Непорочная

30 глава

— Я читала, что здесь отдыхают богатейшие люди мира, а некоторые из них покупают себе недвижимость и живут на острове чуть ли не круглый год. Это правда?

— Правда, — отвечает Леон, садясь за руль. — У нас в соседях ютится араб с тремя женами и кучей детей от них.

— Сколько-сколько у него жен? — удивляюсь я.

— Три.

— Это тот мужчина с длинной черной бородой и в рубашке до пола, который на днях к тебе приходил? Постой, ты сказал «ютится»? У него же две огромные виллы на участке…

— По-моему, его имя входит в десятку списка «Форбс».

Так это был сарказм...

— Разве законно иметь трех жен? Он ведь не в своей стране находится...

— Без понятия, — равнодушно отзывается Леон. — Я не вдавался в подробности. И, забегая вперед, скажу, что мне бы так не хотелось. От одной любовницы жуткий недосып и глаз дергается. Упаси боже иметь сразу трех.

Вроде и обидеться надо, а я улыбаюсь. Вообще не понимаю, что со мной происходит. Дамианис раздражает с каждым днем все меньше.

Котяра одет с иголочки и выглядит потрясающе. Хотя мы недавно занимались сексом, но я смотрю на него и опять хочу оказаться зажатой между крепким, мускулистым телом и рулем. Кажется чем-то нереальным, что такой, как Леон, рядом со мной и тоже постоянно хочет близости. Это безумно заводит и повышает самооценку.

Интересно, почему люди зацикливаются на ком-то одном? Я привыкла во всем докапываться до истины, вот и сейчас хочу понять причину этой эмоциональной сцепки.

— Твой друг какая-то важная шишка? — Разглаживаю платье на коленях, стараясь выбросить из головы навязчивый образ голого Леона.

— Стремится к этому.

— Он из России?

— Не совсем.

— Он старше тебя или моложе?

— Старше.

— У него много жен?

— Насколько мне известно, одна, — смеется Дамианис. — Что за допрос?

— Просто любопытно. А дети у них есть?

— Есть, но приемные. Мы, собственно, так и познакомились. Спонсировали один и тот же приют.

Сердце тревожно вздрагивает, когда Леон касается этой темы, а воображение сразу рисует маленького, никому не нужного мальчика…

— Кто-то в их паре бесплоден? Или это обоюдное желание — делать чужих детей счастливыми?

— Честно, не знаю. Подобные вопросы задавать некорректно. Но предполагаю, что первое.

— А если бы ты не мог иметь детей, взял бы кого-то из приюта?

Леон сдержанно переводит дыхание и сжимает руль крепче. Почему-то разговоры о детях его очень напрягают.

— Не знаю. Мой брат, например, долго не думал, когда увидел девочку, оказавшуюся в беде. Сразу удочерил. Лея чудесная. Когда-нибудь я вас познакомлю.

Дамианис и ребенок… Не вяжется. Совершенно. Однако на снимках, найденных у Леона в ноутбуке, он с такой нежностью смотрит на темноволосую малышку, что можно подумать, будто эти двое — отец и дочь.

В салоне повисает тишина. Я отворачиваюсь и смотрю в окно.

— А ты? — внезапно спрашивает Леон, нарушая молчание.

— Что я?

— Если бы ты не могла иметь детей, взяла бы ребенка из приюта?

— Нет, — заявляю категорично. — Хотя мнение людей с годами может меняться. Возможно, лет через десять я буду думать иначе.

— Вряд ли. Я примерно так же говорил, и ничего в этом плане не изменилось.

— Ты акцентируешь внимание на другом. Твой треугольник, сделанный в бессознательном состоянии, — отличное тому подтверждение.

Леон задумчиво улыбается, а я пытаюсь представить, каким он был в юности. Таким же серьезным и сдержанным?

— На самом деле взять из приюта ребенка, подарить ему любовь, тепло, дать шанс на достойную жизнь и полноценную семью — хорошее дело, — начинаю рассуждать. — Куда хуже, если эти семьи однажды распадаются, и дети становятся никому не нужны. Я как-то собирала статистику для одного блога, она неутешительная. Особенно если бесплодна женщина. В половине случаев мужчина заводил семью и детей на стороне. Иногда даже тайно.

— А если наоборот?

— Родить от бесплодного мужа — это слишком смело. Рано или поздно правда все равно вылезет наружу. Редко кто из мужчин идет на компромиссы в этих случаях. Даже обычные семьи, где все относительно здоровы и полноценны, распадаются, а тут и подавно непросто сохранить брак.

— Чем ты еще занималась помимо того, что вела чьи-то блоги? — Леон облизывает нижнюю губу, и я опять думаю вовсе не о статистике и бывшей работе.

— Всем понемногу. Однажды даже пыталась создать свою собственную программу.

— И как успехи? — поглядывая в боковое зеркало, интересуется он.

— Удовлетворительные. В этом деле нужна команда и инвесторы, а у меня на тот момент ничего этого не было. Макет до сих пор лежит в какой-то из папок.

— Что ты создала?

— Программу по отслеживанию интересов людей. Для сайта знакомств. Занимательная штука.

— Международного уровня?

— В те годы я была не так умна. В отличие от некоторых. Ты сразу нашел способ, как зарабатывать в нескольких странах, да?

— Это было непросто, но дисциплина и труд сделали свое дело. Нашлись инвесторы, которые увидели во мне потенциал.

Удивительно, конечно, что мальчик без богатых родителей, да и вообще без средств к существованию, столь многого добился своими собственными силами.

— Ты на острове месяц, но ни разу не спросила про отца. Почему?

Внезапным вопросом Леон застает меня врасплох. Действительно, почему? Хотя больше напрягает другое. Сначала про татуировку расспрашивал, теперь про отца… С какой целью Дамианис обращает на это внимание?

— Это не я, а он хотел моего появления. Но в итоге выбрал куда более приземленные радости, — отвечаю, с трудом подавляя волнение. — Зачем мне о нем спрашивать?

Кажется, я начинаю понимать людей, которые бегут к эзотерикам, астрологам и прочим шарлатанам, придавая лженаукам излишнее значение. Некоторые теряют уверенность в себе, кто-то сталкивается со своей индивидуальностью и пороками, кто-то боится взять ответственность за свою собственную жизнь. В моем случае все куда проще. Я встретила Леона Дамианиса. С ним и в бога, и в дьявола, и во что угодно поверишь.

— Тебе не кажется странным, что Ганонг, владея элитной недвижимостью, живет на окраине острова, но при этом никто его не трогает и не пытается продавить, чтобы продал виллу за бесценок, пока тебя нет? Ты говорил, полиция здесь на коррумпирована, но у тебя, скорее всего, есть прикормленный человек в управлении. И если так, то переживал ты не о моем задержании и новых стрессах, а о том, что твоя Шахерезада будет рассказывать сказки рыбам на дне океана, а не тебе, верно? — перевожу я тему.

— Не хочешь говорить об отце?

Отрицательно качаю головой и, отвернувшись к окну, смотрю на закат. Небо завораживает множеством красок. Потрясающий вид! Но как же муторно на душе. Опять скребут кошки. Хотя видимых причин для беспокойства вроде и нет. Ну спросил Дамианис про отца, что в этом такого?

— Сказки рыбам на дне океана? — помолчав, повторяет Леон. — Знаешь, я всерьез подумываю о том, чтобы вернуть тебе компьютер. То какие-то дни независимости и выходные, то бесконечные рассуждения и мысли о смерти. Что дальше?

— В ближайшие дни я собиралась заняться флористикой, чтобы открыть свой цветочный магазин. Ну или парк с черепахами. Второе не получится быстро реализовать, но материал уже изучаю.

Дамианис громко цокает языком и прекращает задавать вопросы о личном. Пусть лучше так. Не готова я сейчас ему открываться.

Вечер в кругу друзей Леона пролетает незаметно. Оказывается, нас пригласили не просто на ужин, а на выездное бракосочетание. У друга Дамианиса сеть дорогих отелей по всему миру, и в средствах семья не стеснена. На свадьбе выступает знаменитый американский певец, по которому я фанатела в детстве. Морган несколько часов развлекает гостей популярными композициями и фотографируется с каждым желающим.

В первые минуты мне крайне неловко в компании всех этих состоятельных, благополучных людей, на их фоне кажусь себе никчемной мушкой. Но, чуть осмотревшись, понимаю, что для своих лет я вполне успешна. С нуля научилась программированию, благодаря собственным мозгам и трудолюбию, а это как минимум достойно уважения.

Стоя у цветочной арки на берегу океана, мы с Дамианисом наблюдаем, как Анна танцует с мужем. Выглядят они оба при этом неприлично счастливыми. Аж завидно!

— Какой же ты обманщик, — подхватив еще один бокал шампанского у проходящего мимо официанта, говорю Леону.

— И в чем же мой обман? — усмехается он.

— Обещал, что будет с кем пообщаться, а в итоге я весь вечер подсматриваю за другими. Практически молча. Может, хотя бы потанцуешь со мной?

— Может.

Леон забирает бокал, ставит его на стол с закусками и увлекает меня за собой, к танцующим под живую музыку гостям.

Движения Дамианиса плавные, медленные. Его руки несильно сжимают талию, а губы словно невзначай касаются моей щеки, вызывая бурю эмоций. Теряюсь в нахлынувших ощущениях.

Глупо о таком думать, но хочется, чтобы и у меня когда-нибудь была такая же красивая и романтичная свадьба, как у Анны и Генриха. Чтобы мой мужчина любил меня, искренне и по-настоящему! Взаимно. Умом понимаю, что Леон никогда не исполнит наивные девичьи мечты, но воображение сопротивляется, и картинки очень яркие. Как живые.

— Ты дрожишь, — замечает Дамианис.

И ведь не соврешь, что от холода: на острове всегда тепло. А рядом с котярой, я бы даже сказала, жарко. Но в это мгновение почему-то еще и больно.

Мне бы открыться Леону, рассказать обо всем, что тревожит, но… не могу. К чему эти риски? Становится даже жаль себя — дуру, которая начинает влюбляться в своего мучителя.

Ты чего такая зажатая? — Леон нежно касается губами шеи.

Замечаю, что на нас смотрят, а кто-то даже наводит телефон и снимает.

— Внимание людей смущает, — обманываю я.

В действительности плевать на всех здесь собравшихся, беспокоит совершенно другое.

— Ты им нравишься. Красивое, кстати, платье. Подчеркивает твои достоинства, — чувственно шепчет Леон на ухо и ведет горячей рукой по моему бедру.

— Спасибо. — Смотрю в его глаза и кокетливо улыбаюсь, гоня от себя грустные мысли.

К чему портить такой замечательный вечер пустыми переживаниями? Я все равно ничего не могу изменить. Так какой смысл тревожиться? Буду наслаждаться тем, что имею.

Спустя полчаса Анна просит свободных девушек встать вместе. Она отходит на короткое расстояние и бросает свой свадебный букет. Не совсем понимаю, как это происходит, но цветы прилетают прямо мне в руки. Все аплодируют, а я, словно приклеенная, стою на месте, глазами выискивая среди мужчин Леона. Лицо у него как всегда непроницаемое, и не разобраться, рад Дамианис или огорчен, что придется на мне жениться.

Домой мы возвращаемся далеко за полночь. Я слегка пьяна от чудесного вечера, от алкоголя и своих чувств к Леону, которые все сложнее держать под замком.

— Можно твой телефон? — Протягиваю ладонь, поймав в поле зрения букет невесты, лежащий на приборной панели.

— Зачем?

— Погуглю, сколько жен может иметь восточный муж...чина. — На последнем слове язык заплетается.

— Четыре, — без запинки отвечает Леон.

— В таком случае шансы, что меня возьмут в гарем, повышаются...

— Сомневаюсь, — посмеивается котяра. — Жены Аскара на днях что-то не поделили с местными женщинами и в итоге подрались. Сосед взял контакты моего человека в полиции, чтобы мирно решить вопрос, и поклялся, что в жизни больше не приведет в дом новую жену. А если старые еще раз учинят что-то подобное, то он разведется с каждой.

— Контакты того самого некоррумпированного полицейского? — Не могу обойтись без язвительных ноток.

— Ты нарываешься, да? — улыбается Леон шире.

— Да, — заигрываю с ним, даже не пытаясь это скрывать.

Машина останавливается во дворе, но мы не торопимся выходить на улицу. Какое-то время смотрим друг на друга, а потом Дамианис, обхватив за талию, сажает меня к себе на колени и впивается в губы требовательным поцелуем.

Все мысли покидают голову. Почти все. Одна все же мелькает.

Впору свести треугольник и вытатуировать спираль. Потому что эмоции, которые вызывает Леон, и впрямь похожи на зацикленность. С каждым его прикосновением и поцелуем чувства к этому мужчине прорастают во мне все глубже и глубже.