную кнопку. — Тебе ведь туда же? — невозмутимо уточнила она.

Карли не нашлась что ответить.

— Как успехи? Тебя зачислили в группу? Меня зачислили. Можешь поздравить. Прошла испытания с лучшими в своей группе результатами, — простодушно похвалилась Маделейн.

— Да-да, поздравляю. Очень рада за тебя, — пробормотала Карли.

Маделейн вышла на этаже Лоренцо Доменико. Карли осталась стоять в лифте.

— Ты выходишь? — спросила ее Маделейн.

— Нет, мне выше, — солгала Карли, после чего дверь лифта закрылась.

Холодная Темза размеренно стремилась к морю, отражая угрюмое зимнее небо и вполне совпадая с безрадостным настроением Карли, облокотившейся о чугун ограждения. Она бесцельно провожала взглядом небольшие буруны, и сожалела обо всем, что составляло смысл ее недавнего существования.

— Карли? — услышала она знакомый голос в поразительной близости от себя.

Девушка повернула голову и прохладно посмотрела в направлении, которое обозначил голос.

— Что ты здесь делаешь? — с нескрываемой враждебностью спросила она.

— Звучит так, словно я взошел на твой личный мост, — шутливо отозвался Лоренцо.

— Что тебе от меня нужно? — переиначила она свой вопрос.

— Просто хотел убедиться, что ты не планируешь устроить заплыв, — съязвил он, кивнув на воду.

Карли вопросительно приподняла брови. Самовлюбленность этого человека и прежде приводила ее в изумление. Уж чего бы она никогда не сделала, так это не стала бы и помышлять о том, чтобы свести счеты с жизнью из-за мужчины или неприятностей в учебе. Само предположение показалось Карли диким. Она усмехнулась, снисходительно посмотрев на того, кто еще недавно казался ей эталоном.

— Я увидел тебя из окна. Почему ты не поднимешься?

— Странно, что тебя это вообще волнует, — отозвалась Карли, вновь устремив взгляд на реку.

— Здесь ветрено. Ты продрогла, — произнес Лоренцо. — Пойдем ко мне.

— Тебе не достаточно Маделейн? — спросила Карли, не оборачиваясь.

— Не глупи, — взял ее за руку Лоренцо.

— Просто оставь меня, Лоренцо! — резко потребовала девушка, отдернув руку.

— Ужин стынет, — аргументировал он.

— Раздели его с подругой, — предложила Карли.

— С Маделейн? — усмехнувшись, уточнил он.

— С ней или с любой другой, — процедила она и с вызовом посмотрела на Лоренцо.

Его лицо расплылось в улыбке, как часто бывало, стоило ему уличить кого-то в ошибке. Лоренцо мог легко отмести все подозрения и упреки, оттого и не торопился с этим. Он любил игру, обожал все острое, поэтому наслаждался разнообразием эмоций.

Карли явно расстроена, она ревнует, подозревая его в симпатиях к другой, но еще находит в себе силы противиться его влиянию, у нее есть гордость, вопреки которой он сумеет вновь полностью овладеть ее доверием. Все это будоражило Лоренцо, возбуждало его. Он смаковал эту гамму чувств и ощущений.

— Что? — резко произнесла Карли. — Почему ты так на меня смотришь? Хочешь сказать, что я ошибаюсь, что на самом деле все не так? Но мне это уже безразлично. Оставь меня.