Непорочная

10 глава

То, что я испытываю от прикосновения Дамианиса, потрясает до глубины души!

Этот мужчина ведь ничем не лучше Христофа, а возможно, даже и хуже. Занимается незаконными делами, на десять лет старше меня, не лезет за словом в карман, ведет себя нагло и бесцеремонно. В конце концов, он покупает людей. Все, о чем я мечтаю с того момента, как увидела Леона в камере, — никогда больше с ним не пересекаться. Но сейчас дрожу от его неожиданного вторжения не только в мое личное пространство, но и в мой мир. Хотя про вторжение, пожалуй, спорно — я первая начала.

Иной раз сложно объяснить ощущения, которые вызывает у тебя определенный человек. Только не с Леоном. Он рождает во мне страх на уровне инстинктов.

Когда Дамианис, отстранившись, скрывается за дверью, я буквально сползаю с подоконника на пол, все еще чувствуя на себе сильные руки. Иду нетвердой походкой в ванную, которая здесь же, в спальне, и хватаю с сушилки трусы. Натягиваю их на себя, будто с помощью хлопковой преграды получится уберечься от посягательств малознакомого мужчины на то, что я мечтала разделить с любимым и любящим меня человеком, а не с какой-то похотливой и грубой скотиной. Если бы знала, что так будет, обобрала бы Дамианиса до нитки, лишив его всякой возможности вот так запросто покупать понравившуюся девушку.

Сердце в груди ухает так громко, что закладывает уши. Леон не трогал меня ни в каких сокровенных местах, но его глаза... Хоть холодный душ принимай, чтобы усмирить внезапно обрушившийся ураган эмоций. Мысль, что эта наглая сволочь продолжит всячески меня провоцировать, спокойствия не добавляет. А ведь жизнь шла, словно по накатанной, и я не ждала от нее ничего плохого.

Даю себе еще пять минут, а потом выхожу из спальни. Дамианис сидит в гостиной на диване и ест, глядя в экран телевизора.

— Присоединяйся, — переключает на меня внимание, заметив, что я сажусь за стол. — Не знал, что ты любишь, заказал всего понемногу. Если хочешь, в баре есть алкоголь. Правда составить компанию не смогу, — кивает он на аптечку. — Но как восстановлюсь, можем устроить пьяную вечеринку.

— Я стараюсь не пить…

— И жить правильной жизнью? — произносит Леон с издевкой. — Должен огорчить, у тебя не получилось. Смирение придет чуть позднее. И замечу, это не я повел тебя по неправильному пути. Ты сама его выбрала, — тычет меня в самую большую мою ошибку, как глупого котенка. — Обратной дороги нет.

Опять хочется схватить стул и как следует приложить Дамианиса по голове. Этот мужчина мастерски умеет выводить из себя, буквально парой фраз.

Кому-то везет и, что бы ни совершил, он всю жизнь выходит сухим из воды. Но это не мой случай. Ни сухой, ни чистой выйти не удалось.

— В том-то и дело, что я не выбирала этот путь. В жизни иногда происходят события, которые неизбежно влекут за собой ряд других, не совсем приятных. Но из них можно извлечь урок, как делать не надо.

— Только давай без философских умозаключений.

Наверное, даже к лучшему, что Леон такой проницательный и сразу меня раскусил. Не люблю притворяться. Да и какая из меня актриса? Никакая. Как и из половины блогеров, на которых время от времени приходилось работать. Причем без особого удовольствия.

Одни плакались на камеру о проблемах и придумывали байки, другие устраивали скандалы и бросались провокационными заявлениями. У третьих якобы случались ужасные трагедии, четвертые демонстрировали липовые справки о болезнях. Все это делалось ради охватов и статистики, которую мне нужно было отслеживать и потом определять, на каких чувствах аудитории тому или иному заказчику играть в следующий раз, чтобы ее «взорвать». Где правда, а где ложь, я и сама порой не могла разобрать, да и, чаще всего, никто разобрать не может.

Но, очевидно, души людей и без того переполнены собственными переживаниями, горестями и проблемами — сочувствовать еще и какой-то диве, которая плачет на публику о своей боли, не очень-то хочется. Пользователи, как правило, стараются пролистать подобную новость и найти что-то более вдохновляющее и жизнеутверждающее. Так и грек.

Ему плевать, какие драмы были или есть в моей жизни. Не удивлюсь, если несколько минут назад, когда обращалась к нему с благодарностями и пыталась заискивать, я выглядела так же жалко и неискренне. Ведь испытывала в те мгновения противоположные чувства и думала лишь о своей выгоде. Без опыта перед камерой опрометчиво было ввязываться в подобную авантюру. Но я хотя бы попробовала.

Взяв небольшую порцию салата и кусок курицы, ловлю себя на мысли, что после стольких дней заточения и сбитого режима, съела бы весь поднос!

— Аппетит — верный признак, что стресс уходит, — говорит Дамианис, наблюдая за тем, как я активно работаю челюстями.

— А я его действительно пережила. И продолжаю переживать, — отзываюсь с набитым ртом. — Если думаешь, что перед тобой сидит железная леди с такой же железной выдержкой, то знай, это не так. Я обычный человек, которому нужны деньги, чтобы существовать. Поэтому и откликнулась на заказ узнать пароль пользователя. Только вот к чему это привело.

— И часто ты так узнаешь пароли? — Леон вытирает рот салфеткой и с любопытством смотрит на меня.

— Нет.

— Кто тебя сдал?

— Предполагаю, мой бывший, — сообщаю без утайки, хотя это чревато проблемами.

В первую очередь для меня. Особо распространяться о себе ни к чему. Тем более с Дамианисом.

— Бывший, но при этом не тронул тебя и пальцем? — Между бровями грека залегает глубокая складка. — У него проблемы с ориентацией?

— Нет.

— С потенцией?

— Нет.

— В чем тогда дело?

— Некоторые люди приходят в нашу жизнь, дабы показать, что отношения с ними — это не любовь, — уклончиво отвечаю я. — Эта тема до сих пор ранит, не хотелось бы ее развивать.

Но судя по усмешке Леона, ему плевать на мои сердечные раны. Мало того что наглый, так еще и без души. Надеюсь, его много раз бросали. Хотя, видя его смазливое лицо, самоуверенность и возможности, понимаю, что чаще случалось обратное.

Почему, спрашивается, такая несправедливость и должны страдать исключительно женщины? Интересно, он вообще хоть кого-нибудь любил? Очень в этом сомневаюсь.

Закончив с ужином, Дамианис сдвигает тарелки, ставит пакет на стол и достает из него бинт и антисептик. Стягивает майку, оголяя подтянутый, рельефный живот. От внимания не ускользает, что Леон в отличной форме, я бы даже сказала, в превосходной.

— Что произошло на парковке? Почему в тебя стреляли?

Ответа нет. Это не задевает, но заставляет вспомнить о суровых реалиях.

Случись наша встреча при других обстоятельствах и прояви этот мужчина чуть больше внимания, возможно, я бы согласилась сходить с ним на свидание. Внешне Леон — мой типаж. Но не внутренне. А еще он каким-то образом связан с криминалом. В него стреляли, пусть и резиновыми пулями, — вот явное тому доказательство.

— Обработай руки антисептиком, — раздается приказ.

— Ты чем-то болен? Зачем столько анализов, особенно по венерической части? Это заразно?

Леон прожигает недобрым взглядом.

— Я не связываюсь с уличными девками. Которой ты и являешься. Понравиться — еще не равно стать моей любовницей, тем более на постоянной основе, — припечатывает он словами.

Чувствую себя так, словно по щекам отхлестал. Да что за человек такой? Без унижений и шпилек никак? Сам же купил, так теперь каждый раз напоминать почему? Ну оступилась я — с кем не бывает?

Выливаю на руки антисептик, растираю его в ладонях и подхожу к Леону. Я еще ни разу ничем подобным не занималась, поэтому не уверена, что смогу перевязать хорошо. Одно дело — пальцами по клавиатуре стучать, другое — «работать» с живым человеком. Лучше бы Дамианис в медучреждение обратился, потому что единственное, чего мне хочется в это мгновение, — это причинять ему боль.

Несмотря на бурю эмоций, и отнюдь не радужного характера, стараюсь делать все аккуратно. Обрабатываю рану, перевязываю грудную клетку. Я так волнуюсь, что не чувствую собственных пальцев. Лишь когда благополучно справляюсь с поручением, облегченно выдыхаю и поднимаю голову. Встречаюсь с глазами Дамианиса, отчего тут же смущаюсь.

Леон смотрит так, что кожа в тех местах, где он недавно касался меня пальцами и через халат лапал своими ручищами, опять начинает гореть.

Надо бы вернуть здравый смысл на место. Это в книжках крутые мужики, все из себя брутальные мачо, влюбляются в девушку, когда спасают ее из передряги, и бросают к ногам целый мир. В жизни иначе. Просто так Дамианис никого спасать не будет. В его вселенной есть место только для личной выгоды. Да и на «волшебника» он мало похож.

— Судя по взгляду, ты мечтаешь, чтобы я побыстрее отбросил концы. Но лучше молиться об обратном, а то с долгами часто, как и с наследством. Все переходит тому, кто указан в завещании.

— А оно у тебя имеется?

— Попрошу официанта впредь не приносить колющие предметы в номер. — Леон косится на нож, которым я отрезаю бинт.

Едко ухмыляюсь. Сомневаюсь, что смогла бы причинить Дамианису физический вред. Не такой я человек. Хотя ради грека можно и исключение сделать.

— В твоей биографии нет сведений о том, что ты получила диплом или проходила какие-либо курсы по программированию, — снова возвращается он к моей жизни.

Это напрягает.

— И не будет. Я не получила диплом. Некоторые люди приходят в нашу жизнь, не только для того, чтобы показать, что отношения с ними не любовь, но и чтобы чему-то научить.

— Бывший, значит, обучил? Может, все-таки ты его выгораживаешь и он как-то причастен к пропаже денег?

— Нет.

Дыхание парализуется, когда Леон поднимает руку и убирает прядь волос мне за ухо.

— Не люблю повторять дважды, но ты редкий случай. Я не переношу ложь, — напоминает он.

Стойко выдерживаю взгляд темных глаз.

— А я говорю правду. Мы нехорошо расстались с бывшим, он запросто мог попытаться мне насолить. Или это сделал заказчик, я ведь так и не получила полностью всю сумму за работу. Зачем платить тому, кто окажется за решеткой, верно?

— Не получила? — озадачивается Леон.

— Не успела.

— И много не получила?

— Хватило бы, чтобы залечь на дно и дождаться, когда на тебя совершат еще одно покушение.

— То есть будет еще одно? — цепляется он за слова.

— Я гипотетически. Но ты правильно заметил, притворяться — это не мое. Как и работать на тебя. Тем более становиться такой же безжалостной... — Проглатываю нелестное слово. — В общем, быть как ты.

Закусываю губу, вспоминая, как несколько минут назад меня очень будоражили прикосновения Дамианиса. По сути, чужого человека, о существовании которого до недавнего времени я даже не знала. А теперь то и дело хочу пройтись ногтями по его лицу. За то, что не церемонится, за грубость, за сорванные планы и надежды. За все!

— А так и не скажешь, что с мозгами. — Леон опускает пальцы на мой подбородок и опять ведет к шее.

— То есть если симпатичная, то обязательно дура?

— Я так не говорил.

— Может, я и не такая уникальная, как ты, не знаю нескольких языков, но подставить человека в любой момент ради своей выгоды не смогу. И вообще, ты последний из людей на этой планете, с кем бы я хотела иметь общие дела. Не говоря уже о том, чтобы терпеть твои прикосновения и отдать тебе невинность.

Леон не шевелится, наблюдая за мной.

— Похоже, ты не только пароль узнала, но и в компьютере моем порылась. Нашла что-то интересное?

— Много чего. И не особо приятного. Да, я не в том положении, чтобы диктовать условия, но заставить меня думать о тебе иначе, ты не сможешь, — произношу с вызовом. И отчасти с удовольствием.

— Думать, может, и нет. Но вот чувствовать — вполне.

В следующую секунду Леон развязывает пояс халата, и его руки оказываются на моей талии, обжигая жаром кожу.