Непристойная сделка

Глава 21 Конфликт

Очень хочется позвонить Климову и спустить на него всех собак. А ещё лучше собственноручно засунуть ему его подарок в недра личности.

Только ведь, как это ни прискорбно, не Лёха виноват в том, что я оказалась за городом с этим барахлом без нормальной одежды.

Снова рассматриваю плетёное безобразие. Это даже на москитную сетку не тянет.

Решительно, я не могу в этом ночевать.

И в сарафане спать тоже как-то не очень. Бретели тонкие и будут впиваться, а благодаря разрезам на подоле всё это задерётся. А лифчика под сарафаном нет. И в сумке нет. Кристине, походу, и в голову не пришло положить что-то такое. У неё стоячая единичка, и в гробу она видала все бюстгальтеры мира.

Плюхаюсь на постель и растягиваю в руках то самое непонятное с биркой. Если применить фантазию, то можно играть в ниточки, как в детстве. Ладно, трусы с меня никто не снимет. А раз сестра накосячила, значит, я её ограблю на футболку. В конце концов, не только ей таскать у меня шмотки.

Однако в комнате, отведённой Кристине, меня ждёт облом.

Её шмотьё на футболки не богато. Тоже топики, на меня неналезающие, и пижама с шортиками, которые вопьются мне в самое дорогое. И где, спрашивается, её объёмные балахоны?

У мамы не попросишь. Не тот случай.

Я понимаю, что сделать ничего не могу.

У меня есть только призрачный шанс уговорить Зарецкого всё-таки свалить под каким-то благовидным предлогом.

Вопрос: захочет ли босс пойти мне навстречу после того, что он услышал от мамы о моём вранье?

Собственно, я не очень жажду попадаться ему на глаза, но прятки идут вразрез с легендой о двух пылающих любовью сердцах. Ё-па мать.

Понуро спускаюсь на веранду. Уже и музыку прибавили, солнце немного опустилось, и все выползли из-под навеса в патио. Зарецкий обнаруживается в том самом кресле, из которого я сбежала.

Приставным шагом иду к Андрею и замечаю в его руке ополовиненный стакан с пивом. О нет!

— Стой! — подлетаю к нему. — Не вздумай пить!

— Это ещё почему? — прямо у меня на глазах Зарецкий внаглую делает глоток из запотевшего стакана.

— Нам надо домой!

— К тебе? — заинтересовывается Андрей.

— Каждому к себе!

— А… — разочарованно тянет босс и делает ещё глоток. — Это не совпадает с моими планами.

— Какими планами?

— Лена, надеюсь, на работе память тебе не отказывает. В быту ты очень и очень забывчивая. И про моё обещание забыла, и рассказать мне пикантные детали… Когда я должен был узнать, что преследовал тебя три месяца? Я ещё от трико Зорро не отошёл и серенады в твою честь. А про предложение? Меня до сих пор интригует, отчего твоя мама так им восхищена. Поделиться не желаешь?

— Нет!

Вот совсем не хочу.

— Послушай, ну зачем тебе это надо, а? Неужели мстишь? Не будь таким мелочным, я и так сама себя наказала, ты же видишь… Климов уже взялся за твою сестру. Разве тебе не хочется поскорее с этим развязаться? Это ведь твоё последнее публичное выступление в роли фальшивого жениха, в офисе я сама разрулю.

— Лена, если доверить тебе разрулить ситуацию, то в понедельник весь офис будет думать, что я скоро стану папой, а может, и сразу дедом. Чего уж там мелочиться, правда?

— То есть месть, — скисаю я.

— Ты втянешься, — посмеивается Зарецкий.

— Вряд ли, — кривлюсь я, прикидывая, есть ли здесь поблизости пруд, чтобы утопиться.

Неожиданно Андрей левой рукой хватает меня за запястье и дёргает к себе. Не устояв, я плюхаюсь к нему на колени.

— Ты что де… — начинаю я, но рот мне затыкают тем самым дебильным мужским способом. И почему мужики считают, что это романтично?

— Плов будете? — слышу я. — Говорят, его здесь готовят божественно.

Так это спектакль для мамы?

— Да отлепитесь вы друг от друга, у вас вся ночь впереди, — пьяненькую маму несёт в демократию и широкие взгляды. — Ну хоть в бадминтон поиграйте.

— Мы попозже, — Зарецкий предусмотрительно обнимает меня, чтобы я не убежала за ракетками.

Чует, что я готова и за метательным ядром сгонять.

— Слышала? — хмыкает Андрей, когда мама отчаливает. — У нас вся ночь впереди…

Моё сердечко пропускает удар. Нам ведь придётся делить кровать!

А она не сказать чтоб широкая!

Я приглядываюсь к широким плечам, хм…

— Кстати, ты говорил, что у тебя одежда в багажнике. Как насчёт поделиться футболкой?

Уж его-то майка точно крупнее Кристининой.

— А зачем тебе футболка. Поверь мне, ты не замёрзнешь, — наглая рука поглаживает мне талию, повергая в ужас.

Я начинаю ёрзать на коленях Андрея:

— Ты же не думаешь повторить свои домогательства…

— Во-первых, думаю, а во-вторых, ты первая начала.

Офигеть. Детский сад. Можно я его машинкой стукну?

— Послушай, это по твоей вине мы тут застряли, — я решаю прибегнуть к классическому женскому способу — завиноватить объект мужского пола. — У меня нет ничего для сна. Будь джентльменом, пожертвуй майку…

— Джентльменом? — Зарецкий поднимает бровь, и я тут же вспоминаю, при каких обстоятельствах он в последний раз вёл себя по-джентльменски.

Меня бросает в жар.

Чёрт! А об этом я и не подумала!

Как-то больше волновалась о приличиях, чем о возможных последствиях неприличия. А судя по взгляду Андрея, он уверен, что последствия не возможные, а неизбежные.

И только сейчас я осознаю, что означала его угроза про второй вариант.

Да ну не…

Он же не собирается?

Блин, рука Зарецкого уже сползла ниже талии.

Ещё сильнее ёрзаю, под насмешливым взглядом босса.

Я в себе уверена на сто процентов. Он меня ни к чему не склонит! Не тот случай.

Бодрюсь, но лучше б у меня была не только футболка, но и пояс верности.

— Короче, гони майку!

— Прямо сейчас снять? Тогда ты тоже давай, — развлекается Андрей.

Мужлан!

Так, а что это я сижу, как будто мне нравится на ручках у Зарецкого!

Я пытаюсь встать, но босс сидит в глубоком кресле, и мои телодвижения не только далеки от грациозности, но и обладают весьма низким КПД.

Ещё и Андрей мне не помогает.

Когда мне, наконец, удаётся соскочить с коленей, я вся красная, сконфуженная и злая.

Невыносимый тип!

А главное, какой самоуверенный!

Да я вообще ничего такого к нему не чувствую!

Вот вообще! И нечего часы на запястье поправлять! Развёл порнографию. Надо запретить всяким противным боссам смотреть так, что ноги становятся ватными.

И парфюм у них отобрать.

И заставить молчать.

Спохватываюсь, что рассматриваю Андрея, когда он под моим взглядом поправляет джинсы в паху.

Повторная волна краски теплом заливает мне шею.

Ой всё!

Ну неужели я не придумаю, как выкрутиться?

Фантазия, спасай!

Дезертирую играть в бадминтон, потому что сил моих нет находиться рядом с Зарецким. А в голове уже зреют варианты спасения.

Первый вариант — устроить ссору с Андреем уже прямо сегодня и под этим предлогом вызывать такси и свалить — приходится отбросить. Во-первых, папа ни в чём не виноват, и портить ему праздник безобразной сценой, да ещё и в присутствии его родни и друзей, мне совсем не хочется. А во-вторых, я уверена, что нас с Зарецким начнут мирить. Этого я не вынесу.

А вот второй вариант — сослаться на то, что босс храпит и уйти спать к Кристинке — вполне рабочий.

Ай да Лена! Ай да мозг!

На радостях я выдаю такие удары, что сестра начинает хныкать, что я хочу её убить. Стоп, нам ещё ночевать вместе. Я прекращаю избиение младенца.

Чёрт! Натёрла ногу босоножками. Самое время напялить мокасины.

Поднимаюсь в отведённую нам с Андреем комнату и обнаруживаю его там.

О нет…

Я не убрала с кровати гадские вещи, и теперь Зарецкий крайне внимательно изучает ассортимент. В одной руке у него там самая недоночнушка, в другой фигня, в которой я подозреваю трусики.

— Футболку, говоришь, надо? — переводит на меня потемневший взгляд генеральный. — Хрен тебе, Отдел продаж.